Катя Водянова
Дом и два жениха в придачу
Глава 1
Письмо из нотариальной конторы застало меня врасплох. Я была средней в довольно большой и шумной семье, откуда бы взяться наследству? Но адрес и имя точно мои, здесь никакой ошибки.
Подышав для храбрости, я закрылась в спальне и сковырнула магическую печать. Известный в наших краях нотариус сообщал, что мне, Ярине Белокосовой, оставили в наследство половину дома! Я еще раз повертела послание, пытаясь вспомнить, кто же такая госпожа Астрид Вильхоф и почему решила меня облагодетельствовать. Адрес мне тоже ничего не говорил: Лесная, дом один. Где это? Наш Тергород – не так велик, здесь все известно и недалеко друг от друга.
Я бы посчитала письмо чьей-то злой шуткой, если бы не авторитет нотариуса. Если кто-то решится подделать подпись господина Аболонского, скоро непременно окажется за решеткой. Выходит, мне действительно оставили половину дома? Возможно, крохотного и разваливающегося, но и он был лучше моего.
Там, по крайней мере, никто не станет пилить, что девушке не стоит забивать голову учебой или работой, лучше поскорее найти мужа. Дальше, как правило, шел список подходящих кандидатов, сплошь состоящий из престарелых вдовцов или великовозрастных детинушек. Мамам о таких уже сложновато заботиться в одиночку, оттого они начинают искать безропотную и бесплатную няньку, по недоразумению называющуюся «жена».
Поэтому без пятнадцати три я уже сидела в приемной у нотариуса, ждала оглашения завещания незнакомой мне Астрид. При этом жутко нервничала: до завтрашнего дня мне нужно закончить один сложный перевод и сдать его, иначе не получу гонорар. Оставалось немного, буквально пара страниц, но работать я могла только в университетской библиотеке, дома слишком шумно. И у матушки, и у бабули каждую минуту находились ко мне дела.
Ярина, раз ты дома, приготовь обед! Ярина, проверь у младших домашнее задание. Ярина, пойдем в сад собирать яблоки. Ярина… Ярина… Ярина… Временами казалось, что я ненавижу звуки собственного имени.
– Ярина Вячеславовна? – обратился ко мне секретарь и, дождавшись кивка, вызвался проводить в кабинет, хотя вряд ли бы я заблудилась в широком прямом коридоре.
Внутри нас уже ждал сам нотариус, строгий и серьезный господин Аболонский, и незнакомый мне молодой человек. Он сидел слева за длинным столом, такой высокий длинноволосый шатен, похож на фейского полукровку: уж слишком хорошо сложен и свысока на всех смотрит. При моем появлении он нахмурился еще сильнее и брезгливо поджал губы.
– Что, раз все собрались, можем приступать, – нотариус постучал стопкой бумаг по столу и прочистил горло. – Итак, почившая третьего дня госпожа Вильхоф в равных долях завещала свой дом, расположенный по адресу город Тергород, улица Лесная, дом один, своему внуку, господину Тиллю Лоуренсу Лайтнеру и Ярине Вячеславовне Белокосовой, которая своими визитами скрашивала ей последние дни.
Смутная догадка завращалась в моей голове. Дом.. Последние дни… Астрид…
– Погодите, неужели бабушка Рита скончалась? – выпалила я. – Она же говорила, что поедет в лечебницу, обследоваться.
Милую, радушную старушку я впервые посетила два года назад, по университетской программе помощи профессорам на пенсии. У нас оказалась одна специальность – переводы со старорудского. Бабушка Рита, как она сама просила себя называть, охотно и много говорила об этом, разрешала пользоваться своей библиотекой и делилась историями из жизни. Я же взамен помогала ей с уборкой дома, приносила продукты и иногда готовила. О внуке тоже слышала, но по рассказам он выглядел пухлощеким малышом, а не здоровенным фейским детиной.
