Катя Чу Кольца Космидора. Том I

Глава 8. Маливан

Все Дома Космидора строили с особой торжественностью, не жалея средств и времени. Все они были одинаковы: из белого камня, внутри много света, который струился сквозь витражные окна и которым мог насладиться каждый, кто проходил под тяжелыми каменными сводами через центральные нефы, ведущие к алтарю. На алтаре располагались шесть гигантских плоских колец из драгоценного металла – баюрада. Он похож на серебро, однако в баюрд будто подмешены разноцветные хрустальные крошки. Любой атеист поверил бы в Бога при виде них.

Внутреннее убранство Дома отличалось вопиющей роскошью. Взять хотя бы кандило, большой подсвечник, – чистое золото. Или трон главы Дома Космидора, эсарха, установленный внутри апсиды, в центре, – золотая латунь и белая бархатная обивка. В обычные дни полукружие апсиды закрывали алтарной преградой, но в праздники ее открывали, и люди выстраивались в очереди, желая поцеловать руку эсарху и узреть воочию блеск золота. Наблюдая такое великолепие и буйство драгоценных камней, люди пытались спрятать за пазуху то, что там явно не помещалось, поэтому к каждому Дому приставили круглосуточную охрану.

Маливан Авье считал, что богатая обстановка Домов необходимость, нежели пустое расточительство. Многие над ним смеялись, мол, его наивность и открытость не позволяют видеть всей правды. Может и так, но его это не беспокоило. Все в нем говорило о его вере в людей и их дела, даже внешность: он все еще оставался пухлым, как ребенок, у него блестели глаза и щеки горели румянцем. Он всегда тянулся к религии, находил в ней только достоинства, сердился, сталкиваясь с несправедливостью. Маливан не умел долго злиться и не умел быть гордым, не умел завидовать и так и не научился врать. Казалось, все скверные качества обошли его стороной.

Итта, его подруга детства, присутствовала на скромном обряде инициации Маливана в будущие клирики. Он позвал ее для поддержки. Она сидела на скамье напротив алтарной преграды и наблюдала как обрядчики, облаченные в бежевые цвета, принесли из ризницы масло и серебряную брошь в виде шести сцепленных между собой колец. Старший обрядчик зачитывал текст из книги Сиренаст, передавая краткую историю первых клириков, затем он обратился к Космидору, прося его принять душу Маливана для служения. Маливан встал на колени, другой обрядчик пустил несколько капель масла ему на темечко, а затем прицепил брошь к мантии на груди. На этом инициация завершилась: обрядчики поздравили Маливана и предложили ему разделить с ними хлеб в знак единства между ними. Маливан попросил их подождать его несколько минут, пока он переговорит со своей подругой. Обрядчики бросили короткие взгляды на Итту и проследовали в одну из дверей.

Маливан опустился рядом с Иттой на лавку и сказал:

– Меня ждут, поэтому у нас не так много времени. Ты часто бываешь в Доме Космидора?

– Никогда, – отозвалась Итта.

Маливан надеялся, что теперь она будет посещать это место почаще, ведь тут он.

– Ты больше не веришь в Космидора?

– Верю. Но не верю клирикам. Глянь. – Она указала на хорос из блестящего, почти ослепляющего золота. Он висел под сводом, в него вставлялись свечи, и он напоминал люстру. Маливан задрал голову. – Как думаешь, сколько в нем спасенных жизней?

Маливан ухмыльнулся. Ну вот опять! Упреки, упреки. Итта будто любила проверять его терпение на прочность.

– Пойми, всего в мире в достатке, – сказал он.

– В достатке значит… – она приподняла бровь. – Сходи в Нижний Луто и скажи об этом плебеям. Может, они так заняты выживанием, что и позабыли о премудростях клириков.

– Дело не в религии, она здесь ни при чем. Дело в людях. Если бы все побороли в себе искус жадности. Щедрость – вот что нам всем нужно.

