Катя Лоренц
Исповедь блудницы
ГЛАВА ПЯТАЯ
Будь проклят тот день, когда под колеса моей машины свалился этот ангел.
Вначале я думал просто помочь и всё, но в тот день, в Иллинойсе, когда она так неуклюже упала мне под ноги, смотрела снизу вверх своими огромными глазами, похожими на чёрную дыру, в которую меня засасывало, облизывала пухлые губы, понял, не отпущу.
И я был близок, год назад чуть не трахнул её прямо в душе. Это уже почти случилось, от ее стонов мне на хрен крышу снесло. И тут я увидел шрамы на её спине.
Подумал, что она хорошая актриса, просто подосланная мне Мэтью. Этот засранец давно хочет влезть в мою компанию, любым путём, оказалось, всё куда хуже. Её отец избивал, да так, что будь он живым, я бы нашёл его, и сделал бы с ним то же самое.
Я не мог быть с ней. Ведь то, как я трахаюсь, ей не понравится, если отец не сломал её, то это точно сделаю я.
По-другому я не хочу, не смогу сдержать зверя. В её присутствии он срывается с цепи, я теряю разум, со мной никогда такого не происходило.
Тогда мне стало понятно, откуда этот покорный взгляд, она просто замученная, запуганная. Я не смог. Сука! Просто не смог причинить ей боль, сделать своей, я-то знал, что зверь-садист не уйдёт, не случится чудо, мне не интересен ванильный секс.
Потом начался целый год ада. Каково желать женщину до скрежета зубов, каменного стояка, ту, которую нельзя взять? Это ад!
Во, она так близко, подходит, крутит своей аппетитной попкой, сочные дыньки покачиваются, приглашают: возьми нас, сожми, покрути соски, повесь гирьки, зажимы, вгони между нами свой член… Ох, какие только пошлые мысли, не рождались в моей голове!
Самое ужасное во всей этой хрени, не мог привезти бабу к себе в дом, в мою любимую комнату. Как-будто изменяю Адель.
Ещё одна фигня со мной произошла, когда я, впервые после душа с Адель, пошёл в БДСМ клуб, не мог кончить с другой! Она не так пахла, не такая аппетитная, в общем, не Адель.
Я наказал своего ботта, на её попе остались отпечатки от падлла: шлюха. Такой вид заводил раньше, не теперь. Нижняя была так возбуждена, но я не позволял ей кончить, она готова была тереться о пол, чтобы получить разрядку, схватил её за волосы, насаживал на член, вгоняя его по самые яйца. Она хрипела, стонала, слёзы лились из глаз.
Раньше бы меня за секунду это довело, сейчас не мог, пока не представил, что это Адель. И всё, по-другому уже не смог.
На сессии стал нежным, я же Адель представлял, я же не мог ей сделать больно, отходить кнутом, флоггером, пришлось покинуть излюбленный клуб, на меня уже нижние косо смотрели, им-то надо было пожёстче.
Пришлось вести к себе старую подружку, надеялся, что Адель не увидит меня с ней. Когда оказались в комнате, не сразу заметил ее. Увидел, как она ласкает себя, зверь сорвался с цепи.
И этот случай, с Мэтью, я так вышел из себя, думал, убью этого гада.
Отнес Адель к себе и мучился всю ночь. Меня терзали два противоречивых чувства: хотелось заботиться о ней и наказать её за то, что она такая невероятная, созданная для меня, под мои привычки. Чистая, наивная, послушная, горячая, страстная, невероятно сексуальная. Но чем тогда я лучше ее отца?
В мозгу мелькала картинка: она связан а, её соски, как вишенки на торте, они манили меня впиться в них губами, услышать её стон, опьянеть от неё, трахать так долго, как смогу. А может, капать на них воском и…
Я знаю, я конченый извращенец, этот ангел не для меня. Проще было уволить и не видеть, не мучатбся, не гореть от ее покорности, но я не мог.