Даже не верится, что бабушки Риты больше нет. В нашу последнюю встречу она выглядела очень бодрой, все суетилась, наводила порядок и перекладывала вещи, искала какую-то книгу.
Нотариус, не подозревающий о потоке мыслей в моей голове, поглядел с укором и снова постучал документами:
– Госпожа Астрид, происходила из старой чародейской семьи, и, хотя не имела выраженных способностей, наверняка почувствовала приближение смерти. Потому успела привести в порядок дела, убрать дом, переодеться в свое лучшее платье и вызвать себе лекаря. Учитывая отдаленность ее жилья тот прибыл спустя час и нашел Вильхоф уже бездыханной.
– И я буду настаивать на тщательной проверке случившегося полицией, – заговорил Тилль. – Астрид была вполне здорова, но стоило ей внести абсурдные изменения в завещание, как сразу же скончалась.
Я задохнулась от возмущения. На что он намекает? Что я убила бабушку Риту? Да как можно?
– Возможно, навещай вы ее почаще, то не говорили бы такого! – вспылила я. – Баб… Госпожа Вильхоф не раз и не два жаловалась на сильные боли за грудиной, но приходивший к ней доктор только отмахивался и говорил, что для ее возраста это норма. Я уговаривала ее съездить в больницу, но госпожа Вильхоф была на редкость упертой.
Внучок сжал челюсти и уставился на меня, как на вошь, но тут в дело вмешался нотариус.
– Лекарь тоже рассказал нам о частых вызовах. Но, могу вас заверить, ничего криминального в кончине госпожи Вильхоф нет. Видимо, просто пришло ее время, – Аболонский помолчал, размышляя над чем-то. – В завещании есть важное уточнение: если кто-то из вас двоих до конца месяца отыщет записную книгу госпожи Крыжевской, которую госпожа Вильхоф одолжила и потеряла в своем доме, и вернет ее владелице, то он станет единственным наследником, а другой получит небольшую компенсацию из прочего наследства Астрид. Оно же, за исключением дома, по истечению месяца целиком и полностью переходит во владение ее внука, Тилля.
Когда выходила наружу, я до конца не осознавала произошедшее. Бабушка Рита мертва, не верится, что больше не услышу ее скрипучего голоса, не попробую ее печенье с шоколадной крошкой, не посижу рядом, под треск дров в камине… Не выдержав нахлынувших эмоций, я свернула в парк и опустилась на одну их скамеек, где наконец расплакалась. Визиты к бабушке Рите были моей отдушиной и радостью. Она понимала меня и не пыталась убедить, что единственный удел женщины – замужество, а вместо разных сочетаний рун ей следует разучивать рецепты пирогов и чистку столового серебра.
Я нарочно выбрала удаленную скамейку в парке, но и на нее нашлись еще желающие. Кто-то уселся рядом со мной, обдав тонким запахом травы и соленого морского ветра.
– Наверняка радуетесь своему счастью? – нагло ухмыльнулся Тилль Лайтнер. – Честным трудом вам бы никогда не скопить на такой дом, как был у Астрид. Но не волнуйтесь, я не буду настаивать на тщательном расследовании и опротестовать ваше вступление в наследство, если вы, в свою очередь, не станете возражать против того, что вывезу библиотеку.
До меня не сразу дошел смысл его слов, а когда это случилось, то от возмущения к щекам прилила кровь. Он всерьез обвиняет меня в махинациях ради наследства бабушки Риты? Или хуже того – в ее убийстве?
– Да как вы смеете! – возмутилась я и подскочила на ноги. – Я почти каждый день бывала у нее и помогала!
– Вот и я говорю, что непонятны причины такой доброты. Навевает, знаете ли, нехорошие подозрения. Если бы не заключение уважаемого патологоанатома о причинах смерти Астрид, то вас бы уже допрашивали в полиции. Но в ее возрасте даже яды не нужны: дай еды пожирнее, подговори выпить бокал вина или погулять подольше…
Я не выдержала и влепила ему пощечину, на что Тилль только фыркнул с выражением: можешь и дальше изображать обиженную невинность, но я-то знаю, что с бабушкиным наследством нечисто.
