Полная версия:
Катя Чу Кольца Космидора. Том I
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
После войны с ведьмами чаровницы боялись людей и винили себя за изменение климата и уничтожение многих существ. Говорят, добрые чаровницы живут за болотами. Пробраться через них невозможно, поскольку даже в зимнюю пору над ними заклятие, которое не дает замерзнуть воде. Однако никто не смел даже пытаться проникнуть к ним, все их боялись, даже Иритаро.
Королевский экипаж находился в пути около трех суток. Фолкет поставил Иритаро еще несколько дней в здравии за которыми последует, в случае неудачи, смерть. Пользоваться порталами с признаками чернильной лихорадки все равно, что вспороть себе брюхо. Никто так и не знал от чего портал во время страшной болезни ускоряет ее процесс и человек чахнет в ту же минуту.
Иритаро прильнул горячим лбом к холодному окошку кареты, сквозь которое бил дневной свет. Иритаро трепала лихорадка, он обнял себя. Лекарь сидел напротив него и наблюдал за больным.
– Ваше величество, почему вам стало угодно ехать со мной? Я мог бы быстрее достать лекарство для вас, – сказал Фолкет.
Иритаро подавился кашлем. Трясущимися руками вытащил из кармана белоснежный платок и приложил его ко рту. Гортанный кашель раздирал, пока король не выплюнул черный сгусток. Глаза короля покраснели и заслезились.
– Я хочу это чувствовать, – ответил Иритаро слабым голосом. – Марселоны знают, что держать голову нужно высоко, даже когда ты падаешь вниз с горы. Смерть думает, что она властна надо мной, но это не так. – Его окровавленные губы растянулись в самодовольной улыбке. – Мне нравится, что я на краю смерти, а больше всего нравится, что скоро я получу лекарство. Когда коварная жрица, Смерть, придет за мной, я дам ей отпор, и она увидит мое величие. Она запомнит короля Иритаро Марселона, как вечно молодого и сильного мужчину, способного победить ее. А коли я, испытав все страдания, смогу победить Смерть, в народе прозовусь Святым. Я прославлюсь, как первый в мире король, победивший Смерть от чернильной лихорадки. А потом я возьмусь за Айрыма. Мои риттеры уничтожат Шанганду, сожгут все города и деревни, убьют всех их женщин и детей.
Фолкет понурился и спросил:
– Когда вы выздоровеете, вы сразу объявите всем о том, что болели?
– Нет. Хочу продумать будущее. Мне могут не поверить, но ты всем докажешь, что я победил хворь. Это восхитит народ.
Спустя несколько часов повечеряло, экипаж остановился в чащобе за Бушарлем. В Аленских лесах жила чаровница, чья сила, по словам Фолкета, не имела границ. Была старуха мудра и умна. А если враг приходил к ее порогу, убивала, не выходя из дома. Язык ее мог произнести сложные, древние заклинания и заставить сердце опасного гостя остановиться. Славилась чаровница своими зельями, магией, лекарствами, талисманами на всем западе. Люди любили ее и никогда не выдавали божевоинам – воителям Дома Космидора, избавляющим варлонскую землю от слуг Серого Демона.
Жилище чаровницы стояло под огромным черным деревом, именуемом Вороньим крылом. Ветви вздымались вверх, напоминая крыло птицы. Листья на нем не росли, поэтому оно казалось мертвым, хотя, говорят, хранило в себе жизнь. Домишко, по сравнению с деревом, казался маленьким. Деревянный, бедный, заросший мхом и поганками, он не располагал доброжелательностью.
Выйдя из кареты вслед за Фолкетом, Иритаро затревожился, дом чаровницы испугал его. В грязном от пыли окне он видел свет и живые пугающие тени, словно внутри обитали демоны. Он чувствовал запах магии.
– Отвратное место, – прошептал Иритаро.
– Не бойтесь ее жилища. Не чаровниц людям стоит опасаться, – произнес Фолкет. – Я пойду первым, а вы ждите здесь.
