Кай Майер
Время библиомантов. Начало пути
Трилогия
Книга первая
Перевод с немецкого Светланы Вольштейн при участии Петра Абрамова
Издание исправленное
Все права защищены. Любое копирование разрешено только с письменного согласия правообладателей
Original published as: Kai Meyer. Die Seiten der Welt
© 2014 by Kai Meyer For German edition © 2014 S. Fisher Verlag GmbH, Frankfurt am Main
© ООО «Издательство Робинс», перевод, издание на русском языке, 2016
* * *
К читателям!
Предисловия всё равно никто не читает. А значит, я могу обратиться ко всем и ни к кому-нибудь определённому. Дорогие читатели, вы счастливчики! Вы держите в руках первую книгу удивительной волшебной трилогии. Эта книга похожа на американские горки, от которых по-настоящему захватывает дух!
Романы Кая Майера переведены уже на 30 языков. Он известен далеко за пределами родной для него Германии. Первую книгу он выпустил в 24 года. С тех пор успел поработать журналистом и критиком, но затем снова вернулся к писательскому ремеслу. На сегодняшний день Майер является автором более 50 романов для взрослых и детей. Он также создаёт комиксы, аудиокниги и фильмы по своим произведениям. В 2005 году его роман «Ледяной огонь» победил в номинации «Лучший роман для подростков», в 2013-м Майер был отмечен премией в номинации «Фантастика», а в 2014 году его признали лучшим автором года в Германии.
Над русским переводом «Времени библиомантов» работал целый коллектив: переводчик, редакторы, корректоры. Все мы вместе с автором создавали для вас эту фантастическую книжную вселенную, у ворот которой вы стоите.
Вместе с главной героиней вы отправитесь в путешествие, полное опасностей, счастья и горя. Всю жизнь Фурия зачитывалась приключенческими романами, и вдруг она оказывается в центре одного из них. Вокруг неё оживают истории и их герои. С помощью книг она может перемещаться из одной точки планеты в другую, книги наполняют Фурию силой библиомантики. Литература и реальность переплетаются: герои оказываются за пределами своих произведений, а реальность сама превращается в книгу.
Библиоманты, живущие среди обычных людей, творят чудеса с помощью силы книг. Они надевают комбинезоны и накидки с капюшоном, едят яичницу и конфеты на завтрак. Но их удивительные способности открывают переходы в тайные волшебные миры, переносят их сквозь пространство и время. В этих тайных мирах книги оживают и умирают, а если «мёртвые» фолианты посадить в землю, из них вырастают деревья. Лабиринты уводят нас с вами куда-то в глубь книжной вселенной, где нет предела фантазии и написанное становится реальностью, как только вы дочитываете предложение до конца.
Книга становится здесь центральным персонажем, магическим путеводителем, сценой и кулисами. В ней таятся разгадки, и в то же время она источник опасностей. Но прежде всего автор учит читателей любви. К книге и жизни. Речь пойдёт о настоящих чувствах, которые актуальны всегда: о первой влюблённости, осторожной и сильной одновременно, о потере близких, о дружбе, о семейных ценностях, которые никогда не устаревают.
Современного подростка уже не удивишь новыми гаджетами или модной одеждой. Но волшебный сюжет и приключения, от которых невозможно оторваться, подарят вам по-настоящему сильные впечатления. Не удивлюсь, если после прочтения роман станет той самой «сердечной» книгой – книгой силы.
На этой ноте прощаюсь с вами я, Светлана Вольштейн, и начинаю говорить от лица Кая Майера и его героев. Скорее к первой главе!
Светлана Вольштейн
Сколь высоко следует ценить
волшебную власть книг!
Благодаря им мы познаём
границы времени и пространства.
Вглядываясь в них, словно в зеркало
вечности, мы созерцаем и то, что
есть, и то, чего никогда не было.
Ричард де Бери.Филобиблон, 1344
Часть первая
Книги и Ночь
Глава первая
Фурия вихрем неслась по ступенькам вниз, в библиотеку, и, даже не добежав до дверей, почувствовала, как нос щекочут волшебные ароматы историй – лучшие запахи на свете.