В глубине души мне тоже было неловко от такого подарка судьбы, и попроси он другим тоном, я бы сама помогла ему упаковать и вывезти библиотеку госпожи Вильхоф, но не после таких обвинений!
– Знайте, я намерена найти записную книжку Крыжевской в ближайшее время и приложить все усилия, чтобы вам не досталось даже каталога шляпных фасонов за прошлый год.
– Взаимно, госпожа Белокосова, – процедил он. – Так что не разбрасывайте слишком свои вещички, когда заедете в дом. А зная подобных вам, уже наверняка собрали чемоданы.
– Вы подобных мне еще не встречали! – бросила я, развернулась и поспешила прочь из парка к трамвайной остановке.
Фраза как из бульварного романа, но доля правды в ней была. Девушек на факультете редких и мертвых языков обучалось всего трое, и только одна, то есть я, изучала еще и криптографию. Так что я действительно редкая… молодец, а не то, что обычно говорили другие, призывавшие поскорее выскочить замуж или освоить другую профессию.
Но идти домой не хотелось, поэтому я завернула в университет. На выходных основные корпуса были закрыты, зато в библиотеку пускали спокойно, а мне нужно закончить перевод с фейского. Который не так прост, как кажется. Тьма времен, артиклей, суффиксов, и как вишенка на торте: слова меняют свое значение в зависимости от того, в какой части предложения стоят!
Все же удивительный язык и удивительный народ, пускай и почти скрывшийся от людей на своих землях. Вот в Тилле Лайтнере ничего удивительного не было, кроме внешности. Я еще не встречала настолько красивых мужчин: с хорошей фигурой, мужественным разворотом плеч, правильными чертами лица и выразительными темными глазами, что смотришь – и земля уходит из-под ног. И все это великолепие досталось совершенно мерзкому типу. Он будто увидел меня, сразу возненавидел и решил растоптать.
Нет, отчасти Тилля можно было понять: явилась какая-то незнакомая девица и отхватила себе половину его наследства. Но судя по одежде и запонкам, Лайтнер точно не бедствовал. И навещай он бабушку почаще, наверняка бы пересекся со мной и не строил своих глупых теорий!
Нет, конечно же я не понесусь в дом бабушки Риты в ближайшие дни. Выжду пару дней и тогда, захватив кого-нибудь из родни для уверенности, поеду осматривать дом и искать записную книжку. В конце концов я больше всех общалась с бабушкой Ритой, и знаю все места, где она «теряла» вещи. И надо будет кормить котов, вряд ли Тиль о них позаботится.
Глава 2
Дело двигалось к вечеру, когда я все же покинула библиотеку и нехотя отправилась домой. Для чего пришлось прокатиться на трамвае, а затем еще идти пешком до нашей утопающей в цветах улице. Этот район Тергорода был относительно новым, построенным уже при Рудской власти, хотя архитекторы постарались вписать его в архитектуру древнего города. Точнее, древним здесь был только замок и оборонительный ров, поочередно защищавший то одно, то другое, то третье государство, и еще несколько улиц и разбросанных в окрестностях домов, вроде того, что принадлежал госпоже Вильхоф. Остальная часть города – новостройки, возведенные за последние сто лет, когда правитель Норнга решил выдать эти земли в качестве приданого принцессе, вышедшей замуж за Рудского царя.
Тогда же вокруг сурового замка Кливштадт вырос наш приграничный городок, знаменитый своим университетом, несколькими мануфактурами и шпионскими скандалами, случавшимися здесь раз в несколько месяцев. Формально между Норнгом, Гританией и Рудой был мир, как и на всем остальном континенте, но это не мешало кипеть работе разведок и контрразведок. А наш городок, постоянно кишащий новыми людьми, подходил для этого лучше прочих.
Здесь даже феи отметились, устроив несколько лет назад грандиозное побоище с местными спецслужбами. Тогда в небе летали такие всполохи, что видно было из любой точки города.
