bannerbannerbanner
полная версияГлинтвейн, сноуборд и Чудо Новогоднее

Карина Вальц
Глинтвейн, сноуборд и Чудо Новогоднее

ГЛАВА 7

Опомнились, когда до Нового Года остался час. Выбежали на улицу, смеясь и держась друг за друга. Тимур еще раз напомнил, что я обязана отправиться с ними. Конечно, я не возражала. Ответила тихое «спасибо», но Киселев все услышал. Его непривычно внимательный взгляд смутил меня, но ненадолго.

– Смотрите! Снег пошел! – крикнул кто-то.

И в самом деле, улицу уже припорошило тонким белоснежным слоем. И снегопад обещал стать обильным, такой обычно длится до самого утра. В свете уличных фонарей снежинки летели, словно на длинной выдержке, непрекращающимся потоком. А ларьки с глинтвейном все еще работали, немыслимо!

Тимур затеял игру в снежки, умело вовлекая в это остальных. Не знаю, как у него это получалось, но все за ним тянулись. Даже серьезная Эльза, в жизни которой, казалось, не было места для лишней улыбки. Но она тоже швырялась снежками. А для Тима лепила их по-особенному остервенело, крепко.

– Интересно, они знают, как выглядят со стороны? – спросила я у Сашки, он как раз оказался рядом. Да и спросить у него казалось так естественно и просто, наверное, все дело в игровом «штрафе». Он столько всего рассказал, что стал немного ближе, чем остальные.

– Как это часто бывает: все в курсе, как Тимур и Оля друг к другу относятся. Кроме Тимура и Оли. У них своя реальность.

– И давно?

– Лет десять уже.

– Это… много. И что, нельзя им помочь? Как-то подтолкнуть?

– Толкнуть Ольку? Вот уж не советую! – Саша рассмеялся и зарядил в меня снежком.

Вот так играя, мы добрались до их шале – двухэтажного домика на самом краю горнолыжного поселка. Оказалось, домик принадлежит родителям Рафаэля, но те приезжают сюда летом. Тут озеро в двух шагах, а в пяти минутах езды – река. Но озеро все равно лучше: чище и туристы из города туда не суются, предпочитая реку.

Алина поделилась со мной футболкой и домашними лосинами и показала, где можно принять душ. Мылась я с удовольствием и, если бы время так не поджимало, постояла бы под горячей водой куда дольше, а так управилась в рекордные пять минут, натянула выделенную мне одежду и выскочила в коридор.

Нашла свой телефон – Алла мне не звонила. И даже не писала. Интересно, во сколько они с Ником завтра приедут? Да и приедут ли вообще?

– Что, друзья разыскивают? – из ближайшего дверного проема показалась кучерявая макушка Тимура. – Давай, бегом пиши, что ты жива и в следующий раз на связь выйдешь не ранее следующего года! И прячь уже телефон. Шевелись, Новенькая, пять бутылок шампанского сами себя не распакуют! А еще у нас, кажись, еды нет, из егермейстера можно что-то испечь? Или что еще придумать?

Еда все-таки нашлась. Не думаю, что она вообще терялась. Теперь я смотрела на Тимура Киселева совершенно с другой стороны. Не как на вечно угорающего шалопая без лишней мысли в голове, а как на человека, способного видеть дальше, чем все остальные. Он заметил, с каким лицом я пялилась в телефон и мастерски отвлек.

И опять, грусть-тоска в суете быстро забылась, вскоре я вместе с ребятами пыталась отыскать бокалы, кое-как наломать сыр и открыть мед. Все равно на более богатые приготовления не нашлось времени.

– Осталось всего десять минут, а я даже в душ не успел сгонять! Кто там так долго намывается?! – паниковал Рома.

– На первом этаже – Алинка твоя, на втором Тоха. – Ответил кто-то.

– Сделай парню сюрприз!

– Но-но-но! – вмешался в балаган Тим, до этого мудривший что-то с бокалами. – Этак они за десять минут не управятся, а у нас на кону розыгрыш: счастливчик получит по желанию от каждого! Предложение распространяется на целый год. И желание может быть любым.

