Завтра она навестит мать. В субботу нужно будет освятить яйца. В воскресенье, впервые за несколько лет, она проведет пасхальный завтрак вместе с семьей. Саша любила яйца под майонезом. Нигде в мире нет такой запеченной свиной вырезки, фаршированной черносливом, и маринованных грибочков. Она примет участие в семейном фарсе, встретится с братом. Выслушает тираду о том, что обязательно нужно найти себе кого-нибудь, так как одинокая женщина дичает, причем в ее возрасте требования к мужчине растут, а шансы устроить жизнь, наоборот, уменьшаются. Саша увидит новую невесту брата и лишний раз убедится в том, что ей самой вряд ли может кто-нибудь подойти. У ее брата неплохой вкус, а каждая новая избранница оказывается моложе предыдущей. Когда в прошлый раз она сказала ему, что это свидетельствует о его незрелости, он ответил, что его супруга еще не родилась.
Ее размышления прервал звонок по скайпу. Это был профессор Абрамс. Саша автоматически застегнула верхнюю пуговицу рубашки и нажала на кнопку «ответить». У нее сейчас не было желания говорить, но игнорировать его она тоже не хотела, тем более что он видел значок «доступна». Видимо, переживает, хорошо ли они добрались. Ей была приятна его забота.
Лицо пятидесятилетнего мужчины заполнило экран. У него была пористая кожа с нездоровым румянцем, но зато очаровательная улыбка. Саша видела фотографии его в молодости и была крайне удивлена тем, что в те времена он сходил за денди. Правда, его сегодняшний гардероб в основном был именно из той самой эпохи, то есть из восьмидесятых. Главным его грехом было чревоугодие. Она хорошо знала Тома, и ей было известно, что он очень переживает о том, как выглядит, но одновременно делает все, чтобы уничтожить остатки своего обаяния ночными нашествиями на холодильник. При такой тучности остальные мелочи уже не имели значения. Близоруко прищуренные глаза (очки он не носил из-за лени), некогда точеный нос, теряющийся теперь в налитых щеках. Копну седых волос он пытался, как всегда, зачесать назад, и это только усиливало эффект полного сумасшествия, в котором люди обычно подозревали профессора при первом знакомстве.
– Ты постригся, – мурлыкнула Саша, стараясь выжать из себя что-то большее, чем вежливость. – Интересная прическа.
– Универсальная, профилирующая. – Том еще сильнее растрепал волосы. – У меня новая парикмахерша. Немного похожа на тебя.
– Ты флиртуешь со мной? – спросила Саша, смеясь.
Его губы растянулись в улыбке.
– Просто очень переживал за тебя и малышку. Как квартирка? У тебя есть диванчик?
– Перейди на ан-глий-ский, – потребовала она. – И не перегибай с уменьшительными формами, это ужасно! Нет у меня диванчика!
– Я постоянно думаю о том, правильно ли ты поступила. Еще столько работы впереди, – сетовал он, – здесь, на месте, тебе было бы проще. Взять хотя бы исследовательскую группу, обсуждения со мной и Дэвидом.
– Перестань, Том, – прервала она его. К ее удивлению, профессор послушно замолчал. – Справлюсь. Собственно, докторская мне нужна только для того, чтобы получить степень. Я приняла решение. Ухожу. Хватит мне трупов, хватит этой беготни вокруг преступности. Бумажка. Она поможет выставлять более высокие счета, понимаешь?
Том что-то сказал, но Саша не услышала. Добавила несколько децибел.
– Ты знаешь, что такое счета, правда?
Том махнул рукой.
– Я понимаю даже разницу между нетто и брутто, ты меня недооцениваешь.
– Ты мой мэтр. – Саша улыбнулась. – А теперь перестань, я все равно всегда делаю то, что хочу.
– Ты уверена?
– Да. – Она протяжно зевнула. – Я валюсь с ног. Давай созвонимся завтра, хорошо?