За такими мыслями я и не заметила, как добралась к дому, прячущемуся за резным забором. Когда-то его выдали отцу, как именитому инженеру, приглашенному отладить работу местного вагоностроительного завода, и на радостях родители решили произвести на свет еще двоих дочерей к трем имеющимся.
Двое старших уже успели выскочить замуж, настал мой черед, и с этим было туго. Не то чтобы я специально отпугивала женихов, они сами сбегали после тонких намеков, что я не собираюсь осесть дома за тем самым серебром и пирогами. Или рассказов о тонкостях перевода рунного письма. А это обширная и благодатная тема, хотя бы потому, что рунами записано подавляющее большинство заклинаний. В том числе те, что считаются сейчас утраченными.
Я снова задумалась и в последний момент заметила, что рядом с нашим домом стоит новенький мобиль. Такой черный, длинный и блестящий, как будто только сошедший с конвейера.
– О, Ярочка, наше солнце! – бабушка с причитаниями выбежала на крыльцо и всплеснула руками. И это насторожило меня куда больше, чем подозрительный мобиль. Обычно она с порога начинала бурчать и вычитывать мне за долгие отлучки. – Вся-то она в делах, – продолжала болтать бабушка и толкать меня в дом, – вся-то в учебе. Заканчивает в следующем году университет, учится на отлично.
– По специальности редкие и мертвые языки, пишу дипломную о переводах со старорудского, – также мило проговорила я, нарочно повысив голос, затем зашипела на ухо бабушке. – Если там еще один жених, то лучше выпроводите его сами, иначе это сделаю я.
– Иди и не возражай! Ишь! В твоем возрасте женихами не перебирают! – одними губами пробормотала она и пихнула в гостиную.
Здесь уже вовсю шло представление: «Сватовство к Яринке». Мама в лучшем платье подливала гостям чай, младшенькие сидели на диване, чинно сложив руки на коленях и мило улыбались, отец прятался за газетой, как будто деталь интерьера, а не глава семьи.
Зато в самом центре, за круглым столом восседали серьезная седовласая дама и ее пухлый розовощекий сынок. Такой огромный, что едва помещался на стуле, а пуговицы на его зеленом костюме отчаянно пытались вылезти из петель. Что ж, этот женишок был хотя бы молод: лет тридцать, а то и меньше, не разобрать из-за толстых круглых очков и давно вышедших из моды бакенбард. Посмотрим, как долго он продержится.
– Макарушка, подай мне ватрушек, хочу попробовать, хорошо ли они удались хозяйке, – пророкотала гостья. Она тоже отличалась немалым ростом и крепким сложением, но все равно была раза в полтора меньше сыночка. А тот жался и робел под маминым взглядом, и на меня косился опасливо, как на дикого зверя.
Но за ватрушками потянулся споро, наверняка и сам хотел попробовать.
По маминому лицу пробежала тень. Хозяйка. С тестом она не дружила, всю сдобу покупала в ближайшей пекарне, а убирала дом и готовила в последнее время Глаша, очень дальняя отцовская родня. Ее отправили к нам, чтобы пристроить хотя бы один рот в огромной семье. Глаша оказалась отличной помощницей, но все блюда делала очень простыми, и из выпечки признавала только хлеб, поэтому мама и бывала частой гостьей в пекарне. Если об этом догадается «сваха», то позор хозяйке.
Но та не подозревала о таких сложностях, поэтому ждала свою ватрушку. Ее необъятный сынок потянулся через стол под явственный хруст своего костюма, а мама тут же ринулась к нему на помощь и опрокинула блюдо. Несчастные ватрушки полетели по полу, вместе с пирожками.
Мама запричитала, прибежавшая Глаша взялась за уборку, моя потенциальная свекровь нахмурилась, а я тихонько стащила со стола бублик и теперь грызла его, вжавшись в стену. Младшие тихонько похихикивали, отчего и отец соизволил выглянуть из-за газеты, правда, ненадолго. Новости-то каждый день свежие, а женихи мои все на одно лицо!
