Катарина Зек
Адриана в мире теней
Для моих читательниц и читателей,
для храбрых и находчивых,
для робких и скромных,
для всех шутников и чудаков,
вы – классные!
Посвящаю вам эту книгу!
© Опалева Анна, перевод на русский язык, 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Плейлист
1. Freya Ridings – Ultraviolet
2. Luxuslärm – Vergessen zu vergessen
3. The Cinematic Orchestra – To build a home
4. London Grammar – Hey now (acoustic)
5. Daughter – Still
6. Quails – High hopes
7. Raye – Alien
8. Lana del Rey – Love
9. Julia & Angus Stone – Santa Monica dream
10. Lord of the Rings – OST
11. Florence and the Machine – Cosmic love
Первая часть
Туман
Тебя, тень, я создал из ничего, я создал тебя из чистого света. Ты с жадностью приняла мой подарок, запятнав его кровью невинных, поэтому я проклинаю тебя. Пусть моя сила давно забыта и мне не уничтожить тебя, я воздвигаю стену между тобой и людьми.
Я дарю тебе еще один подарок: твой собственный мир, который станет для тебя вечной ловушкой.
Пролог
Мое имя – Адриана.
Мое имя – Адриана, я тень, блуждающая во мраке собственных воспоминаний. Со дня моей смерти прошло уже триста лет. Постепенно моя память слабеет, события прошлого тускнеют, теряя остроту. Снова и снова я хватаюсь за блеклые образы, как за спасительную соломинку, в страхе лишиться рассудка и раствориться в тумане. Многое мне уже не вспомнить, но эти три вещи я не забуду никогда:
Мою смерть.
Мое имя.
И Нейтана.
Нейтан – неужели его возможно забыть? Неужели возможно отпустить то единственное прекрасное воспоминание, связывающее меня с миром людей?
Даже сейчас, после стольких лет, я отчетливо помню его открытый, чуть насмешливый взгляд голубых глаз, слышу голос – густой баритон, вижу его мягкую и приветливую улыбку, которую я обожала. Я с любовью вспоминаю волны его длинных темных волос, обрамляющих высокие скулы. Крохотное воспоминание, чудесное видение, нам дали так мало времени! Невероятно, что лишь мгновения оказалось достаточно, чтобы его образ навсегда отпечатался в моей памяти.
Время, проведенное с Нейтаном, сейчас кажется мне мечтой. Недостижимой мечтой, полной радости и светлой грусти. Романтической мечтой родом из юношества, когда я была наивной глупышкой, твердо убежденной в том, что любовь двух людей – это то, вокруг чего вертится мир.
Не проходит и дня, когда я бы не чувствовала отвращения к ней, к той, которая отняла у меня настоящее, украла будущее. Она лишила меня радости любить и быть любимой.
Я едва ли смогу вспомнить больше. Образы, возникающие в памяти, размыты и почти так же эфемерны, как туман, разделяющий границы миров. Разочарование. Оно преследует меня. Хватит! Я неоднократно испытывала его в мире живых. Хватит! Меня отвергли и предали. Она. Моя семья. И Нейтан, в конце концов, тоже. В голове нет фактов, нет дат, только клочки воспоминаний, картинки из прошлого.
Прочь! Это больше не имеет значения. Осязаемый мир вещей нам здесь безразличен. Оставшиеся воспоминания исчезнут с течением времени, которое тяготеет над нами грузной массой. Мы никуда не торопимся, нам некуда торопиться. У людей все наоборот, в их оживленной спешке время летит незаметно. Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что здесь существует понятие времени. Здесь нет ни звуков, ни запахов, здесь нет жизни, а значит, и нет времени. Песни, смех, разговоры – все осталось в мире живых. Наш мир нем, как могила. Каждый из нас одиночка, у которого свой собственный путь.
Строжайшие правила воспрещают нам общаться с людьми. Нам запрещено разговаривать с ними, касаться их, показываться им.
Запрет нарушают только те немногие души, которые из последних сил цепляются за призрачную возможность избежать забвения, обмануть смерть. Они скитаются между мирами в поисках впечатлительных мальчиков и девочек, чтобы воспользоваться их жаждой веры в необъяснимое и фантастическое, выжать как можно больше жизненных соков. После встречи с тенью человек уподобляется ей, лишаясь эмоций и памяти. Он не может ни жить дальше, ни умереть. Именно так случилось однажды со мной.