Абрамс был разочарован.
– Я говорил с Дэвидом, – начал он. – Мы все еще думаем о твоем географическом профайлинге. Может быть, займешься этим после нарративов?
– Том! Ведь ты же знаешь, как я это ненавижу. Я полтора года корпела над этими картами. Из-за вас, вы меня заставляли. Я для этого не гожусь! Боже, я надеюсь, что ты не скажешь мне сейчас, чтобы я искала нового руководителя?
Саша отошла за сигаретами, а когда вернулась, Том сидел надутый.
– Мы уже говорили об этом. Не злись!
– Нарративы – это само собой. Ради науки. Но нам нужен и специалист по географии. И практик! Мы сейчас заманили на факультет Кима Россмо[11]. Места еще есть, могу придержать одно и для тебя. Это всегда и везде гарантировало бы тебе работу. В Польше ли, в каком-либо другом месте, где ты захотела бы жить. Это сейчас хит. Тебя бы приглашали на все семинары. Знаешь, сколько у нас заказов? Эта жирная ирландская задница, этот Джеффри Тимберленд, постоянно куда-то ездит, несмотря на то что туп как полено. Но, увы, по географии у нас нет никого, кроме него. Еще у тебя есть возможность получить грант, например в Ягеллонском университете в Кракове. Они прямо загорелись идеей заполучить тебя. А из такой маленькой страны попасть туда было бы проще.
– Пусть Кантер найдет кого-нибудь другого. На кафедре есть греки, у них тоже кризис. Пока я хочу сделать то, что запланировала. И доведу все до конца за собственные деньги, если вы мне не позволите, – закрыла она тему.
– Хорошо. – Том поднял руки. – Я только подумал, что ты могла бы вернуться в Хаддерсфилд.
– Ты просто скучаешь, старичок, – сказала Саша по-польски.
– «Старичок»? Не понимаю.
– Я тоже люблю тебя, Том, – перешла она на английский. – Мы поговорим и об этом, когда придет время. Не исключено, что я изменю мнение. Но не сейчас. Я могу делать хорошо только одно дело. Уже поздно. Тебе завтра к восьми в институт. Отдохни.
– Приятных сновидений, Сашка. И помни, ты всегда можешь рассчитывать на меня. В любое время и в любой точке мира.
– Знаю. Спокойной ночи. – Она отключилась и написала ему в чате:
«Будь осторожен и не ешь сэндвичи. Ешь суп. Супы – это лекарство».
«Журек[12], – ответил он. – Я буду ждать, когда ты приедешь и приготовишь журек».
Саша отправила ему смайлик-поцелуй и быстро сменила статус на «недоступный».
Саша как раз задремала, когда эта женщина опять начала стонать. Она открыла глаза, посмотрела на часы. Было почти одиннадцать. Стоны становились регулярными. Эхо несло их по двору-колодцу вверх, прямо в уши Мадонны на стене плача. Сначала Саша подумала, как мило, что люди любят друг друга. Но когда женщина принялась сопеть, выть и кричать во все горло: «Да! Да!..» – Саша подошла к окну и с силой захлопнула рамы. Она чувствовала нарастающую злость.
Выдернув из-под головы подушку, она свернулась в позе эмбриона. Концерт соседки длился еще несколько минут. Саше нечем было заглушить любовников. Телевизора у нее не было, а идти к компьютеру, чтобы включить музыку, не хотелось. Слушая крики соседки, Саша поймала себя на мысли, что они ее возбуждают. Она дотронулась до груди. Соски слегка напряглись. Саша разделась, подошла к зеркалу. Она смотрела на себя, как будто это был кто-то чужой. Какая-то посторонняя веснушчатая рыжая женщина. Наконец подумала, что все не так уж плохо. Она все еще способна нравиться. Возможно, не самой себе, но кому-нибудь – наверняка. Например, Абрамсу. Плохая шутка. Прежней стройности уже не было, но фигура была пропорциональной. Выраженная талия. Грудь небольшая, но упругая. Грушка. Она слегка улыбнулась, вспоминая любимое словцо Тома. К ее фигуре оно как раз очень подходило.
