Катарина Марун
Нежность под знойным солнцем
Глава 3
– Если нужно, можешь оставаться у меня, сколько потребуется.
Василиса зябко куталась в махровый халат и поджимала пальцы на босых ногах. Она продолжала подозрительно коситься на Лену, не доверяя её лучезарной улыбке. Возможно, виной измождённый вид, но головная боль не располагала к цветущему лику. Елена и без того тратила все внутренние ресурсы на поддержание ничего не значащего разговора. Хотя искренняя забота и беспокойство Лисы подкупало и трогало её сердце, она не могла злоупотреблять расположением Знаменой.
– Спасибо тебе за всё. – Искренне отозвалась Елена, закидывая сумку на плечо. – Правда. И сейчас мне немножечко жаль, что мы не смогли понять друг друга. Не знала, что ты настолько сердечный человек.
Василиса покраснела до корней алых волос, но быстро натянула маску стервозины, к которой так привыкла Лена за время их совместной работы.
– Ну нет так нет, дуй давай! А то заморозила меня уже!
Лена хмыкнула, развернулась и вышла в подъезд. Она уже держалась за ручку двери, когда в спину ей долетел приглушённый голос Лисы:
– Я буду иногда писать тебе. Ты отвечай, ладно?
Моргнув, Елена с удивлением осознала, что её глаза вновь предательски увлажнились. В горле стоял ком. Она смогла лишь кивнуть в ответ, чтобы не выдать себя. С дрожью во всём теле она выскочила на улицу в беснующийся порыв февральского ветра…
***
– Конечная!
Громко огласил водитель автобуса, чтобы уснувшие за время дороги пассажиры встрепенулись.
Лена дёрнулась, дрёму как рукой сняло, и тяжело потянулась. Тело задеревенело за время долгой поездки. В какой-то момент ей показались эти четыре часа кромешным адом. Она отвыкла от таких затруднительных и долгих маршрутов… Сколько лет она не приезжала домой? Два… нет, три года…
Родной город встретил её сумраком и завыванием ветра. В отличие от осенних месяцев, когда море до последнего сохраняет в N плюсовую температуру, то по окончании зимы оно же долго не пропускает долгожданное тепло, а ветра сильнее прежнего разыгрываются. Да и с моря частенько захаживает шторм… И, кажется, шквал одного из них вымел тёплые эмоции из её сердца несколько лет назад. Елене претила мысль о возвращении домой, а сейчас, когда она ещё и приехала разбитая и подавно. Как отреагирует мама? А сестра? Вот о последней вообще думать не хотелось. Казалось, близняшкам положено жить душа в душу, но это явно был не их с Лизой случай… Проблем, которые вскоре посыпятся как из рога изобилия, благодаря сестричке, Лена была уверена – долго ждать не придётся…
Елена проверила в кармане наличие связки ключей от родительского дома и крепко сжала их. Всё же иногда, чтобы вырваться вперёд, для начала нужно вернуться на шаг назад и разбежаться.
***
– Какие люди? – Ядом Елизаветы можно было прикончить всё население какой-нибудь маленькой страны. А с какой неприязнью смотрела сестра сейчас на неё… Лена неосознанно передёрнула плечами. – Кто это явился в отчий дом? А ещё заявляла, что ноги твоей рядом со мной не будет!
Елена молчала и рассматривала свою близняшку, которая встала на пороге, преграждая путь. Сейчас, спустя три года, она с трудом узнавала Лизу в этой уверенной, холёной смуглой брюнетке. На её загорелом лице ярко выделялись алые увеличенные губы и веер нарощенных ресниц. Лишь такие же, как её собственные, голубые глаза подтверждали, что перед ней всё же сестра. Но и на тех были надеты более яркие цветные линзы. Теперь разительно они отличались друг от друга…
– Лизок, кто там?
Раздавшийся женский голос был бодр и весел. Его звуки заиграли на струнах израненной души Елены. В эту секунду она одновременно и жаждала увидеть мать, но и страшилась.