Новые книги щекотали ноздри типографской краской, клеем и ожиданиями. Старые книги благоухали приключениями – своими собственными и теми, о которых в них рассказывалось. Лучшие книги всегда источали такой аромат – с лёгким оттенком магии.
В библиотеке семьи Ферфакс хранилось много превосходных книг, в том числе старинных. Некоторые были такими ветхими, что их страницы рассыпа́лись, как сухая осенняя листва, стоило лишь к ним прикоснуться. Большинство книг были прочитаны, но попадались и такие, на которые никто никогда даже не взглянул, ведь они прятались в боковых коридорах.
В этой библиотеке запрещалось сворачивать с центрального прохода. «Никогда не сходи с дороги!» – так звучал неписаный закон этого места. Библиотека находилась в древних катакомбах прямо под домом. Своды этих туннелей были возведены ещё в те времена, когда Британией правили римляне. На Котсуолдских холмах древние строители возвели десятки роскошных особняков. На месте руин одного из них и находилось сейчас поместье, которое Ферфаксы называли своей резиденцией.
Привратник Вэкфорд как раз натирал металлическую входную дверь, когда Фурия пронеслась вниз по лестнице и ворвалась в библиотеку, чуть не сбив его с ног. Металл мерцал серебристым светом, отражение в нём искажалось. А всё потому, что на двери была вмятина, будто её пытался протаранить бульдозер. Только вот бульдозер не прошёл бы между полками.
– Он заходил сегодня? – выпалила Фурия, остановившись перед Вэкфордом. – Мой отец сегодня заходил?
Самюэлю Вэкфорду было никак не меньше шестидесяти лет, хотя синий комбинезон ладно сидел на его по-прежнему крепком, мускулистом теле. Вэкфорд жил в этом доме задолго до рождения Фурии, он знал катакомбы как свои пять пальцев – каждая трещина, каждый кривой гвоздь были ему знакомы. Прежде всего он был посвящён во все тайны библиотеки. Ещё его отец работал у Ферфаксов, а до него – отец его отца. У Вэкфорда были короткие седые волосы, лицо в морщинах, похожих на скомканную бумагу, на левой щеке – шрам, оставшийся у него с того самого дня, тридцать шесть лет назад, когда пострадала дверь в библиотеку. За поясом у Вэкфорда торчал фонарь.
– Твой отец был здесь, – медленно сказал он, видя, как Фурия нервно покусывает нижнюю губу. – Приблизительно час назад.
Вэкфорд был не скор на руку, а уж на слова тем более. Он был прилежным, ловким и сильным, как молодой юнга, но слово «скорость» для него было таким же незнакомым, как для кого-нибудь «фро́нтиспис»[1] или «факси́миле»[2].
– И?
– И что? – спросил он.
– Он её нашёл? Книгу?
– Твой отец взял несколько книг. Четыре, если я правильно запомнил.
– Книги Зибенштерна?
– Возможно.
– Проклятье! – Фурия схватилась за свои растрёпанные светлые волосы. – Пип сказал, что папа поднялся по лестнице. Что он пришёл отсюда.
– Откуда же ещё ему подниматься, юная леди?
– Так что за книги он взял?
– Я не поинтересовался их названиями.
Фурия мгновенно что-то заподозрила.
– Ты же ему не рассказал, где я спрятала книгу, правда?
– Если бы я поведал ему, что поймал тебя, когда ты отклонилась в боковой коридор, он спросил бы меня, как могло случиться, что пятнадцатилетняя девочка бродит по библиотеке совсем одна. Тогда я должен был бы признаться ему, как часто ты тут бываешь. – Взгляд Вэкфорда стал укоризненным. – Я пойду с тобой. Кто-то же должен там за тобой проследить.
– Я сама за собой прослежу.
– Если что-нибудь с тобой случится, то…
Фурия встала на цыпочки и коснулась щеки Вэкфорда лёгким, как пёрышко, поцелуем.
– Ничего со мной не случится. Я тебе обещаю. – Она отошла на шаг назад. – А что ты вообще делаешь здесь, внизу? Мне казалось, ты должен помогать Сандерленду с мебелью.