Саша повернулась к зеркалу спиной и решила, что при таком освещении выглядит не так уж и отвратительно. Спина с левой стороны, от лопатки до бедра покрыта шрамами от ожогов. Как будто не кожа, а папье-маше. Это была отметина, оставшаяся после пожара, когда синтетическая штора приклеилась к ее телу. Если хорошо присмотреться, то на шраме можно даже увидеть узор из ромбов с небольшими эллипсами внутри. Она опять встала лицом к зеркалу. Спереди кожа была гладкой, ей нравились ее веснушки на белой как молоко коже, которая никогда не загорала. Сейчас пришлось отказалась еще и от бассейна и открытой одежды. Саша подняла волосы. Не хватало фрагмента уха – почти незаметный дефект, даже с подобранными волосами. Она не старалась скрывать это. Люди иногда спрашивали. Она лаконично отвечала, что дефект у нее с детства, что было неправдой, и от одного воспоминания об этом Саше стало грустно.
«Я испортила себе жизнь, и теперь меня не ждет ничего хорошего», – подумала она. Саша жила ради дочери. Но если бы не тот пожар, то не было бы и Каролины. Когда-то она была слишком эгоистична, чтобы размножаться. Вдруг застеснявшись собственной наготы, она снова натянула черную майку с эмблемой Хаддерсфилдского университета и растянутые спортивные штаны.
Соседка пережила около десяти оргазмов и, видимо, свалилась от усталости, потому что теперь слышны были только звуки работающих телевизоров, бренчание посуды и голоса из ресторанчика напротив. Как будто жители дома после святого причастия соседки снова смогли вернуться к своим обычным занятиям. Саша решила в очередной раз принять душ. Она регулировала воду, когда прозвенел звонок. Старого типа, такой, какие были в ее детстве. Динь, динь, перерыв. Сначала она подумала, что это у соседей. Не прореагировав, сунула голову под воду. Потом мысленно выругалась, когда звонок прозвенел еще раз. Динь, динь, перерыв. Саша обернулась полотенцем и с мокрыми волосами отправилась на поиски источника звонка. Она подняла трубку домофона. Тишина. Ее айфон лежал рядом с ноутбуком, экран его не светился. От холода у нее застучали зубы. Наконец под лестницей она нашла старинный дисковый телефон. Такой пыльный, что цифры едва просматривались. Она не подняла трубку, лишь выдернула провод из розетки и подошла к окну. Лампада горела высоким пламенем. Саша закрыла глаза и перекрестилась.
– Избавь меня от этого, – обратилась она к раскрашенной статуе. – Храни меня и моего ребенка. Особенно сейчас, когда все начало складываться.
Но через секунду звук снова прорезал тишину. Динь, динь, перерыв. Саша даже вздрогнула от испуга. Только тогда заметила, что не отключила второй телефонный кабель. На этот раз она решилась ответить. Человек с другого конца провода не сказал ни слова, но Саша четко слышала его размеренное дыхание. Перед глазами всплыло лицо знакомого офицера. Они не дали ей и дня покоя.
– Алло? – ответила она первой. По ее тону нетрудно было распознать некую боязнь и неуверенность.
– Пани Залусская?
Это не тот знакомый офицер. Этот голос звучал по-другому – пискляво, высоко. Она представила себе мелкого мужчину с лисьим лицом.
– Кто говорит? – Она снова превратилась в холодного профессионала. Страх улетучился.
– Меня зовут Павел Блавицкий. Я хозяин музыкального клуба «Игла». Вы, возможно, слышали. Я туда попал? Мне сказали, что вы принимаете частные заказы.
– Кто вам дал этот номер? – перебила его Саша.
