Каролина Дэй
Шейх моей сестры
Глава 9
– Шахир Абдул Разак. Сын купца на центральном базаре, – произнес Хаким – мой помощник, читая информацию с планшета. – Родители родом и Сирии, бежали в Дубай после…
– Что этот сириец делал в Лондоне?
– Учился. Его отец заложил дом, чтобы сын поступил туда. Вроде как одногруппник девушки.
Девушки, то есть Амины. Девушки, потому что я запретил называть ее по имени, только по статусу моей законной жены.
Интересно, зачем он увез сына на другой континент? Для лучшей жизни? Судя по биографии, парень талантливый, умный, правда, ума не хватило, чтобы выиграть грант на обучение. Я пролистывал в своем планшете досье на этого Шахира Абдул Разака! Замечен в разработке какой-то антивирусной программы для нейросетей. Зачем нейросети антивирусная программа? Глупость какая. Но меня интересовало другое.
– Насколько он опасен?
– Вообще не опасен. Обычный парень из рабочего класса. Сейчас находится в тюрьме, буянит, требует выпустить.
И только?
– Что-то говорил об Амине?
– Ничего. Просил выпустить на свободу.
Не видать ему свободы как возлежания на мягких подушках в раю после позора, который он навлек на мою семью. Дядя разберется с прессой, если что-то просочится в грязные лапы, но что делать с моими родственниками, которые видели эту сцену? Что делать со смутой в их головах о чистоте моей жены? Не самое лучшее начало семейной жизни, особенно если я рассчитывал занять высокое положение в городе.
– Зря ты женился, братец, рано тебе.
– Ты и так знаешь, зачем мне свадьба.
– Поэтому и говорю, что рано.
Аиша вряд ли смогла бы переубедить жениться. Она бы с удовольствием добавила бы еще несколько нелицеприятных эпитетов в адрес моей невесты, однако она замолкла под моим строгим взглядом и больше не приставала. Хоть она и близнец и часто спорила, но всегда знала меру.
Однако в одном она была права.
Что я нашел в этой девчонке? Неожиданное знакомство? Химия от первой встречи? Цветочный аромат? Глаза? Они красивые, необычного цвета, привлекающие внимание. Если бы я ревновал, то заставил бы носить паранджу при выходе в свет. Но я не ревновал. Скорее свирепствовал затронутой честью своей семьи и своей женщины. Да, она теперь моя, и я в ответственности за ее действия и за свои чувства к ней.
Я в ответственности за то, что обладательница завораживающих глаз не осквернена этим молокососом.
– Что прикажете делать с мальчишкой, господин?
Ответ пришел сразу же, как только Хаким его задал. Я знал, куда шофер отвезет меня, стоило молча сесть в машину, куда приведет привратник, следящий за порядком у заключенных. В какую грязь спущусь и взгляну в черные, озлобленные глаза мальчишки, лишенного самого главного человеческой привилегии. Свободы. Его руки скованы цепями, а белый костюм превратился в грязно-серые тряпки.
– Пришел… – усмехнулся парень, удерживая себя двумя руками о прутья клетки, словно боялся упасть передо мной на колени. Но тебе не меня стоило бояться, парень. Не я главный каратель в жизни – всевышний накажет куда больнее.
– Ты был с ней близок?
– Амина была превосходна.
– Ты трахал ее? – спросил четче и грубее. Я не стану извиняться за грубость, ни перед ним, ни перед всевышним.
– Она… Амина хотела закончить обучение, затем сыграть свадьбу, а потом…
– Ты. Трахал. Ее.
Я думал, что никогда не выбью ответ из этого мальчишки, но стоило мне сделать шаг навстречу, он сразу же бросил резкое:
– Нет! Аллах свидетель, я к ней не притрагивался!
