Катрин Корр
Девяносто девять и один
* * *
Пролог
Очень надеюсь, что он не замечает мой взгляд. Конечно, ему ведь некогда: у уха сотовый, в руках бутылки с дорогим алкоголем, а рядом громкоголосые друзья.
Конечно, ему некогда. Скоро вечеринка, а у него мало что готово. Да и зачем обращать внимание на такую, как я? На его месте я бы тоже на меня не посмотрела.
– И во сколько к вам гости придут?
– «Гости»! – смеется тот, у которого светлые волосы в разные стороны торчат. Уже в который раз он забавляется некоторым словам и выражениям моей подруги Карины. – Ты ещё нашу вечеринку «утренником» назови.
– Собираемся около десяти, – отвечает тот, чей низкий голос вызывает во мне сладкий трепет. – Ты уже спать будешь.
– Я не маленькая, чтобы в десять вечера в пижаме сидеть!
– Можешь и голой это делать, – со смешком говорит ей неприятный блондин и улыбается так мерзко, что у меня мурашки по спине пробегают. – Суть от этого не меняется: маленьким девочкам на вечеринку для взрослых вход закрыт. Видишь, сколько выпивки?
– Я вижу, что мало еды, – бросает ему Карина. – Такое чувство, что вы до смерти упиться собираетесь!
– Не мы, а взрослые девочки, – тянет противный блондин и поддевает локтем высокого шатена. – Им обязательно нужно расслабиться.
– И для чего это? – усмехается Карина.
Быть такой общительной, как она, я не умею. Особенно с парнями. Особенно, когда они старше меня и один из них невероятно привлекателен…
– Подрастешь – узнаешь. А пока ложись в кроватку и засыпай. Бери пример со своей подруги-тихони, – неожиданно кивает он в мою сторону, – заплети косичку и готовься ко сну.
И почему мое лицо начинает пылать? Мне совершенно неприятен этот тип, даже подташнивать начинает, стоит только взглянуть на эту его кривую улыбку. Он похож на моего одноклассница Валеру, чья дутая самоуверенность шагает впереди него и постоянно нелепо спотыкается, но при этом делает вид, что «так и было задумано».
– Ты нас что, за детей что ли держишь?
– Макс, почему она здесь? – фыркает блондин. – Почему эта малолетка не в детском саду?
– Малолетка? – Карина вздымает бровь и смотрит на парня так, словно тот её раб. – Сам то, когда «взрослым» стал, малыш?
Смех Максимилиана разливается во мне сладкой карамелью. Я так хочу насмотреться на него, чтобы запомнить каждую складочку на лице, а потом долго-долго грезить о нем перед сном. Впервые я увидела его пару недель назад и всего-то на несколько коротких мгновений. Но уже тогда мое сердце запаниковало… Иногда мне так хочется, чтобы Карина рассказывала о сводном брате как можно больше, но всё, о чем моя подруга трещит без умолку – переезд в огромную квартиру нового мужа её мамы и невероятная спальня с собственной ванной комнатой.
– А тебе палец в рот не клади, – с улыбкой говорит третий. Он намного приятнее и симпатичнее этого скользкого ужа, у которого глаза без конца бегают из стороны в сторону, словно он что-то украл. – Тебе сколько, пятнадцать?
– Так точно.
Шатен усмехается и кивает блондину:
– Соглашусь с девчонкой, друг. Не такая уж она и маленькая.
Глаза Карины тут же загораются.
– Отлично! Тогда, мы можем присоединиться к вам?
– Ещё чего! Вечеринка для взрослых, – напоминает ей Максимилиан и опускает прямо перед моими ногами разноцветные бутылки с выпивкой. Его свежий запах проникает под мою кожу в считанные секунды. – И мы с тобой договорились, помнишь? Я устраиваю вечеринки, на которых ты не появляешься. Ты не говоришь об этом предкам и я отпускаю тебя с ночевкой к подружкам.
– Я помню, – вздыхает Карина, болтая ногами. Она сидит на высоком барном стуле и внимательно наблюдает за всем, что делают парни. – Просто, тебе уже есть восемнадцать и тебе не обязательно отчитываться перед родителями за свои действия и решения.
– Ну да! Если бы они были сейчас в городе, тогда другое дело. А так, они доверили мне тебя.
– Поняла? Ты – обуза! – протягивает блондин и плюхается на диван рядом со мной. – Твоя подруга такая скромница. Как тебя зовут хоть?
