Сидя в своем рабочем кабинете, Ник Картер еще раз обдумал неожиданное происшествие.
Иначе и быть не могло: мальчика увез хорошо знакомый ему человек.
По рассказам мальчика он вырос на далекой гасиенде и мало кого знал, кроме родителей, прислуги и нескольких знакомых. Вряд ли кто-нибудь из прислуги или знакомых находился в Нью-Йорке, а потому увезти его могли либо отец, либо мать. Вряд ли это был дон Рибера, так как он не посмел бы выслеживать мальчика.
Под вечер того же дня Ник Картер получил от Дика из Мексики длинную шифрованную телеграмму следующего содержания:
«Панчо убит выстрелом из засады в тот самый вечер, когда был увезен мальчик. В то же время исчезла неизвестно куда и Анита. Никто не знает, где в настоящее время находится мать. Прислуга гасиенды очень скрытна, в особенности по отношению к американцам. О преступлении дона Иосифа мог только узнать, что его обвинили в убийстве некоего Мануила Бланко. Бежав из тюрьмы, он, по слухам, встретился с женой где-то в Соединенных Штатах. Незадолго до отъезда матери из гасиенды какое-то неизвестное лицо доставило ей письмо. Убийство Мануила Бланко будто бы было совершено из ревности. Вероятно, основанием всей истории служит какая-нибудь семейная драма. Дон Рибера Аграмонте, дядя мальчика, в настоящее время, по слухам, находится в Европе, где защищает интересы кое-кого из владельцев здешних рудников. Говорят, у матери Транкилино есть где-то сестра».
Больше ничего Дик не сообщил и прошло довольно много времени, прежде чем Ник Картер успел подвинуть дело вперед. Патси тоже ничего не узнал относительно ссудной кассы на углу 125-й улицы и Второй авеню, так что Ник Картер пришел к заключению, что Транкилино ошибся относительно дома с тремя золотыми шарами.
О похитителе тоже не было ни слуху, ни духу.
Дело сводилось к тому, что Ник Картер подобрал на улице мальчика, а затем снова потерял его.
Ник Картер, однако, все снова и снова обдумывал это происшествие и в конце концов пришел к следующему выводу:
Отец Транкилино, приговоренный к пожизненному заключению в тюрьме, убийца, бежал из Сан Хуана дель Илоя и тайком связался со своей женой, которая затем поехала к нему. Таинственный дон Рибера, дядя Транкилино, по поручению родителей, тайком увез мальчика с гасиенды и привез его в Нью-Йорк. Оставив мальчика в доме, где якобы находилась ссудная касса, дон Рибера, по всей вероятности, наводил справки о том, где находятся родители Транкилино. А когда дон Рибера по той или иной причине оставил мальчика в какой-то подворотне, тот просто убежал и потом уже не мог найти места, где его оставил дон Рибера. Тут-то и подвернулся Ник Картер и повез мальчика к себе. Затем родители начали разыскивать своего сына и в конце концов нашли его. Но так как сам отец не мог рискнуть выступать открыто, то мальчика увезла мать.
Так как Ник Картер принял участие в судьбе найденыша только из жалости и так как теперь можно было предположить, что Транкилино опять находится у своих родителей, то в сущности дело не требовало дальнейшего расследования.
Вернувшийся через несколько дней из Мексики Дик не привез никаких новых известий. Ему удалось только еще узнать, что Панчо был убит одним из слуг гасиенды. Убийца сознался и был казнен. О няне Аните Дик узнал только то, что по догадкам прислуги на гасиенде она присоединилась к родителям Транкилино.
Спустя месяца два после встречи с Транкилино на Бродвее, Ник Картер получил письмо от начальника полиции в Мексике.
Между прочим он писал следующее:
"…Я хотел еще сообщить вам кое-что об Иосифе дель Корона. Так как вы в свое время сообщили мне, что сын беглеца находится у вас, то вам, вероятно, уже известно, что Транкилино тем временем вернулся на гасиенду в сопровождении своей матери. Я сообщил вам тогда, что отец бежал из тюрьмы, а теперь могу добавить, что он во время бегства заболел малярией и умер. Вдова сообщила властям, что он скончался в Нью-Йорке и похоронен на одном из тамошних кладбищ. Транкилино является единственным наследником огромных владений. Я не знаю, почему вас так интересует этот мальчик, но все-таки счел своим долгом сообщить вам вышеизложенное".