Проснувшись утром, и не обнаружив рядом такой желанной женщины, почувствовал невероятную боль. Подушка рядом сохранила сладковатый запах персикового шампуня, кожа горела, словно ее руки ещё на мне, яйца ломило, как же я хотел её. И это при моей выдержке, она разрушила меня.
И вот она в комнате, а я в драбадан пьяный и уже не понимаю, почему я должен отказывать себе в таком удовольствии. Её запах, как яд, заполз в мозг, и зверь шептал: возьми, она же хочет, сделай ее своей.
Я не удержался. Меня как молнией прошибло, когда я коснулся её губ, подчинял, завоевывал её. В мозгу проносилось одно: «Моя! Не пущу! Только моя!»
– Сладкая моя, Адель, – я протрезвел, но тут же снова опьянел от неё. Снимал с неё униформу, её тело в простом хлопчатобумажном белье свело с ума, я не видел ничего более сексуального.
Раздел её, она так мило краснела, положил её на черные атласные простыни.
– Останови меня, Адель! Не позволяй этому произойти.
– Я не могу, сэр, я хочу вас.
Бах! Спусковой крючок слетел, я пропал, меня ничто не сможет оторвать от моей вкусной девочки.
Спустился вниз, раздвинул ей ноги и охренел, какой там вид. Нежные, мокрые складочки раскрывались, как цветок, её запах сводил с ума. Провел языком снизу вверх и наградой мне был протяжный стон, отдававшийся болью в паху.
Я, как человек, бросивший диету, вылизывал моё любимое пирожное, вогнал в узкий вход палец, и кайфовал от того, как там тесно.
– Мистер Льюис!
– Скажи имя!
– Доминик, – протяжно застонала она. Адель отдалась мне без остатка, страсть свела ее с ума, она бесстыже подмахивала мне бёдрами, крепко прижимая мою голову к себе.
Простонав охрипшим голосом, она задрожала, сотрясаясь в экстазе, узкие стенки сжимали пульсацией мой палец.
Как же охрененно мне будет внутри.
Снял боксеры, я уже у входа в мой персональный рай и ад, медленно толкаю головку, растягиваю её, держусь из последних сил, чтобы не начать жёстко двигаться в ней, как велит мне мой зверь.
– Больно? – твою мать! Я прямо сама чуткость и забота! Что она со мной сделала?
– Немножко, – она закусывает пухлую губку ровными зубами.
– Потерпи, девочка моя, – резкий толчок вперёд и замер, просто охреневаю, как хорошо, глушу больной крик поцелуем.
Моя! Моя! Я её первый мужчина, я сделал её женщиной. Моя скромная секс бомба двигается мне навстречу, острые соски царапают меня, жгут мне кожу. Мои желанные, упругие и мягкие одновременно. Охуеваю просто от неё, мне нужно двигаться, нет сил терпеть, делаю толчок, до боли всасываю сосок, она стонет.
– Адель… Моя…– покрывая поцелуями лицо, она двигается мне навстречу, крепко обнимает мою шею, сжимает мой торс своими длинными, стройными ногами.
– Сука! – сажусь на корточки и насаживаю её на свой член, лучший вид в моей жизни. Моя страстная скромница хочет меня, стонет, просит ещё сильнее, глубже, резче. Поднимаю её и опускаю на каменный член.
– Доминик! – искаженно стонет Адель, останавливаюсь, наслаждаясь тем, как она прекрасна: с растрёпанными волосами, как часто вздымается ее грудь.
Пара толчков, и я кончаю ей на живот, бело-красная жидкость, течёт по ее пупку вниз. Это охренительно просто! Зверь внутри меня доволен, он пометил свою самку.
Подхватывая её на руки, несу к себе в комнату. Делаю несвойственную для себя вещь, мою её, укладываю рядом с собой. Хочу ещё, словно не я утолил голод только что, но нельзя.