– Илья? – резко зовет его Максимилиан и бросает свой сотовый на диван. – Приехал курьер из ресторана. Спустись и забери наш заказ.
Илья.
Мерзкий и пахнущий сладким одеколоном Илья. Когда он уходит, Карина демонстративно складывает руки на груди и протяжно вздыхает, глянув на меня так, точно я должна поддержать её. Я знаю этот взгляд: сейчас она что-то скажет, а я должна поддакивать.
– Сегодня Муза остается у меня с ночевкой.
– Ром, где диски с клубной музыкой? – спрашивает Максимилиан, как будто не слыша Карину.
– В машине. Буду спускаться и захвачу.
– Не забудь.
Вот он у моих ног. Рассматривает бутылки, которые они с этим Ильей притащили сюда, и некоторые убирает в сторону. Господи, хоть бы он не слышал грохот в моей груди!
– А если мы не сможем уснуть из-за громкой музыки, – продолжает подруга, – можно мы тоже повеселимся? Вы нас даже не заметите. Да и Муза никогда не была на подобного рода вечеринках! Она говорила мне, что очень хотела бы.
Даже если бы и хотела, то уж точно не смогла бы сказать об этом вслух! Карина, что же ты делаешь со мной?
– Карина, – обращается к ней Максимилиан твердым и непоколебимым голосом, – мы договорились с тобой. Ты сказала, что я могу тебе доверять. Если предки узнают, что я устроил в их хоромах вечеринку – по мне катком пройдутся.
– Я не собираюсь никому рассказывать об этом, – закатывает она глаза. – Просто подумала, что быть может…
– Карина.
И как ей только смелости хватает так говорить с ним? Если бы он даже слабым и самым коротким на свете взглядом удостоил меня, я бы уже в обморок свалилась. Вообще, я далеко не такая общительная, как Карина. Она может найти язык даже со старушкой, которой не понравился её внешний вид, и по окончании разговора та с улыбкой скажет, что мол, да, твоя короткая юбка, девочка, смотрится очень даже замечательно на твоей плоской попе.
– Ладно, хорошо, – наконец, вздыхает она и больше не настаивает на своем.
Я чувствую себя здесь лишней: Максимилиан с друзьями готовят квартиру к шумной и пьяной вечеринке, Карина то и дело вступает с ними в короткие разговоры, а я же тихонько, как мышка, сижу на том же месте, молча наблюдая за Максимилианом.
Да уж, Карине повезло. Старший сводный брат – крутой красавец, да ещё и относится к ней с теплотой и заботой. Помню, как она переживала, когда только собиралась познакомиться с ним, а потом во всех красках рассказывала мне о том, какой он забавный и прикольный парень. Только вот я никак не предполагала, что он окажется настолько привлекательным…
К восьми вечера мы с Кариной закрываемся в её огромной спальне, прихватив с собой две коробки с пиццей, соки, кока-колу, фильм «Дневник памяти» на диске и сладкие пирожные. С тех пор, как её мама и отец Максимилиана стали жить вместе и готовиться к свадьбе, гардероб моей подруги заметно преобразился. Теперь моя бледно-желтая пижама с разноцветными слониками видится мне жуткой и дешевой, по сравнению с шелковой карамельной Карины.
– Вот ещё одна, гляди! – показывает она мне такую же, только черную. – Марк Сергеевич уже забросал меня подарками.
– Это же очень хорошо. Он внимателен и хочет понравиться тебе.
– Я понимаю, но у меня уже шкаф лопается, а он у меня, как видишь, стал очень большим! Померяй!
– Да ну, зачем?
– Муза, давай же! Будем спать в одинаковых пижамах, – смеется Карина. – Ну, серьезно, зачем мне столько? К тому же, я не люблю черный цвет.
– А по-моему, это самый лучший цвет.
– Ну, вот видишь! Давай, надевай уже! – Пока я послушно облачаюсь в дорогой шелк, Карина вставляет диск в проигрыватель и спрашивает: – Как твой братик? Выздоровел?
– Угу. Папа помог ему собрать вымышленный городок из картона, с которым завтра Глеб отправится в Тобольск на конкурс «Детских фантазий».
– От школьного лагеря?
– Да. Их автобус везет рано утром. В половину восьмого ему уже нужно быть у школы.
– Так ты поэтому так рано завтра уходить собираешься? Я думала, что в книжный магазин бежать надо и опять на кассу вставать.