– Возвращение вашей любимой дочки! – Ехидно бросила Лиза и всё же отступила вглубь и позволила Лене войти в дом.
Лидия Дмитриевна выскочила в прихожую моментально. Секунду она с неверием рассматривала Елену, словно страшилась, что та не привиделась. Затем во взгляде матери промелькнула неуверенность, она будто спрашивала разрешения подойти ближе. Как в следующую секунду Лидия Дмитриевна кинулась к Лене, крепко сжимая в объятиях.
На долю секунды Елена забыла, как дышать. Она буквально проталкивала воздух в свои лёгкие, когда ком встал в горле. Но стоило матери затрястись в рыданиях, как и её платину прорвало… Она также крепко сжала маму в объятиях, вдыхая такой родной запах мяты и ванили. Почему-то для неё Лидия Дмитриевна пахла именно так, а не иначе, и даже самые стойкие и яркие духи не могли перебить запах детства. Она уткнулась в мамино плечо, чувствуя, как по щекам беспрестанно бегут слёзы. Мать что-то причитала и гладила её по растрёпанным светлым волосам. Что-то спрашивала… Елена ни слова не могла разобрать. В ушах гулко стучало собственное сердце. Но даже услышь она хоть слово, ответить не смогла бы. К её непомерному огорчению обида и разочарование минувших лет никуда не делись, вот только… Одна из внутренних пружинок перестала натягиваться и звенеть – она скучала по маме всё это время, и одного её тепла уже хватало, чтобы заполнить ту часть пустоты, что образовалась в душе…
***
Стоило увидеть на пороге собственного дома своё бывшее отражение, как все внутренности скрутило тугим узлом. Она посмела вернуться! Её ненавистная сестричка стояла напротив и хлопала от удивления своими оленьими глазищами, чем ещё больше взбесила. А уж стоило матери увидеть свою ненаглядную Леночку, так в прихожей разразился водопад Ниагара.
– Начина-ается…
Елизавета недовольно фыркнула и, хлопнув дверью, закрылась в своей комнате. Воссоединению семьи она не была рада.
Елена всегда была лучше неё. В любом предмете, спорте, увлечении… Всё этой сучке удавалась лучше! Легко сближалась с людьми и завоёвывала их внимание, словно по мановению мизинца! Даже мальчишки и те обращали только на неё внимание! Но ведь она, Лиза, точно такая же, один в один внешностью, а дифирамбы пели Ленке, которая их не заслуживала. Она даже не обращала на них внимания, тварь зазнавшаяся!
Сколько Лизе пришлось приложить сил, чтобы очернить её. Ха! Но то в юности хватало прикинуться забитой овечкой, чтобы от Ленки отвернулись подруги и учителя перестали уважать, хотя и продолжали отмечать её ум, к великому сожалению Лизы. Придумать байки о том, какая Ленка грязнуля, чтобы парни от неё нос воротили. Даже на выпускном с ней никто не захотел танцевать. А сколько она подставляла любимую сестрёнку перед родителями? Все шишки доставались Ленке, а та так сладко злилась, ведь доказать свою невиновность не могла. Пф, Лиза же не дура, чтобы палиться и все пакости делала тонко, не подкопаешься.
Лишь однажды отец поймал её за переливанием дорогого виски из небольшой коллекции и больше не доверял… Все былые случаи с обвинённой Леной предстали перед ним в ином свете. Папа так осуждающе смотрел на Лизу, что злость просыпалась до сих пор, хотя его нет с ними уже три года… А его фраза «Вы же сёстры» красной тряпкой всплывала в сознании, стоило увидеть бледное лицо сестры. И почему они родились вместе?! Почему Ленке всегда удавалось добиться всего первой? Почему в неё влюблялись все, кто пообщается, а в Лизу нет?! Чем она хуже?!