Иритаро кивнул, а Фолкет пошел к дому. Лекарь робко постучал и дверь, скрипя, открылась. Показалась небольшая щелочка, а за ней никого. Судорожно сглотнув, он приоткрыл дверь шире и заглянул внутрь: на печи сидела горбатая старуха с чернющими глазюками, маленькими, как у паучихи. Стоит ли на нее таращиться? Но любопытство брало верх.
– Мы приехали к вам за помощью, – сказал громко Фолкет. – Может, помните, я вам написал письмо о короле? У него чернильная лихорадка.
Старуха продрала горло и спрыгнула с печи, подобно молодой деве. Ее горб не позволял ей выпрямиться, поэтому она казалась низенькой.
– Зови короля, – зазвучал противный голос старухи.
Иритаро уже шагал к лекарю, тот подбежал к бледному, слабому государю, чтобы помочь. Оба кое-как поднялись по лестнице и вошли внутрь.
– Я тебя не боюсь, – сказала она ему прямо и оскалилась. – Здесь ты не король.
Иритаро не пришлось по душе ее заявление, но он согласился на ее правила ради выживания, ведь она была единственной, кто мог спасти его от гибели. Иритаро решил, что не стоит ей ни в чем перечить, учитывая россказни Фолкета о ее могущественной силе.
– Усаживай его вон туда, – чаровница указала на стул в углу своим длинным гнилым ногтем.
Фолкет усадил зашедшегося кашлем короля.
– Давно это с ним? – спросила старуха.
Иритаро вытер рукавом влажные губы и изучил чаровницу, она стояла напротив него.
– Около месяца, – сам ответил Иритаро.
– Ежели не помогу, недолго тебе жить осталось, – промолвила старуха. – И как угораздило тебя эту дрянь подцепить, а? – Она поставила каменную ступу на щербатый стол.
– Не знаю я. Однажды проснулся и вот тебе точка на груди. Лекарь изучил ее и поставил диагноз – чернильная лихорадка.
Горбатая чаровница схватила с полки пучки трав, горсть пузырьков с разноцветными снадобьями и зажала все это длинными пальцами.
– Как узнали обо мне? – Старуха подошла к ступе и вывалила на стол ингредиенты.
– Мельник рассказал, – поспешил ответить Фолкет.
Король вновь закашлялся, пуская кровь изо рта пузырями, он уже не тратил силы на то, чтобы утереть ее. Чаровница кинула в ступу сушенные щирицу, дурнишник, скрипуна, дикую руту, затем вылила всю жидкость из пузырьков с зельями и толкушкой принялась намешивать снадобье. Завоняло на весь дом резким, горьковатым духом.
– Чернильная лихорадка через кровь передается, – сказала старуха. – Давно ли раны получал?
– Он котов любит, а они, известно, царапаются, – ответил Фолкет.
– Погано дело обстоит. Недолго ему…
– Нет, чаровница, долго, – перебил Иритаро слабым, но крайне твердым голосом. – Ты спасешь меня. Там, в экипаже, в железном сундуке лежит гора золотых доро, прекрасных варлонских монет. Твои будут.
– Будут, будут.
– А чего так дорого берешь? – Он хотел еще прибавить что-нибудь про жуткий дом, но передумал. Куда ведьма уродливая девает деньги, раз живет здесь?
– Дорого? Пха! А налоги ты свои видал? – ухмыльнулась старуха. – Я беру с каждого ту цену, какую он заплатить способен.
– Кто ты такая, чтобы решать кто и сколько способен заплатить? – вспыхнул король. – Делай свое дело молча, но если не спасешь – спалю дотла твою хату!
Чаровница остановилась, бросила толкушку с грохотом и свирепо надвинулась на Иритаро. Фолкет съежился, пристав к окну. Старуха нависла над Иритаро как черная гора. Король отпрянул назад, вжимаясь в спинку поскрипывающего под ним стула.
