Катерина Лунина
Сказка с характером. Книга 2

Глава 8. О преступлениях, которые невозможно простить вообще никогда

После отвратительного происшествия в парке Ника совершенно не горела желанием общаться с господином Боже-Какой-Мужчина, а всякие там дурацкие поцелуйчики приказала себе немедленно выкинуть из головы и больше никогда о них не вспоминать.

Ничего не было.

Пошел он к черту.

Сноб несчастный.

Она вернулась к друзьям почти сразу; Алан, слава богу, не последовал за ней. Даниза и Леннард засыпали ее вопросами, на которые она, возможно, давала не слишком правдоподобные ответы, но ей было всё равно. Заплаканные глаза? Соринка попала. Долго отсутствовала? В ближайшем магазинчике не было холодной минералки, пришлось идти на другой конец парка. Где Алан? Нет, она его не видела. А еще у нее разболелась голова – да, второй день подряд, погода, наверное, меняется. Прямо сейчас она настолько нехорошо себя чувствует, что ей очень надо домой – Данни, милая, ты же не обидишься? Можно ключи? Конечно, Данни, самой тебе надо остаться и дождаться Алана, иначе что он подумает? Леннард, провожать нет никакой необходимости. Настаиваешь? Ладно, ладно, хорошо. Пойдем вместе, только побыстрее.

Отговориться головной болью вообще оказалось очень хорошей идей. Леннард вызвал такси и не беспокоил Нику всю дорогу до дома – попытался было рассказать какую-то очередную байку, но увидев выражение ее лица, заткнулся. У ворот они распрощались: главред грустно вздохнул и высказал предположение, что, должно быть, сейчас милая коллега не слишком расположена к приему визитеров – и она немедленно с ним согласилась. Олден ушел, порадовав ее обещанием непременно заглянуть завтра в «Морскую звезду». Ника осталась одна, но ненадолго – вскоре домой вернулась и Даниза. Оказывается, Алан нашел ее в парке почти сразу, однако прогулку всё равно пришлось завершить – он объяснил, что ему позвонили и сообщили о каких-то крайне важных и неотложных делах, связанных с работой издательства.

Ника надеялась, что после всего случившегося он и правда оставит ее в покое. К сожалению, у Алана на этот счет было свое мнение. Ее иллюзиям суждено было разбиться на следующее же утро – когда господин Сноб снова явился в «Морскую звезду» за пять минут до открытия. Он сел за свой традиционный столик, сделал заказ, поболтал с Данизой и после завтрака не уходил еще долго – что-то читал в телефоне. За всё это время он даже ни разу не встретился взглядом с бегающей туда-сюда по залу Никой – впрочем, она такую практику только приветствовала.

Ника как раз разбиралась с очередным заказом у терминала, стараясь не думать об изводящем ее присутствии Алана в помещении, когда он все-таки подошел.

– Как дела?

Она покосилась на него, пожала плечами и тут же снова уставилась в экран терминала, решив, что не будет с ним разговаривать.

– Знаешь, я… – Он откашлялся, прочищая горло, помолчал несколько секунд, потом продолжил как ни в чем не бывало: – Как насчет сходить в кино сегодня вечером?

– Что?

Ника выронила пустой поднос, зажатый под мышкой, и тот громко звякнул об пол. Пока она ошарашенно смотрела вниз, даже не пытаясь что-то предпринять, Алан наклонился, поднял поднос и сунул его ей в руки.

– Данни сказала мне, что вы собирались сегодня вечером в кино. Я уже купил три билета.

– С ума сошел? – Ника покрутила пальцем у виска, напрочь забыв о предыдущем решении не поддерживать с ним диалог. – С тобой я точно никуда не пойду! Вы прекрасно сходите вдвоем с Данизой!

– Ежик… – вздохнул Алан, – я знаю, что ты злишься. И все-таки не отказывайся сразу, подумай до вечера.

Она открыла рот, но не нашла, что ответить. Алан сдержанно кивнул ей, развернулся и направился к выходу. Обедать в «Морскую звезду» он в тот день не пришел, зато пришел Леннард и, разумеется, занял столик в ее зоне обслуживания. Ника подошла к нему принять заказ, главред первым делом поинтересовался ее самочувствием, а потом ожидаемо предложил сходить куда-нибудь вместе после работы.