Вэкфорд пренебрежительно скривился:
– Если мебель из резиденции выставили на продажу, то обойдутся без меня. Я люблю здесь всё таким, как оно есть, с каждым стулом и каждой вазой.
– Папа говорит, что нам нужны деньги. Срочно. Дословно он выразился так: «Если не будет немедленного финансового вливания, нам придётся уволить Вэкфорда, Паулину и Сандерленда».
Привратник поскрёб за ухом.
– Но вот так просто выставить вещи на дороге, нацепить на них ценники и глядеть, как их увозят незнакомые люди… Это так… неэстетично… – Вэкфорд потеребил длинный седой волос, торчавший у него из уха. – Неэстетично это.
– Угу!
У Фурии не было времени на подобные разговоры. Особенно когда на кону стояла книга.
– Ну что, пропустишь меня?
Он указал на свой шрам:
– Погляди-ка. Неосторожное бритьё здесь ни при чём.
– Я буду осмотрительной, честное слово.
Немного помедлив, он кивнул, потом подошёл к двери, на несколько секунд прикоснулся к холодному металлу и молча прикрыл глаза. А затем снова кивнул, на этот раз более уверенно.
– Ладно, – сказал он. – Кажется, там спокойно. Ступай!
Наверное, так же быстро мог бы выкрикнуть эти слова австралийский ленивец, что-то вроде: «Давай пошевеливайся!»
Вэкфорд вытащил из кармана связку ключей и вставил в скважину самый старый и длинный ключ. Механизм загудел, как осиный рой, потом заскрипел, затем раздался щелчок – и замок открылся.
В лицо им хлынул невероятный, захватывающий запах книг. Фурия тотчас же ощутила голод – голод новых приключений. Но не для этого она сюда пришла. Сегодня её интересовала одна-единственная история, которой было уже почти две сотни лет. И она знала её практически наизусть.
Вэкфорд перешагнул порог раскрывшейся двери и поглядел в узкий проход, простиравшийся перед ним. Там царила космическая тишина. Возможно, эта библиотека и была настоящим космосом – целым скоплением миров, которые пока не хотели, чтобы кто-нибудь их обнаружил.
Коридор был очень узким, зато в высоту уходил почти на четыре метра. И каждый сантиметр этого пространства был заставлен тысячами книг. Проходы с бесчисленными ответвлениями уходили далеко в глубь скалы. В девятнадцатом веке один из предков Фурии решил составить карту подземных переходов, но это оказалось ничуть не легче, чем сосчитать шерстинки рассвирепевшей гориллы.
Лабиринт разветвлялся, словно корневище дерева, и, казалось, всё больше углублялся в скалу, находя всё новые и новые трещины. Вэкфорд утверждал, будто его отец прошёл по многим из этих коридоров до самого конца и своими глазами видел там книги, а за теми книгами – другие книги, а за ними – снова книги. Библиомантика развилась именно здесь, сомнений быть не могло. Именно в этом заключалась одна из причин, по которым Фурия бывала здесь так часто. Ей не терпелось стать полноправным библиомантом и заполучить сердечную книгу.
Вэкфорд указал на лампочки, свисавшие с потолка на коротком проводе. В сороковых годах прошлого века сюда провели электричество, но освещены были лишь основной коридор и несколько первых поворотов.
– Сейчас напряжение, кажется, стало стабильным. Может, мигнёт несколько раз, но никаких чрезвычайных случаев. И всё же, – он протянул Фурии фонарь, – возьми-ка лучше его с собой.
У неё был и свой в заднем кармане джинсов, но в сравнении с огромным фонарём Вэкфорда он выглядел просто крошечным. Немного помедлив, Фурия взяла его.
– Не беспокойся, – сказал Вэкфорд, – у меня есть другой.
Она взвалила фонарь на плечо, словно тяжёлый топор дровосека, и вступила в хранилище библиотеки. Сделав несколько шагов, она услышала, как Вэкфорд безнадёжно крикнул ей:
– И никогда не сходи с дороги!