– Не смей мне угрожать в моем же доме, червяк, – прорычала она. – Ежели еще одну угрозу услышу, вырву твое еле бьющееся сердце и скормлю птицам. – Иритаро задрожал и не смог ей сразу ответить. – Слышал меня?
– П-прости, чаровница, – промямлил Иритаро. – Я… просто боюсь.
Старуха отправилась доделывать начатое снадобье. Вся эта вонючая гадость, которую она толкла чрезмерно долго, превратилась в мазь желто-зеленого цвета. Чаровница схватила ступу и подошла к Иритаро.
– Показывай, – рявкнула она.
Фолкет помог расстегнуть бесконечное количество пуговиц на тунике Иритаро. На грудь и брюхо словно разлили чернила. Старуха внимательно осмотрела короля, сощурившись, и неодобрительно покачала головой.
– Пусть твои служанки, – она кивнула в сторону стражи, – принесут мне мои доро. Потом отдам мазь.
– Скажи им, пусть на крыльцо поставят, – обратился Иритаро шепотом к Фолкету.
Фолкет суетливо выглянул из дома и крикнул:
– Несите сундук. Живее. Ну же!
Двое стражей, надрываясь, принесли сундук с доро и поставили его на крыльцо, а затем отбежали к карете. Фолкет с трудом затолкал в дом плату, весь пропотел пока тянул, раскраснелся, но занес.
– Открывай, – повелела старуха.
Фолкет смиренно открыл сундук. Чаровница подошла, схватила монету, единственным оставшимся зубом надкусила ее, а затем бросила обратно в сундук.
– Закрывай и к печи ставь.
Пока Фолкет тащил доро к нужному месту, старуха стянула кусок тряпки с веревки под потолком и обмакнула в мазь, а затем приложила к ране. Корни лихорадки стирались с королевской груди, как песочные надписи стираются морской волной. Король, видя это чудо, онемел от счастья. Из его глаз брызнули слезы радости.
– Сиди смирно, – гаркнула старуха.
Чаровница стерла все корни и самодовольно произнесла:
– Готово. Живи себе.
– Чернильная лихорадка не вернется? Никогда?
– Нет. Прогнала я ее.
Иритаро приободрился, силы тут же возвратились, привкус крови во рту исчез. Он вскочил на ноги и энергично прошелся по дому, задевая лысеющей макушкой висящие пучки трав и кучу тряпок.
– Чудеса, чаровница! – обрадовался он.
– Сама знаю. А теперь уходи.
Иритаро остановился, с полуулыбкой обозрел старуху и вышел из ее дома, а за ним следом и Фолкет. Как только они подошли к карете, Иритаро сказал:
– Подожду два дня в Бушарле, следует убедиться, что не обманула нас старуха.
– И верно.
– Коли все честно, велю сжечь хибару ее. – Фолкет растерялся. – Ну чего ты, морда, так пялишься на меня? – сказал король со злобным прищуром.
– Она же помогла вам.
– Она дерзила королю, не слышал, что ли? Не потерплю панибратства.
Оба уселись в экипаж и помчались в город, в бушарльский малый дворец. Его Иритаро отстроил совсем недавно. Ему не терпелось принять горячую ванну, после мази дряхлой и смрадной старухи, сыворотки молодости испробовать, поесть наконец, аппетит-то ныне водился, и разумеется, удовлетвориться юными девками.
Глава 4. Северина
Северина Коссет со своим отцом – Жилем и матерью – Авелин возвращались из Ивлина. Карету сопровождал военный эскорт, десять риттеров, служащих им за землю, и двадцать наемных безродных воинов. Ламмертский тракт, по которому они ехали, лежал через Гардеил и Эсон, но им придется свернуть на восток, чтобы выехать на Лотерианский тракт, он вел в столицу. Жиль по дороге уговорил жену и дочь заехать в замок сантина Джерваса Кено, старого друга.