– Сегодня не получится, – спасла ее пробегавшая мимо Даниза; она была в курсе, что подруга не в восторге от ухаживаний главреда, хоть и считала, что зря.

– Да, мы с Данни идем в кино, – поспешно подтвердила Ника: лучше она посидит пару часов в одном зале с господином Снобом – а что он ей сделает во время фильма? – чем будет весь вечер общаться с отказывающимся понимать слово «нет» Леннардом Олденом.

– Вдвоем идете? – уточнил Леннард.

– Нет, втроем, со мной еще Алан, – улыбнулась Даниза.

Олден покачал головой, пожаловался на свое невезение, уточнил время сеанса и название фильма. Пообедав, он довольно быстро покинул кафе – сослался на неотложные дела.

Вечером Ника и Даниза встретились с Аланом у входа в кинотеатр; в руках у него было два мороженых.

– Спасибо! – обрадовалась Дана и чмокнула его в щеку.

– Я не буду, – нахмурилась Ника. – Данни, съешь и второе, ладно?

– Ты что! – рассмеялась подруга. – Два в меня точно не влезет!

– И тем не менее, я не буду, – твердо сказала Ника. – Не хочу. – Она хмуро посмотрела на Алана: – Ешь сам.

– Я не люблю мороженое. – Алан пожал плечами и тут же легким движением руки выкинул рожок в урну.

У Ники даже губы задрожали при виде такого кощунства. Все-таки этот человек – чудовище!

В зале произошла новая неприятность. Меньше всего на свете Нике хотелось сидеть рядом с Аланом; избежать этого можно было только одним способом – Даниза должна была сесть в центре. К сожалению, недогадливая подруга первой рванулась по проходу между рядами, Алан, который шел следом, сел вторым, и Нике пришлось довольствоваться креслом с ним рядом. Она покрутила головой – нельзя ли куда-то пересесть? Однако зал был полон.

Фильм еще не начался, шла реклама, когда у Даны зазвонил телефон. Она поспешно сбросила звонок, но он тут же повторился.

– Да, мам, – вполголоса сказала Даниза в трубку. – Да, у меня всё хорошо, нет, не заболела. Нет, громче не могу. Мам, я в кино. Я хотела написать тебе сообщение. Совсем ничего не слышишь? Говорю же, давай напишу сообщение. Почему не доходят? Обычно доходят. Да не могу я погромче, мам! Ладно, ладно, перезвоню.

Она повесила трубку и обреченно вздохнула:

– Родители. Выйду, перезвоню, а то мама сейчас напридумывает себе ужасов. Она не поняла, почему я не могу говорить, но у нее уже паника.

Даниза пробралась мимо них с Аланом, мимо сидящего справа от Ники мальчишки, мимо держащейся за руки влюбленной парочки, затем направилась вниз по лестнице к выходу. Ника напряглась – оставаться с чудовищем наедине не входило в ее планы, даже на несколько минут, даже в переполненном кинозале.

– Я… э-э-э… тоже выйду на минутку, – буркнула она себе под нос и привстала, однако Алан схватил ее за руку.

– Сядь, – тихо сказал он.

Ника упала обратно в кресло и дернула рукой.

– Пусти! – прошипела она, повернувшись к нему лицом. – Я, кажется, просила никогда меня больше не трогать!

Алан не поворачивал головы, уставился куда-то в пустоту – точнее, в спину сидевшего перед ним парня. Поскольку хватку он не ослабил, Ника снова принялась дергать рукой.

– Пусти, я сказала!

– Отпущу, если ты пообещаешь не выеживаться, а спокойно меня выслушать, – сообщил он спине парня.

– Да не хочу я тебя слушать, – фыркнула Ника. – Отпусти, мне больно!

Он вдруг повернулся к ней всем корпусом.