– Как и в прошлый Новый Год? – все вспомнили что-то одновременно и засмеялись. И заговорили, перебивая друг друга, вот только разобрать хоть слово мне не удалось. Но и без того понятно: было весело. Даже не знаю, случается ли у этой компашки иначе.

Пять минут.

Рафаэль заголосил «Пять минут, пять минут», но дальше дело не зашло, он не знал слов; Тим – «Новый год к нам мчится, скоро ВСЕ случится», он так явно проговаривал это «все», что без конца сбивался с ритма. В конце концов он перешел на немецкую песню, о том, что она именно немецкая сообщила Эльза:

– «Баум» там поется, а не «бойм»! Не умеешь, не берись.

– Отпусти-и и забу-удь!

– Начинается! Телек уже врубили? – в гостиную вбежал Рома, на ходу на мокрое тело натягивая футболку. – Фух, успел!

– Выбирай бокал, – Алина указала парню на стол. – И не обращай внимания на порошок на дне. У Тимура очередной замысел: у кого-то шампанское окрасится в розовый, у всех остальных – в голубой. Розовый победит.

– А че не с листочками, как в прошлый раз?

– В прошлый раз он мухлевал, – холодно отозвалась Эльза, как будто не о новогодней забаве рассказывала, а о научном эксперименте в лаборатории. – И все мы помним, чем это обернулось! В этот раз план мой.

– Как я уже говорил – эти немецкие фройляйн знают толк в извращениях… в измудрениях, я хотел сказать. – И, как обычно, на подколку от Тима Эльза совершенно не отреагировала. Даже бровью не повела.

Бой курантов.

Парни открывают шампанское, неаккуратно льют по бокалам. Мы все с неподдельным азартом следим, кто же выиграет.

Победитель выявлен и объявлен, нет времени его обсуждать. Пьем шампанское залпом, стараясь успеть до последнего удара. Начинает играть гимн.

И сразу рев:

– Саныч, таракан ты рыжий! Знаешь, какие планы у меня на вас были!

– Нельзя выиграть два года подряд, Тим. Так у тебя друзей вообще не останется, всех изведешь желаниями своими.

– Сашенька, счастье мое, иди я тебя поцелую! – обрадованная Алина чмокнула его в щеку. А потом и во вторую, пояснив: – Это за Ромку, он тоже рад твоей победе.

– Мне тоже стоит порадоваться? – предположила я.

– Лыжница, ты даже не представляешь… – начал Рафаэль и все наперебой кинулись рассказывать о прошлогодних желаниях Тимура Киселева. И говорили опять одновременно, смеясь и захлебываясь в воспоминаниях. И снова я мало что понимала, но смеялась вместе с остальными.

А потом танцы. В домашних штанах и футболках и с оленьими рогами на голове. Черт знает, откуда они вообще взялись, эти рога. И опять какие-то игры. Я, наверное, даже в детстве столько не играла, как за эти несколько часов! Шампанское лилось рекой, и лилось в основном на пол, потому что Тим тщательно болтал каждую бутылку перед открытием. Дух новогодний создавал. Из еды только сыр с медом, остальное никто не захотел распаковывать. Чтобы не умереть с голоду, Эльза позвонила в ресторан и потребовала срочную доставку. Уверена, даже в новогоднюю ночь доставка будет именно срочной, у Эльзы голос такой же жесткий и требовательный, как и выражение лица. Но Тиму нравится, а это самое главное.

Сашка весь вечер в центре внимания, вместе с остальными я могу смотреть на него, не переставая. Алина и Рита наперебой вызнавали, что такого он пожелает. Любитель помыться Тоха внес предложение, что хоть что-то должно прозвучать уже сегодня, один из всей компании, да должен отделаться. Да и Новенькая пусть узнает, к чему готовиться. Саша пообещал что-нибудь придумать.

А снег за окном все не утихал.

Как и взрывы фейерверков.

Желая отдохнуть хоть минутку, я присела у окна. Но рядом тут же нарисовался неугомонный Тим:

– Новенькая и без шампанского? – он протянул мне бокал и плюхнулся рядом. – Ну что, как тебе праздник?

– Точно будет что вспомнить!

– Да? А по мне – обычный вторник.

– Не хочу знать, что у тебя происходит по пятницам и субботам! И… спасибо за приглашение, Тимур. Правда. Вечер получился замечательным.