Авелин меланхолично вздыхала, жалуясь на тошноту. Рытвины и вправду вызывали неприятные чувства. Северина была так расстроена тем, что ее сватовство в Ивлине не удалось, что согласилась на визит к Кено, лишь бы отец отстал. Бедному жениху располосовали горло ножом у дешевого кабака. Как обидно! А ведь он ей так понравился.
Как же она мечтала выйти замуж: нарядиться в белое платье, стоять у алтаря из цветов и клясться в любви. У ее подруги, Мейбл, была свадьба в прошлом месяц, а у Северины помер жених. Какое унижение. Мейбл ее опережает. Северина с трудом принимала безбрачную действительность.
– Севи, не дуйся, – с нежной улыбкой сказал отец.
Северина промолчала, но подумала: «Ага, тебе легко говорить – не дуйся. Ты-то женат и трех дочек народил, двое из которых замужем, а я…».
Карета свернула с лесной тропы на тракт и вскоре тошнота Авелин прекратилась. Дорога была ровнее. К вечеру в окошке показались огни от замковых факелов и Севи с любопытством прильнула к стеклу. А может там кто-нибудь симпатичный и свободный захочет на ней жениться? Никогда не знаешь, где встретишь любовь. Воспарив надеждами, она даже развеселилась и хихикнула.
Обнесенный высокими стенами, замок Кено был по размеру небольшим. Всего две башни, несколько пристроек, два двора – большой и малый, и крошечная казарма. Риттеров здесь жило куда меньше, чем в их замке в Ивлине. Родом Коссет оттуда, но после того как Севи освоилась с даром – возводить купол, так они сразу переехали в Лизгандру, поближе к государю. В их-то замке проживали сотни риттеров и все благородной крови, статные и красивые, под знаменем семьи Коссет – золотой лилии.
Послышался металлический шум – рывками поднимали воротную решетку. Сам Джервас Кено вышел, будто предполагал, что к нему заедут гости. Отец помог выбраться из кареты жене и дочери. Джервас поприветствовал Севи, Авелин и Жиля поцелуем в щеку. Это был мужчина лет пятидесяти, еще не седой, волосы растрепанные, в уголках тонких губ следы ужина, на белой рубахе крошки.
– Не верится, Жиль! – радостно воскликнул Джервас. – Год от вас ни слуху ни духу и вот вам! А чего не предупредил?
– Джервас, ты же знаешь Жиля, ему как что взбредет, – с некоторым укором сказала Авелин.
– Знаю, знаю, – хохотнул он и приобнял за шею Жиля. – Проходите. – Он пальцем подозвал служанку и сказал: – Пусть лошадей в порядок приведут, животина тащила гостей, судя по их вымотанному виду, долго. И воинов накормите и напоите. Расположи их в Белой Башне.
Служанка закивала и побежала выполнять приказание.
Замок внутри был ухоженным, хотя тростник, застилающий пол, пора бы уже поменять. Севи показалась крыса, копошащаяся в углу. Когда они проходили галерею, она отвлеклась от гадкого грызуна лишь посмотрев на потолок: мрачные фрески. Эта комната выглядела холодной и печальной. Но гостиная осталась такой какой запомнила ее Севи – элегантной и утонченной. Черное дерево, картины в позолоте, в мраморном камине горел огонь, а на скамьей восседала сантена Рени Кено с книгой на коленях.
– Я вывихнула стопу, – сообщила она. – Простите, что не встречаю вас как полагается.
Авелин положила ладонь на лоб и ответила:
– А у меня трещит голова и еще меня тошнит.
Севи вздохнула. Обе любили обсуждать свои недуги.
– Джервас второй раз за вечер ужинает, хотите к нему присоединиться? – спросила Рени.
– Да, я голоден, – сказал отец.
Еще бы, ты всегда голоден!
– А у меня нет аппетита, – жалобным голоском промолвила мама.