– Доминик…
– Всё, спи, Адель, – целую, крепко прижимая к своему телу, под ее ровное дыхание засыпаю.
Проснулся, не открывая глаз, шарю по подушке. Ее нет. Иду в ванную, там пусто. Ничего не понимаю, куда она подевалась? Не приснилось же мне это?
От воспоминаний о том, как она стонала, в штанах вмиг становится тесно. Я разбудил эту скромницу, утром хотел продолжения, но она сбежала, надеюсь, не дальше моего дома. Надеваю штаны на голое тело, спускаюсь вниз.
С облегчением выдыхаю. Адель готовит завтрак, на ней идеально выглаженная форма, длинные волосы заплетены в косу, при движении кончик косы поглаживает упругую аппетитную попку.
Подкрадываюсь сзади, обнимаю её, она отскакивает, роняет тосты на пол.
Что за ерунда? Она боится меня?
Адель у моих ног, собирает упавшие тосты, поднимает вверх невинные глаза, тонкие штаны выпирают в области паха, член буквально пульсирует. Её взгляд останавливается на выпирающем члене, кончик языка медленно облизывает губу, как завороженный, смотрю на соблазнительницу внизу. Хочется схватить её за косу, вогнать в ротик член и трахать, наслаждаясь стонами.
Её взгляд ласкает меня, уверен, ей нравятся кубики на моём животе, потом наши глаза встречаются, Адель замирает, краснеет, видимо, догадалась, о чём я думаю.
– Адель. – сажусь на корточки рядом с ней. – Зачем ты готовишь? Я вызову прислугу, она всё сделает.
– Мистер Льюис, – она испуганно смотрит, – вы меня увольняете? – глажу подушечкой большого пальца лицо, не могу понять, что творится с ней.
– Да, увольняю, – она разочарованно выдыхает.
– Почему?
– После того, что было между нами, ты не можешь быть моей прислугой.
– Вы помните? – киваю, если бы хотел, не смог забыть. Это лучшее, что было со мной. По её щеке катится слеза, она прячет лицо в ладошки. – Господи, как стыдно. Простите сэр, этого больше не повторится, – смотрит на меня пустым, безжизненным взглядом и говорит, как робот, слова слетают с губ, но она витает в своих мыслях. – Хорошо. Дайте мне десять минут, я соберу вещи.
– Что? – про что она говорит? Да я ни за что на свете ее не отпущу.
– Я говорю…
– Я понял, Адель, – поднимаю её, отвлекаюсь на шею, меня терзают противоречивые чувства: спокойствие и возбуждение. – Ты не уйдёшь никуда, я не отпущу.
– Но вы сказали… – она отодвигается и смотрит мне глаза.
Адель напоминает мне лань, а я хищник, и нам нельзя быть вместе, но попробовав её, уже не могу отпустить. Она приручила зверя внутри меня, без всяких БДСМ сессий утолила мой голод.
Не знаю, надолго мне хватит этих ванильных отношений, но ради неё, я готов попробовать измениться.
– Теперь ты моя, Адель и не должна заниматься уборкой, готовкой.
– Я не понимаю вы не сердитесь на меня? – ох, глупышка моя. Отрицательно качаю головой, кончиками пальцев невесомо касаюсь спины, с удовольствием замечаю, как от простого прикосновения Адель краснеет, часто дышит.
– А чего тебе хотелось?
– Я люблю детей, раньше хотела устроиться в садик, но отец был против моего обучения.
В моём животе заурчало.
– Простите, сэр, вы, наверное, голодный?
– Доминик, Адель.
– Доминик… – она с нежностью произносит моё имя, не хочется отпускать её, хочется всё время касаться, наслаждаться её смущением, видеть, как её щёки трогает розовый румянец. Я так долго сдерживался, что теперь мне всего мало.
Она накрывает на стол, украдкой бросает на меня взгляды, так мило улыбается.
Я ем, она стоит, нервно перебирает края белоснежного фартука.