Только и всего. Я усмехнулся упоминанию имени всевышнего после сказанных грязных слов в адрес девушки. Аллах засвидетельствовал, как ты назвал невинную, да и к тому же замужнюю девушку шлюхой? Это все, что меня интересовало. Я не хотел, чтобы люди судачили о неверности и очернении моей жены.
Только хотел покинуть камеру парня, как он кинул мне в спину:
– Я извинюсь… клянусь пророком Мухаммедом, я извинюсь. Приватно или публично – неважно. Выпусти меня. Мои родители… они будут переживать, я два дня не появлялся в университете. Мои проекты могут провалиться, если я не появлюсь… Шейх Карим… ваше высочество… я… молю вас… вы можете все…
Он пошутил? Я обернулся и, судя по решительному выражению лица, понял, что нет. Детская непосредственность, свойственная несозревшим парням, которые почему-то считали себя мужчинами.
– Ты прав. Я могу все. Тебе следует этого бояться.
Я вышел из камеры, не замечая звон цепей и мольбу о свободе.
– Что делать с мальчишкой, ваше высочество? – спросил привратник.
Второй раз за день мне задали этот вопрос, и второй раз в голове возник четкий ответ:
– Отправьте мальчишку обратно в Лондон, пусть доучивается.
– Оформлять запрет на въезд в страну?
– Не стоит. Не будем расстраивать его отца.
– Будет сделано, господин.
В этот тяжелый день я не сомкнул глаз впервые за много лет. Последний раз бессонная ночь преследовала меня в роковой день пятнадцать лет назад. В тот день моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов, а тому мальчишке, который учился в восьмом классе, пришлось резко стать мужчиной и заботиться о сестре и брате.
Так и сидел на заднем дворе недалеко от Персидского залива, всю ночь, встречая рассвет в полном одиночестве. Самая романтичная брачная ночь, которую можно было представить. Глядел на волны и вспоминал, как ветер ласкал волосы моей жены, которая в этот момент наверняка плакала в своей комнате. Аллах свидетель, не так я планировал закончить этот день.
Во дворце пусто, слуги давно спали в своих комнатах. И она тоже спала. Амина. Я беспрепятственно открыл дверь, тихо пробрался поближе, дабы не разбудить, и заметил, как она свернулась калачиком на огромной кровати. Легкое покрывало смялось в ногах, а полупрозрачная ночная сорочка задралась, обнажая ровные и красивые ноги. Ее кожа светлее, чем у других арабок. Она казалась нежнее, ровнее, будто не принадлежала к одному из древних арабских родов.
Снова вспомнил ее глаза необычного цвета. Сейчас они закрыты, только длинные ресницы чуть дергались. Полная девичья грудь размеренно поднималась и опускалась. Почему я не переставал наблюдать за ней? Зачем подошел ближе и присел рядом? Аккуратно, чтобы не разбудить. Коснулся губами ее лба и разгладил темные пряди волос, которые упали на лицо. Она сморщила носик с небольшой горбинкой и повернулась на спину, раскинув руки в стороны. Едва меня не задела.
И этот ангел мог нагрешить с тем сосунком?
Вопрос риторический, но точный ответ я узнаю совсем скоро. Тебя ждет много испытаний, Амина. Добро пожаловать в семью.
Глава 10
Я проснулась от громкого скрежета двери, словно в моей голове кто-то скреб ножом по стеклу. Может, это сон? Но выходит слишком страшный сон.
– Мяу-Мяу…
Мяу? Боже, что это? Здесь кот?
Я сначала подумала, что это девушки ходили туда-сюда и шушукались, но стоило мне услышать четкое мяуканье, подошла к двери и, приоткрыв ее, заметила черное пятно, влетевшее в комнату.
– О Боже! – воскликнула на… черного кота с золотой цепочкой вместо ошейника, поблескивающей в лучах утреннего солнца.
У нас дома никогда не было кошек, Назира запретила заводить животных, даже когда Хайя попросила щенка на пятилетие. Я никогда не имела дело с животными, особенно с черным котом, который по-хозяйски залез на мою кровать и разлегся на ней.