Миллионы книг поглотили этот крик, приглушив его до невнятного шёпота. Дверь за Фурией захлопнулась.
Теперь она была единственным человеком среди книг, и ей нравилось здесь всё: и тени, и тишина, и осознание того, как мало в мире таких мест. Возможно, только одно.
Она глубоко и свободно вздохнула, упиваясь запахом книг, впуская его в своё сердце, а затем нырнула в незримые глубины библиотеки, готовая к приключениям.
Глава вторая
Фурия шагала по главному коридору, едва различая шорох собственных шагов. Книги поглощали почти все звуки. Сердце Фурии забилось сильнее. Девочка страшно волновалась – так она чувствовала себя всякий раз, когда ей доводилось блуждать по библиотеке. Но она старалась не бояться. И почти всегда ей это удавалось.
Что-то промелькнуло над ближайшей полкой, но, когда девочка присмотрелась, там уже никого не было.
Фурия пошла дальше, свернула из главного коридора налево и увидела перед собой новую бескрайнюю расщелину, заполненную книгами. Несмотря на обилие развилок и поворотов, Фурия ни капельки не боялась сбиться с излюбленного маршрута Вэкфорда – ей всего лишь нужно было следовать за цепочкой лампочек, освещавших в темноте коридоры на много метров вперёд.
За полками таились старые гробницы. Захоронения вскрыли, а останки перевезли отсюда много лет назад. Что, интересно, думали мёртвые о разорении своих гробниц, когда первые Ферфаксы решили организовать здесь библиотеку? И кто мог знать, что именно творится в тёмных переходах, за всеми этими книгами, книгами, книгами?
Однажды, ещё совсем маленькой, Фурия последовала за папой в глубину лабиринта сквозь мерцающие гроты из книг и вдруг потеряла его из виду. Когда она нагнала его и он повернулся к ней лицом, она поняла, что перед ней вовсе не папа, а кошмарное видение. Своего настоящего отца она отыскала лишь спустя час. Возможно, это жуткое существо до сих пор блуждает где-то в коридорах библиотеки.
Коридоры были такими узкими, что даже по главной дороге Фурии часто приходилось идти боком, потому что иначе она рисковала застрять между битком набитыми полками. Сухой воздух был пропитан ароматом книг и, когда по коридорам пролетал нежданный порыв ветра, разносил запахи фолиантов, а иногда и далёкие голоса, которые, возможно, существовали лишь в её фантазиях.
Миновав несколько поворотов, Фурия увидела невдалеке сводчатую нишу. Повсюду были книги в кожаных и шёлковых переплётах – миллиарды слов, собранных по всему миру.
Книга, которая привела Фурию в библиотеку на этот раз, носила очень длинное название, но в 1820 году, когда она была написана, это совершенно никого не удивляло. «Фантастико Фантастичелли, повелитель осеннего тусклого света». Автор был известен под именем Зибенштерн – такой псевдоним взял себе один из её немецких предков. Он написал несколько десятков книг – разбойничьих романов, которые были очень популярны в те времена, а затем ещё несколько произведений. «Фантастико» был его первенцем. Сегодня книга полностью забыта, но в своё время читатели жадно проглатывали приключения итальянского предводителя разбойников, носившего такое яркое имя. Этот роман был любимой книгой её матери. Когда Фурия была совсем маленькой, мама часто читала его вслух.
Кассандра Ферфакс умерла при рождении Пипа. Фурия день за днём боролась с собой, пытаясь любой ценой уберечь в памяти её улыбающееся лицо. Читая «Фантастико», она видела перед собой маму: её длинные светлые волосы, такие же как и у неё самой, узкий нос, высокий лоб, зелёные глаза, точь-в-точь как у Фурии, длинные пальцы, которыми она изящно перелистывала страницы романа. Фурия снова и снова представляла её сидящей на краешке кровати маленькой девочки. Закрыв глаза, видела, как мама ровным голосом уводила её за собой в ущелья итальянских прибрежных Альп, в мир разбойника Фантастичелли и его шайки развесёлых бродяг.