– Садись, поешь со мной.
– Спасибо, сэр, – смотрю на неё с укором. – Ой, прости, Доминик.
– Так-то лучше. – она намазывает шоколадную пасту на тост, откусывает кусочек, на её губах остается след. Адель облизывает, сжимаю вилку.
Нет, я не смогу дождаться окончания завтрака, рядом с ней горю от желания.
Подлетаю к ней, впиваюсь в губы со вкусом шоколада. Она неумело мне отвечает, но это самый потрясающий поцелуй.
Хватаю её за попку, несу к кухонному островку, устраиваюсь между ее ног, расстегиваю форму, спуская её до половины. Хочется попробовать её соски на вкус, покатать во рту, прикусить, что я, собственно, и делаю, срывая рваный стон с ее губ. Она перебирает мои волосы, прижимает ближе, ёрзает на столе. Стягиваю с неё трусики, касаюсь мокрых складочек, толкаю палец внутрь.
– Больно?
– Чуть-чуть. – с разочарованием убираю.
– Нет, мистер… Доминик. Я хочу. – гладит меня, ведет вниз. Нежные ручки заползают внутрь, неуверенно касаются нежной кожи, она краснеет, закусывает губу. Мне жизненно необходимо внутрь.
– Адель… – одним толчком вхожу, и охреневаю, как же хорошо внутри, тесно, растягиваю её, выпиваю стон поцелуем. – Моя! – шепчу, наращивая темп, она обнимает меня за шею, дрожит, издаёт такие будоражащие стоны, что крышу сносит. – Девочка моя, сладкая. – покрываю поцелуями шею, сжимаю попку, насаживая её сильнее.
– Доминик! – кричит она, дрожит, растекается у меня в объятиях, глаза заволокло желание.
– Какая же ты красивая, Адель. – вторгаюсь ей в рот, обследуя каждый участок, продолжая двигать бедрами. Её стоны заводят, будоражат, по моим венам течет лава. Не могу выйти, не сейчас, кончаю внутрь. От осознания того, что моя сперма внутри, член наливается с новой силой, но я не хочу делать ей больно, не могу. Внутри меня всё переворачивается.
– Ник. – она утыкается сама мне в шею, вдыхаю. – Так хорошо… Но это всё неправильно. Это грех, а я блудница, прав был отец.
– Что за чушь ты вбила в свою хорошенькую голову? Ты мне нравишься, Адель. Желать мужчину – это нормально.
– Ты первый, с которым мне захотелось большего. – застёгивает пуговицы.
– Адель, собирайся, мы едем в магазин.
– Зачем? Мы с мистером Кристофом, вчера всё закупили.
– Нет, глупышка. За вещами.-щелкаю её по носу.
– Не нужно, Доминик. У меня всё есть.
– Мы сегодня идём в ресторан. Ты же не пойдёшь в униформе? Или в этой бабушкиной одежде?
– А что с ней не так?
– Адель, не спорь. Я так хочу.
– Хорошо, мой господин.
– Твою мать! Ты прикончить меня решила?
– Я думала, что тебе нравится, когда я так обращаюсь? – она хмурится.
– В том-то и проблема, очень нравится. Собираюсь, ещё одного разу ты не выдержишь.
Я оделся, жду Адель внизу, нервно поглядывая на часы. Хочу показать ей весь мир, хочу, чтобы она доверяла мне, стала сильнее, увереннее. Тогда я не буду бояться, что сломаю её своими играми. Может, тогда мы войдем в мою комнату?
Она спускается, нервно теребит кончики косы, переминается с ноги на ногу. На ней простая белая блузка, юбка до колена, на ногах балетки.
– Ты прекрасно выглядишь. – обнимаю её за талию, целую в висок.
Мы спускаемся вниз, Кристофер открывает ей дверцу машины, Адель улыбается ему, и останавливается возле двери.