– Этой щедростью уже пользуется Дом Космидора, а на людей денег не хватает. Всякий человек думает, если он опустит монету в жертвенник – непременно будет прощен.

– Ты ошибаешься, Итта.

Итта улыбнулась в лицо раздосадованному Маливану:

– Разумеется, дорогой мой толстяк, ты никогда не увидишь зла под этой крышей, потому что ты замечаешь в людях добро и готов оправдать любой их проступок.

– Не всегда.

– Часто, Маливан. Я верю в энергию Космидора, верю, что он слышит шепот наших сердец, но я не верю в нужду Божественной силы в помпезном зодчестве. Человеку для разговора с Ним необходима вера, а не религиозные атрибуты. Поэтому я не хожу сюда.

Маливан спокойно слушал рассуждения Итты, но он был тверд в своих убеждениях и никакие слова бы не заставили его передумать.

– Это Дом Космидора, а все драгоценные камни и металлы – то, что мы даем в дар за его добрые дела, – промолвил он. – Ведь мы живем в материальном мире.

Мимо них прошли клирики-драммеры с палочками и барабанами на шее. Маливан восхищался ими. Ему и самому когда-нибудь хотелось бы играть на барабанах. Итта спросила его:

– Ты счастлив?

– Безмерно. А ты, Итта? Счастлива?

Итта уперлась ладонями в скамью, вытянула ноги и задумчиво огляделась.

Маливан знал ответ, он отражался на печальном лице его подруги. У нее было не так много друзей, а теперь одного из них она должна отпустить. Было заметно, что расставание давалось ей с трудом.

– Иногда, – пожала она плечами. – Человек не может же быть счастлив постоянно.

– Я счастлив постоянно. – Маливан рукавом потер брошь, надеясь, что она сильнее заблестит.

– Потому что ты с детства дурак, – рассмеялась Итта. – Ты не знаешь настоящей жизни. Или прикидываешься, что не знаешь.

– Конечно знаю! Но я верю, что каждое злое дело можно оправдать. Все люди рождаются добрыми и честными. Их просто толкают на проступки разные обстоятельства. – Помолчав, он с грустью добавил: – Скоро я пополню ряды бежевых клириков и отрекусь от мирской жизни. – Он вступал в касту, которой запрещено иметь близкую связь с людьми. Стать лориканом – значит отречься от былой жизни. – Но я буду рад увидеть тебя в Доме, если ты захочешь покаяться или очиститься от грехов или душевных тяжб.

– А что, интересная идея! Прийти и поговорить с другом, – хитро прищурилась Итта.

– Увы, но я буду разговаривать с тобой не как друг, а как лорикан. К тому же, я даже не могу представить себе, как ты изливаешь душу. Даже мне.

Итта всегда была черствой и замкнутой. Маливан знал, что в ней сокрыто много любви и нежности, она ранима и хрупка. Ей с самого детства приходилось отстаивать свою честь и право находиться среди аристократов, отращивать зубы и когти, чтобы защищаться от оскорблений. Она редко показывала слабость, а ее слез за семнадцать лет дружбы Маливан так и не застал. Он даже думал, что она не умела плакать, лишилась этого навыка.

– Да, в самом деле, чудо! – согласилась она.

– Кстати, как там поживает Северина? Чем она сейчас занимается?

– Своим образованием, – с усмешкой ответила Итта. – Но не для себя, а для будущего супруга. Ее главная цель – выйти замуж. И она ее почти достигла.

Лицо Маливана просияло. Замужество весьма приятное событие, но не для Итты, само собой.

– Она выходит замуж? А почему ты недовольна?

– Северина относится к замужеству безответственно. Она не понимает, насколько брак – серьезный шаг, и что он строится не на выгоде, а на любви. Вот скажи мне, Маливан, ну какая может быть любовь с человеком, с которым ты разделила пищу лишь однажды?