Елизавета до сих пор чертовски зла на отца. Ленку он отправил учиться в N, в престижный университет, а её в местный филиал. Ну и что, что ей балов не хватило на бюджет, мог бы и оплатить коммерцию. Но нет! Опять эта тварь осталась в выигрыше… Но недолго.
Лиза злорадно фыркнула, смакуя былые годы, что горем отложились на её близняшке и матери, но удовольствием на ней. Отец скончался внезапно. Оторвался тромб. Смерть была скоротечной. Лиза плохо помнила похороны – великолепно сослужил отцовский виски. А вот мать и Ленка днями носились, как ужаленные, а ночью ревели, как белуги. Спать только мешали. Будто слёзы вернут их любимого папеньку и мужа. Пф… Ленка тогда чуть сессию не провалила… Жаль, что всё же выплыла. Слишком понимающий нынче народ эти профессора.
Правда, как сестричка справлялась потом, Лиза не знала. Она позаботилась о том, чтобы отношения с матерью у них разладились… Стоило лишь подкупить нотариуса, чтобы он шепнул убитой горем вдове, что одна из дочерей пыталась незаконно заменить настоящее завещание на поддельное, в свою пользу… Ох и скандал был. Лиза обожала его вспоминать. Ленка ушла с пустыми руками, но с гордо поднятой головой. В наследство вступила мать… А уж как вить из матери верёвки, Лиза знала отлично. Жаль только, что Лидия Дмитриевна оказалась слаба в ведении отцовских дел. Сбережения быстро кончились. Пришлось продать те крохи акций компании, в которой отец работал. Их выкупили в течение нескольких дней, но надолго вырученных денег не хватило. Лидия Дмитриевна впервые за девятнадцать лет вновь пошла устраиваться на работу. И куда? В булочную! Лиза с детства ненавидела запах сдобы, а уж смешанный с ванилью и подавно…
В последнее время мать сдала здоровьем и стала уговорила Лизу устроиться на работу, а как оказалось, это вообще не её доля… Вот совсем. Всё – от коллег до занудного и гороподобного начальничка, её раздражало. Ещё и Ленку помянула с её самостоятельностью. И накликала… Словно Лизе проблем было мало, так припёрлась сестричка. А ведь она была уверена, что Лена не посмеет вернуться. Видимо, хвост ей сильно прижало, раз она припёрлась побитой собакой.
Елизавета с удовольствием смаковала понурый и усталый вид сестры. А уж её шмотки и вовсе могут заставить прослезиться… От смеха!
– Ничего, дорогая сестричка. – Лиза глянула на их с Леной общее фото. Единственное, что осталось в её комнате. Как напоминание для неё, что она всегда должна быть лучше Ленки. – Дам тебе пару дней передышки, а после… Выведаю, кто тебя довёл до такого состояния, а после ещё и добью. Чтобы ты, сучка, забыла сюда дорогу навсегда.
Глава 4
– Дочка, я так скучала!
Лидия Дмитриевна вот уже второй день не отходила от Лены. Благо поездка домой заняла долгое время, и вчера вечером её не стали закидывать вопросами, а дали отдохнуть. Лене даже не верилось. Ни сестра, ни мама не потревожили её до самого утра. Хотя она видела, насколько мама жаждала обсудить всё, что с ними произошло за годы разлуки. Вот только Елена не была готова к откровенным разговорам, и мама это чувствовала. Даже, как им начать разговор, Лена не понимала. В её сердце ещё была жива рана. Дыру, от которой она опрометчиво попыталась закрыть заведомо провальными отношениями с Виктором… Хотя в то время она надеялась на лучшее… А теперь и родных не простила, и сама глупостей наворотила.
Чтобы как-то отвлечь маму, она спросила:
– А где Лиза?
– Лизочка убежала на работу, – проворковала Лидия Дмитриевна и продолжила жарить тоненькие, практически просвечивающиеся блинчики.