Пока что я еще являюсь частью мира людей, но в то же время я далека от него, как Земля от Солнца. Два мира, которые существуют параллельно друг другу и чьи судьбы так часто переплетаются друг с другом, разделяет незримая тончайшая вуаль серого тумана. Она искажает реальность, и я вижу мир людей будто через разбитое стекло. Словно в гипнотическом трансе мы переживаем все события реального мира, не имея возможности вмешаться.
Мы прокляты. Наши руки и ноги скованы строжайшим запретом, лишающим нас возможности изменить течение жизни. Скованы навсегда.
Мы всегда одни в этой тишине, в этом жутком царстве серого холода, который заставляет меня дрожать изо дня в день. Многие из нас уже никогда не вспомнят свое прошлое, никогда ничего не почувствуют. Мрачные тени обитают в заброшенных домах. Их настоящее – бесцветная масса, и только из скуки они являются маленьким детям в ночных кошмарах, заставляя тех просыпаться среди ночи, дрожащими от страха. Многие уже забыли, что значит быть людьми. Они лишь безликие призраки. Создания тумана.
Но я… Я еще храню в себе искру надежды. Тлеющее воспоминание о Нейтане поддерживает во мне жизнь.
Несмотря на то что я больше не принадлежу реальному миру, я также не принадлежу миру тумана. Бессмертие не для меня. Страшно даже представить, что я могу забыть запах полевых цветов или мягкость пухового одеяла под кончиками пальцев. Мне бы хотелось жить снова, хотя я знаю, что строжайший запрет не позволит мне этого. Нарушителей ждет кара – агония, которую сложно себе даже вообразить. Я никогда не прикасалась к человеку, однако уже не раз слышала предупреждающий шепот, напоминающий о запрете. Боль должна быть невыносимая.
Но что, если оно того стоит? Что, если оно того действительно стоит? Нам нужно лишь противостоять боли и вырваться из когтей могущественной и древней силы.
Может быть, через боль существует путь назад? Назад к Нейтану…
1
На пороге новой жизни
Мои пальцы горели от точно нанесенных ударов. Усилием воли я подавила слезы: нельзя показывать слабость, которая только сильнее его разозлит.
– Когда ты наконец сыграешь эту партию без ошибок? Ты не должна как сумасшедшая гнаться за благосклонным зрительским кивком! Нужно уметь сыграть так, чтобы слушающий сам ласково потянулся к тебе, – рявкнул он.
Я опустила взгляд на свои измученные пальцы. Естественно, отвечать на вопрос мистера Хьюстона было бы непростительной дерзостью с моей стороны. В прошлом я не раз восставала против его методов обучения, но, когда к моему сильнейшему сожалению, родители поддержали этого тирана, я оставила попытки сопротивления. Мистер Хьюстон, он же Визгун, тайное прозвище толстяка, был моим учителем музыки и иностранных языков. Стоит упомянуть, что бедняга всю свою жизнь страдал тяжелым заболеванием легких и часто закашливался с визгом и хрипом. Во время таких приступов он немного напоминал свинью, которая изо всех сил пытается избежать топора мясника.
Итак, помимо музыки Визгун преподавал языки, которыми мастерски владел сам. В четырнадцать я бегло говорила на французском и итальянском. Я также могла поддержать беседу на испанском и русском, переводила тексты римских и греческих поэтов многовековой давности. Иногда Визгун неохотно признавал, что я таки обладала «едва заметным ростком языкового таланта».
Услышать от Визгуна похвалу было для меня большой редкостью, зато он щедро сыпал упреками. На уроках музыки приходилось особенно тяжело. Они оставались настоящей пыткой, так как творческой одаренностью я не выделялась. Мой отец особенно удрученно опускал голову всякий раз, как я неуверенно перебирала пальцами по клавишам рояля. Он часами читал мне лекции о том, какими качествами, по его мнению, должна обладать достойная женщина, если она однажды хочет удачно выйти замуж. Конечно, замужество не являлось единственной целью моей жизни, но отцу было совершенно не обязательно об этом знать. Тогда считалось, что родителям лучше известны желания их ребенка. Роль женщины заключалась в следующем: выйти замуж, родить ребенка и на протяжении жизни во всем потакать мужу.
Вот почему я в тысячный раз сидела за этим проклятым роялем, часами упражняясь и слушая недовольные крики моего учителя. Я спрашивала себя, неужели это все, на что я могу рассчитывать в жизни? Мои длинные пальцы скользили по холодным клавишам рояля, дрожа в ожидании очередного удара.