– Он есть в старой телефонной книге, – пояснил звонящий. – Ваши адрес и телефон мне дал коллега из полиции. Я звонил на мобильный, но вы не отвечали. Поэтому я попытался связаться таким образом. Надеялся, что получится. Если не туда попал, извините.
– Минутку. – Она положила трубку на пол и подошла к столу, на котором лежал ее айфон. Действительно, звук был отключен. На экране значились семь пропущенных вызовов от одного и того же абонента. – Дайте мне ваш мобильный номер, пожалуйста, – распорядилась она, вернувшись.
Номер совпал.
– Я слушаю вас. Залусская.
– Я хотел бы встретиться с вами. И, по возможности, скорее.
– Расскажите мне в общих чертах, в чем дело. Мне надо знать, смогу ли я чем-то помочь. Полагаю, что ставки вы знаете.
– Не совсем. – Он запнулся, а потом начал объяснять: – Мне необходим частный анализ. Я подозреваю нескольких человек в шантаже и воровстве, но, перед тем как подать заявление в полицию, хотел бы прояснить ситуацию. Есть еще несколько других дел, но это не телефонный разговор. Если, конечно, вам это интересно.
– Смотря на каких условиях.
– У меня нет опыта в таких делах. Я впервые заказываю подобную характеристику.
– Семь с половиной аванс, две с половиной после выполнения экспертизы. Если дело срочное, ставка удваивается. Конечно, речь идет о суммах нетто, без НДС. Я могу выставить счет-фактуру, если есть необходимость.
– Дорого, – пробормотал он. – Можно перезвонить?
– Нет, – ответила Саша твердо. – Вы знаете, который час?
Мужчина тяжело вздохнул:
– Хорошо. Значит, удваиваем. То есть экспресс.
– Значит, двадцать. Давайте встретимся завтра в шесть вечера на заправочной станции «Би Пи» на Грюнвальдской. Раньше у меня никак не получится.
– Я буду. Спокойной ночи.
– Захватите с собой деньги. Я выпишу счет.
– Мне не нужны никакие бумажки. – Он положил трубку.
Саша довольно улыбнулась. Не успела она приехать, и тут же заказ. Все не так плохо. Быстрая инъекция наличных всегда хороша. Перед тем как вернуться в душ, она вынула второй провод из телефонной розетки, а сам аппарат отнесла в кабинет, чтобы его забрали вместе с остальными вещами прежнего хозяина.
В бистро было пусто. На высоком стуле сидел только один мужчина. Некрупный, за сорок, хотя возможно, и больше. Нарядился он, как на первое свидание. Выбритые виски и модный метросексуальный ирокез. Брендовые роговые очки, хорошо скроенный пиджак, джинсы, итальянские ботинки без следов снега на подошвах. На спинке его стула висел зонт с бамбуковой ручкой. Залусская подумала, что он гей. Она уверенно подошла к нему. Мужчина ответил ей небольшим поклоном головы, без улыбки. Саша села, не снимая пальто и шерстяную шапку. Сумку положила на третий, свободный стул.
– Спасибо, что согласились, – начал он, после чего нервно взглянул на часы с металлическим браслетом. Это была дешевая «сковородка», зеленая версия «Ориента», которая контрастировала с его дорогим, хоть и не слишком претенциозным нарядом.
– Я еще не решила окончательно, – ответила Саша, и это была правда.
Официантка принесла два бумажных стаканчика с кофе. Саша сняла шапку, отряхнула ее от снега.
– Пасха удалась, – ухмыльнулся он. – Завтра, пользуясь погодой, поеду на лыжах.
Саша не отреагировала, отвернулась в сторону бара.
– Пирожное? Бутерброд? – спохватился он.
Она покачала головой:
– Еще один сахар и дополнительное молоко.