Макарушка единственный невозмутимо жевал что-то и глядел прямо перед собой, потом проговорил на удивление приятным голосом:
– Мне бы поглядеть на невесту, да домой, матушка. К ужину же не успеем, а здесь кормят неважно.
С его комплекцией не грех бы пропустить и этот ужин, и с десяток последующих, но говорить об этом я не стала, подошла ближе и по-мужски протянула Макарушке руку.
– Ярина Вячеславовна Белокосова. Специализируюсь на старорудском, но знаю и другие языки. Вдруг понадобятся переводы – обращайтесь.
– Очень приятно! – он вскочил, задев еще пару блюд, которые при этом жалобно задребезжали. – Макар Григорьевич Тихомиров. Помогаю матушке управлять поместьем и лесопилкой.
Порывшись в памяти, я все-таки вспомнила мелкопоместных дворян Тихомировых, но земли их были на другой окраине губернии, где леса так дремучи, что захочешь, просто так не пройдешь.
Что-то во внешности Макара меня смущало, но вот его рукопожатие оказалось крепким, а ладони – чуть шершавыми. С пухлым, улыбчивым лицом они совершенно не вязались, как и с его круглыми очками или пышными бакенбардами. Но если Макар в самом деле помогал на лесопилке, то там и огрубели его ладони.
– Вот, – вступила мама, – Яринушка наша тоже с детства к природе тяготела. Только и мечтала, что съехать на лето за город.
За город и прямо на минеральные воды, рядом с которыми располагалась крупнейшая в Руде библиотека, но этот факт мама почему-то упустила. А вот на лесопилке мне с моим грядущим дипломом точно делать нечего.
– Возможно, и съеду, – задумчиво потянула я, – когда аспирантуру закончу. Чтобы там, в тиши, писать кандидатскую.
И сразу же прихватила уцелевший пирожок с мясом, и сама себе налила чаю. Расчет был на то, что при гостях меня мама бить не станет, а когда госпожа Тихомирова с сыночком уйдут, и я успею куда-нибудь спрятаться. Женихи ко мне ходили часто, успела уже выработать алгоритм действий.
– Ох, молодежь эта! – подхватила бабуля. – Все мечты у них, да планы. Но да то все временно, вот родится ребеночек-другой, появятся другие думы.
– Докторская, – согласилась с ней я. – Эх, знали бы вы, как хочу я на своей кафедре сменить профессора Свет-Пассельского. Потрудиться, конечно, придется изрядно, но этот старикан доказывал, что женский мозг не приспособлен ни к чему, кроме ведения домашнего хозяйства, оттого не стоит тратить время и силы на наше обучение. Будет справедливо, если я приду на кафедру, а он отправится на дачу к своему тестю, помогать тому с огородом.
Мама тем временем подобралась ближе и отдавила мне ногу, криво улыбаясь Тихомировым. Хотя сыночек до сих пор жевал, а матушка хмуро глядела на всех исподлобья. Мои слова ее будто не трогали, как и все происходящее вокруг.
– Нужное дело, – внезапно ответила она. – Не все ж дома прозябать.
Не знаю, кто больше удивился, я или мама, но тишина в гостиной повисла знатная, даже Глаша бросила подметать и выпрямилась, чтобы удобнее было смотреть на представление.
– Правильно мама говорит, – поддакнул Макар. – Да и девушек вокруг красивых много, а умная только у меня будет!
Здесь он, конечно, загнул: становиться «его» я пока не собиралась. Да и чьей-либо еще. Знаю этих мужчин: только получат власть, сразу же усадят дома. Меня и отец учиться отпустил только чтоб под ногами не мешалась. К тому же в университете столько молодых людей, кто-то бы мной и заинтересовался. Вначале мне действительно поступали предложения встречаться, а потом оказалось, что ум резко перечеркивает прочие качества.