– Северине суждено в одиночку следовать своему пути, извлекать уроки, набираться опыта и становиться той, кем она и должна быть. Допуская ошибки и чувствуя боль, она познает себя.

Итта вздохнула и после недолгой паузы спросила:

– А что делать мне? Смотреть, как она ломает себе судьбу, думая, что в жизни все сладко и гладко?

– Да. Если она в чем-то ошибется и ты окажешься права, в чем я не сомневаюсь, не осуждай ее. Поддержи ее и покажи, что ты рядом.

Рука Итты накрыла руку Маливана и сжала ее. В этом прикосновении он ощутил любовь – любовь друга.

– Я должен идти, – сказал Маливан будто не своим голосом.

– Мне больно отпускать тебя, – ответила Итта.

– Но это мой путь.

– Знаю. Ты всегда этого хотел. Жаль, твои родители не дожили до сегодняшнего дня.

Маливан шмыгнул носом и тайком смахнул выкатившуюся слезу. Он не ожидал, что будет так трудно.

– Маливан Авье, изгони всех демонов из Дома Космидора! – промолвила Итта.

– Это место слишком свято для подобных слов.

– Какой же ты дурак! Демонов здесь много, но, надеюсь, ты их не встретишь.

– Ты знаешь, где меня найти, Итта, – сказал Маливан, приподнимаясь со скамьи и почесывая кончик носа. – Только вряд ли мы сможем поговорить как раньше.

– Ничего, Маливан. Будь счастлив, ладно?

Маливан видел, как Итта хотела обнять его, но не могла. Уже не могла. С тяжелым чувством на сердце он попрощался с подругой. Навсегда.

А уже в обед Маливана обратили в лорикана, в самый низший ранг среди бежевых клириков. Они не могли заводить семью в отличии от медных. Маливан прямой ладонью очертил себе в воздухе круг ото лба до лба, но попутно касаясь плеч и сердца. Такой жест, полнокружие, совершали все: и миряне, и клирики, сулясь, что в разуме владычествует только мелодия сердца, а сердце злобным не бывает. Про себя Маливан молился, обращался к Космидору, созерцал свою душу, задавал вопросы и получал на них ответы.

Женщины, служившие в Доме, назывались божьими дочерями или божеслужками. Они выполняли мелкую работу, коротко стриглись, носили простые платья бледно-синего цвета и скуфию, головной убор. Старая божеслужка ловко повыдергивала прогоревшие свечки из кандило и засунула себе в карман фартука. Следом подскочила еще одна, помоложе, и поставила на жертвенник потир с вином и дискос с куском теплого хлеба. Потом она сообщила Маливану, что всех лориканов зовет иниарх.

Собрав молодых клириков в комнате, иниарх прикрепил их к нескольким семьям из Нижнего Луто. Они носили беднякам лепешки, помогали отпускать душу на покаяние, лечили или договаривались с лекарями, давали мудрые советы членам семьи и благословляли от имени Космидора.

Маливан сразу нашел общий язык со всеми, особенно ему запали в душу Болье. Пятидесятилетняя Эльза лежала уже месяц в постели и все не могла выздороветь, постоянно кашляла. За ней ухаживал муж, Леон, бородатый старик, старше ее. Он рыбак и от него гадко воняло, но со временем Маливан привык к его запаху. У них была семнадцатилетняя дочь – Изабо, она работала в Белом Страже служанкой. Люди они добрые, но несчастные и бедные.

Леон не мог больше пропускать работу, чтобы присматривать за женой, поэтому и попросил у Дома помощи и они ему не отказали. Маливан приходил два раза в день к Эльзе, приносил ей, кроме лепешек, чистую воду и иногда кусочек сыра, поданный ему на завтрак. Маливан берег такую роскошь для нее, ведь ему доставляла удовольствие улыбка Эльзы и то, как она плачет от счастья, когда медленно смакует желтый сыр.