Ник Картер несколько раз прочитал это сообщение, но оно не удовлетворило его.
Ему почему-то казалось, что тут что-то скрывается.
Спустя несколько времени Ник Картер должен был ехать по делам в Мексику.
Он решил посетить гасиенду Двух Источников для того, чтобы взглянуть на Транкилино и удостовериться в том, что там все обстоит благополучно.
Спустя неделю после прибытия в Мексику, Ник Картер уже приехал в Тлакскалу. Оттуда железной дороги не было и до гасиенды надо было ехать миль двадцать верхом.
Ник Картер взял проводника, сильную лошадь и рано утром отправился в путь.
Часа в три вдали показались белые здания гасиенды.
По дороге Ник Картер все время вел оживленную беседу с проводником, но вдруг замолк и не проронил больше ни одного слова, так что проводник даже спросил, не забыл ли он чего-нибудь в Тлакскале.
Не отвечая на этот вопрос, Ник Картер вынул из кармана записную книжку и карандаш и написал несколько строк, положил записку в конверт и написал адрес начальника полиции.
– Вы можете оказать мне большую услугу, за которую я вам хорошо заплачу? – обратился он к проводнику.
– Охотно, – отозвался тот.
– Хорошо! Так вот, вернитесь немедленно в Тлакскалу и поезжайте по железной дороге в Мехико, а там передайте это письмо начальнику полиции. Важно, чтобы он получил это письмо прежде, чем кто-нибудь другой узнает о нем. Поняли?
– Понял!
– Вы должны поторопиться, – продолжал Ник Картер, так что вам не нужно даже доезжать до гасиенды. Полагаю, ваша лошадь еще настолько бодра, что довезет вас до города.
– Конечно!
Ник Картер передал проводнику письмо и довольно крупную сумму денег; проводник снял шляпу, повернул лошадь и поехал назад по направлению к Тлакскале.
В письме к начальнику полиции было сказано следующее:
«Будьте любезы задержать предъявителя сего письма до моего возвращения в Мехико. Позаботьтесь о том, чтобы с ним хорошо обходились, так как он не преступник. Я только хочу, чтобы он никому не мог рассказать о том, что проводил приезжего на гасиенду Двух Источников».
"Быть может, это излишняя осторожность, – подумал Ник Картер, – но мало ли что может случиться".
Он стал медленно подъезжать к гасиенде.
Повсюду кругом расстилались плантации кукурузы и кофе, окаймленные длинными рядами агавы.
Рабочие занимались тем, что выжимали сок из листьев агавы в большие бочки. Сок этот идет на приготовление национального напитка мексиканцев – пульки.
Когда Ник Картер остановил свою лошадь, к нему сейчас же подбежал один из рабочих и помог сойти.
В тот же момент к великой радости Ника Картера на пороге двери показался Транкилино. Но тотчас же сыщику пришлось испытать большое разочарование: мальчик подошел к нему, приветствовал его, но ни единым жестом не показал, что знает его.
Ник Картер совершенно не допускал мысли, что Транкилино в столь короткий промежуток времени мог забыть то, что произошло в Нью-Йорке и уже хотел назвать мальчика по имени и напомнить ему о том, что он в Нью-Йорке подобрал его на улице и держал у себя в доме, как вдруг из дома вышел хорошо одетый мужчина высокого роста, с черными волосами, похожий по описанию на дядю Транкилино – дона Рибера. Вслед за ним вышла дама, очень красивая, вероятно, мать Транкилино.
– Приветствую вас, сеньор, – произнес мексиканец, – пожалуйте к нам и будьте, как у себя дома! Вы окажете нам честь своим пребыванием в этом доме! Я сам состою только управляющим гасиенды Двух Источников, а эта дама – сеньора Мерседес дель Корона и Аграмонте!