– Эти игры зашли слишком далеко. – Теперь Алан смотрел ей прямо в глаза. – И нам действительно нужно поговорить. Проблема в том, что с тобой рядом всегда торчит Даниза или этот идиот Олден, или еще миллион твоих приятелей. Я, знаешь ли, устал за тобой бегать и пытаться застать одну. Скажи, где бы ты предпочла встретиться?

– Что? – обалдела от такой наглости Ника.

– Данни сказала, завтра у вас вторая смена. Значит, утром. Идет? Я заеду утром, например, в девять. Ты можешь сама решить, куда нам отправиться, но я бы предложил один ресторанчик на горе, вид оттуда просто шикарный, и…

Нике очень хотелось крикнуть на весь зал, что она думает о нем и его нелепых предложениях. Но она сдержалась. Просто дернулась посильнее и наконец освободила руку.

– Это даже не смешно! – фыркнула она. – Ты правда думаешь, что я еще хоть когда-нибудь согласилась бы остаться с тобой наедине?

– Молодые люди, нельзя ли потише? – громким шепотом возмутился кто-то из сидевших неподалеку. – Скоро фильм начинается!

Ника невольно покраснела, пробормотала себе под нос «извините, пожалуйста», а господин Сноб, естественно, даже ухом не повел.

– Значит, не согласилась бы? – Алан зло прищурил глаза. – И почему же? Мне казалось, в прошлый раз тебе… понравилось.

– Что?! Что именно мне понравилось?! Как ты облил меня холодной водой?

– Ты первая меня облила!

– Я случайно!

– А чай, кофе – тоже случайно? Впрочем, Ежик, «понравилось» – это о другом. О том, что предшествовало обливанию.

– Нет! Неправда! То, что предшествовало, мне совершенно не понравилось!

Алан нахмурился, скрестил руки на груди. В глазах его плескалась ярость.

– Я запомнил иначе, – процедил он сквозь зубы, придвинувшись ближе. – Но для чистоты эксперимента можем повторить. Встретимся завтра и выясним, что тебе все-таки понравилось, а что нет, и как нам улучшить процедуру, чтобы на этот раз гарантированно понравилось.

Ника едва не задохнулась от возмущения. Очень хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым – жаль, что под рукой не было ни одной гири. Она даже открыла рот, собираясь в максимально язвительной форме сообщить, что она думает о снобах и их самомнении, но вдруг…

– Ника, детка, наконец-то я тебя нашел! Алан, приветствую!

Повернув голову, она обнаружила Леннарда Олдена, который стоял на лестнице, у крайнего в их ряду кресла, и махал им рукой. «Боже…» – с тоской подумала Ника, махнув ему рукой в ответ. Со стороны Алана послышалось невнятное шипение.

– Слышь, пацан, – громко обратился Леннард к соседу Ники справа. – У меня тут место в седьмом ряду, но мне очень нужно сесть здесь. Хочу предложить тебе поменяться. Если согласишься, дам десять монет.

– Двадцатку, – подумав, ответил тот.

– Ну и шустрая нынче молодежь, – вздохнул Леннард. – Ладно, на тебе двадцатку.

Мальчишка освободил место и тут же слинял, а Олден протиснулся по проходу, сел рядом с Никой и довольно улыбнулся.

– Как здорово, что я тебя нашел, – повторил он.

Она вяло улыбнулась в ответ, но потом ей пришла в голову гениальная идея.

– Ленни, а можно, мы с тобой тоже поменяемся местами? Мне тут плохо видно, а ты повыше меня, тебе будет нормально.

Ее слова звучали фальшиво – видно везде было одинаково, а Леннард не особенно-то и выше, это же вам не господин Человек-Гора. Но ради того, чтобы не сидеть рядом с Аланом, можно и покривить душой.

– Конечно, – тут же согласился Леннард, явно обрадовавшись утверждению, что он выше.

Ника покосилась на Алана. Он поджал губы, всем своим видом демонстрируя негодование. Мысленно показав ему средний палец, Ника встала, а Олден сел рядом с вредным господином Снобом.