– Хотя и внешность у вашей Ярины приятная, – продолжила госпожа Тихомирова. – Кожа чистая, глаза большие и волос длинный, крепкий, цветом как мед липовый.
Я невольно потрогала прическу. Интересно, как она угадала насчет длины? Волосы я собирала на затылке по последней моде. Наверняка прическа уже слегка растрепалась, денек у меня выдался непростой, но по ней о длине судить сложно. Вдруг я шиньон пристегиваю?
– И фигурой хороша, – завершила она перечислять мои достоинства.
– Тонкова, – вздохнул Макарушка.
– Откормишь, – отрезала мать. – Меня после свадьбы твой отец одной рукой поднимал, а сейчас не каждый решится дорогу заступить. У нас в Тихомировке и продукты свежие, и воздух целебный, и нагрузки хорошие. Не заметишь, как крепостью наберешься.
Глядя на ее мощную комплекцию, в рассказы об одной руке не особенно верилось. Но кто его знает. По словам мамы она тоже была тростинкой в молодости, а с возрастом округлилась. Я же казалась себе даже слишком субтильной. Объемов бы побольше, как у старших сестер…
Ох, домечтаюсь, что стану похожей на госпожу Тихомирову, которая будто лично бревна на свою лесопилку таскает. Тогда точно не понадобятся ухищрения, чтобы женихов отпугивать. И профессора не будут фыркать на мои переводы, даже не взглянув. Да с такой комплекцией, пожалуй, я смогу отстоять свои толкования некоторых рунных сочетаний и взгляд на структуру заклинаний!
– А расскажете подробнее о вашем воздухе и продуктах? – подалась я вперед, несмотря на отдавленную ногу. – И, возможно, вы гимнастику специальную делаете?
– Ярина, ты притомилась за день, поди отдохни, – зашипела на меня мама, а бабушка подхватила под локоть.
– Пойдем, дитятко. Ох и болезная она у нас, несчастная. Мыслимо ли дело, юной девице такие нагрузки в университете этом.
Тихомировы и на этот спектакль не отреагировали, а серьезно скандалить или упираться при гостях было для меня неприемлемо. Потому пришлось покориться бабушке и уйти. Уже в дверях я услышала приятный голос Макарушки:
– Тогда и мы с матушкой пойдем, раз ни ватрушек, ни невест.
Матушка возражала им и просила остаться, а мне на ухо выговаривала бабуля, как некрасиво распугивать женихов. И вообще, умру старой девой, вот тогда и пожалею о своем поведении. А на замечание, что вряд ли на том свете я буду вспоминать Макарушку Тихомирова, бабушка поджала губы и пихнула меня в комнату.
Вот и славно. Я вытащила из кармана припрятанный пирожок, подула на него, в целях самоуспокоения, затем устроилась у окна, читать приключенческий роман о барышне Сорокиной, первой столичной женщине-извозчике. Выдумка, конечно, но полистать для расслабления приятно.
Через несколько минут дверь ко мне открылась, впуская Глашу. Она была на пару лет младше меня, но из-за целого вороха одежек и неизменного платка на голове иногда казалась старухой. И еще опекала меня, как старшая сестра, а то и добрая тетушка.
– Я вам чаю принесла и булок, – тихо проговорила она. – А то зачерствеют до завтра, ешьте пока свежие.
Точно, если съеду от родителей, заберу Глашу с собой, в школу вечернюю устрою, а потом и в училище. Не век же ей с грязными тарелками таскаться и собирать пыль по углам?
– Гости уже ушли? – спросила я.
– Матушка ваша увела их сад осматривать.
– Думают, раз Макарушке я не понравилась, то он нашим малинником соблазнится?
Глаша вздохнула, поправила платок и взялась взбивать подушки на моей кровати. Несмотря на матушкины увещевания и ругань, Глаша всегда складывала их горкой, игнорируя модные норнские веяния раскладывать их в два ряда с неизменными валиками впереди.