Тоже не удивительно. Севи приняла приглашение отужинать. Для нее застолье длилось всего несколько минут, поскольку она не выносила разговоров о политике, орденских банках и каких-то там займах, оружии и, конечно же, о шангах. Про них говорили все, кому не лень. Но все же что-то ей пришлось выслушать.
– Иритаро настоящий идиот, – смело заявил Джервас. – Такой самонадеянный. Удивляет как за ним идут риттеры.
– Людское уважение заслуживали его дед и отец, а Иритаро, пользуясь своим кривеньким умишком, опозорил Марселонов и, в какой-то мере, все потерял, – согласился Жиль. Он отщипнул от краюхи хлеба кусочек и закинул в рот. До этого он слопал уже часть печеной куропатки.
– Верно. Но скажи мне, как же так бывает, что Риджион – великий государь, мудрый и сильный породил на свет труса и глупца? Иной раз боюсь, что мои сыновья растеряют нажитое моим отцом и мной имущество. Сколько родов затухло из-за пьянств и жадности их младших отпрысков? Сотни, если не тысячи. – Он помрачнел и отпил вина из кубка.
– Я слышал, что королевская казна пуста.
Северина даже эту новость пропустила мимо ушей, пудинг был ей интереснее всего прочего. Стол не был заставлен блюдами, как во время праздника, выбор совсем мал. Мясо ей не хотелось, картофель остыл, сыр она уже попробовала, хлеб тоже, ветчина воняла, а вот пудинг оказался в самый раз.
– Не может быть, – с недоверием сказал Джервас. – Откуда ты знаешь?
– Ну, разные слухи ходят. – Жиль ухмыльнулся. – Иритаро не отличается рассудком, как и, вероятно, навыком экономить. Я предполагаю, что он хотел залатать прореху в своей казне и поэтому повысил стоимость на зерно и прочее. Шанги никогда не были богаты, у них почти ничего нет, пыль вместо земли. Они недолюбливают варлонцев по многим причинам.
– Согласен, причин немало. К ним ведь как к скотам относятся, у любого лопнет терпение. – Джервас постучал пальцами по столу. – Но кто больше пострадает, если шанги затеют войну?
– Лучше спросить кто из этого поимеет выгоду.
– Ну, тут ответ очевиден, Жиль. Дайбер будет счастлив поставлять из своих рудников металл в королевские оружейные мастерские. Озолотится.
– Где он денег-то возьмет на войну, дубина этот, Иритаро.
– Как и всегда побежит лизать сапоги банкам и просить в долг. А пострадают простые люди, плебеи, кто же еще. Но ничего, они стерпят любой пинок.
Севи доела пудинг и отправилась в свою комнату, не дослушав их беседу. Ее расположили на втором этаже, личная служанка, Мара, помогла раздеться. После помывки, девушка легла спать, но через какое-то время вскочила от шума. У нее возникло ощущение, будто кто-то на улице стучал гигантским молотом.
Ба-бам! Севи вздрогнула и подбежала к окну. Огни факелов оживленно перемещались по темному двору, на крепостных стенах толпились лучники, сантин Кено что-то кричал. Что происходит? Сердце Севи заколотилось и она, надев домашнее платье поверх ночной рубахи и сапоги на босую ногу, выглянула из комнаты. В коридоре пусто. Севи постучала и заглянула в спальню матери, та сидела на подоконнике.
– Ты все-таки проснулась. Моя девочка. Кто-то напал на замок Кено, – сообщила мама.
Озабоченная Северина подошла к ней.
«Шанги!» – раздалось в голове Севи. Кто же еще? Кено миролюбивый род, щедрый и льстивый, с ними не дружил только ленивый. Нападать на них явно некому.
– Шанги? – осведомилась Севи.
– Вероятно.
– Может, я смогу помочь?
– Ты? – удивилась мама так, будто ее дочь не владела даром возводить купол.