– П-привет.
– Мяу!
А он милый. Только смотрел на меня странно, словно пытался прожечь янтарными глазами. Интересно, чей он? Его можно погладить? Но стоило поднести над ним руку, он прошипел.
– Пш-пш.
– Дружок, я ничего не сделаю, не бойся.
Я села на кровать на четвереньки и подползла ближе, не обращая внимания на спущенный к плечу рукав сорочки. Интересно, как найти общий язык с котиком? Или это кошка? Она смотрела на меня так враждебно, словно я хотела сварить из нее суп.
– Эй, пойдем. Я тебя поглажу и…
– Пш-пш.
Ай! Кошка резко ударила меня лапой по руке, оставив небольшую царапину. Немного неприятно, но обидно. Но вместо извинений (да, какие извинения я услышу от кошачьих) животное встало на четыре лапы и устремилось ко мне.
– Пш-пш!
– Зейн! – выкрикнули сзади. Я резко подняла голову и застала его…
Аллах, шейх Карим, голый! А у меня спустился рукав сорочки, обнажая праву грудь…
Мамочки! Сохрани меня!
Резко отвернулась и закрыла глаза. Наощупь попыталась подтянуть рукав сорочки и прикрыть оголившуюся грудь, но снова услышала шипение со стороны. О Аллах, помоги мне исчезнуть отсюда и избежать позора. Как я могла забыть об открытой двери? Вдруг кто-то из мужчин прошел мимо и увидел бы меня? Какой позор! Где мой хиджаб? Ах да, я ведь перед мужем.
– Зейн, ко мне.
Я открыла один глаз и увидела, как кот отошел от меня и ринулся к хозяину. Все же это мальчик, вряд ли кто-то назовет девочку Зейном.
– Можешь повернуться.
Точно могу? Я не увижу его загорелое тело, покрытое темными волосками? Не увижу прочерченные мышцы, которые видела лишь раз мельком в университете, когда соседки по общежитию смотрели на тренировку известного турецкого актера в соцсетях? Не замечу широкие плечи? Даже если и так, мое дыхание нескоро выровняется от волнения.
Неуверенно открыла глаза и повернулась. Теперь тело Карима прикрывала белая кандура2, оттеняющая загорелую кожу. Я только сейчас заметила влажные и милые кудри, свисающие на его плечи. До этого видела мужчину лишь в платке с прикрытой головой, сейчас он казался мне слишком простым, слишком открытым.
Однако сердце продолжало колотиться в груди, как после кросса по физкультуре. То ли от неожиданности появления Карима, то ли от агрессии кота, то ли от увиденного атлетического мужского тела. Впервые я видела мужчину голым. Почти голым, низ прикрывали широкие белые штаны, но все же…
– Извини, если смутил.
– Спасибо, – неуверенно прошептала, глядя мужчину и кота на его плечах. Как он умудрился там разлечься и не упасть? А главное, не скользить на влажных кудрявых волосах.
– Зейн не любит чужаков. Со временем привыкнет к тебе, – произнес он, почесав кота между ушами. Зейн расставил их в разные стороны и прикрыл глаза от удовольствия, скрыв под шерстью золотой ошейник.
– Это… это кот?
– Он похож на кого-то другого?
– Я думала, у тебя гепард или лев.
Карим усмехнулся и опустил кота вниз. Зейн недовольно мяукнул и сел рядом с хозяином.
– Я не любитель издеваться над дикими животными.
– А над котами можно?
– Если бы я не взял его себе, европейцы бы зашугали его до смерти, а собаки загрызли бы.
– Ты подобрал его с улицы?
– Да. В моей квартире в Мадриде ему нравилось больше, но и тут с ним неплохо обращаются.