– Поэтому ты отсела от остальных и грустишь тут в одиночестве? – он придвинулся ближе: – Колись, дело в парне? Глупый вопрос – дело всегда в парне. Хочешь наладить отношения с бывшим?

– Нет.

– Потому что он козлина?

– Он не козлина, – с улыбкой я покачала головой. – Кир хороший. Просто нам оказалось не по пути.

– Скрасить дорогу? – он наклонился еще ближе.

– Дурак! – улыбаясь еще шире, я отпихнула наглеца подальше. И опять эта киселевская магия: на любого другого я бы мигом разозлилась, а тут сижу и хохочу в голос. Шампанским бы не подавиться.

– Так и знал, что у меня нет шанса. О, а вот и Сан Саныч прибежал! Много он сегодня бегает однако… а ты чего такой зеленый, Леха тебе «псину» в домашних условиях намешал, или ты в цвет своего рекламного бренда мимикрируешь?

– Первое! – Саша плюхнулся по другую от меня сторону и пояснил: – Леха у нас когда-то месяц помощником бармена отработал, теперь вот возомнил себя профи.

– Надеюсь, он подсунет что-нибудь ненависти моей душевной, пусть помучается, зараза такая.

– Может, тебе лучше скрасить ее дорогу? – я пихнула Тима в бок, и пришла его очередь хохотать во весь голос:

– Глупышка Новенькая! Да я лучше кудри свои шикарные подожгу, чем свяжусь с бездушной стервой. После нее потом только одна дорога – в петлю, а мне жить весело и прикольно, – прозвучало совсем не весело. – Вот, спроси у Сан Саныча, каково это.

– Связаться с Олькой? – удивился тот. – Без понятия, я стараюсь с ней даже не разговаривать лишний раз. От греха подальше.

– Да нет, я о твоей болезненной влюбленности! Давай-давай, делись. У нас тут диванчик, пропитанный слезами. Мужскими. Новенькая взяла пример с Эльзы, отпустила и забыла – девчонки пошли не те, что прежде! Нюхали бы соли, да в обморок падали дальше…

– О чем речь? – к нам присоединился и Рафаэль. – Кто плачет?

– Все по очереди.

– Я с вами. А то Леха смешал клубнику с водкой и пытался выдать за «Дайкири». Получилось ужасно. Девчонки воют о потере клубники, хотя до этого никому до нее дела не было.

– Интересная история. Но где твои слезы?

– Какие еще слезы?

– Ты вообще меня слушал? Или слезливая история, или возвращайся обратно пить «Дайкири». Тебя это тоже касается, – повернулся Тим к Саше.

 

– Ну… – Раф почесал репу и выдал: – О! Могу про бывшую рассказать. Она у меня того… лыжницей была! – он даже не договорил, а я уже руками замахала от понимания:

– Так вот, почему ты меня обзывал постоянно! – о бокале в руках я благополучно забыла и залила Саше футболку липким шампанским.

– Все нормально! – опередил он мои «упс» и «прости».

Я попыталась спасти ситуацию и промокнуть расползающееся по футболке пятно, но Саша со смехом перехватил мою руку:

– Говорю же: все нормально.

– Скажи еще, что сам виноват. Как в той подножке.

– И скажу.

– С определенного ракурса похоже на пролитые слезы, – оценил Тимур и поднялся: – Даме нужен новый напиток. А еще надо бы проконтролировать, чтобы подколодная моя глазки змеиные залила…

После ухода Тима Рафаэль вспомнил про бывшую-лыжницу. И стал вопросом задаваться: мол, и зачем он с ней вообще связался на свою голову? Да он же на первом свидании уже выяснил, что она… лыжница! Сам от себя теперь в шоке, как только смог это пережить, да еще и принять! Такие недостатки человеку прощать никак нельзя. Говоря это, Раф все косился в мою сторону и головой качал.

– Надо ситуацию исправлять, – неожиданно поддакнул Сашка, быстро поднялся и дал мне руку: – Идем! Не смотри так, давай быстрее, пока Тим не вернулся и не придумал еще что-нибудь.

– И куда мы так торопимся? – мы бежали на второй этаж.

– Одеваться и на улицу!

– Зачем?