Фильм начался, на экране замелькали первые кадры: главный герой мчался по оживленной трассе на огромном черном внедорожнике, успевая на ходу отстреливаться от погони. Ника никак не могла сосредоточиться на сюжете – присутствие Алана отвлекало и раздражало. Встретиться! Наедине! Нет, он правда думал, что она согласится?

Через минуту вернулась Даниза.

– Ленни! Какими судьбами?

– Да вот, тоже решил в кино сходить, сто лет не был, – объяснил главред. – С детства люблю эти стрелялки.

Даниза пробралась между рядами на свое место.

– Давно фильм начался? – спросила она. – Алан, расскажи, что там произошло?

– Не знаю, – пожал плечами Алан.

– Я вижу два места во втором ряду, – нарочито громко сказала соседка Ники своему спутнику. – Пересядем? Оставаться рядом с этими людьми просто невыносимо.

Парочка вскочила со своих мест и убежала вниз.

– Давай тоже пересядем? – тут же предложил Алан Данизе. – Там будет лучше видно.

Он встал, оперативно протиснулся мимо Леннарда, потом мимо растерявшейся Ники и плюхнулся в освободившееся кресло рядом с ней. Даниза пожала плечами и пробралась следом за ним на последнее свободное место.

– Только давайте больше не будем пересаживаться? – попросила она. – Хочу спокойно кино посмотреть.

– Больше и не надо, – согласился Алан. – Прекрасные места.

Господин Сноб положил руку на подлокотник – разумеется, дотронувшись до Никиного локтя своим. Ей очень хотелось его ударить. Очень. Но она просто молча убрала руку, стиснув в ладони ремешок от сумки. Надо в конце концов попробовать сосредоточиться на том, что происходит на экране.

Глава 9. О фактах, которые сваливаются как снег на голову

– Хочу показать тебе оранжерею, – сказал Редрик. – Во-первых, она красивая, а во-вторых, там есть для тебя сюрприз.

– Какой сюрприз? – удивилась Юна.

– Увидишь, – подмигнул ей Редрик.

Они шли по аллейке парка, и все люди, которые попадались им навстречу, таращили глаза и тут же начинали почтительно кланяться. Юна нервничала и смущалась – нетрудно было догадаться, что всеобщее внимание привлекает именно она. Хотелось развернуться и убежать обратно. Да, она бы именно так и поступила – спряталась бы в королевских покоях и не выходила наружу. Если бы не Редрик.

В который раз за время прогулки Юна поймала себя на мысли, как она благодарна судьбе за Рика. Если бы у Кейдена не было такого чудесного, чуткого и доброго брата, она бы уже сошла с ума в этом дворце. Рик смешил ее, отвлекал от тяжелых мыслей и делал всё от него зависящее, чтобы она забыла о тревогах и горестях. Они неспешно прогуливались по парку и болтали пустяках, и благодаря этим милым беседам Юна действительно готова была позабыть о своем положении пленницы. Рик рассказал кучу веселых историй и анекдотов, прочитал красивые стихи о любви поэта к прекрасной даме и, покраснев, признался, что сам написал их – давным-давно, в юности. А в какой-то момент вдруг поклялся, что однажды непременно возьмет ее с собой на рыбалку.

– И поймаю рыбы вдвое больше тебя! – заявил он и подмигнул ей.

– Вот еще! – фыркнула Юна. – Посмотрим, кто кого!

– По рукам!

Рик подставил ладонь, Юна хлопнула с размаху, но он поймал ее руку, притянул ближе, слегка приобнял и проскрипел на ухо замогильным голосом: «Пусть победит сильнейший» – а Юна звонко рассмеялась.

В конце концов очередная парковая аллея привела их к красивому зданию с почти полностью стеклянными стенами и стеклянной крышей в форме купола. Редрик объяснил, что это и есть королевская оранжерея, которую построили давным-давно, лет двести назад, а может, и больше.

Внутри было тепло, влажно, очень уютно. Цвели цветы и деревья, дорожки были посыпаны мелким гравием. На улице уже желтели и опадали листья, а здесь было лето.

– Как красиво! – ахнула Юна.

– Люблю здесь бывать, – ответил Рик. – Люблю красоту.