Котик сразу присел, чтобы прыгнуть на плечи хозяина, но Карим строго посмотрел на него и сказал «нет». Какой строгий хозяин у тебя, Зейн. Он словно понял хозяина с полуслова и обиженно вышел из комнаты.
– Он, наверное, обиделся.
– Ничего страшного, я задобрю его угощением.
– У тебя есть только кот?
– У меня да. У моих кузенов есть тигр, однако он содержится в специальном заповеднике. Мы не имеем право заводить животных забавы ради. Дядя всегда учил, что нужно брать ответственность за тех, кого приручаешь.
– Сколько у тебя кузенов? – внезапно спросила я.
– Гугл тебе не подсказал?
– Я у него не спрашивала.
Мужчина тут же посерьезнел и присел на кровать возле меня. Он все еще держался на расстоянии, и я снова почувствовала аромат свежести и легких мускусных ноток. Но лишь на мгновение. Потому что потом взглянула в его выразительные карие глаза и не заметила в них той игривости, присутствующей до этого.
– У нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе. У меня два кузена с папиной стороны отца и три кузины со стороны матери. А также младший брат и сестра.
– Сестра старшая или младшая?
– Близнец. Но я родился на пять минут раньше.
Не знала, что у него есть близнец. То есть по дворцу может ходить его женская копия? Теперь у меня не будет проблем с тем, чтобы распознать сестру шейха. Странно, что я не заметила ее на свадьбе. Интересно, увижу ее сегодня на праздновании?
– Теперь моя очередь задавать вопросы.
Карим придвинулся чуть ближе и спросил:
– Кто этот парень со свадьбы?
Глава 11
– Кто этот парень со свадьбы?
Я перестала дышать и опустила глаза. Не видеть больше эту серьезность на его лице, не желала слышать уверенный тон, которым он задал вопрос. Воспоминания о вчерашнем позоре вновь обрушились на меня. Никогда не прощу себя за то, что так сильно ошиблась в человеке, что доверилась ему и позволила приблизиться к себе во время учебы. Джахид не был против нашего общения, брат всегда понимал меня, но он, видимо, тоже ослеплен доброжелательностью Шахира.
– Мой одногруппник.
– Просто одногруппник?
Этот разговор казался неловким, ненужным. Он касался лишь меня и моей приватной жизни. Моего прошлого и моих ошибок. Но я понимала, что не должна врать мужу. Аллах накажет за это и спросит за ложь в судный день.
– Он должен был пойти к отцу после окончания университета. Но я рассталась с ним, когда ты сказал…
– Вы были с ним близки? – перебил меня Карим.
Я не спрашивала, почему он так жестко задавал вопросы. Почему не отрывал от меня серьезный взгляд, словно пытался заменить детектор лжи. Стоило вспомнить, как на меня смотрел отец в ожидании ответа, как яростно выкрикивал слова Шахир, я готова была провалиться в адское пламя.
Казалось, все гости и родственники готовы были напасть на меня, однако мой муж становил всех и увел из холла. Увел от позора, заставив замолчать всякого оклеветавшего меня. Наверное, Аллах за этим послал Карима на мой путь. За тем, чтобы быть защитником и опорой в моей жизни.
Тем, кем когда-то был Шахир…
Карим должен верить мне.
– Да. Он защищал меня от травли на первом курсе, помогал с домашним заданием, знакомил с культурой запада, поддерживал, если на меня смотрели косо на улице.
– Я имею в виду физическую близость.
Я почувствовала, как краска прилила к лицу, а пальцы подрагивали под рукавами сорочки. Этот вопрос возмутил меня больше, чем вопрос о самом Шахире.
– Но… но я…
– Ты девственница?
Шейх придвинулся еще ближе. Внимательные карие глаза цепляли, я не могла оторваться от этого взгляда. Но дело не в цвете или каком-то притяжении, как при первой встречи. Муж желал услышать четкий ответ, и я выпалила его шепотом, практически в его слегка приоткрытые губы.