Однажды Эльза сильно закашлялась и стала красной. Маливан бросился к больной с кружкой воды, отпив два глотка, приступ прекратился, и Эльза расслабилась. Дрожащей рукой она утерла влажную щеку.

– Я не поправлюсь, – прохрипела она.

– Не обязательно, – не согласился Маливан, сидя на краю тюфяка, на котором она лежала. Он шлепнул себя по коленке, по ней ползла вошь. – Сейчас твоя душа проходит Цикл Страданий – Пятое Кольцо Космидора. Все мы там оказываемся на какое-то время.

– Нет, не быть мне в Кольце Благословения.

В это Кольцо попадали ненадолго, обычно это миг, когда человек оказывался там и выздоравливал или выживал после тяжелого ранения.

– Эльза, ты должна верить Космидору, – с улыбкой сказал Маливан. – Он лучше знает в каком Цикле человеку нужно оказаться. Сейчас ты страдаешь, но затем ты получишь награду за свои страдания, если вынесешь урок.

– Я ни разу не получала награды…

– Разве Леон и Изабо не награда? Они появились потому, что когда-то ты была в Цикле Любви.

– Да, они моя награда, но большую часть жизни, глядя на них, я чувствую себя несчастной. Какой здесь урок, лорикан Авье? Леон дома редко, он работает, а моя дочь она… она такая унылая. Энто из-за нищеты. Любая мать желает своему ребенку лучшего, а я, родив ее, уже знала, что судьба у нее будет ой какой тяжелой.

– Не нам выбирать свой путь. Мы все находимся в Цикле, непрерываемом, он несет нас мощным потоком по всем Шести Кольцам и из них нет выхода. Единственное, что все мы можем сделать, так это смириться, проявить терпение и вынести урок, чтобы что-то изменилось.

– Какой урок я должна вынести из бедности? Я несчастна, толкую ж вам.

– Но ты не несчастна. Эльза, будь благодарна. Космидор учит нас смиряться и находить счастье в том, в чем другие не смогли. Круг не разорвать, так зачем же умучивать себя? Радуйся тому, что имеешь.

Эльза снова закашлялась. Ей больше не хотелось верить, наверное, она считала, что Космидор не сулил ей надежд. Но Маливан видел в болезни ценный урок, который Эльза должна извлечь и обрести после этого Божественный Дар, но она сопротивлялась, поэтому ей становилось хуже. Если бы она больше выражала признательность…

В дом вошла Изабо. Иногда ей удавалось вырваться из замка, чтобы проведать мать. Она сняла засаленный чепчик и начала обмахивать им себя.

– Как она, лорикан Авье? – спросила Изабо.

Маливан вывел девушку из дома и сказал ей прямо:

– Боюсь, твоя мать не идет на поправку.

Изабо в испуге обомлела. Матери был необходим лекарь, но денег на хорошего не хватало. Тех, кого звали клирики, были самоучками, они все лечили поперечным и продольным кровопусканием.

– Мне показалось ваши травы помогли ей, – произнесла Изабо.

– Поначалу, но не теперь. Твоя мать не сможет выздороветь, если не смирится со своей судьбой и не вынесет пользу из всего этого.

– Чего она вам там талдычит?

– Что большую часть жизни находится в Цикле Страданий.

– Мы все в нем. Все Нижнее Луто.

– Это заблуждение, Изабо. – Маливан положил руки на плечи девушки. – Ты здорова, у тебя есть работа, кусок хлеба, мать и отец. У некоторых этого нет.

– Да, вы правы… – потупилась Изабо.

Маливан ободряюще похлопал по спине Изабо.

– Кольца – нерушимая сила Космидора. Благодаря им мы познаем жизнь, да они и есть сама жизнь. Богатые тоже бывают в Цикле Страданий и тоже ропщут. Цель нашего пребывания на земле – набираться опыта, находить радости в том, что нам дано.