– Как зачем? Исправлять ситуацию.

ГЛАВА 8

– Что? Кататься? Но подъемники же не работают! – Мы уже на улице, а в руках у меня сноуборд Алины.

Саша притормозил и ко мне повернулся:

– Где же твой дух авантюризма, Аня? Помню, лет восемь назад у нас был единственный горнолыжный курорт, ну тот, что в центре города. И подъемники там работали только по выходным! Ох, сколько раз я в гору поднимался, таща за собой сноуборд… ни об одном подъеме не пожалел!

Умеет он уговаривать. О любимом спорте он вообще говорил так, что дух захватывало от зависти. И зависти в самом хорошем смысле – хотелось испытать те же чувства. И в гору пешком, и в снег лицом, и даже с головой в сугроб! Интересно, это все любители кататься такие романтики, или Саша Морозов какой-то особенный?

Да и я тоже… особенная. На всю голову. Потому как кроме меня никто на склон не рвался. Теперь понятно, почему! Не нашлось желающих пешком в гору карабкаться.

– Сейчас лучшее время. Снег выпал… конечно, это не то же самое, что в горах, там за мягкий снег и душу продать не жалко… – он все говорил и говорил. И вперед шел. И выглядел как маленький мальчишка, с этой его безумной счастливой улыбкой и походкой вприпрыжку.

Не влюбиться. Не влюбиться. Только не снова!

Я только недавно рассталась с Киром. И уеду в Лондон через пять месяцев. Неизвестно, как долго я там пробуду, может, даже целый год!

Не влюбиться! Только не в того, кто просто не способен ответить взаимностью. У него горы, трамплины, фрирайд в лесу, да чувства к Дианке Киреевой.

– …но и сегодня достаточно нападало. Падать будет мягко. Вот увидишь, тебе понравится. Ох, надеюсь, эти придурки не додумались начать чистить склон…

В сноубордических ботинках шагалось намного легче. Хруст свежего снега разлетался во все стороны, мини-городок пустовал, хотя окна отелей и шале горели, в них мелькали тени. Музыка играла. Сколько сейчас времени? Часа два уже? Похоже, выпустив запасенные фейерверки, все засели праздновать. Только мы, двое чудиков, бежали кататься. Да-да, в конце мы практически перешли на бег, Сашка даже за руку меня схватил, чтобы ногами перебирала быстрее.

На краю склона помог мне с креплениями. Сама бы я долго разбиралась, что к чему.

– Алинка у нас гуфи, правоногая то есть. Крепы тут под нее стоят, но это тебе особо не помешает, даже если ты регуляр.

– Регуляр – это левоногая значит? – проявила я чудеса сообразительности.

– Ага.

– А ты?

– А мне без разницы, как кататься. Но прыгаю с левой, – с моими креплениями было покончено, он секунды за две справился со своими и выпрямился: – Ну что, погнали?

И мы погнали. Саша ехал спиной к склону, держа меня. Вправо-влево, вправо-влево. Этакая елочка, только я катилась на заднем канте, он – на переднем. Поначалу я целиком влилась в процесс, не отвлекаясь на внешние факторы. Например, не замечала, как, спотыкаясь неловко, падала ему на грудь. Как он смеялся, держа меня за плечи. Как тащил меня в гору за руку во время пешего подъема, неся две доски сразу. А потом у меня начало получаться. Первая волна эйфории прошла, и меня накрыло. Теперь я падала и опиралась на Сашу все реже, но запоминала каждый раз. И дыхание сбивалось. У него, между прочим, тоже. Ну а чего еще ждать, когда в гору пешком поднимались? Кто угодно перестанет дышать ровно. В подъемах все дело, только в них.

– Отдохнем минутку? – предложил Саша в конце третьего спуска.

И мы вместе упали на хрустящий снег.

– Ты, наверное, просто кайфуешь от происходящего, – заметила я с иронией. – Бежал кататься, а в итоге меня на руках таскаешь!

– И не жалуюсь.

– Давай в следующий раз я поеду одна? И ты один. Подождешь меня потом внизу…

– Серьезно?

– Конечно.

– Тогда у меня есть предложение получше, – он поднялся на ноги, подхватил доску. – Ты – отдыхай, а я мигом… всего один разок.