– Да…
Я не понимала, к чему этот вопрос. Перед свадьбой проходила обследование, и папа разговаривал с шейхом по поводу моего здоровья. Они наверняка смотрели мою карточку, пока Назира следила, чтобы доктор не написал ничего лишнего.
– Прекрасно.
Карим резко отодвинулся. Его наступление закончилось, а я позволила глотнуть в легкие влажный воздух с залива. Почему напряжение все время сковывало меня, когда рядом находился этот мужчина?
– Теперь нужно убедить гостей со свадьбы, что ты не распутная женщина.
Что?
Не знала, что чувствовать: стеснение и неловкость или злость и ярость. Эмоции смешались, словно я закинула их в миксер, как ингредиенты для смузи, и пыталась сделать однородную массу. Но они как вода с маслом – смешиваются. И масла, то есть злости, оказалось гораздо больше, чем стеснения.
– Зачем кому-то что-то доказывать? – осмелилась спросить я.
– Ты жена члена королевской семьи, Амина. И ты подвергла мою честь сомнению. Я не хочу
– Ты мог попросить справку от врача перед свадьбой. Я проходила полное обследование. Гинеколог скажет, что я невинна.
– Я доверился слову твоего отца. Кажется, он тоже ошибся на этот счет.
Шейх сомневается в словах папы? Человека, который имел немалый вес в обществе и в чьих словах не сомневался никто в Эмиратах? Одного из самых влиятельных бизнесменов, кто продвинул продажи и туризм в стране на несколько шагов вперед?
– Завтра к тебе придет врач и подтвердит девственность.
Я приоткрыла рот, чтобы возразить, однако шейх развернулся и направился к выходу. Что он творил? Он пошутил? Как же слова о доверии? О защите? Или защищал меня от самого себя или себя от моего позора?
От злости у меня затряслись пальцы рук, и я попыталась сжать их в кулак. Что там говорили о счастливой семейной жизни? Что я буду купаться в золоте и жить как в сказке за спиной влиятельного и богатого мужа? Кто-то забыл добавить ментальное состояние помимо материального.
Это унизительно для женщины. Унизительно для меня.
– Ты считаешь, это нормально?
Он остановился у дверей, так и не коснувшись позолоченной ручки, и развернулся.
– Что нормально? Что ты унизила меня? Нет.
– К чему эти проверки?
– Я хочу убедиться, что ты девственница.
– Ты мог убедиться в этом в брачную ночь.
Кто тянул меня за язык? Всевышний должен лишить меня возможности говорить хоть что-то за такие слова и возражения мужу. Скорее всего, я пожалею о сказанном. Уже о них жалею. Эмоции никогда не должны властвовать над личностью. Я упустила этот момент.
Шейх резко преодолел расстояние между нами и буквально вжал меня в стену у кровати, нависнув надо мной скалой.
– Хочешь, чтобы я проверил твою девственность? Чтобы я взял тебя прямо здесь и сейчас? Ты хочешь этого, Амина?
Я вздрогнула от резкости его слов, от нарастающей властной энергии, наполнившей каждый квадратный метр огромной комнаты. Он слишком близко ко мне. Его дыхание резкое, глубокое, а голос низкий, более хриплый, чем обычно. Моя тонкая сорочка хоть и была длинной и прикрывала все части тела, однако ткань практически полупрозрачная.
И я чувствовала мужскую близость слишком явно.
– Я… не…
Ответ утонул в голове, в горле. Он не слетел с моих губ четко и ясно, как обычно. Вместо этого голос дрожал, замерла под уверенными пальцами, скользящими по моему левому бедру сквозь тонкую ткань. Это единственная сорочка, которую Назира положила мне. Сказала, что так я могу соблазнить мужа. Однако этой ночью хотела просто поспать, а другой одежды для сна в чемодане не оказалось.