– Как ваша мама, Кристофер? – впервые за семь лет, что он работает у меня, вижу искреннюю улыбку на его лице.
– Спасибо, Адель. Твой рецепт помог, маме лучше.
– Очень рада. – она улыбается ему, кладёт руку на плечо. Внутри меня бушует гнев.
Почему я не замечал раньше, как они общаются? Адель доверяет ему. Ему! Не мне! Хоть мы стали близки, всё равно остаюсь для неё хозяином, не в том смысле, в каком мне хотелось.
– Садись в машину! – рычу, как зверь. Она вздрагивает, вся скукоживается, в её глазах подчинение.
– Да, сэр. – глаза в пол, она сжимает кулачки так, что они белеют.
Твою мать! Отличный «прогресс!», я напугал её ещё больше. Мало ей было отца, так ещё и я туда же.
Она садится в машину, забивается в дальний угол, не смотрит, боится, плечи опущены.
Мне хочется всё объяснить, утешить, пообещать, что такого больше не повторится, но не при водителе.
Охуеть просто! Я ревную! Да мне всегда было пофиг, нижние, бывало, уходили к другому мастеру, или мы с друзьями, в БДСМ клубе наказывали одну всей толпой, прямо на глазах у других гостей, а потом трахали все вместе, унижали.
Но я никогда не приведу в тот клуб Адель. Просто представив, что кто-то будет смотреть на неё, лишает меня рассудка.
– Адель. – сжимаю руку, она неловко убирает, заправляет чёрную прядку за ухо.
– Да, сэр. – опять полное подчинение. Почему же оно меня больше не радует?
– Доминик, -поправляю её. Она отворачивается, грудь часто поднимается.
– Как прикажете, сэр, – со злостью бью по сиденью автомобиля, она вздрагивает.
Заходим в бутик, ко мне подходит Эльза.
– Добрый день, мистер Льюис, – упёрлась рукой в бок, прогнулась в спине, чтобы я смог оценить глубокое декольте, на лице многообещающая улыбка, говорящая, что она на всё готова.
Спиной чувствую, как напряглась Адель, пытается вырвать свою руку из моей стальной хватки, сжал, чтобы не рыпалась.
– Чем могу вам помочь? – задаёт вопрос продавец-консультант.
– Не мне, моей… знакомой. Подберите ей одежду на все случаи жизни. Бюджет не ограничен.
– Да уж, – протянула Эльза, обошла Адель стороной. – С этой много работы будет.
– Не нужно себя так утруждать. – резко сказала Адель. – Мне от вас ничего не нужно, – выдернула свою руку и вышла из магазина.
– Чёрт! – дерзкая оказалось крошка, а притворялась такой тихоней.
– Мистер Льюис, извините, я не хотела обидеть вашу спутницу. Может, я смогу как-то компенсировать этот досадный инцидент? – подошла вплотную ко мне, хлопает опахалом ресниц, преданно заглядывая в глаза. Если бы не Адель, то я бы среагировал на такой подкат. Но сейчас мне почему-то всё равно.
– В другой раз. – побежал догонять Адель. Она стояла у машины, вместе с Кристофом, они пили вместе кофе.
– Латте? Я правильно запомнил? – он улыбался ей, не замечая никого, и она тоже улыбалась в ответ. Взбесился.
– Адель, в машину!
– Сейчас, только кофе допью. Хотите, сэр? – протянула мне стаканчик. Перевернула, той стороной, где касались её губы, неотрывно смотрел во вспыхнувшие глаза, на розовый румянец на щеках, веселился, мне нравилось вгонять её в краску. Кристоф, быстро допил кофе отвернулся. Не люблю эту сладкую жижу, по мне лучше черный, без сахара и более дорогого качества.
– Вкусно? – спросила Адель.
– Да. – потому что ты его пила. Я хочу узнать о тебе всё, ну или хотя бы знать не меньше, чем мой водитель.