– И где? – С небольшой толикой любопытства уточнила Лена у мамы и глянула на настенные часы. Половина десятого утра. Любая кантора начинает свою деятельность с восьми утра. Исключения были банки их маленького городка – те открывались в девять. – Кем ты говоришь она работает?
– О, она секретарь в одной маленькой строительной фирме. – Лидия Дмитриевна нахмурилась, пытаясь вспомнить название. – «Рома и Ко», или «Ромастрой».
– «Романовстрой»? – с замиранием уточнила Лена.
– Да, да. Секретарём директора фирмы. – Мама тут же закивала головой и разлилась хвалебными одами Лизе. – Она такая умничка стала, помощница моя…
Лена уже не слушала мать. Она отставила в сторону чашку с остывшим кофе и отодвинула от себя тарелку с овсянкой, так и не притронувшись к ней. Она опустевшим взглядом пробежалась по отправленной вчера ночью собственной анкете на электронный адрес «Романовстроя», претендуя на должность делопроизводителя. Благо, ещё будучи студенткой, она успела воспользоваться случаем на третьем курсе и закончить дополнительный курс «управление и делопроизводство».
Помнится, она чудом успела подать документы и сдать входные экзамены, хотя после смерти папы она мало о чём могла думать. Повезло тогда, что староста позвонил и предложил, мол, вдруг лишней корочка не будет, и Лена рискнула. Отец всегда говорил, что в этой жизни не знаешь, что случиться и что пригодиться, и если есть возможность, то стоит за неё хвататься. Наверное, их семье поэтому повезло, и мама намного легче вошла в наследование благодаря его педантичной привычке держать все документы в должном виде и тяге к перестраховке. А, быть может, сам беду накликал…
Лена вздохнула. Нет, в одной фирме им с сестрой не ужиться, да и пытаться нет желания. Придётся отказаться от этой затеи… Лена уже успела закрыть свою анкету, но прежде чем она закрыла вкладку, страничка с открытыми вакансиями «Романовстрой» обновилась. Появилась новая вакансия «Требуется секретарь».
Елена дёрнулась. Даже сердце участило бег. Она даже кликнула на объявление, чтобы убедиться, что ей не показалось. Но нет, чёрным по белому были написаны требования соискателей. Она озадаченно моргнула и только потом снова обратила внимание на маму, которая давно перестала что-то рассказывать и с болью во взгляде смотрела на неё, сидя напротив.
– Покушай, пока горячие… – Она заботливо пододвинула к Лене тарелку с горой тоненьких блинчиков. – На домашнем молочке, как ты любишь. Я с утра к тёте Маше сбегала.
Пока Лидия Дмитриевна говорила, Лена всё внимательнее всматривалась в её лицо. Выцветшие голубые глаза, тёмные круги под глазами, новые морщинки вокруг глаз и рта. Похудевшая и осунувшаяся мать выглядела совсем уже старушкой… Взгляд Лены опустился на старый свитер крупной вязки. Отцовский… Мама по-прежнему страдала и горевала по ушедшему в рассвете лет мужу, так же как и она сама. Но не только это… Сердце может горевать, но тело не может болеть так долго. Неужели мать съедает ещё что-то?
– Мама, ты как себя чувствуешь?
– Да всё хорошо, милая. – Лидия Дмитриевна отмахнулась и принялась полотенцем стирать невидимые крошки. Взгляд её забегал по кухне, пока и вовсе не потупился.
Лена прикусила язык. В конце концов, её три года назад выгнали из родного дома. И её не касается ровным счётом ничего здесь творящееся…
– Кхм… Мам, я ненадолго к вам. С первой же возможностью – съеду. Просто… – Лене нестерпимо хотелось признаться, как она на самом деле скучала по ней. Рассказать, как было обижена, и как не сложилась её взрослая жизнь в N. Но она лишь сжала кулаки под столом, чтобы мама не заметила, как дрожат её руки. – Просто… – Она снова запнулась. – Просто я устала от большого города. Хочу более тихой жизни. Там все куда-то бегут…
– Да, что ж…
Сначала Лидия Дмитриевна встрепенулась при её словах, но потом Елена увидела, как потух мамин взгляд и опустились худые плечи. Мать даже не нашла что ответить. Уткнулась взглядом в серое небо за окном, спиной к которому сидела Лена. Февраль в этом году был не на шутку суров. Вот-вот разразится гроза.