Сразу было видно, что этот мексиканец был человек образованный и хорошо воспитанный.
– Меня зовут Яковом Братбури, – ответил Ник Картер и поклонился, – я американец и приехал в Тлакскалу по делам. Этот молодой человек, вероятно, сын сеньоры?
– Да! Он и есть владелец всей гасиенды! Не угодно ли будет войти?
Ника Картера проводили в большую прохладную комнату, по-видимому, приемную.
Приведя себя в порядок после дороги, он вышел на веранду, где хозяйка дома сидела в качалке и читала.
Когда он подошел к ней, она любезно приветствовала его:
– Вы приехали как раз вовремя, – сказала она, – в пять часов будет подан обед. Вы издалека?
– Собственно говоря, сюда я приехал из Тлакскалы и лишь несколько дней тому назад находился еще в Нью-Йорке.
– Симпатичный народ – американцы, – заметила она, – недавно была на вашей родине и мне очень понравилось там. Но простите меня, мне нужно еще кое о чем распорядиться.
Она встала и ушла с веранды.
Подобный любезный прием нисколько не поразил Ника Картера. Он знал, что жители Мексики и ближайших местностей, как Гватемала, Сан-Сальвадор и Коста-Рика весьма гостеприимны. В особенности гостеприимство развито в тех местностях, где еще не проведена железная дорога. Каждый странник, появляющийся до захода солнца у гасиенды и просящий о ночлеге, принимается весьма любезно и считается членом семьи во все время своего пребывания в доме. Его представляют всем без исключения домашним, а потом обращаются с ним так, как будто он уже много лет жил в доме. Величайшим оскорблением считается для хозяина, если гость предложит ему плату за угощение.
Когда хозяйка дома ушла, Ник Картер глубоко задумался. Он убедился, что его предчувствие относительно внезапной кончины Иосифа дель Корона и возвращения Транкилино на гасиенду не обмануло его.
Но что же такое произошло с Транкилино? Почему он не хотел узнать Ника Картера?
Это таинственное дело с новой силой заинтересовало Ника Картера и он решил во что бы то ни стало раскрыть тайну и оградить Транкилино от грядущих бед.
Он увидел, как Транкилино верхом на довольно большом пони поехал по дорожке в тени высоких деревьев, и решил последовать за ним.
Он взял шляпу, сбежал с веранды вниз и отправился вслед за мальчиком, скрывшимся уже за поворотом.
Это была та же дорожка, о которой Транкилино рассказывал ему в Нью-Йорке. Она вела к двум источникам, холодному и горячему.
Ник Картер увидел мальчика лишь у самых источников. Он сидел на ступеньках каменной лестницы дома, выстроенного над горячим источником.
Увидев сыщика, Транкилино бросил на него равнодушный взгляд, пожал плечами и задумался.
Ник Картер остановился; ожидая, что Транкилино заговорит с ним.
Но когда мальчик даже не пошевельнулся, Ник Картер заговорил:
– Транкилино! Неужели ты меня совсем забыл? Прошло довольно много времени, пока мальчик наконец заговорил.
– Я никогда в жизни не видел вас!
Нику Картеру показалось, что он ослышался.
– Как? – воскликнул он. – Неужели ты на самом деле не помнишь меня?
– Нет, не помню! Я уже сказал, вы для меня чужой человек!
– Этого не может быть! Посмотри-ка на меня! Неужели ты будешь утверждать, что не знаешь меня, Ника Картера?
– Я никакого Ника Картера не знаю!
– Неужели ты не помнишь, что два месяца тому назад я нашел тебя на улице, под дождем, что я взял тебя к себе домой и там обращался с тобой, как с родным сыном?
– Вы меня извините, – ответил Транкилино, слегка бледнея, – но вы мне совершенно чужой! Я не знаю, о чем вы говорите!
Он встал и направился к своему пони, да так и уехал бы, если бы Ник Картер не остановил его.
– Пусть я тебе буду чужой, – сказал он, – но ведь это нам не мешает побеседовать немного. Быть может, ты даже этого не хочешь?