Беру её за руку, открываю дверь, Адель садится в конец салона, сажусь рядом.
– Ну-ка, иди сюда! – перетаскиваю её на колени.
– Мистер… – она краснеет, искоса поглядывает на водителя. – Ни к чему это, здесь же Кристоф.
– Куда едем, сэр? – спросил Кристоф, отворачивает от нас зеркало дальнего видения.
– Домой, – провожу по её коленке кончиками пальцев, она дёргается, второй рукой крепко держу её за талию.
– Доминик, – её голос охрип, она ёрзает на моих коленях, отчего член моментально реагирует, угрожающе упирается ей в бедро. Веду рукой вверх-вниз, рука заползает слишком далеко, сжимаю нежную кожу. Её щёки буквально горят, кожа покрылась мурашками, дыхание участилось.
– Почему ты убежала из магазина? – моя рука продвигается дальше. – Отвечай, Адель. – погладил сквозь трусики складочки, нащупал горошину, надавил на неё. Её пухлые губки сложились в идеальное в «о», она выдохнула, прижавшись грудью ко мне. Сквозь тонкую ткань были видны соски, какие же они красивые, вкусные.
Теперь уже я потерял мысль, проник под трусики и гладил возбужденную плоть.
– Адель? Почему ушла? – засунул палец внутрь, где так горячо, где так узко. Опустил вторую руку ей на попку и стал поглаживать, двигать рукой внутри неё.
Я сам обо всем забыл: что злился на неё, что она доверяет моему водителю больше, чем мне, что она убежала из магазина. Рядом с ней превратился в оголенный нерв. Вот она, такая желанная, сидит на моих коленях, а я не могу вогнать в неё член, долго трахать, хотя так хочется.
Ещё Адель не облегчает ситуацию, не прекращает ёрзать на нём, так что перед моими глазами появилась красная пелена от желания.
– Говори! – я остановился, она вымученно посмотрела на меня. – Продолжу, когда ты ответишь. – прошептал ей на ушко, коснувшись языком мочки.
– Я ей манекен, этому продавцу,а я не вещь, я не должна угождать ей. От такой мне не нужна никакая одежда.
– Хорошо. – потёр большим пальцем клитор, прошептал на ухо:
– Кончай, Адель. – словно ждали моей команды, Адель обняла меня за шею, глушила стоны прижимаясь сильнее ко мне, обжигая кожу горячим дыханием и возбуждая таким волнующими, протяжными, глубокими звуками, что всё-таки услышал, сам чуть не кончил от этого звука.
Поиграть, называется, захотел, и сам попался в сети, что расставил для моей девочки.
Достал пальцы, смотрел прямо ей в глаза.
– Хочешь? – не дождавшись ответа, сунул палец ей в рот, с больным блеском в глазах стал наблюдать, как пухлые губки обхватывают палец.
– Соси… – прошептал на ухо. Чёрт! Как же я хочу, чтобы в твоём ротике оказалось что-то покрупнее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ-
Мистер Льюис, мы приехали, – сообщил Кристоф. Краснея, бледнея вылезла из машины, боялась смотреть в глаза водителю. Когда рядом Доминик, я обо всём забываю, вижу и чувствую только его, готова выполнять всё, что попросит. Я понимаю, что это неправильно, а поменяться не могу.
Единственный раз я взбрыкнула, разозлилась, когда продавец, не замечая меня, начала вешаться ему на шею, или просто не воспринимала меня как соперницу.
Я считала его своим, хотя в глубине души понимала, что это невозможно. Доминик поиграет мною и бросит. Не знаю, как я это всё переживу.
Доминик сжимает мою талию, вижу, как в его глазах плещется пламя, руки ползут вниз и замирают на ягодицах, при каждом шаге поглаживает меня, обжигает. От накопившегося желания, замираю, как та газель, которая увидела хищника и боится сдвинуться с места, потому что он побежит и съест.
– Адель, – шепчет он, мне на ухо, – ты готова к продолжению?