– Знаю, лорикан Авье, знаю. Тяжеловато принять тот удел, что дал нам Космидор. Чем это мы его заслужили, а?

– Дело не в заслугах. Это просто жизнь со всеми радостями и горестями.

– Убедите маму быть благодарной, – взмолилась Изабо.

– Постараюсь. Мне пора уходить, я итак задержался. Дай ей еще воды, а вечером я вернусь к ней.

Маливан зашел в дом попрощаться с Эльзой, а затем поспешил в соседние дома, чтобы помочь другим семьям. Все они либо болели, либо голодали. У них были похожие судьбы, нелегкие, но и всех их объединяла сила духа, та, которой у многих богатых людей не было.

Глава 9. Варион

Варион обнаженный лежал в кровати и наблюдал за Уальтой. Она сидела на стуле перед зеркалом в шелковой ночной рубашке и вытаскивала из лохматых волос шпильки.

– Позови Глэсси или я могу помочь, – сказал ей Варион.

– Ты уже помог, – улыбнулась она, продолжая распутывать волосы.

– Глэсси стоит за дверью, Уальта.

Уальта вытащила украшение и бросила на туалетный столик, затем встала и направилась к кровати. Варион вдруг почувствовал, что снова готов на нее наброситься. Уальта легла рядом с ним и нежно поцеловала. Она умела дарить ласку, такую, какую никто и никогда ему не дарил. А еще она была умна, король явно недооценивал жену.

С горечью Варион вспомнил, что и у него вскоре будет жена. Он пока не говорил Уальте об этом, потому что догадывался, как она к этому отнесется. Однако он должен быть с ней честным. Прервав поцелуй, он сказал:

– Мы должны поговорить.

Уальта напряглась и подперла голову кулаком. Ее голубые глаза вмиг наполнились страхом. Варион отдал бы все, лишь бы никогда не печалить возлюбленную, но это было ему не под силу.

– Я люблю тебя, Уальта. Ты…

– Не заговаривай мне зубы, – прервала она его.

– Ладно, – согласился он и подтянул до груди одеяло. – Отец в последнее время часто заикался на счет наследия Кавирадо. Тебе известно, как он бережет нашу родословную. Я увиливал от его планов столько, сколько мог. – Уальта молчала. – Я… я женюсь на Северине Коссет.

Уальта с вздохом отвернулась от него и заплакала. Варион сразу обнял ее.

– Не трогай меня, – произнесла она и встала с кровати.

Варион рассердился. Какое она имеет право злиться на него? Все два года, что они вместе, ему приходилось мириться с ее возлежанием с королем. Постоянно его снедала ревность, но он ни разу не упрекнул в этом Уальту.

– Это не честно, – бросил он ей.

– Да, не честно, – ответила она, остановившись у окна.

– Что ждет нас дальше? Думаешь, приятно быть любовником королевы?

– Ты больше чем любовник и ты это знаешь.

– Уальта, если Иритаро раскроет наш…

– Да, – перебила его Уальта и развернулась к нему лицом, – он убьет нас. Не нужно объяснять ничего. Я гневаюсь.

– На меня?

– Нет. На судьбу. Из сорока восьми лет только два года я чувствую себя живой. Ты женишься, и я вновь буду мертва. Череда серых дней снова будет ползти медленно и мучительно.

– Ты полагаешь, если я женюсь, то между тобой и мной все кончено?

Уальта вытерла слезу и закивала.

– Женитьба на Коссет – моя обязанность, мой долг перед семьей. Влияние ее отца укрепит положение Кавирадо, но я буду любить тебя всегда. Всегда!

Уальта горько усмехнулась и произнесла:

– А то у вас положение в обществе шаткое.

– Я лишь передаю тебе слова своего отца, – оправдывался Варион.

– Почему она?

– Жиль Коссет сам обратился к моему отцу с предложением поженить меня и Северину. Отказ им – все равно что публичное заушение.

– Какая ерунда. Многие отказывают по определенным причинам.