Я буквально чувствовала его прикосновения на коже. Его пальцы поднимались по бедру все выше и выше, заставив задержать дыхание и заглушить стыд, охватывающий разум.
– Тебя никто не касался там, да, Амина? Отвечай.
Никто. Абсолютно никто. Даже Шахир касался исключительно моих ладоней. Я не позволяла обнимать себя или что-то большее. А сейчас меня трогал мужчина. Трогал там, где я сама себе не позволяла ни разу в жизни…
Но я не могла ответить. Снова.
Я стояла с приоткрытым ртом, глядя в его сумасшедшие глаза-воронки, уносящие меня в долину неизвестности и страха. Даже темные кудряшки не мешали зрительному контакту между нами. Я не понимала, что шейх предпримет через минуту, через десять секунд, и как мое сознание отреагирует на это. Он оставит меня, как мысленно молила Аллаха, или продолжит пытку, от которой у меня почему-то бежали мурашки по коже?
– Ай…
Пальцы скользнули между ног. Я инстинктивно сжала их. От страха. От скованности. Это странное колкое ощущение пронеслось, словно ток по моему телу, начиная от его пальцев и заканчивая кончиками моих. Что он творил со мной? Я не могла оттолкнуть его, словно мне связали руки, не могла сказать «уйди», словно мне отрезали язык. Я скована, я растеряна. Беспомощна…
– Девственница.
Мужчина довольно приподнял уголки губ и, убрав руки, отошел на пару шагов, зачесав пятерней свои длинные волосы назад. Я едва пришла в себя, но не могла оторвать глаз от его самодовольного выражения лица.
– Зачем? – задала единственный вопрос, который остался в моей голове.
– Я твой муж и могу делать с тобой что угодно. Касаться, где захочу, говорить, что захочу, трахать, как захочу. Я могу взять тебя прямо сейчас и сделать так, чтобы ты кончила в свой первый раз. Так поступил бы любой мужчина, наделенный властью. Так поступил бы любой, завидев тебя в одной сорочке со спущенной лямкой, – заявил он твердо.
Он все-таки меня увидел…
– Но я не из таких. Я не зверь с недотрахом и не юный мальчишка. Я уважаю женщин и уважаю свою жену. Я хочу, чтобы ты говорила мне правду. Я в ответственности за тебя, и тебе необходимо полагаться на мои решения и на мою власть. В Коране сказано, что мы должны оберегать женщин, даже если они сами этого не хотят. Я пытаюсь тебя уберечь от позора и от косых взглядов. Завтра к тебе придет доктор и подтвердит мои догадки. Собирайся завтракать, я познакомлю тебя с семьей. Мы будем на террасе.
Мужчина развернулся, чтобы покинуть мою комнату, но я должна была кое-что спросить:
– Карим, я…
– Слушай, если снова будешь спорить, я найду причину, чтобы признать наш брак недействительным.
Я резко вдохнула и ощутила отвратительный привкус обиды. Обиды не только на его грубость, но и на обещанное действие. Я всего лишь хотела поинтересоваться:
– Где я могу помолиться?
– Справа по коридору, вторая дверь. Женская молитвенная. Не задерживайся.
И я не задержалась, сразу же пошла в душ в попытке смыть с себя пот и волнение после встречи с мужем. Почему чувствовала себя такой грязной, словно мне приснился кошмарный сон, а я только от него очнулась? Это странное ощущение не оставляло в покое даже после того, как приняла душ. В чем именно дело? В его грязных действиях или грязных словах?
После омывания и принятия водных процедур, я заколола хиджаб и надела абайю из чемодана, приготовленного для переезда в дом мужа, вышла из комнаты. Он говорил, что женская молитвенная находится недалеко. Надо успеть совершить намаз и поближе познакомиться с семьей мужа, пока…
– Осторожнее! – испуганно выкрикнули сверху, когда я врезалась в твердое и теплое мужское тело…