Очередной удар тараном в ворота вызвал большее волнение в Севи. Если шанги, дикие люди, войдут сюда, то убьют мужчин и изнасилуют женщин. Наверное, они напали на Варлонию, как и грозились в последние несколько месяцев. А Севи верила их угрозам в отличие от многих варлонцев.
– Севи, война – удел мужчин, – сказала мама.
– Мне и самой не хочется, но ты слышишь этот стук? А если враги войдут? Что будет с тобой? А со мной?
Мама неохотно признала правоту дочери и позвала Мару, чтобы та помогла ей одеться. На выручку Севи вышла в надлежащем виде. Жиль встретил дочь во дворе с угрюмым выражением.
– Севи, иди к себе, – повелел он жестко, его голос был твердым точно камень.
– Я очень этого хочу, но этот звук… – Начала Севи и снова «ба-бам».
С крепостных стен послышался голос:
– Прицелиться! Стрелять!
Стрелы, рассекая воздух, летели в цель. Стоны умирающих и крики сотни врагов разносились так близко, будто все происходило совсем рядом. Впрочем, почти так оно и было.
– Это шанги, да, папа?
– Да, это они. Нечего дивиться тому, что мы не знали о начавшейся войне. Замок Кено стоит в отдалении, между Лизгандрой и Бланшем. Соседние деревни, наверное, тоже пока не осведомлены.
– Сколько их там? Зачем они нападают на замок?
– Около трех сотен. С одним тараном…
– В укрытие! – закричал чей-то голос.
Севи заприметила в ночном небе движение стаи стрел. Она прижалась к отцу и возвела вокруг себя и него купол. Наконечники, врезаясь в стены полупрозрачной материи, отскочили. Раздались крики – кого-то стрелы все же поразили. Некоторые риттеры замертво падали со стен, другие, не успевшие спрятаться, валились наземь со стонами и хрипами.
– Я могу скрыть ворота, – произнесла Севи. – Мне это не трудно.
– Давай, – согласился отец.
Он за руку проводил дочь поближе к решетчатым воротам. Севи впервые увидела рыжеволосых шангов, злющих и рычащих. Они, держа таран, передвигались по трупам своих же земляков, стараясь пробить себе путь внутрь. Решетка уже погнулась, некоторые прутья разорвало от натисков.
– Джервас, моя дочь поможет. Этим гадам не взять ворота, – сказал Жиль, приближаясь к другу.
Джервас обернулся. Севи заметила в нем страх, но он пытался его скрыть и, кажется, заявление отца дало ему надежду. И все же он произнес:
– Она юная девушка, а не воин.
– Да, мне страшно, – подтвердила Севи. – Но еще страшнее, если враги проберутся сюда.
И тогда она точно никогда не выйдет замуж. Мейбл, наверное, смеяться будет. Севи подошла в тот момент, когда шанги разгонялись для очередного удара. Она возвела купол такой вылечены, какой позволяли силы. Дорога вымотала ее, она не успела отдохнуть, а это влияло на дар чудодеев. Уставшие, они иногда не могли им даже пользоваться.
Купол скрыл ворота, часть стены и половину двора, на большее его не хватило. Раздались потрясенные охи риттеров, шанги с любопытством изучали незнакомую магию, сначала гладили купол, а затем лупили по нему кулаками, топорами, тараном, стрелами. Севи выиграла время риттерам и Кено. Они отправились обсуждать, что же им делать и как просить помощи. В бой вступить они не могли, силы неравные.
Шанги отходить не намеревались. Уже светало: первые солнечные лучи разрезали темную мглу и золотили сонные земли. Через какое-то время враги зашли с другой стороны, ломились во вторые деревянные ворота. На них навалились все, кто мог, лишь бы сдержать рыжих. Севи им помочь не могла, поскольку расширить купол было уже никак, а возвести его отдельно от себя ни один чудодей не мог. Силы покидали ее, хотя отец, стоя рядом, подбадривал чем мог. Купол постепенно уменьшался.