Он взял ее за руку и повел следом за собой по дорожке, а потом остановился у большого камня с плоским отшлифованным верхом, на котором стоял глиняный горшок с невысоким пышным кустиком.

– Но это же моя фиалка!

Юна никак не могла поверить собственным глазам. Она наклонилась, взяла горшок в руки и принялась вертеть туда-сюда.

– Неужели узнала? Или просто горшок знакомый? – спросил Рик.

– Конечно, узнала. Я же сама эту фиалочку из леса принесла и посадила. Она со мной разговаривает, как старая знакомая.

– Цветы не разговаривают, – засмеялся Рик.

– Со мной разговаривают. – Юна не могла налюбоваться на этот неожиданный подарок. – Это ты ее привез?

Она вскинула голову и посмотрела на него с благодарностью.

– Ну да. Хотел тебя порадовать.

– Спасибо, – выдохнула Юна.

– Заберешь цветок в… вашу спальню? – Голос Редрика едва заметно дрогнул.

– Оставлю здесь, – сразу решила она. – В оранжерее тепло и светло. Я буду ее навещать и ухаживать за ней. Можно же, да?

– Моя прекрасная леди, вам можно всё.

Юна смущенно кивнула, снова поставила горшок на камень, села на корточки и, едва касаясь, погладила пару лепестков.

– Фиалочка моя милая, – прошептала она. – Вот уж не думала, что встречу тебя здесь, подружка.

– Ты и правда разговариваешь с ней, как с живой, – удивился Рик.

– Но я же говорю, она живая, – улыбнулась ему Юна.

– Не до такой же степени. – Рик снисходительно улыбнулся в ответ. – Она, как минимум, тебя не понимает и не может ответить.

– Всё она понимает. Я с растениями всю жизнь общаюсь. Растения чувствуют и впитывают. Чувствуют окружающую обстановку – оценивают, всё ли спокойно? Чувствуют отношение тех, кто рядом. Впитывают их силу. А потом делятся накопленным с теми, кто умеет слышать. Вот хочешь, я расскажу, что на уме у этой красавицы?

– Ладно, давай, это забавно.

– Сейчас. Мне надо сосредоточиться.

Юна протянула руки, почти касаясь ладонями лепестков, и замерла, прислушиваясь. Фиалка была не против поделиться своими впечатлениями. А еще Юна могла бы поклясться, что растение неспокойно. Стоило только прислушаться получше, и ощущения боли, каких-то неправильных, злых чувств, бесконечного ужаса и обреченности нахлынули на нее мощным потоком. Как будто фиалка торопилась избавиться от чужих переживаний и неприятных образов, доставлявших ей неудобство. Как будто просила Юну о помощи, умоляла освободить ее от воспоминаний. И вскоре стало понятно, что это были воспоминания о чьей-то страшной предсмертной агонии.

А помимо боли, помимо ужаса перед смертью, помимо отчаянной борьбы за жизнь в ощущениях, которые раскрывал перед ней цветок, было кое-что еще. Кое-что ужасное, чудовищное, бесчеловечное. Жестокость намерений. Равнодушие к чужим страданиям. Желание добиться цели любой ценой. Безразличие. Отсутствие жалости. Уверенность в собственной правоте.

Готовность убивать, не раздумывая.

Юна наконец поняла, что за сцена развернулась перед ней сейчас, в этой мешанине впечатлений, которыми делилась фиалка. Она в ужасе отдернула руки от цветка и громко, отчаянно закричала.

***

Кейден раздраженно слушал, о чем говорит вертенский король: территориальные претензии, нерешенные споры, неподписанный мирный договор…

– Южные провинции испокон веков принадлежали нам.

– Вы ошибаетесь, ваше величество, Северные провинции были присоединены к нашим землям еще при моем прадеде.

– Как вы знаете, договор не был подписан.

– Что ж, это недоразумение давно пора исправить.

– Я соглашусь, как только вы вернете Южные провинции.

Переговоры затягивались, превратившись в хождение по кругу. Кейден пытался улучить удобный момент, незаметно проникнуть в голову своего собеседника и применить внушение. Вертенский король был одаренным, однако не самым выдающимся – честно говоря, слабаком. Только вот незаметное воздействие даже на такого слабака никто не назвал бы простой задачей. Если человек владеет даром, он умеет и сопротивляться внушению, в той или иной степени.