Мужчина подвинул свой сахар в ее сторону. Она поблагодарила кивком. Он пил черный кофе, не дожидаясь, пока тот остынет, делая маленькие глотки и обжигая себе губы.
– Здесь фотографии и доверенности. Бессрочные.
Из кожаного портфеля он вынул конверт. Саша проверила его содержимое. Между материалами она заметила пачку денег, положенную в пакет.
– Пятнадцать, – пояснил он. – Желаете пересчитать?
Саша покачала головой. Понятно было, что он не стал бы ее обманывать.
– Слушаю вас.
Мужчина впервые смутился. Помолчал, нервно сжимая и разжимая пальцы.
– Первая посылка с рыбой без головы пришла пять месяцев назад. Коробка от дамских туфель, лента с бантом. Потом было еще несколько. Конечно же без адреса отправителя. И не только по почте. Я находил высушенные розы под дверным ковриком, фотографии моей жены, сделанные мощным фотоаппаратом с телеобъективом. Она когда-то была проституткой, покончила с этим много лет назад. Некоторые фотографии старые, некоторые, современные, – топорный монтаж. Все это малоприятно. Потом снова были куски рыбы, человеческие экскременты. – Он запнулся. – А потом эта бомба. Точнее, кукла взрывного устройства. Я сожалею, что уже тогда не пошел в полицию.
Залусская сняла очки. Этот тип ей не нравился. Слишком скользкий, и она надеялась, что он почувствует ее отношение.
– Когда вы обнаружили взрывное устройство и почему сразу не заявили в полицию?
– Я сам бывший полицейский. – Он поднял голову. – И знаю, кто здесь сейчас босс и каким образом он оказался на троне. Догадываюсь, кто хочет меня убить. Но мне нужны доказательства.
Сашу все это не тронуло.
– Я не частный детектив, – сказала она, подумав. – Вам нужно обратиться к коллеге Рутковскому[13].
Это прозвучало довольно злобно. Заказчик скривился в усмешке.
– Дело в том, что Янек, мой партнер по бизнесу, пытается меня напугать, и я, собственно, знаю почему. Наркотики, напрасные надежды вернуться на эстраду. Все это бред. Он написал когда-то одну-единственную песню и больше ничего. Ему повезло. Каждый хотел бы иметь в своем репертуаре такой хит, как «Девушка с севера». О’кей, получилось. Мне тоже досталась доля. Погуляли мы в свое время, но сейчас настало время заниматься бизнесом. Это должно быть на первом месте. Вернуться после нескольких лет тишины, когда появилось столько всех этих «голосов», «минут славы» и «танцев со звездами», будет невозможно. Короче. Он связался с кем-то более крупным, а меня хочет выбить из седла, потому что… – Он замолчал. Схватил стаканчик, но тот был пуст.
– Потому что?
– Вариант первый: он боится Слона. Второй: сам Слон сделал заказ.
– Слон?
– Ежи Поплавский. Ювелир-пенсионер. Акционер финансово-консалтинговой компании SEIF. Они рулят на валютных торгах, а также контролируют несколько объектов в городе. Отель в Сопоте, сеть ресторанов. Частное телевидение, акции перегонного завода. Вы поищите, сами увидите. Вас, кажется, какое-то время не было в стране?
– Я знаю, кем был когда-то Слон. Каждый в отделе по борьбе с организованной преступностью как минимум слышал о нем. Здесь очень много бизнесменов, которые в свое время занимались контрабандой спирта. Хотя вряд ли они хотят вспоминать об этом, – сказала Саша.
Мужчина пару секунд присматривался к ней, потом спрятал костлявые руки под стол.
– На самом деле клуб «Игла» и сестринский клуб «Игольница» – бизнес Слона. Это он дал деньги на раскрутку, когда закрыли «Золотой улей». Ни я, ни Янек не можем вот так просто, без разрешения, взять и уйти. Разве что все произойдет естественным путем.
– Вы имеете в виду смерть?
Заказчик согласно кивнул.