Весной мне исполнилось восемнадцать, но я чувствовала себя вдвое старше. Долгие часы, проведенные на уроках Визгуна, измотали меня, и ранним вечером я, измученная, без сил падала в кровать. Думаю, что именно манера преподавания Визгуна была главной причиной моих частых болезней. Сколько бы времени я ни проводила на свежем воздухе, я всегда оставалась слишком бледной. Но порой у меня было достаточно сил перед учебой, и я тайком брала томики из отцовской библиотеки. Я просиживала за книгами часами, проживая тысячу новых жизней. Я отправлялась в далекое путешествие, сопровождая Энея и Одиссея, плакала вместе с Ромео и Джульеттой и волновалась за Макбета. Каждый раз, когда Визгун на несколько недель уезжал на воды и в особняке оставались только мы с горничной, я посвящала себя изучению философских трактатов. Некоторые из них дарили мне надежду, что однажды я смогу вырваться из оков моей нынешней жизни, которая была полностью продиктована другими людьми. Но я не строила воздушные замки. Моей единственной целью оставалось стремление угодить родителям, быть послушной дочерью, несмотря на то что каждый день на их недовольных лицах я читала немой укор.
Сегодня я уже не могу вспомнить точную дату своего рождения. Думаю, что я родилась в первой половине восемнадцатого века, хотя мне, конечно, нечем подтвердить свои слова. Мои родители разбогатели еще задолго до моего рождения. Они купили роскошный особняк в Дувре, чтобы моему отцу Томасу было удобно добираться до ближайшего порта. Купец, он не бывал дома месяцами, постоянно находясь в плавании. Его торговое судно рассекало волны различных морей земного шара. Наша семья избежала ужасов гражданской войны и чудесным образом не лишилась своих богатств. У меня не было братьев и сестер, по крайней мере законных. Мое рождение тяжело далось матери, она долго мучилась в схватках и потеряла много крови. С тех пор она никак не могла достаточно окрепнуть, чтобы выносить ребенка, и шанс на рождение наследника мужского пола, который мог бы пойти по стопам отца, был безвозвратно потерян. Наверное, это стало главной причиной ее неприязни ко мне. Она оставляла мое воспитание другим: нянькам и учителям. Завоевать одобрение матери было задачей не из простых. Она часто ругала, осуждала, обвиняла, упрекала. Только из тщетной надежды завоевать крохи ее любви годами я терпела тумаки и придирки. Я хотела быть любимой, хотела стать поводом для радости, хотела завоевать ее благосклонность. Возможно, однажды мне бы это удалось, если бы она не перечеркнула все, чего я достигла.
Я даже не заметила, когда она первый раз прикоснулась ко мне. Моя интуиция предостерегла меня, но я была еще молода, слишком молода, чтобы как следует к ней прислушаться. В тот день Визгун, как всегда, был недоволен – мне опять недоставало концентрации. Он нанес настолько сильный удар, что мои пальцы опухли, и я с трудом могла шевелить ими. Наш семейный врач прописал мне постельный режим, а также наказал беречь пальцы. Мне предстоял отдых длиной в несколько дней, и я наслаждалась теплой летней погодой, сидя у садового прудика с очередным романом из отцовской библиотеки.
Позже я часто вспоминала о том, что в тот день я почувствовала легкое касание и услышала странный шепот. На долю секунды я вернулась в то мгновение. Почему я сразу не ощутила ее присутствия? Ее касание было воздушным и легким, как перо. Она осторожно преследовала добычу.
Ее прикосновение было настолько необычным и новым ощущением, что мне сложно описать его словами. Я сидела на солнце с запрокинутой головой, подставляя щеки обжигающим лучам солнца. Внезапно моей кожи коснулся слабый, холодный ветерок, и я, вздрогнув, обернулась в поисках источника прохлады. Не обнаружив ничего кроме ярких цветов, зеленой лужайки и чистого солнечного света, я закрыла глаза. Что-то злое совсем близко. Я была убеждена, что неизвестная опасность витала в воздухе. Нет, я все себе надумала, откуда взяться ледяному ветру в такой жаркий день? Логичность этой мысли отогнала страх. Я спряталась от дурных мыслей в мягкой траве и провела остаток дня, развлекаясь.