– Не знаю, зачем они вас постоянно сватают, как будто замужем так хорошо. Вот матушка ваша то и дело вздыхает, как ей тяжело без внимания барина Белокосова. Мои отец с мамкой и вовсе целый день лаются, детей наплодили полну избу, а заботиться им не по силам. Я досыта есть только у вас стала. Вот разве это семья? Разве к такому стремиться нужно?
Я не стала с ней спорить или одергивать. Сама не в восторге от сегодняшнего вечера. Хорошо, они так хотят познакомить меня с женихом. Но можно же предупредить? Спросить о моих планах? Найти хоть кого-то поприличнее, не вызывающего зевоту или рвотные позывы? Помню, прошлый, годившийся мне в дедули, так пропах табаком и мочой, что Глаша еще два дня причитала и проветривала гостиную.
Побурчав еще немного, она все же ушла по делам, оставив меня наедине с книгой и мыслями о сегодняшнем дне.
Бабушка Рита завещала мне половину дома! Который, хоть и выглядел странно, на деле вместил бы в себя два наших. А заносчивого господина Лайтнера можно и потерпеть, тем более близко общаться с ним я не собираюсь.
Дверь распахнулась так, что чуть не слетела с петель. Невероятно злые мама и бабушка уже стояли на пороге и обжигали взглядами, у меня аж пирожок в горле застрял.
– Ярина, доколе…
– Пока не прекратите таскать ко мне всю некондицию с Тергородской ярмарки женихов. Серьезно, матушка, вы видите меня на лесопилке в компании господина Тихомирова?
– Ляжет на нашу Яринку и задавит ее насмерть, – подала голос Глаша откуда-то из коридора.
– Глафира, тебе такого и знать не положено! – переключилась на нее матушка. – Юная девица должна быть стыдливой.
– Оно непросто, когда в избе одна комната, а мамка с папкой беспрестанно младших строгают. Уж как я рада у вас жить. Пошушукаетесь с барином раз в месяц тихонечко, кроватью суетливо скрипнете, да и все дела.
Мама побагровела при ее словах, поджала губы и перевела взгляд на меня.
– Я по доброте своей найду тебе еще одного жениха, и будь добра, не спугни! – начала воспитывать она. – Никаких разговоров о диссертациях, рунах или, упаси Отец Небесный, крипотоногафии!
– Криптографии, – машинально поправила я. – Это такая наука о шифрах. Весьма занимательная и нужная. На самом деле, даже дети играют с шифрами. К примеру, мы с сестрами, когда вели дневники, меняли порядок букв в словах.
– И учебу свою бросай! – рявкнула она. – Забила себе голову непонятно чем, теперь нос от всего воротишь! Знаешь, как было сложно с Тихомировыми сговориться?
– Сложнее четырех лет на факультете редких и забытых языков? – я не выдержала, вскочила с места и отбросила книгу. – Матушка, я столько сил приложила для поступления и того, чтобы удержаться на факультете, а вы моей судьбой таскание бревен видите!
– Не это! А благополучное супружество! Детей, достаток, счастье. Мужчину, на которого можно опереться и загородиться им от невзгод.
– Этим уж точно загородишься. Тихомировская порода вон какая крупная, – влезла Глаша, – помрет наша Яринка в попытках их наследником разродиться.
– Выпорю паршивку, если еще хоть слово скажешь, – рявкнула на нее бабушка и все-таки попыталась догнать шуструю Глашу. Но та по ее же рассказам, от пьяного отца часами бегала, куда там бабушке с ее больными коленями! А пока будет гонять, то поостынет, поругает Глашу, и успокоится на этом.
Я даже вытянула шею, чтобы разглядеть, как там у них дела, но мама вдруг больно дернула меня за рукав.
– Неблагодарная! Я столько для тебя делаю…
Не считая того, что я жила под родительской крышей, уже давно обеспечивала себя сама. Переводы со старорудского довольно востребованы в среде магов и историков, за них неплохо платят. Пускай девица в качестве специалиста многих смущает, но мой вклад в семейный бюджет был не таким уж маленьким.