Некоторое время Фурия искала похожие книги, старые и новые, но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с «Фантастико». Другие романы Зибенштерна были лишь пересказами той истории. Если пересказ был хорошим, он пестрел приключениями и раскрывал перед читателем давние времена и далёкие страны. Если же был не очень удачным, читать его было неинтересно – сплошная меланхолия и безысходность. А по-настоящему хорош был только «Фантастико» – так считала Фурия.
Ей пришлось как следует спрятать книгу от отца, который после смерти жены, убитый горем, спалил многое из её вещей. Наверное, воспоминания не давали ему покоя ни днём ни ночью.
С годами поиски «Фантастико» превратились для него в навязчивую идею. Он догадывался, что это Фурия помогла книге исчезнуть. Его дочь прекрасно знала, что он до сих пор тайком продолжал поиски, словно надеялся, что, отыскав книгу и расправившись с ней, сможет сделать последний шаг – окончательно освободится от воспоминаний о жене.
Фурия не могла допустить, чтобы отец уничтожил книгу так же, как раньше он избавился от платьев и других вещей, принадлежавших маме. Девочка довольно долго на него за это обижалась, но в последнее время понемногу начала понимать отца. Даже через десять лет после смерти своей Кассандры Тиберий Ферфакс так и не смог смириться с трагедией. Он не очень-то охотно проявлял свои чувства и почти никогда не говорил о жене. Лишь о бедах и лишениях, которые ему пришлось пережить во время войны, об изгнании и своих ночных скитаниях отец Фурии молчал ещё упорнее.
На полках снова что-то зашевелилось, на этот раз слева. Фурия остановилась и медленно повернула голову. Сверху на книгах притаились две маленькие, уже почти выцветшие птички. Они были сделаны в технике оригами – искусно свёрнуты из бумаги. Одна из них склёвывала пыль с какого-то томика стихов, а другая, казалось, глядела прямо на Фурию. При этом, как и у любой птички-оригами, глаз у неё не было. На голове выделялся лишь острый клюв.
– Привет! – сказала Фурия.
Птичка спокойно продолжала клевать пыль. Вторая гордо подпрыгнула к краю книжного корешка, взмахнула угловатыми крылышками и склонила голову набок. Казалось, она внимательно рассматривает Фурию, будто у неё действительно были глаза. На самом деле, наверное, она просто воспользовалась своим чутьём.
– Что ж, не буду вам мешать, – сказала Фурия и пошла дальше.
Вскоре ей попалась целая стая, около двадцати птиц, все они клевали комочки пыли рядом с книгами. Птички-оригами считались особым видом здешних мелких вредителей, они размножались очень быстро. Когда-то предки Фурии начали разводить их намеренно, потому что птички помогали поддерживать порядок в библиотеке, и с тех пор пыли действительно стало гораздо меньше.
Обычно можно было встретить не больше дюжины этих птичек, прыгавших по книжным полкам, подобно причудливым насекомым, поэтому целая стая, копошившаяся в собрании сочинений какого-то португальского романиста, представляла собой необычное зрелище. Фурия пожала плечами и побежала дальше. Пока эти птички-оригами не ели бумагу, они никому не мешали. На глаза девочке попалось ещё несколько пичуг, сегодня их было на удивление много.
Наконец Фурия добежала до перекрёстка, на котором ей следовало повернуть налево. Точнее, сойти с пути. Она спрятала «Фантастико» в одном из тёмных туннелей, в который не провели электричество, рядом со шведской книгой об изготовлении зубчатых колёс. Фурия надеялась, что отцу в ближайшем будущем не придёт в голову изучать кораблестроение в портах Ботнического залива.
Пройдя ещё несколько шагов, она включила фонарь Вэкфорда. Зашелестев крыльями, вспорхнула ещё одна стайка, напуганная внезапным лучом света.
Наморщив лоб, Фурия направила фонарик ей вслед, подумав при этом, что, может, где-то в недрах библиотеки скрываются целые полчища этих существ, а сюда, в ближние коридоры, залетают лишь одинокие разведчики.