– Если бы ты не уезжала отсюда послезавтра, то эту ночевку мы бы перенесли на другой день. В магазине завтра выходной. Папа поедет в Омск на какую-то выставку. Завтра утром я приеду домой, а он уедет. А потом Глеба в школу провожу. Ну, как?
– Супер! – улыбается Карина, разглядывая меня в дорогой пижаме. – Тебе очень идет черный цвет! Ты и без того стройная, но в черном… Вау!
– Черный всем идет. Мне очень нравится. Спасибо, Карин.
Подруга отмахивается и включает фильм. Если честно, я не хочу, чтобы она уезжала в Италию на всё лето. Я боюсь, что ей там понравится настолько, что она больше не вернется сюда в Тюмень. Отец Максимилиана предложил сыграть свадьбу на Сардинии и остаться там на всё лето в собственном двухэтажном доме. Хотя, судя по фото, которые Карина показывала мне, там целое поместье.
За дверью раздается грохот, а спустя несколько молчаливых секунд, громкая музыка.
– Отлично, – буркает Карина. – Мы же даже фильм нормально не посмотрим из-за этого шума!
– Максимилиан останется с вами после свадьбы? – вдруг спрашиваю я. – Я имею в виду, он же с вами будет жить летом?
– Не знаю. Навряд ли. Он же поступил в Лондонский университет! Правда, он вроде в Москве хотел учиться, это всё инициатива Марка Сергеевича. Во всяком случае, не думаю, что такому, как он, захочется всё лето торчать с предками.
– «Такому, как он»?
– Ну, ты же видишь, какой он! – отмахивается Карина, вскрывая коробку с пиццей. – Крутой парень, на крутой тачке. Девок у него полный вагон и маленькая тележка, ни в чем себе не отказывает и живет в свое удовольствие. Ему всегда хочется тусить, развлекаться, девчонок менять каждую ночь, а не сидеть с родителями в гостиной и старые фильмы перед сном смотреть. Он не останется с нами – девяносто девять даю.
– Мм. А девчонок он и впрямь меняет каждую ночь? – изображаю я веселье. – Или это твое предположение?
Карина округляет глаза и, откусив приличный кусок пиццы, кивает в сторону двери.
– Думаешь, почему у них так мало еды, зато уйма алкоголя? К ним сейчас куча девчонок привалит! Напьются, а закусить не чем. Естественно, их моментально расслабит и те уже не будут контролировать свои действия.
– Ты преувеличиваешь, – улыбаюсь я, хотя думать о том, что Максимилиан накачивает девушек ради секса, не очень приятно. – Наверное… А эти Илья и Рома – его лучшие друзья?
– Угу. Я сама то их толком не знаю, но они часто здесь появляются. А что?
– Ничего, просто интересуюсь. Может, погромче сделаем, а то и впрямь ничего не слышно?
Карина прибавляет громкость телевизора, но я всё равно едва понимаю, о чем говорят герои фильма. Так, не увлеченная сюжетом, я позволяю своим мыслям разгуляться: вдруг сейчас неожиданно сюда зайдет Максимилиан, чтобы поинтересоваться, как мы, а потом его черные, как уголь глаза, коснутся меня, и его тело содрогнется, точно от удара током? На мне такая роскошная пижама и волосы я распустила. Мне всегда кажется, что так я выгляжу чуть старше своих пятнадцати. Может, такой я бы понравилась ему? Или хотя бы заставила обратить на себя внимание?
Хотя, нет. Не стоит. Я же совершенно не умею общаться с парнями его возраста, да и о чем бы мы могли говорить с ним? Только опозорюсь и всё.
Мой дребезжащий сотовый Nokia – новогодний подарок тети Сары и дяди Альберта, едва может побороть этот жуткий грохот, что разносит стены. Возможно, что там, в гостиной, действительно играет музыка, но здесь нам достается только какая-то молотильня.
– Глеб звонит, – говорю я и отвечаю на звонок. – Что такое, Глеб? Почему ты не спишь? У тебя что-то болит?
– Нет. Муза, а ты завтра не опоздаешь? – спрашивает меня восьмилетний братик таким тихим и беспомощным голоском, что всё внутри меня сжимается. Если бы можно было взять его с собой, то я не задумываясь сделала бы это. Но говорить о таком Карине считаю неуместным. – Папа сказал, что уедет очень рано, я ещё спать буду. Но он сказал, когда я проснусь, ты уже будешь дома. Это ведь правда?