Когда отеки спали, Визгун снова появился в нашей усадьбе. Пытки возобновились, и, как мне показалось, с удвоенной силой.
Осень подходила к концу, пушистые снежинки накрыли землю белым покрывалом. Дни становились короче, темнело так рано, что мне запретили покидать дом после занятий. Это мистическое, полное тайн время года, которое я так сильно любила, будучи ребенком, теперь превратилось в кошмар. Я оказалась в ловушке между бесконечными причитаниями моего учителя и упреками отца, чьи требования были настолько высоки, что я просто не могла им соответствовать. Я жила мечтами о тайном пути к свободе, который я хотела найти где-нибудь за потайной дверью.
Если бы я тогда знала, что меня ожидает, я уж наверняка была бы умнее, постаралась бы всем сердцем полюбить свою жизнь и быть покорной. Но с течением времени я становилась только более молчаливой и замкнутой. Я избегала общества прислуги, хотя они были единственными людьми, которые меня уважали и не скупились на комплименты. Я все меньше виделась с родителями, так как мой отец все чаще бывал в плавании, а мать взяла привычку сопровождать его в путешествиях. Может быть, она просто хотела помешать появлению бастардов на других конти- нентах.
В один прекрасный день отец и мать, светящиеся от счастья, вернулись из Лондона и поделились со мной новостью о том, что они нашли мне подходящего мужа. Визгун как раз покидал наше поместье. Он научил меня всему, что знал, и если я по причине моей безграничной неспособности довести все до совершенства что-то упустила, то была не его вина. Он исчез из моей жизни, не попрощавшись. Я никогда не тосковала по нему, но в глубине души чувствовала, что одна из укоренившихся детских привычек просто пропала.
До моей свадьбы оставалось несколько недель. Царила суматоха, которой я пыталась избежать всеми возможными способами. Приглашения были написаны и разосланы в разные уголки мира. До этого момента я даже не подозревала о том, что мои родственники разбросаны по всему земному шару. Ответы приходили каждый день, и, к моему глубокому разочарованию, по большей части совершенно незнакомые мне люди сыпали поздравлениями и обещали приехать на церемонию. Свадьба в Дувре была тщательно спланированным общественным мероприятием. Мой жених, сын какого-то могущественного англичанина, который, как и мой отец, занимался торговлей с туземцами английских колоний, был настолько богат, что все кругом изводились от зависти. Именно поэтому моя мать поставила себе целью сделать из меня к свадьбе милейшую женщину. При помощи белой пудры она превратила мою нездоровую бледную кожу в аристократическую утонченную бледность. Мои непослушные рыжие волосы она стянула в тугой узел. И последнее, но не менее важное, она обвела мои серые глаза угольным карандашом.
Эти изменения мне совершенно не нравились, как и, собственно, вся суета вокруг свадьбы. Я не хотела выходить замуж, а уж тем более за человека, которого ни разу в жизни не видела и который предположительно был высокомерным юнцом. Но мое желание не учитывалось. Я должна покориться воле моих родителей, как послушная дочь.
Опять же никто не беспокоился о моем несчастье. Я отказывалась поддерживать любой разговор, касающийся моей помолвки, ела и пила ровно столько, чтобы не падать в обморок. Те немногие, которые догадывались о причине моей печали, поспешно отводили глаза.
Несмотря на то что годы своей юности я помню очень расплывчато, я прекрасно помню обручальный бал. В тот день я должна была впервые увидеть своего жениха. Я помню страх, который сковал мое тело и заставил его периодически содрогаться. Я помню многочисленные планы побега, которые придумала, но исполнить которые мне бы никогда не хватило мужества. Я помню длительную процедуру облачения в элегантное платье с узким корсетом. Я помню даже резкий аромат фиалок и тмина, которым пахло масло на моих запястьях.
Но лучше всего я помню торжественный момент, в который мы были представлены друг другу. Мне казалось, что проницательный взгляд голубых глаз стоящего напротив меня юноши в черном костюме был способен проникнуть в самые потаенные уголки моей души.
Мгновение остановилось. Мать что-то радостно щебетала, положив руку мне на плечо, но я никак не могла разобрать слов, так громко стучало мое сердце. Люди, заполнившие зал, прекратили существовать. Он и я, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. По лицу Нейтана скользнула извиняющаяся улыбка, румянец залил щеки. Он протянул мне руку, приглашая танцевать. Мы сошлись во мнении о чрезмерной напыщенности праздника, и я немного расслабилась.