Фурия повернула налево, потом снова налево и оказалась наконец у полки с «Фантастико». Она с облегчением убедилась, что книга никуда не делась. Девочка включила фонарь и вытащила роман. Твёрдый переплёт потемнел, страницы растрепались. На обложке не было никаких иллюстраций, только название, выцветшее от времени. И под ним надпись: «Приключения доблестного капитана Фантастичелли из анналов истории Лигурийского побережья».
Стоило Фурии прочесть этот подзаголовок, как в голове у неё зазвучал голос матери и по телу пробежала тёплая дрожь.
Оба её имени были позаимствованы из этой книги. Фурией звали хитрую воровку, которой не раз удавалось выманить всю наживу у капитана Фантастичелли, а Саламандрой – мудрую лесную богиню с бородавками на лице.
Её брат Пип тоже получил своё имя в честь одного из литературных персонажей – героя книги Чарлза Диккенса «Большие надежды».
Диккенс был любимым писателем её отца, и Фурия очень ярко представила себе, как Тиберий яростно отстаивал своё право хотя бы мальчика, законного наследника, назвать в честь одного из героев Диккенса, если уж его дочери выпало носить имя покрытой бородавками лесной богини.
Фурия раскрыла книгу, прочитала начало и снова почувствовала, что это любовь с первого взгляда. Действие начиналось во время ночного шторма, и через мгновение Фурия уже полностью погрузилась в чтение. Она перевернула одну страницу, за ней другую… и вдруг услышала хруст.
В испуге Фурия опустила книгу, попыталась нащупать фонарь и нечаянно столкнула его с полки. Когда он грохнулся на пол, в разные стороны разлетелись сотни маленьких чёрных точек, которые кишели в воздухе, словно мухи.
Это были буквы.
Буквы построились в ряд. Длинная цепочка протянулась от одной полки до другой, и концы её терялись где-то вдали. Гласные и согласные подрагивали и переплетались, точки балансировали на тонких палочках.
Фурия глубоко вздохнула, поставила книгу обратно на полку и подняла фонарь.
– И снова вы. – Охнув, она прошлась лучом света по копошащемуся полчищу букв.
Снова послышался хруст, и вдруг со всех сторон к Фурии ринулись сотни маленьких знаков. Где-то у самых её ног они толпились, скатывались вниз, отталкивая друг друга, и уже практически не отличались от огромного муравейника.
Башня, состоящая из букв, росла прямо на глазах у Фурии, будто ствол дерева на ускоренной киноплёнке. Достигнув уровня глаз Фурии, башня чуть качнулась, а затем наклонилась к той полке, на которой стоял «Фантастико». Несколько букв выскользнули наружу и сложились в два слова:
В сознании букв, каждая из которых выскочила из какой-нибудь рассыпавшейся книги, знаков препинания не существовало. Когда-то Фурия поинтересовалась, в чём же причина, и получила в ответ бурю возмущения. Запятые, точки и двоеточия – это, мол, совершенно бесполезные создания. Для них в стае букв места не нашлось.
– Привет, Эюя, – сказала Фурия, а буквы тем временем снова смешались и перераспределились уже в другом порядке. (Несколько лет назад Фурия решила, что стае букв непременно нужно дать имя, а «Эюя» было первым словом, которое взбрело ей в голову.) – Ты меня до смерти перепугала.
, – написали буквы.
Некоторые знаки, оставшиеся не у дел, нетерпеливо подпрыгивали на полке, словно изо всех сил старались подчеркнуть, насколько важным было это предупреждение.
Сердце Фурии забилось сильнее.
– Что случилось?
Буквы снова зашуршали и закопошились, а затем появилось одно-единственное слово:
Фурия вскрикнула:
– Близко?
Фурия посветила фонарём в оба конца коридора. С одной стороны ничего не было видно, а с другой – буквенный рой отбрасывал колышущуюся тень. За ней было пусто.
– Он далеко?
Направив фонарь на полку, Фурия прочитала:
Более ста пятидесяти лет библиоманты Ферфаксы следили за тем, чтобы в катакомбы не проникала сырость. Но она всеми силами старалась завоевать территории.
Как-то за одним из стеллажей скопилась влага и там вырос плесневик, оживлённый той же силой, что и стая Эюя и птички-оригами.