– Конечно. Я приеду к половине седьмого, хорошо? Ты позавтракаешь, а потом мы пойдем к школе. Я пожелаю тебе удачи и посажу в автобус, а вечером ты вернешься уставшим победителем!
Братик вздыхает.
– Ладно. А почему у тебя так шумно?
– У Карины телевизор барахлит и она пытается его починить.
– И он так громко кричит?!
– Представляешь! Ладно, родной, ложись спать. Завтра увидимся.
– Я буду ждать тебя!
– Не придется, ведь я приеду раньше, чем ты проснешься. Всё, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сестричка!
Нажимаю на красную кнопку, чувствуя в груди неприятную тяжесть. Когда Глеб не рядом со мной, не в поле моего зрения, не в пределах досягаемости – мне неспокойно. Сейчас я очень скучаю по нему, хотя мы виделись несколько часов назад.
– Ты для Глеба – мама, – говорит Карина с доброй улыбкой. – Тебе пятнадцать, а для своего братика ты настоящая мама.
– Скажешь тоже.
– Серьезно. Таким же мягким и заботливым тоном со мной моя мама разговаривает, хотя, порой я этого совершенно не заслуживаю.
– Глеб просто маленький очень. Уверена, когда он подрастет и начнется переходный возраст, мы с ним будем собачиться только так!
– Не уверена. Мальчишка беспредельно добрый и наивный. Когда он подрастет, все девчонки будут с ума по нему сходить, потому что такого чистого и светлого парня днем с огнем не сыщешь. И, знаешь, почему?
– Почему же?
– Его воспитала самая добросердечная девчонка, которую я только знаю! – смеется Карина и бросает мне жестяную банку с колой. – Обязательно привезу ему магнитик с пальмой.
– О! Пальмы – это всё. Он будет рад.
– Не сомневаюсь. Как думаешь, девчонки, что визжат там, – кивает она в сторону двери, – уже готовы переспать с Максимилианом в его спальне?
От этих слов мои ладони мгновенно вспотели.
– Именно с ним?
– Ну, это же его пати. Он тут на днях подбросил меня к маме на работу, так ты бы видела, как девчонки в других машинах, глазки ему строили! Только представь, за пятнадцать минут его телефонная книга пополнилась шестью новыми номерами!
– Ого. Парень нарасхват.
– Угу. Господи боже, да как они только могут слушать эту жуткую музыку?! Я вообще ничего не слышу и не понимаю сюжет!
Спустя два часа ничего не меняется и я, кажется, свыкаюсь с этими глухими звуками. Фильм ещё не закончился, а Карина уже спит в обнимку с подушкой. Я осторожно ложусь на другую сторону её огромной и чрезвычайно мягкой кровати, накрываюсь воздушным одеялом и закрываю глаза, вспоминая сосредоточенный взгляд Максимилиана, когда впервые увидела его. Мы как раз подходили с Кариной к её новому дому, она пригласила меня на чай. И вот, на небольшой парковке элитной высотки я и увидела Максимилиана – сводного брата моей подруги. Он разглядывал свою крутую черную машину, чей блеск от лучей яркого солнца причинял боль моим глазам, и даже не взглянул на нас, когда Карина с улыбкой поздоровалась с ним. На нем были черные джинсы, дорогие белые кроссовки и серая футболка, облегающая крепкое накаченное тело. Мой взгляд тогда бегло пробежался по нему, а потом вновь вернулся к угольным глазам и уже не мог от них оторваться. Если в космосе существует черная дыра, втягивающая в себя всё, что приближается к ней, то здесь, на земле, именно глаза Максимилиана выполняли эту же функцию.
Не знаю, может, это любовь? Безответная и односторонняя. И хотя мы с Кариной дружим уже много лет, я всё равно не могу поделиться с ней этими мыслями. Обсуждая, думая, анализируя где-то глубоко в себе и наедине с собой, они не кажутся мне нелепыми. Наоборот, это новое для меня чувство похоже на бенгальский огонь: щекочущее и теплое. Но стоит только представить, как я сообщаю подруге о чувствах, что вызывает во мне её сводный брат, как все мои мысли кажутся глупыми грезами влюбленной девчонки. А я так не хочу, чтобы Карина нашла в этом хоть что-то забавное.