– Я тоже многое делаю! – вспылила я. – Не понимаю, чем уважаемый лингвист хуже для семьи, чем девица с бревном на плече?
– Да что ты прицепилась к этим бревнам? Как будто все их таскают!
Ну, судя по комплекции госпожи Тихомировой – даже несколько раз в день. Мама наверняка тоже подумала об этом и решила сменить тактику:
– Ярина, ты не мужчина, чтобы становиться профессором. Пора взглянуть правде в глаза: твое место рядом с мужем. И раз уж ты живешь в моем доме, то будешь соблюдать мои правила! Так что готовься встретить следующего кандидата как следует! Третий десяток тебе! Перестарок! Кого найдешь в свои годы? Только нищего студента или заезжего гуляку из Норнга, от которого принесешь в подоле! Я же подбираю хороших женихов, обеспеченных!
Всего-то двадцать один год мне! Но матушка меня и раньше не слышала, теперь тем более. Вот как распалилась: до красных щек и сжатых кулаков.
– Хорошо, – легко согласилась я. – Тогда поживу в своем доме, со своими правилами.
Мама открыла рот, затем закрыла и ушла из комнаты, как следует хлопнув дверью. Я же чувствовала, как внутри все кипит от злости. Может, я ей не родная? Подкинули младенцем? Кто в здравом уме будет сватать родную дочь за всех этих Тихомировых? Ладно, Макарушка из них еще самый приличный, похудел бы на пару пудов, вообще б красавец был. А вот прошлые! Да при виде таких невесты в омут кидаются, лишь бы под венец не идти. А мне их родная мать приводит, в наш просвещённый век, когда девицам разрешили учиться и работать наравне с мужчинами.
Без лишних раздумий я вытащила из шкафа чемодан и начала складывать в него вещи. Хорошо, что прошлой весной мы ездили на воды и купили это клетчатое чудовище, не то пришлось бы нести вещи в покрывале. Как говорили деревенские – узле. Вот это был бы позор. А так – пусть соседи думают, что я отдыхать направляюсь. Или в столицу, посетить там несколько лекций.
На мою возню никто не обращал внимания, только Глаша возникла на пороге через несколько минут, прижимая к себе плетеную корзину.
– С вами пойду, – безапелляционно заявила она. – Вы барышня очень умная, но бестолковая.
– Это взаимоисключающие понятия, – ответила ей, не отвлекаясь от дел.
Так, сложила несколько платьев, белье, теплую накидку, карабин, что еще может понадобиться? Прихватить бы и книги, но столько всего разом не дотащу. Буду надеяться, что в матушке жадность победит гнев, и все томики не отправятся к букинисту.
– Вот, – продолжила Глаша, – слова умные знаете, а за жизнь – нет. Книг с собой наберете, а чем ужинать будете, наверняка и не подумали.
Здесь она права, насчет еды я действительно не побеспокоилась. А ведь дом бабушки Риты далеко от трактиров и пекарен, там разве что собственноручно зайцев стрелять или идти за грибами. Но тут снова незадача – если дичь я еще различала, то несъедобные грибы от пригодных в пищу – уже нет. Глаша и здесь была куда полезнее.
– К тому же барыня как вас оженит, за меня возьмется, – призналась она. – Так и говорила старшей барыне, мол, надоела мне Глашка, глупая да нерасторопная, надо и ей мужа подыскать. А раз она вас не жалеет, то мне и подавно упыря какого подсунет.
– Хорошо, – сдалась я. – Но учти: платить мне пока за работу нечем, на еду бы хватило. И из дома нас могут в любой момент попросить.
Если, конечно, я первой не найду ту записную книжку и не спроважу Тилля. Вздохнув, я пересказала ей историю, как обзавелась домом и какие с этим связаны сложности.
– Ну хоть глотнем свободы перед неволей, – кивнула Глаша.