Возможно, сейчас было не лучшее время для воспоминаний и размышлений, но Фурия вдруг с горечью подумала о том, что её отец последнее время был ужасно занят и невнимателен.
, – приказала Эюя.
– Откуда он движется?
Фурия понизила голос:
– Ему известно, что я здесь?
И затем:
Фурия щелчком выбила из ряда букву «Ю», которая прилипла к одной из книг, но та сразу же юркнула обратно на своё место. Остальные дополнили её, и перед Фурией задрожала новая строка:
Эюя была права: Фурия совершенно забыла о всех предостережениях Вэкфорда и вела себя слишком уж свободно. Если она попадётся в лапы плесневику, Эюя просочится в одну из трещин в земле и напишет на её могильной плите, прямо под надписью:
всего два слова:
Справа продолжался основной коридор, но, если Фурия хотела избежать встречи с плесневиком, ей надо было идти в другую сторону, надеясь, что вскоре она сможет повернуть и выйти в правильном направлении.
, – написала Эюя. – 
Фурия уже собиралась задвинуть «Фантастико» обратно на место, но вдруг передумала: кто знает, когда теперь ей представится возможность спуститься сюда снова? Несколько минут уже не играют никакой роли. Она сунула книгу за пояс, натянула сверху футболку и побежала что было сил. Свет фонаря бешено перескакивал с книг на пол, и снова на книги, и снова на пол.
За Фурией по пятам следовал хруст буквенной стаи. Эюя снова собралась, и теперь под ногами девочки, слева и справа вдоль полок, поспешно растянулись две муравьиные дорожки.
За спиной что-то зашипело. Фурия на бегу быстро оглянулась, но сзади была лишь кромешная темнота. Чтобы посветить фонарём, нужно было остановиться.
Шипение стало громче, и вдруг девочка почувствовала, как в ноздри ей проникает новый запах – вонь затхлого погреба.
Фурия добежала до перекрёстка и повернула налево. Перед ней предстал новый ход, пройти по которому она могла только боком – настолько тесно стояли здесь стеллажи.
Протиснувшись между полок, она на секунду осветила коридор, из которого попала сюда, и в тот же миг поняла, что совершила ошибку. Картина, представшая перед ней, парализовала её.
Этот плесневик был намного больше того, с которым ей довелось повстречаться в последний раз. Тогда ей было девять и с ней был отец.
Сегодня, шесть лет спустя, искать защиты было не у кого.
Плесневик, похожий на лепёшку, покрытую волосистой плесенью, размером был чуть больше подушки и переливался всеми цветами радуги, словно нефтяная плёнка на воде. Эта мерзкая лепёшка-подушка плыла по коридору прямо к Фурии, края её шевелились, словно водоросли, подхваченные сильным течением.
В передней части страшилища появилась чёрная трещина, которая становилась всё шире и шире, точь-в-точь как раскрывающаяся пасть. Плесневик подплывал к Фурии всё ближе и ближе, и казалось, что она вот-вот угодит в его пасть, будто в раскрытый мешок, накинутый на голову, и он проглотит её живьём.
Фурия дико вскрикнула и протиснулась в узкий ход – по крайней мере, не одной ей придётся туго в такой тесноте. Плесневик вытянулся узким столбиком и последовал за ней, плоский, как камбала. Фурия до сих пор опережала преследователя метров на пять, но это расстояние сокращалось каждую секунду.
Когда вонь от плесени стала невыносимой, Фурия остановилась и резко выхватила с полки первую попавшуюся книгу. Из щели выпорхнуло несколько птичек-оригами. С шелестом они прыгали по рукам и плечам Фурии, перескакивали с полки на полку и пытались как можно скорее вырваться из луча света и укрыться в темноте.
Фурия швырнула книгу прямо в пасть плесневика. Пасть захлопнулась, а чудище остановилось. Наверное, соображало, не посчастливилось ли ему откусить руку или ногу девчонки.