Кейден слушал своего собеседника и раздражался всё больше. Плюнуть бы на проклятую дипломатию, схватить сидящего напротив напыщенного болвана за грудки и доходчиво объяснить, кому на самом деле принадлежат Северные провинции. Заставить его подписать чертовы бумажки, а потом вскочить на коня и помчаться скорее к Юне…

Кейден старался не думать о ней. В конце концов, у него сейчас дело государственной важности. Он правда старался, но в мыслях раз за разом всплывал ее образ.

– Мы подпишем мирный договор только в том случае, если в документах будет указано, что Южные провинции…

«Как она там?»

– Потому что эти земли испокон веков…

«Думает ли обо мне?»

– Всего сто лет назад Южные провинции входили в состав…

«Черт, она так и не сказала, что будет ждать».

А потом вдруг звуки окружающего мира стали гораздо тише, гнусавое бормотание вертенского короля как будто растворилось в тумане, и Кейден услышал голос Юны прямо у себя в голове, словно их не разделяли более чем сотня лиг и несколько часов пути.

– Хотела бы я забыть… – со слезами в голосе проговорила Юна.

Кейден судорожно вздохнул и вскочил на ноги. Почему он ее слышит? Может, потому что всё время так напряженно о ней думает? Ведь это чудо случается с ним уже не первый раз.

«Юна…» – мысленно позвал он.

Она не ответила. Она, кажется, вообще не замечала, что происходит. Юна не замечала ничего вокруг, потому что плакала навзрыд.

А еще она продолжала с кем-то разговаривать.

– Хотела бы я забыть, – сквозь слезы повторила Юна. И потом вдруг: – Ты… ты очень хороший. Ты такой хороший, Рик… Знаешь, я бы без тебя… Без тебя бы я… не смогла…

– Нет! – крикнул Кейден. – Юна, нет! Не говори этого! НЕТ!

– Кейден? – выдохнула она, и на этот раз в ее голосе была отчетливо слышна паника.

Вдруг стало очень тихо; Юнино присутствие больше не ощущалось. Он оглянулся и обнаружил, что все участники переговоров смотрят на него, открыв рот. Кейден обвел шатер диким взглядом, пытаясь понять, неужели последние слова он умудрился произнести вслух?

В голове билась только одна мысль: ему срочно надо вернуться во дворец.

– Прекращаем тянуть канитель! – прорычал Кейден. – Северные провинции всегда были нашими! Договор на стол! Подписываем и расходимся!

Больше не было никакого смысла осторожничать и выжидать момент. Вихрем, яростной неумолимой силой ворвался он в разум своего оппонента, и вертенский король, не ожидавший столь чудовищного напора, не оказал ни малейшего сопротивления – впрочем, Кейден и сам не ожидал, как приумножит его таланты одаренного горькое ужасное чувство, что сейчас душило изнутри.

Вертенский король послушно взял в руки перо и вывел размашистую подпись под давно нуждавшимся в ней мирным договором.

– Ваше величество… – неуверенно проблеял было какой-то тип из делегации Вертена, и Кейден мгновенно, как-то даже играючи взял под контроль еще и его. А потом, подумав, заодно оставшихся двоих вертенцев. В такой момент ему бы хватило сил на десятерых.

Он снова, на этот раз – с триумфом, окинул взглядом присутствующих, радуясь, что так быстро удалось прижать вертенцев к ногтю, а значит, не надо больше тратить время на расшаркивания. Вертенский король смотрел на него, словно преданный пес. Что ж, переговоры можно назвать более чем успешными. Пора поставить на документах собственную подпись и выезжать обратно.

Кейден испытывал мучительную, больную потребность как можно быстрее попасть во дворец.

Ему необходимо убедиться, что разговор, свидетелем которого он только что стал, был совершенно невинным. Что для ревности нет никакого повода. Что ни Юна, ни Рик не могли…

Что он просто зря накручивает себя.