Ночью я сплю плохо, несмотря на возникающие короткие сны, в которых так или иначе привлекательно суровое лицо Максимилиана всплывает легкой полупрозрачной дымкой. Всякий раз, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его, сгущающиеся сумерки стремительно обволакивают образ парня, чей запах я чувствую даже здесь, в собственных снах. И он исчезает, оставляя меня одну в непроглядной тьме.
В пять сорок срабатывает будильник на моем телефоне. Я тихонько переодеваюсь, то и дело поглядывая на мирно спящую Карину. Аккуратно складываю свою новую пижаму в сумку и быстро привожу себя в порядок в ванной комнате. Вместо косички просто связываю волосы на затылке, решив не тратить на это время. Перед выходом я наклоняюсь к Карине и шепотом говорю:
– Я уже ухожу. Спасибо за подарок, Карин.
– Мм? – протягивает она сонно с одним приоткрытым глазом. – Уже?
– Да, мне пора. Желаю хороших летних каникул и море впечатлений. Маму поздравь от меня.
– Угу. На телефоне же, да?
– Конечно! И не забывай, что я с нетерпением жду твоего возвращения.
Оставляю легкий поцелуй на её покрасневшей от лежания щеке и на цыпочках выхожу в просторный длинный коридор. Первое, что заставляет меня удивиться – запах спиртного. Кажется, будто кто-то нарочно разлил выпивку по углам. Бутылки, бумажки, разбитый стакан, сдутый шарик… В конце коридора, у стеклянных дверей гостиной валяется парень. Он спит и храпит так громко, что вчерашний грохот уже кажется мне пением птичек. Поддавшись любопытству, я осторожно заглядываю в гостиную, где всё ещё играет музыка, но очень тихо, почти неслышно. В одном углу спит парень с расстёгнутой ширинкой, недалеко от него развалилась девушка в желтом сарафане и разорванных бежевых колготках. И как им только не холодно на плитке? Огромный угловой диван, что стоит в самом центре комнаты, кажется, с трудом удерживает на себе тела спящих людей. Парни и девушки лежат друг на друге, ноги одного упираются в лицо другому… Боже. Если все вечеринки заканчиваются именно так, то мне как-то не очень хочется учавствовать во всем этом бедламе.
– Милая проснулась.
Будь здесь потолок намного ниже, то я бы точно пробила в нем дыру от испуга. Скользящий, как вонючая зеленая слизь, голос за спиной может принадлежать только одному человеку. Решаю ничего не отвечать этому Илье, от которого несет алкоголем так, что слезятся глаза, и поспешно разворачиваюсь на пятках. Однако мой порыв поскорее убежать отсюда этот неприятный парень блокирует рукой, уперевшись ею в стену.
– Куда это ты? – тянет он пьяным голосом и наклоняется прямо к моему лицу. Вонь настолько ужасная, что я не дышу уже несколько секунд. – Где твоя милая косичка?
– Мне нужно уходить, – отвечаю я тихо, стараясь не смотреть в его глаза. – Отойди, пожалуйста.
– Какая ты скромница. Может, останешься и составишь мне компанию?
– Мне правда нужно уходить. Меня ждет брат.
– Брат? – изображает он удивление. – Ну, ничего, подождет ещё чуть-чуть. Мы ведь быстро.
Моя неприязнь к нему резко сменяется тревогой. Не зная точно, о чем именно он говорит, но с ужасом предполагая, я резко наклоняюсь и прохожу под его рукой. Случайно задеваю ногой того парня у деверей, но мой толчок никак не отражается на его пьяном и спящем теле. Незнакомец просто буркает себе что-то под нос и продолжает спать дальше.
– Постой же ты, киса, – говорит мне Илья и хватает за руку. Его ладонь такая влажная, что мне становится тошно. Его бактерии и грязь теперь и на моей руке. – Не спеши.
– Мне нужно уходить, – говорю я чуть громче. Пытаюсь вырвать из его грязных лап свою руку, но он лишь крепче сжимает её. – Пожалуйста, я должна…
– Тсс, киса. Не шуми. Ты же не хочешь разбудить всех этих ребят. Они очень устали и хотят отдохнуть. Ты такая недотрога. Такая молчаливая, – шепчет он, накручивая на палец мои волосы. – Бьюсь об заклад, ты ещё никогда не целовалась. Я могу научить тебя. Мы с Максимилианом многих девчонок научили.
– Максимилиан?