– Мне приказано не вступать в беседы чужими, – робко оглядываясь по сторонам, ответил Транкилино.
– Но ведь я гость твоей матери, и ты, конечно, понимаешь, что это значит.
– Понимаю.
– Та сеньора действительно твоя мать? – спросил Ник Картер, пытливо глядя мальчику в глаза.
На лице Транкилино появилось выражение злобы и ненависти, так что Ник Картер в изумлении даже отступил на шаг.
Но вдруг мальчик произнес таким же спокойным тоном, как и раньше:
– Да, она моя мать!
– А когда ты сидел в Нью-Йорке на лестнице моего дома, то за тобой приехала твоя мать?
Но Транкилино ответил, как будто повторяя заученный урок:
– Я никогда не был в вашем доме и снова повторяю то, что я уже говорил: я вас не знаю!
Ник Картер потерял терпение.
Он взял мальчика за плечи, посмотрел ему в лицо и сказал:
– Много есть дурных качеств у людей, мой милый, но одним из наихудших считается неблагодарность! Ты мексиканец, да еще сын дворянина и должен был бы знать, что человек, в доме которого ты прожил некоторое время, который избавил тебя от весьма неприятного положения, заслуживает благодарности!
Транкилино сильно вздрогнул, но ответил снова:
– Я вас не знаю! Вы совершенно чужой!
Ник Картер понял, что таким путем ничего не добьется и потому избрал другую тактику.
– Как поживает Панчо?
На глазах мальчика сейчас же выступили слезы, он отвернулся в сторону и тихо ответил:
– Панчо умер.
– Неужели? Как так?
– Его застрелили.
– Не знаешь ли ты, кто застрелил его?
– Точно не знаю, но я слышал, что его убил один из рабочих.
– Находился ли ты здесь на гасиенде в день убийства?
– Нет.
– А где же ты был?
– Я был далеко отсюда, вместе с моей мамой, – нерешительно ответил Транкилино.
Ник Картер заметил, что мальчик раньше всегда говорил "мать", а тут вдруг сказал "мама". На испанском языке разница гораздо значительнее, чем на других языках.
Вот почему Ник Картер сразу заподозрил, что с сеньорой Мерседес что-то неладно.
– А где твоя няня Анита? – спросил он.
– Она тоже умерла.
– Это очень печально. Значит, у тебя совсем уже нет друзей?
Транкилино коротко ответил "нет", но в этом слове слышна была такая скорбь, такое безнадежное отчаяние, что Нику Картеру стало глубоко жаль бедного мальчика.
– И твой отец тоже умер?
– Да, – еле слышно ответил Транкилино, стараясь не расплакаться.
– Не знаешь ли ты, где именно он умер?
– Не знаю.
– Значит, ты его не видел больше с тех пор, как он уехал в Сан-Хуан дель Илоя?
– Нет.
– А кто тебе сказал, что он умер?
– Вот те, – ответил мальчик, указывая пальцем по направлению к дому.
– Кто это – те? – спросил Ник Картер.
– Тот человек, который назвал себя управляющим, дон Патрицио Берналь и моя… моя… мама!
– Почему ты ее называешь "мама"? Ведь ты всегда говорил "мать"? Разве ты теперь уже не говоришь так?
– Нет, я не говорю уже "мать" и никогда не буду называть ее так! – вдруг вырвалось у Транкилино и лицо его залилось густой краской, а глаза сверкнули злобой. – Она вовсе не моя мать и вообще я не знаю, кто она такая! Правда, она похожа на мою мать, но я хорошо знаю, что она мне чужая, она так добра и нежна со мной, как моя настоящая мать! Она такая же нехорошая, как и дон Патрицио! Если бы они знали, что я говорю вам это, они убили бы меня! Зачем вы мучаете меня своими вопросами? Уйдите, оставьте меня!
Он стряхнул со своего плеча руку Ника Картера, подбежал к своему пони, вскочил в седло и быстро помчался по узенькой дорожке.
Но он не поехал домой, а скрылся в чаще.
Почти в тот же момент в конце дорожки со стороны гасиенды показался дон Патрицио верхом на лошади.