– А давно Лиза работает в фирме? – Поднимаясь из-за стола, всё же поинтересовалась Лена.
– Да вот полгода.
Мама ответила, даже не глядя на неё. Лена кивнула и вышла из кухни. Она окинула беглым взглядом коридор, заглянула в гостиную… По приезде Лена решила, что ремонтом обошли только её старую комнату, так сказать, за ненадобностью, но в каждой комнате она заметила, как местами отошли и выцвели обои, как полопалась краска на дверях, а в некоторых углах не хватало плинтусов. Лена задумчиво вышла в прихожую и заглянула в шкаф. Она тут же узнала старые мамины ботинки, на одном даже набойка отсутствовала. Тут же весели поношенные её старые пуховик, шубка и плащ. А вот пёстрые и на любой сезон курточки и плащи она видела впервые. По размеру Лена быстро догадалась, что принадлежат они сестре, как и целый батальон обувных коробочек дорогих фирм. Кажется, кто-то пиявкой присосался к отцовскому наследству. Елена тяжело вздохнула и закрыла створки.
Всё это её не касается. Её мнения тут не спрашивали и вряд ли спросят. Разберутся как-нибудь. Не маленькие. Но сердце её наперекор разуму заныло. Положение матери напоминало её собственное. Лена неосознанно проводила параллели между Лизой и Виктором. Что та, что тот – потребители, пользующиеся людьми ради собственного благополучия и только. На чужие чувства им плевать. А ещё… Лена обернулась в сторону кухонной двери. Возможно ли, что мама, как и она сама, пыталась закрыть дыру в собственной душе, окунаясь всё глубже в свою вторую дочь и напрочь отказалась замечать действительность? Нет…
Лена тряхнула головой. Она была уверена, что мама отдавала себе отчёт, что она делала. Просто так ей было легче жить. Лидия Дмитриевна всегда была такой. Немного наивной, ранимой и ведомой. Ей куда проще было слушать отца, чем принимать решения самостоятельно… Видимо, именно эта черта привела её к очень плачевному состоянию… Ведь Лена была уверена, что папа позаботился о благополучии своих любимых девочек на чёрный день. Не могло наследство так быстро закончиться без посторонней помощи…
– Это меня не касается. – Прошептала Елена себе под нос и вернулась в свою комнату, подняла с пола брошенные с вечера куртку и шарф. Оделась и вышла в прихожую.
– Доченька, куда ты?!
От возгласа матери Лена вздрогнула и застыла с ботинком в руках. Мама нервно дёргала ниточку на рукаве безразмерного свитера. В глазах Лидии Дмитриевны она увидела неподдельный страх. Медленно, но Лена осознала его причину – три года назад она вот также молча ушла из дома с одной сумкой в руках, сменила номер телефона и больше не возвращалась… До вчерашнего дня.
Лена и не подозревала, какая она на самом деле гордячка и эгоистка. Ведь не прижми её обстоятельства… А настолько ли всё было плачевно? Если быть до конца честной с собой, не всё так печально было, она могла бы и дальше барахтаться в болоте большого города и не возвращаться домой, просто она устала… Устала от одиночества. Устала от жалких грошей, остававшихся после оплаты съёмного жилья и коммуналки. Устала обижаться на самых родных в мире людей. Глубоко в душе она жаждала вернуться и заглянуть в глаза матери. А сейчас? Сейчас она осознанно продолжает мучить мать, хотя не имеет на это право. Её приняли, её не выгнали, её по-прежнему любят… Во всяком случае, мама. Так почему так тяжело сделать последний шаг?