Фурия тем временем пробиралась дальше. Ей на глаза попадались всё новые и новые птички-оригами, летящие в ту же сторону, куда бежала и она. Наконец девочка поняла, почему их так много: пташки спасались от плесневика. Похоже, они прилетели из глубин библиотеки и таким образом заманили сюда своего преследователя.
Кровь в висках Фурии стучала как молот. Может, ей удастся отвлечь его новым броском? Хотя сомнительно. И тогда что-то с силой ударило её в плечо. Фурия сжалась от страха, представляя, как челюсти плесневика сейчас сомкнутся у неё на шее. Но это была всего лишь книга, которую страшилище с силой выплюнуло обратно.
Даже находясь в опасности, Фурия не могла оставить этот разодранный томик вот так, на полу. Библиоманты, не проявлявшие уважения к книгам, теряли свои способности. Если она перестанет любить литературу, её волшебная сила иссякнет. А ведь Фурия ещё даже не успела стать полноправным библиомантом. Капля энергии, которую ей удавалось извлечь из книг, не стоила внимания.
Воспользовалвшись тем, что плесневик замешкался, Фурия ещё немного оторвалась от преследователя. Однако погоня продолжалась. Плесневик не давал птичкам-оригами, метавшимся в панике, отвлечь себя от главной цели. Сейчас ему была нужна Фурия.
Использовать полки с книгами, крепко привинченые к стенам, качестве баррикады не представлялось возможным. Единственное, что ей оставалось, – это бежать ещё быстрее, нырять между рядами ещё проворнее и при этом лихорадочно соображать, какие же из своих скромных знаний библиоманта она могла бы применить в такой ситуации. Но для этого ей требовалось сосредоточиться, а сейчас это казалось совершенно невыполнимым заданием.
Перед ней простирался новый коридор, три ступеньки вели вниз.
Фурия заметила их слишком поздно, когда земля ушла у неё из-под ног. Она грохнулась на пол, больно ударившись коленкой. Фонарь выскользнул из рук и упал чуть впереди, бросив луч света на стену, покрытую книгами, и едва осветив ход, из которого она выбежала.
Плесневик выскользнул оттуда в коридор, снова растянулся вширь и полетел вперёд, оставляя за собой вонючее облако. Фурия видела, как он пролетел над ней, – наверное, на секунду он потерял её след. Вокруг кружили десятки птичек-оригами, их тени походили на угловатых чёрных котов, которые перепрыгивали с полки на полку.
Стая букв ринулась следом за плесневиком, выплеснулась на ступеньки и защитной стеной выросла между Фурией и страшилищем.
Из кишащего роя букв образовалась башня и с силой толкнула плесневика снизу, сбив его с пути. Это, правда, остановило его лишь на секунду, а затем, почувствовав, что удар последовал снизу, он обнаружил стаю Эюя и Фурию. В тот же миг он надулся и, распахнув пасть, ринулся прямо на них.
– Вон! – закричала Фурия скорее не плесневику, а стае букв, которую тот уже втягивал в чёрную дыру.
Буквы в отчаянии пытались зацепиться за ступеньки, шуршали и копошились всё сильнее, но их было слишком мало, чтобы уравновесить шансы. Через несколько минут вся стая могла исчезнуть в жуткой пасти плесневика.
Фурия, шатаясь, встала на ноги. Бедные птички в панике спрыгивали с полок и попадали в поток, безжалостно тащивший их прямо в зияющую пасть.
Эюя, сопротивлявшаяся изо всех сил, в пасти плесневика превратилась в огромный шар из букв, так что страшилище завертелось вокруг своей оси. Но этим она лишь оттягивала своё исчезновение, потому что плесневик сомкнул челюсти и, смачно причмокнув, откусил ещё часть букв.
Стиснув кулаки, Фурия бросилась на плесневика. Руки её по локоть проникли в мягкую грибковую массу. Фурия растопырила пальцы, пытаясь вырвать куски из тела плесневика. Пыльные облака взрывались прямо у неё перед глазами, но даже это, казалось, ни капельки не раздражало страшилище и тем более не обращало его в бегство. Его тело, состоявшее из спор плесени, было прочным и вместе с тем невероятно гибким. Нападение Фурии оставило в нём разве что несколько вмятин.