А я еще Тимура называла ребенком. Оказалось, и друзья у него не отстают, ох уж этот полный задора взгляд – такой не подделать.

Пока Саша бежал в гору, я достала телефон. Может, мне удастся сделать пару годных снимков. Камера телефона далека от совершенства, но момент хотелось запомнить. Пусть это будет один смазанный кадр, но он останется со мной. Как свидетельство, что эта странная и чудесная ночь случилась.

И я тоже побежала в гору. Не до конца, конечно, просто выбирала выгодную позицию. Пожалуй, здесь будет хорошо. Позади лес, припорошенный снегом. Фонарь где-то сбоку, свет не будет бить в камеру. Рядом мелкие трамплины и перила, еле-еле выступающие из под снега.

И Сашка едет. Или летит? Склон здесь небольшой, это правда, для него наверное и вовсе пустячный. Но для меня это настоящий полет. Из под его доски высокой стеной вырывается снег. Далеко, но я все равно фотографирую. И когда он ближе подъезжает, делаю снимки. Саша резко возле меня тормозит, обдавая снегом, смеется, обзывает снеговиком. Сам он тоже с ног до головы в снегу. И мы делаем селфи «снежных людей». Как-то само собой получается.

– Вставай! – он показывает на свою доску.

И я встаю. Он прижимает меня к себе крепко. Мы летим уже вместе, на одном сноуборде. А снег так и норовит попасть в лицо! Все как я мечтала. И нисколько не страшно. Вот только опять учащается пульс. Потому что близко, потому что слишком хорошо и волнительно. Невообразимое чувство, с которым трудно справиться, когда все вот так и сразу. Ночь, уединение, полет и искрящийся в свете фонарей снег. Точно! Во всем виноват снег.

Внизу Саша останавливается. Мы все еще близко, я прижата к нему и стою на его доске. Удивительно, как мы вообще держимся. И долго смотрим друг на друга. Есть моменты, которые не упускают. Им надо отдаться, так говорят. Вот и я – ныряю с головой… считай, что в сугроб. Целиком и полностью.

Я первая протягиваю руку. Или только думаю об этом? Но в то же мгновение Саша тащит меня за собой вниз, к злополучному снегу. Саша – внизу, я – сверху. Прижимает меня крепче, я сдергиваю его шапку и путаюсь пальцами в волосах. Весь вечера хотела это сделать! Глаза в глаза. Его – горят так же, как и мои, когда он наконец целует. А дальше я растворяюсь, отбросив все мысли подальше, куда-нибудь к черту. А без мыслей поцелуи они такие… сумасшедшие. Крыши-то нет! А целуется Морозов так же, как о любимом деле разговаривает: отдаваясь целиком, так, что нельзя не ответить и забыть потом.

Снег – виновник происходящего решает, что достаточно. Все идет и идет, идет и идет… превращает пальцы в сосульки, да целоваться мешает. И в себя тоже приводит.

– Я… нам надо…

– Хорошо. Хорошо. Давай только еще минутку полежим? – он прижал меня к себе, носом я уткнулась куда-то ему в шею.

– Всегда так… крышесносно?

– Ты о чем?

– Спуск, девушка, эмоции, поцелуй. Все это вместе?

– Не знаю, Аня. Со мной такое впервые.

– История из разряда: местный глинтвейн – самый вкусный из всех, что ты пробовал? – я засмеялась, сползая с него в сторону. Ухнула прямо в сугроб.

– Из разряда, точно, – он тоже засмеялся. – Ну что, еще один спуск? Или обойдемся подъемом и дорогой до шале?

– А давай не загадывать! Побежали наверх наперегонки! – и я схватила свою доску, помчалась в гору. В который раз за сегодня? Смешно! И опять у меня фора. И опять он догнал и даже перегнал – спортсмен, неуступчивый по природе. Потом, правда, вернулся и помог тащить сноуборд. И за руку взял, помогая перебирать ногами по снегу.

– Пожалуй, еще один подъем меня уничтожит, – сделала я вывод уже наверху. И задыхалась от эмоций и трудного подъема.

– Шале?

– Шале.

Мы возвращались, держась за руки. Без лишних слов.

А снег не прекращался.

Рейтинг@Mail.ru