Неожиданно риттеры на стенах всполошились, а затем и шанги тоже – послышались их удивленные голоса. Из леса показались варлонские риттеры под знаменем черного мотылька на белом поле. Шанги выглядели нерасторопными, взятыми врасплох, они развернулись на несущегося на них врага. Риттеров было чуть меньше, но их облачали латы в отличие от шангов. Дикарей защищали какие-то связанные между собой кости, надетые поверх кафтанов.
Завязалась битва. Севи не хотела лицезреть как в людей, пусть это и шанги, вонзаются мечи, как срубаются их головы и как их затаптывают лошади. Она отвернулась и слышала лишь жуткие вопли и конное ржание. Воздух пропитался запахом крови.
– Убери купол, – сказал отец и побежал на крепостные стены.
Севи с удовольствием убрала и услыхала голос отца, который приказывал натянуть тетиву, прицелиться и стрелять. Из замка выбежал радостный Джервас, ему сообщили, что пришла подмога.
– Чудо! Благодать! – воскликнул он и бросился к лестнице, ведущей на стену.
Крх-крх. Треск! Севи обернулась в сторону звука. Шанги все равно пытались пробиться внутрь. Северина побежала к деревянным воротам. Дверь лопнула, но риттеры продолжали ее удерживать, какой-то мужчина прикладывал к трещинам доски, другой забивал гвозди. Севи подошла ближе и возвела купол.
Замок Кено был спасен благодаря сантину Иво Рускандра, орденоносцу и графу. Он и служащие его семье риттеры следовали из Хильдеберта в Лизгандру на турнир, как выяснилось потом. Он узнал о войне по дороге в столицу, гонцы с письмами шныряли по всей стране. С одним он поговорил в заезжем доме.
Джервас Кено не знал, как благодарить спасителей, но пригласил их к столу отзавтракать. Рускандра сопровождал Эрмес Легран, герцог, один из богатейших людей страны и один из командиров варлонского войска, а так же крупный землевладелец в провинции Терре-де-Мирво.
– Мы выехали ранним утром из подворья, почти сразу же старуха с криком чуть не бросилась под лошадей, так хотела остановить нас. Она кажется из соседней деревеньки, шанги разорили их, – рассказывал сантин Рускандра. – Сказала рябые напали на их поселение и на замок Кено.
– У нас людей всего полторы сотни было, – подметил сантин Легран картавым, но приятным голосом. У него ярко выражалась линия скул, на ней россыпью выступали синяки, наверное, заработал в бою. В ухе блестела сережка, модное украшение особенно известное в Кайсарии. Эрмес добродушно смотрел горечавково-синими глазами. На себе он носил герб своей семьи – черный вепрь на бело-сером поле. – Я уж думал, что нам конец.
Но Севи больше приглянулся Иво, тридцатилетний крепкий мужчина, широкий в плечах и узкий в поясе, высокий при высокий. Угольные волосы слегка вились, кайма ресниц выделяла изумрудные глаза. Квадратные скулы, покрытые легкой щетиной, придавали ему больше мужественности, хотя Северине казалось, что больше уже некуда. За него бы она пошла замуж.
– Шанги слабые, – снова заговорил сантин Рускандра и потянулся за сыром. – Я не ожидал этого.
– И впрямь нам повезло, – согласился Жиль.
– Сантена Коссет, мне кажется, сыграла в победе важную роль.
Когда сантин Рускандра уставился на нее, Севи покраснела. Какой прелестный комплимент! Дань уважения ее храбрости.
– Я сама вызвалась, – заметила она.
– Это правда, – с ужасом подтвердил отец. – Внезапное предложение от трусишки.
Сантин Рускандра улыбнулся и Севи была готова растечься по стулу, будто растаявшее масло. Но в столице ее ждал другой жених, как говорил отец, и вряд ли будет вежливо отказаться от той партии, если уже все обговорено и решено.