– Мам, я прогуляться.
Цыкнув на саму себя, Лена обулась и уже взялась за дверную ручку, как Лидия Дмитриевна подскочила к ней и вцепилась холодными пальцами в её предплечье.
– Оставь хотя бы свой новый номер. – Голос Лидии Дмитриевны дрожал, уже слышались плаксивые нотки.
– Мам, – Лена аккуратно отцепила от себя дрожащие пальцы мамы и заглянула в её выцветшие глаза, – я, правда, только прогуляться. Я приду и мы… – Лена сглотнула вязкую слюну. Она не была ещё готова к разговору с матерью. – Я обещаю, я вернусь. Только проветрю голову.
Она поцеловала маму в бледную щёку и выскочила за дверь.
Глава 5
Рабочий день не задался с самого утра. Романов Роман Николаевич был теперь в этом убеждён окончательно. Сначала оказалось, что закончилась пена для бритья. Потом – его машина не завелась, сел аккумулятор. Пришлось вызывать такси. Невероятным стечением обстоятельств он попал в пробку, когда ехал на внеочередную проверку строительной бригады (ну, любил он контролировать процесс во время и до самой сдачи заказчику). Ребята всё же у него золото, ответственные, работа шла по срокам. Пока не привезли недостающий материал. Только вместо качественного и высохшего сруба им доставили недавно спиленное дерево. А как выяснили они полчаса назад с бухгалтером – по документам закупки прошёл выбранный заказ, а как и когда его заменили, ещё предстоит заниматься. Но вот только с минуту назад ему позвонил специалист из городской Трудовой Инспекции – бригада отстраняется от работы. Никто… Никто, мать вашу, не прошёл повторное обучение. Ни стропаля, ни вышкари, даже бригадир. Роман тяжело задышал. Он старался сдержать рвущиеся наружу эмоции. Но карандаш в его руке всё же переломился пополам.
Роман поднялся из-за стола. Он даже не успел просмотреть утреннюю почту. Прошёлся по кабинету. На глаза попались грамоты, висящие на стене, вручённые ему и его строительной компании от главы района за добросовестную работу… Роман подошёл к окну и рывком распахнул створку, вдыхая полной грудью пахнущий азотом февральский воздух.
Такими темпами «Романовстрой» не выиграет грант на строительство торгово-развлекательного центра. Если они просрочат сдачу гостиничного комплекса, они попросту не успеют приступить к новой работе… А они просрочат. Бригаду уже сейчас необходимо отстранять от работы.
Романов выматерился. А он только вчера поздней ночью вернулся из месячной командировки. Роман вытащил мобильный из кармана брюк и набрал номер бригадира.
– Николаевич, что-то забыл? – Раздался у уха знакомый голос с весёлыми нотками. Андреев, несмотря на возраст, всегда был оптимистом и весельчаком. Но Роман был уверен, что сейчас даже он не сдержится в выражениях.
– Саныч, прекращай работы. – На выдохе велел Романов.
– Шутишь? Цоколь выстоялся, пора кладку класть. Ребята цемент замешали…
– Просрочили мы повторное обучение, пока я с грантом носился…
В трубку полетел отборный мат. Роман хмыкнул – витиеватые выражения ни разу не повторились.
– А я говорил, набрали кукол по объявлению, ни хрена не делают!
– Я разберусь в кратчайшие сроки! – Прервал Роман бригадира. – Всех распускай и ждите звонка.
– Понял.
Роман отключился и спрятал телефон в карман. Он никогда не любил долго обсуждать то, что и так понятно. Всегда коротко и по существу. Он вообще был человек действия. Сказал – сделал. За это его уважали. За это он сам себя уважал. А что теперь? Теперь нужно вылазить из той лажи, в которой оказалась его строительная фирма. Он развернулся на каблуках и широким шагом направился в приёмную.