– Да, – краснея до кончиков волос, опускаю глаза. Он тащит меня в свою спальню, и только двери закрываются за нами, целует меня так, что ноги подкашиваются. Он подхватывает меня, несет на кровать, раздевает, смотрит на меня, клеймит взглядом. Не стоит, я уже давно принадлежу ему, как только встретила.
Он больно прикусывает нижнюю губу, но мне всё равно, я рада всему тому вниманию, которое он готов мне подарить.
– Что ты творишь со мной, Адель? Я голову из-за тебя потерял, – переворачивает меня на живот, спускает трусики. Я превратилась в слух, чувства так же накалены, как натянуты нервы. Слышу звук молнии, и он резким толчком оказывается внутри, бьёт со всей силы по попе рукой, продолжая двигаться вперед, не могу удержать больной крик, бьёт ещё раз, слёзы из глаз, балансируя на грани наслаждения и боли.
Я знаю, ему нравится причинять боль, я сама была свидетелем этого в той комнате, и я дам то, что он захочет.
Нажимает на обожжённую ударами ягодицу, двигается глубже, это придаёт определённую остроту. Сотрясаюсь в оргазме, теряю себя, растворяюсь полностью в этом мужчине. В изнеможении падаю на подушку, а он продолжает таранить меня этими движениями вперед-назад, шумно выдыхает, и мою кожу обжигает его горячее семя. Я мгновенно вырубаюсь, проваливаясь в сон, как в пропасть.
Просыпаюсь от горячего дыхания на своей коже, на улице темно, я не знаю, который час. Переворачиваясь на бок, с замирающим от восторга сердцем рассматриваю Доминика. Во сне его суровые черты лица разгладились, кончиком пальца провожу по черным бровям, очерчиваю острые скулы. Так хочется коснуться его губ, но и боюсь его разбудить.
Сколько бессонных ночей я провела в мечтах об этом мужчине, но даже в девичьих невинных мечтах мне не было настолько хорошо. Меня буквально переполняет нежность к нему.
Не знаю, с чем это связано, может, с тем, что отец меня никогда по-настоящему не любил, и мне этого не хватало, теперь я ищу любовь с тем, кто мне точно её не подарит.
Пора спуститься с небес, Адель, когда-нибудь ты ему надоешь, и как ты будешь собирать свое разбитое на осколки сердце? Могу ли я довериться ему, раскрыть душу? А ему это надо? Его вполне устраивает мою тело. И всё.
Провожу по широкой груди, по рельефному животу. Он для меня само совершенство, наверное, я влюбилась в него с первого взгляда, когда он возвышался надо мной там, в Иллинойсе. Тогда я впервые утонула в её глазах, воздух из легких вышибло, и я не могла произнести ни слова, как рыба, выброшенная на берег, открывая рот.
Я не удержалась, перекинув волосы на одну сторону, коснулась губами кожи на груди, передавая всю нежность, что испытывала к нему. А вдруг это кончится прямо сейчас, и он прикажет мне убраться отсюда? Так хоть останутся воспоминания, которыми я буду жить, лелеять, как самое дорогое сокровище, доставать одинокими ночами.
Чувствую себя умирающим человеком, которому всего мало. Мало этих требовательных губ, что уносят меня на небеса, мало этих горячих, немного шершавых рук, что нетерпеливо обнимали меня, мало этих чёрных омутов, в которые меня засасывает и уносит в пучину наших желаний, мало ехидной улыбки.
Я не могла остановиться, покрывала его тело поцелуями, дурея от его запаха.
Когда я так осмелела? Очевидно, Доминик делает меня сильной, желанной.
– Ты сама напросилась, Адель. – он не спит? Он повернул меня, и я оказалась прижата телом любимого мужчины. Пока моего мужчины. И в следующую секунду меня выгнуло дугой, Доминик с жадностью напал на мою грудь, брал меня жёстко, напористо.