Все мои сомнения и тревоги закружились в танцевальном вихре, поднялись высоко над головами гостей и словно пыль опустились под ноги, беспощадно растоптанные в конце концов каблуками. Рядом с Нейтаном все мои проблемы исчезли, жизнь заиграла новыми красками. Сгорая от стыда, я неуклюже путалась в подоле собственного платья. Опасаясь падения, я крепче сжала руку моего изящного кавалера, но, снова споткнувшись, зажмурилась, готовая упасть. Нейтан ловко схватил меня за талию и одним резким движением привлек к себе. В тот же момент я залилась краской, судорожно начав извиняться, на что мой спаситель ответил язвительной улыбкой, сопровождаемой пренебрежительным жестом. Именно эта улыбка, самоуверенная усмешка разожгла пожар в моей душе. Нейтан привлек меня к себе так близко, насколько позволяли общепринятые приличия, и склонил голову к моему уху.
– Надеюсь, я не успел вас разочаровать. Ваша благосклонность способна сделать меня счастливым, – сказал он так тихо, чтобы никто больше не мог нас услышать.
– Чем же вы могли меня разочаровать? – осторожно ответила я. Ах, я была совершенно не в состоянии вспомнить ни единого наставления моей матери, которая учила меня, как именно стоило поддерживать светскую беседу.
– Вы изумляете меня. Большинство дам вашего ранга ненавидят собственную свадьбу задолго до ее наступления. Мало кто пожелает выходить замуж за незнакомца.
– Боюсь, я не похожа на других дам моего ранга, сэр, – я отвечала от чистого сердца. – И, откровенно говоря, совершенно не хочу на них походить.
Среди моих выдающихся качеств не было ни красоты, ни находчивости, ни даже крупицы женского обаяния. Так утверждали мать и отец. Именно поэтому я никак не могла понять, почему этот харизматичный юноша был так по-рыцарски вежлив и уделял мне столько внимания. Должно быть, превыше всего для него было чувство долга перед семьей.
И все же мне было не по себе. Я совершенно не горела желанием связать свою судьбу с человеком, который бы меня совсем не любил, а женился только из уважения к родительскому выбору. Я хотела настоящего женского счастья – быть любимой. Ничего более.
– Почему же вы не хотите быть как большинство дам? – спросил Нейтан и, продолжив уверенно вальсировать, крепче сжал мою дрожащую руку. Кстати, умение пластично двигаться тоже не входило в число моих талантов.
Я выдавила улыбку.
– Мне бы не хотелось растрачивать ваше драгоценное время, отвечая на этот вопрос, – пробормотала я и опустила глаза, уставившись на шнурки туфель.
– Мы вместе проведем вечер, а также следующие несколько дней, познакомимся ближе. Так почему бы не начать узнавать друг друга прямо сейчас? – спросил он и, нежно коснувшись моего подбородка, чуть приподнял его.
– Я боюсь вам наскучить. Это бы не понравилось моей семье.
Нейтан отреагировал лишь выгнутой бровью и перевел взгляд на другие танцующие пары. Только в этот момент я заметила, как сильно мы от них отдалились. Мы были безразличны шумной толпе, всем, кроме моей матери, чей зоркий взгляд я чувствовала спиной.
– Вы не находите слишком самонадеянным, принимать решения от моего имени?
Я отвела взгляд не в силах парировать.
– Поверьте мне, я совсем не ребенок и могу самостоятельно сделать выводы о том, что способно мне наскучить.
– Прошу прощения, сэр, – заливаясь краской, прошептала я. Сразу после моих извинений он тихо рассмеялся.
– Это вы простите меня, я пошутил. Не справился с искушением! Прошу, зовите меня Нейтан.
Он медленно поднес мою руку к губам и поцеловал костяшки пальцев. Танец закончился. Нейтан еще раз взглянул мне в глаза, и его лицо, на первый взгляд такое отстраненное, озарилось улыбкой.
– Не стоит так дрожать за интересы своей семьи, Адриана. Вы можете открыться мне. Нет, я даже требую этого, я хочу изучить каждый уголок вашей души. Не хочу больше видеть эту маску, которую вы носите. Хотя, если быть до конца откровенным, мы все обожаем надевать маски.