– Но чего, собственно говоря, вы ждете от меня? Я не владею карате, не подбрасываю жучки и не смогу спасти того, кто получил черную метку.
– Я знаю, что меня подслушивают. И наверняка за мной следят. Потому обратился за помощью к землякам из полиции, и они посоветовали мне вас. Думаю, они знают о нашей встрече. Мне нужен профайл. Объективный профайл неизвестного преступника, а также информация, кто всем этим управляет. Жесткие конкретные данные. Это необходимо, чтобы начать действовать. Остальным займутся специалисты. Я не предлагаю вам мокрую работу. – Он хитро усмехнулся. Саша наморщила лоб и возвратила конверт.
– Похоже, это не ко мне. Я не вхожу через черный ход, не действую за рамками закона, не занимаюсь гаданием. Я беседую, анализирую, собираю данные и делаю выводы. Те же методы применяю, когда работаю на прокуратуру или суд. Это экспертиза. Потом делайте с ней что хотите. Можете даже передать в следственные органы, где она станет оперативным доказательством. Для того чтобы грамотно провести экспертизу, мне нужны не документы и бабки. Прежде всего, необходимы помощники. Как вы себе это представляете?
– Есть одна девушка. – Он указал на конверт. – Люция Ланге. Все сведения о ней есть в документации. Барменша. Это мой человек. Знает больше, чем Иза Козак, менеджер, человек Янека. Конечно же про Слона никто не проронит ни единого слова, но все всё знают. Побеседуйте с ними, разговорите незаметно. Они будут в вашем распоряжении, я предупрежу. Так, как вы это делаете, расследуя последний период жизни жертвы. Как это называется… Виктимология? Еще кое-что помню. – Он растянул губы в принужденной улыбке.
– Что-то вроде того. Создать профайл намного проще, когда есть труп и я точно знаю, кого ищу. – Саша поерзала на стуле. Ей хотелось курить. – Почему я? И кому это надо? – прямо спросила она.
Мужчина пожал пречами. Откинулся назад.
– Откуда появилась кличка Буль? – нажимала Саша. – Мне кажется, что я раньше слышала ее, но ведь мы незнакомы. Правда, Пан Блавицкий?
– Я говорил, что прежде был полицейским, – произнес он после короткой паузы. – Я бы предпочел, чтобы все это осталось между нами. Никаких бумажек, имейлов. Я не хочу, чтобы где-либо всплыла моя фамилия. Конечно же я в вашем распоряжении, если будет такая необходимость, давайте встретимся здесь же через неделю в это же время. Может быть, наконец наступит весна.
– Годится, – кивнула Саша. Документы и деньги сунула в большую кожаную сумку и встала, готовая уйти. Она не намеревалась возиться с куртуазными рукопожатиями. – Если за это время вы естественным образом нейтрализуетесь, я забываю обо всем, и аванс остается при мне. Перечисленные вами правила касаются нас обоих.
– Конечно.
Ее собеседник резко встал. Только тогда она увидела, что он почти на голову ниже ее. Смотрела на него сверху вниз и чувствовала себя глупо.
– Постараюсь справиться побыстрее. Я тоже заинтересована не тянуть с этим. Надеюсь, смогу быть полезна. Этот армагеддон за окном немного затянет дело. Люди почти не выходят из дома. Догадываюсь, что клуб будет закрыт на время праздников?
– Завтра еще будет Люция. Нескольких охранников и официанток тоже можно вызвать. На все засовы, наверное, закроемся послезавтра. Польша в Пасху молится и пьет по домам. Оживление придется на второй день Пасхи. У нас запланирован концерт. Игла и Иза Козак, думаю, тоже завтра будут. Надо подсчитать выручку и заплатить охране.
– Охране или крыше?