– Елизавета…
Роман оборвал себя. Приёмная пустовала. На стол их общего с замом секретаря неуклюже были скинуты маленькая чёрная сумочка и короткий пуховик. Компьютер не был даже включён, а утренняя документация уже скопилась грудой на углу стола. Зато из-за соседней двери раздавались характерные звуки…
– Да вы охренели!
Нервы Романа были накалены до предела. Желваки заходили по скулам. Вены взбугрились не только на сжатых в кулаки руках, но и на шее.
Одним шагом Романов преодолел расстояние до кабинета заместителя и рывком раскрыл дверь. Надо же, эти чёртовы голубки даже не заперлись. Он взбешённым взглядом уставился на замершую парочку: он на кресле, она сверху.
– Какого хера ты, Гена, устроил в моей фирме?! – Рыкнул на заместителя Романов, отбрасывая к чертям всю этику.
Геннадий Ладушкин скинул с себя пискнувшую секретаршу и быстро натянул штаны. При звуке застегнувшейся молнии Роман поморщился.
– А что произошло? – Нервно поправляя галстук, выпалил Гена.
– Гена, ты адекватный?! – Не обращая на шебуршание у ног зама, осведомился Роман. – Нет, если что-то изменилось, ты предоставь мне справочку, заверенную психотерапевтом, и все последующие мои претензии отпадут.
Гена вздрогнул. Его кадык дёрнулся, а его глаза забегали от секретарши к Романову.
– Кто отвечал за повторное обучение бригады? – Сложив руки на мощной груди, осведомился Роман.
– Та-ак, это же работа делопроизводителя.
Роман поморщился. Он не узнавал своего заместителя. От его уверенности не осталось и следа, а голос дрожал, как у провинившегося школьника.
– И где она, вызывай давай! – Распорядился Роман.
Он отвернулся к окну, делая вид, что не обращает на растрёпанный вид Елизаветы Вороновой, что таки смогла натянуть одежду и сейчас вылезла из укрытия.
– Так, Владова уволилась месяц назад. – Сдавленно ответил зам.
– Что?! – Роман взревел, словно бык на арене. Покажи ему сейчас красную тряпочку, так он ринется всех бодать. Секретарша даже замерла у стола любовника, боясь пошевелиться. Лучше бы она ушла. Романов уже на грани срыва. Усталость давала о себе знать. А тут ещё заместитель думает не той головой, какой должен был бы. – Какого чёрта я узнаю об этом сейчас?!
– Роман… Николаевич, – Гена запнулся. – Уже есть соискатель, я как раз хотел назначить собеседование…
– Гена, ты… – Роман сделал шаг вперёд и навис горой над побледневшим Ладушкиным, грубые слова уже чуть не слетели с языка, но он успел сдержаться. Он волком глянул на замершую секретаршу. – Вон пошла.
Ворону сдуло с места. За спиной хлопнула дверь. Роман выпрямился и прошёлся по кабинету, кипя от злости.
– Гена, сколько мы знакомы? Со школьной скамьи?
– С детсадовского горшка, – решил пошутить Ладушкин, но посерел под взглядом лучшего друга и шефа.
– Вот скажи мне, ты мой заместитель, или трахарь каждой проходящей мимо юбки?!
Роман сел на диванчик у стены и сжал до хруста кулаки. От этого звука Гена дёрнулся и попытался спрятаться за бумагами, которые резко схватил и зашелестел ими.
– Гена! – Роман вскочил на ноги и вновь навис над сжавшимся заместителем. – Ты хоть понимаешь, чего будет стоить фирме просроченная учёба?
– Как просроченная?! – Гена подскочил на ноги, поравнявшись с начальником и ростом и взглядом.
– Хорошо, что не все твои мозги перетекли в член! – Зло выплюнул Роман. – Но учти, это первый и последний твой косяк. Случится второй и ты вылетишь из фирмы пинком под зад. И мне будет насрать даже на то, что мы с тобой вроде бы как друзья!