– Ну да. Вижу, он тебе нравится, верно?
Мои щеки мгновенно вспыхивают.
– Он там, в комнате. Пойдем со мной?
И он тянет меня за собой по коридору. Я часто моргаю, пытаясь заставить себя проснуться, смотрю на его жирные светлые волосы и всё внутри меня замирает от ужаса. Точнее… Мне совершенно неясно, что происходит, и так же понятно одновременно. Я хочу закричать, но не понимаю, уместно ли это… Может, я и впрямь разбужу всех этих людей и потом они будут смеяться надо мной… Среди них будет и Максимилиан, который, возможно, обратит на меня хоть какое-то внимание. Скажет: «Чего ты раскричалась не свет не заря? Неужели не понимаешь, что мой друг всего лишь шутит? Балуется!»
– Заходи, располагайся.
За мной закрывается дверь, а впереди – разложенный мягкий диван, чьи-то разбросанные вещи… Плотные занавески задернуты, но всё равно в окна бьется яркое июньское утро.
– Тебе повезло оказаться здесь. Все будут тебе завидовать.
Его липкие пальцы касаются моей шеи, а потом медленно спускаются к плечам, вынуждая джинсовку упасть к ногам.
– Где Максимилиан?
– Тебе ведь пятнадцать?
– …Да.
– Стать взрослой девочкой в пятнадцать лет – настоящее везение. – Его ладони пролазят под мою футболку и поднимаются к груди. – Тсс. Не бойся меня. Я сделаю лишь то, что тебе очень понравится.
– Все парни так делают?
– Абсолютно, – отвечает он шепотом и снимает с меня футболку. – Какая грудь… Мм, киса.
То, что он проделывает языком, вызывает во мне неприятные ощущения. Скользкие, липкие, грязные… До этой самой минуты одна только я касалась своего тела, а теперь, как будто тихий и мирный городок захлестнула чума.
– Не надо…
– Постой, киса. Ты ведь не знаешь ещё самого интересного. Уже ласкала себя в своей теплой постельке когда-нибудь? – шепчет Илья и кусает мою грудь. – Делала себе хорошо ручками?
– …Нет.
– Сейчас я научу тебя. Мы с Максимилианом профессионалы в этом деле.
Стоит мне только услышать это имя и в легких кончается воздух.
– Что это значит?
Илья расстегивает мои джинсы и просовывает руку в трусики.
– Девочкам нравится, когда мы делаем вот так.
Я напрягаюсь, ведь его пальцы как будто пронзают мое тело. Ещё раз и ещё…
– Не надо… Хватит…
– Погоди, киса. Сейчас будет самое интересное.
Он разворачивает меня спиной к себе и толкает на диван. Я падаю в чьи-то вещи, провонявшие потом и чем-то кислым. Но как только я упираюсь руками, чтобы подняться, на меня наваливается тяжелое тело Ильи.
– Отпусти меня… Не надо…
– Не дергайся, хорошо? Иначе будет больно. Мой член не маленький, так что расслабься.
Я чувствую, как джинсы слазят к моим коленям вместе с бельем. Мне не хватает воздуха, я пытаюсь вырваться, но лишь сильнее проваливаюсь в этот мягкий диван.
– Пожалуйста, не надо!
– Заткнись, поняла? – рычит он мне на ухо и зажимает мой рот влажной ладонью. – Я обожаю, когда девчонки вот так дергаются, но кричать сейчас не нужно. Мы же разбудим всех. А знаешь, что будет, когда кто-то из парней проснется и обнаружит нас здесь? Захочет тоже поучаствовать. И тогда я тебе не завидую. Поэтому замолчи и получай удовольствие.
Зову Карину. Зову Максимилиана, но получается лишь глухой и до жути пугающий вой.
– Резинка на мне. Скажи «спасибо», что я такой заботливый. А теперь я готов сделать из тебя взрослую девочку, – шепчет Илья и облизывает мое ухо. – Если после моей долбежки ты захочешь Максимилиана, я с радостью приведу его тебе. Ты же его зовешь?
Меня парализует боль. Огненным стрелами она вонзается в мой живот, грудь и ноги. Кричать не хватает сил, ведь я застыла в вонючем и тошнотворном воздухе. Слышу только тяжелое и мерзкое дыхание над самым ухом, заглушающее бешеный стук моего сердца. Я лишь чувствую, как оно пытается вырваться из груди, но совершенно не слышу привычного «тук-тук».