Когда большая часть гостей покинула богато украшенный банкетный зал и прозвучали финальные аккорды, я наконец смогла отдышаться. После изнуряющих танцев я почти не ощущала ног, они были тяжелыми, словно налитыми свинцом, щеки пылали. Я вышла на балкон, поспешив захлопнуть спасительную дверь. Ночь дышала прохладой и ароматом цветущего сада. Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежестью. Мирный пейзаж радовал глаз. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, никогда не строила иллюзий на этот счет. В моей жизни я не так уж часто была искренне любима. Любовь всегда нужно было уметь заслужить. А как же мое право на счастье? Маленький шанс? Неужели пришло, наконец, мое время получить его?
Я еще толком не могла в это поверить. Удача имела привычку убегать от меня. Как мог такой, как он, влюбиться в такую, как я? Он уже заполучил абсолютную власть надо мной, я это знала. Власть, настолько могущественную, что я не решилась бы даже взглянуть на него без команды.
И все же было еще кое-что незримое между нами. Что-то интимное, сокровенное, что-то, что я не могла объяснить себе, не могла понять. Возможно, я все надумала, нафантазировала и между нами не было ничего особенного, только наивная влюбленность двух молодых людей.
Глубоко задумавшись, я даже не заметила, как кто-то бесшумно подошел ко мне сзади. Когда я обернулась, Нейтан стоял так близко, что у меня перехватило дыхание. Все мысли растворились в чувствах.
Он наклонил голову. Его глаза устремились в небо, утопая в темноте, в то время как я утопала в его глазах.
Усилием воли я постаралась привести в порядок разрозненные мысли.
– Как вы находите вечер? Вам все понравилось?
Его глаза блеснули, а уголки губ медленно поползли вверх в самодовольной ухмылке.
– Прекрасное начало бала! Но после нашего танца все краски вечера померкли, я только и ждал нашей новой встречи. И вот я вновь стою перед вами.
– Мне кажется, что большинство людей обожают бал только из-за обилия еды на столах, – краснея, пробормотала я. Нейтан звонко рассмеялся.
– Точно подмечено. И все же я бы хотел вернуться к вопросу, от которого вы столь ловко уклонились на балу. Почему вы не похожи на других женщин? – спросил он, скрестив на груди руки.
Неужели он действительно хотел услышать целый список причин, почему я совершенно не подхожу на роль идеальной невесты? Глубоко вздохнув, я приготовилась к непростому разговору. Кажется, только мне было под силу загнать в тупик саму себя.
– Я точно не та изысканная леди, которой вы достойны, Нейтан. Но в свою защиту скажу, что я никогда не стремилась превратиться в идеал. Я лишь предупреждаю вас, ведь так легко совершить опрометчивый поступок.
Шокированная собственной безжалостной честностью, я бросила нерешительный взгляд в сторону Нейтана. Он молчал, вглядываясь в пышную липовую крону.
– Я смотрю на вас и вижу очаровательную девушку, когда же вы смотрите на себя сами, то видите только кривое отражение этой красавицы. Почему? – резко спросил он.
– Кривое отражение? – переспросила я, едва шевеля губами. – Что вы имеете в виду?
Нейтан тяжело выдохнул, опустив голову, а еще через миг юноша резко оттолкнулся от перил, на которые он до этого облокачивался. Тонкая деревянная конструкция задрожала, заколыхалась, словно под порывами ветра, послышался хруст. В этот момент я спросила себя: откуда он черпает силы? Но все мысли вновь исчезли, когда Нейтан прикоснулся к моему лицу тыльной стороной ладони.
– Речь не о том, чего мы желали когда-то давно или чего ожидаем в далеком будущем, а о том, что мы чувствуем здесь и сейчас, – уверенно сказал юноша. Его правая рука медленно опустилась на мое плечо, заставляя трепетать от прикосновений. – Я чувствую, будто странным образом уже связан с тобой навсегда.
Он гипнотизировал меня взглядом, и я не могла оторваться от озорных голубых глаз. Ноги подкосились, я безвольно упала в объятия этого юноши.
– Я не хочу, чтобы ты менялась в попытках стать лучшей версией себя. Прошу, пойми, что ты прекрасна и другая, идеальная невеста мне не нужна.
Наши губы встретились, сомкнулись и слились в поцелуе. Чувства захлестнули меня подобно волне, лишая возможности думать, сопротивляться, дышать. Доверие. Безграничное доверие. Светлая грусть. Отчаяние. Решимость.
И надежда.