– Ром, Ром, я понял! – Гена схватил телефон. – Я сейчас же займусь сам этим вопросом.
– Ты мне лучше ответь, Геночка. – Ладушкин аж присел от такого неожиданно спокойного тона Романа. – Кто был исполняющим обязанности уволившейся Галочки Владовой и почему этот человек просрал сроки обучения. Насколько я помню, Галина за два года работы в фирме ни разу не пропустила, и документы подавала вовремя и сотрудников поочерёдно отправляла на курсы. Почему, кстати, она уволилась?
– Ром, ты только кулаки держи при себе. – Гена сглотнул и нервно покосился на резко свирепеющего начальника. Рома уже начал догадываться, что друг накосячил куда крупнее, чем думал сам, и сейчас Ладушкин осознал это. – Я Лизу оформил на замещение. Знаешь, у неё мать больна и…
– Чем больна? – Бесцветным голосом спросил Роман.
– Не… не знаю… – Гена поник.
Рома ринулся к нему. Схватил за плечо, заставляя заглянуть в глаза, и выплюнул:
– Ты всегда был бабником и сукиным сыном по отношению женщинам. Меня это раздражало, не спорю, но это меня не касалось. Но сейчас ты не себя подставил, дав какой-то девке окрутить тебя! Ты меня подставил. Меня и мою фирму! – Роман рыкнул и швырнул друга на кресло, которое жалобно скрипнуло. – Подавай в центр занятости новое объявление о свободной вакансии секретаря. – Рома развернулся и направился на выход из кабинета, но затормозил у самой двери. Не оборачиваясь, он кинул напоследок: – Учти, если мы не разберёмся с этой жопой в ближайшее время, ты распрощаешься с этим креслом и кабинетом.
Елизавета Воронова вздрогнула, стоило двери в кабинет Ладушкина с грохотом захлопнуться за спиной Романова. Сдерживая рвущиеся с губ ругательства, он окинул её взглядом. Девчонка уже успела привести себя в порядок и пыталась невинно хлопать ресницами, заискивающе заглядывая в его глаза. Роман скривился. Из невинного в ней ничего и не было… Искусственная красота вкупе с меркантильностью, стервозностью и нехитрым складом ума никогда не привлекала Романа, но ему не было до этого всего дела, если человек справлялся со своими обязанностями. В конце концов, работа секретаря не такая и сложная… Но, по-видимому, и эти обязанности были недосягаемы для представительницы вышеупомянутых данных.
– Пиши заявление на увольнение. – Припечатал Романов, отвернувшись от Елизаветы. – Без отработки. Подпишу и можешь быть свободна.
Роман уже сделал шаг к своему кабинету, как в его спину прилетело визгливое:
– Но за что?! Вы нарушаете трудовое законодательство!
– Я на-ру-ша-ю? – По слогам осведомился Роман и развернулся к без пяти минут бывшей секретарше. Девчонка призывно спустила и без того глубокое декольте на своей блузке и чуть выпятила грудь вперёд.
– Да. – С придыханием ответила Ветрова, заставив всё нутро Романа передёрнуться. Он терпеть не мог, когда его пытались склеить так откровенно. А уж учесть, что эта девица только слезла с члена его друга и заместителя… Роман скривился. А вот Елизавета словно и не заметила выражения его лица и продолжила: – Вы же не хотите проблем с отделом по труду?
– Пиши заявление. – Ровно ответил Роман. – Ведь ты же не хочешь получить волчий билет?! – Он расплылся в улыбке, видя, как Лиза побледнела. – Не зли меня. Я и так слишком щедр, не увольняя тебя по статье, а мог бы…
Рома зашёл в кабинет под тихое «козёл» и выругался. Предстояло бросить все текучие дела и заняться поиском компетентных работников и срочным обучением строителей. Да… День не задался…