Мое тело используют. Меня используют, как серую половую тряпку для уборки самых грязных углов, где полно пыли, насекомых и многовековой паутины. Я знаю, что такое секс, но никогда не понимала, как два человека приходят к этому. Как они понимают, что им необходимо сделать это…
– Да, киса, да! – визжит голос над моим ухом. – Какая же ты славная. Узкая, теплая…
Он сползает с меня, а у меня нет сил пошевелиться. Тихонько дышу, глядя в одну точку на стене: короткая светлая полосочка от пробивающегося из прикрытого окна света. Утро давно началось. В этом маленькой свечении люди просыпаются, отправляются на работу, дети в лагерь и сады…
Глеб.
Мой младший братик. Он проснулся и ждет меня… А я здесь – в грязной постели, с мерзким человеком, показавшим мне, что такое секс на самом деле.
Я с трудом поднимаюсь на колени. Между ног пылает огонь, я чувствую как запах крови смешался с потом и кислотой. Пытаюсь одеться, да руки дрожат от напряжения.
– Будь другом, подай мне бутылку вискаря, – говорит мне Илья с самодовольной улыбкой, развалившись в кресле-мешке. – Вон у дивана стоит. И давай лицо попроще, киса! Ты только что от души потрахалась с завидным парнем! Гордись этим!
Но вместо того, чтобы просто молча уйти или послушно выполнить его просьбу, я ударяю ногой по полупустой бутылке и та, попав в торец высокого шкафа, разлетается на огромные осколки прямо перед лицом Ильи.
– Ты спятила что ли? Идиотка! – подскакивает он на ноги и стряхивает с головы мелкие стекла. – Ты могла мне в голову попасть!
– Жаль, что не попала.
– Ты ещё и говорить умеешь? – взрывается он и подлетает ко мне. А потом хватает меня за растрепанные волосы и тянет мою головы назад. – Видишь, секс пошел тебе только на пользу. А теперь проваливай отсюда, пока я ещё разок не отодрал тебя и друзей не пригласил.
– Максимилиана? – шепотом спрашиваю я.
– Именно. Он девчонок так отдирает, что те потом в больничках неделями проводят.
Как какая-нибудь химическая реакция, внутри меня стремительно поднимается взрывоопасная пена. Мои тайные грезы, скрытые желания, зарождавшиеся чувства – всё то, что делало из меня ту девушку, какой я была до этой самой минуты, – исчезло. Я чувствую это даже холодными кончиками пальцев… А потом, я делаю то, чему учил меня мой папа: резко поднимаю свободную руку и вонзаю большой палец в глаз нападающего. Даже кажется, что я слышу этот особый звук, когда острый ноготь проникает глубоко под кожу и режет её, точно тупой нож.
– Сука! Ты что…. Ты что наделала?! – визжит он, держась за глаз. Илья пятится и пятится назад, а алая кровь стекает по его носу, щекам, подбородку… – Я ничего не вижу! Я ничего не вижу!
Минуты две я стою неподвижно: Илья убежал, оставив кровавый след на дверной ручке, стекла разбросаны по полу, а запах… Теперь здесь не только кровь, пот и чья-то блевота, но и дорогой виски, впитавшийся в ковер и обои.
Тихонько вздохнув, я надеваю джинсовку, что всё это время валялась на полу, поднимаю свою сумку, которая упала так бесшумно, что я этого даже не заметила, и выхожу из комнаты.
– Что это было? Кто кричал? – спрашивает меня ещё один друг Максимилиана. Он протирает слипшиеся глаза и с непониманием озирается по сторонам, стоя посреди коридора в одних только джинсах. – Ты? Что творится? Куда Илья побежал?
Я молча прибавляю шаг и ловко обхожу парня. И только, когда покидаю высотку и вдыхаю свежий запах нового дня, медленно разжимаю кусок вытянутого стекла, что всё это время сжимала в руке. Медленно иду вперед, к остановке.
Один шаг.
Два.
Три.
Чем быстрее я иду, тем скорее привычные заботы напоминают о себе.
Книжный магазин папы. Он ехал на выставку.
Детский конкурс в Тобольске. Глеб обязательно победит.
Он ждет меня. Мой братик ждет меня!
И я бегу. Плачу и бегу, что есть сил.
Но увы. Впереди меня ждет только тьма, в которой я до конца своих дней теперь буду существовать.