– Крыше? – Буль искренне удивился вопросу. – Это культовый клуб. У нас оборот полмиллиона в неделю. Без поддержки бы мы давно уже выпали из колеи. Часть выручки легальная. Ну а остальное – сами понимаете. Все стараются, чтобы как можно меньше попало в карманы бюрократов. Кто из нас любит переплачивать?
– Конечно, – согласилась Саша без улыбки.
Она старалась сохранить равнодушие, но в данной ситуации ее гонорар казался весьма скромным заработком. Видимо, каждый получает ровно столько, скольким готов рискнуть. Саша чувствовала, что опять вступает на скользкую дорожку. Но она справится. Это быстрый и легкий заработок. Собственно, она не могла позволить себе отказаться. Если она не выплатит долг, то не получит здесь никакой работы. Даже места официантки в «Игле». Конечно, в любой момент можно вернуться в Шеффилд. Но пока она даже думать об этом не хотела.
Саша вышла из бистро, свернула за здание заправки и подождала, пока ее заказчик выйдет. Как она и предполагала, он направился к новенькому темно-синему «саабу», припаркованному под навесом. Несмотря на продолжающийся снегопад, он не намочил свои итальянские ботинки. Саша записала номер его машины и пошла в сторону автобусной остановки. Было так скользко, что пару раз она едва не упала. Ей нужна машина, причем как можно скорее, созрело решение. Для начала она одолжит у матери старый «фиат-уно». Надо было подумать об этом раньше, не пришлось бы сейчас мокнуть на остановке.
Саша подняла голову. Снегопад разошелся не на шутку. На деревьях лежали тяжелые белые шапки. Сугробы по обеим сторонам шоссе были около метра высотой. Совсем не похоже на то, что весна готовится к атаке. Скорее всего, ночью ударит мороз, и месиво на тротуаре превратится в лед. Саша подумала, что содержимое праздничной корзинки для освящения вполне может замерзнуть по дороге в костёл. Она не помнила такой погоды на Пасху. Ведь даже на Аляске рано или поздно наступает весна. С ней поровнялось проезжающее такси, и она с надеждой замахала рукой. Машина остановилась. На удивление, пассажиров в ней не было. Саша с облегчением уселась и сразу же вынула из конверта документы. На одном из первых досье работников клуба она увидела фотографию двадцатишестилетней женщины. Черные волосы средней длины, асимметрично выбритые до середины виска. Розовая прядь. Девять татуировок, пирсинг в носу, готический макияж. Красивая, хоть и слишком разукрашенная. Впечатлительный эксцентрик. Разведена. Статья за угрозы. Была также задержана за оскорбление невесты во время свадьбы и попытку убийства. Пыталась угостить соперницу маринованными мухоморами. Дело закрыли. Люция Ланге – прочла Саша. Просмотрела ее биографию, особые приметы, хобби. Потом стала разглядывать остальные снимки. Певец, который якобы желал избавиться от Буля, выглядел совсем безобидно. Напомаженный красавчик, тип напергидроленного серфера. Иза Козак – его правая рука, миловидная брюнетка с лишним весом. Декольте открывало ее пышный бюст намного больше, чем это было принято. Замужем, двухлетний сын. Некоренная жительница Гданьска. Интересно… – Саша обратила внимание, что материалы подготовлены очень профессионально. На одном из документов был адрес заказчика, но никаких данных о службе Павла Блавицкого в полиции.
Таксист что-то тихо напевал.
«Начнем с того, пан Буль, что проверим, кто вы такой. И чего вы на самом деле хотите. И почему мне знакома ваша фамилия», – подумала Саша. Машина остановилась у ее дома. Она протянула водителю банкнот в пятьдесят злотых, хотя такая поездка тянула едва ли на двенадцать. Таксист удивился слишком щедрым чаевым.
– До свидания, – сказала Саша перед тем, как захлопнуть дверь. – Если что, вы меня никуда не подвозили.
– Пусть Господь благословит вас, – произнес таксист и тронул машину с места, приминая свежий слой снега.