Карен Макквесчин
Половинка сердца

Полная версия

Посвящается Грегу, покровителю искусств и хранителю моего рассудка

Karen McQuestion

HALF A HEART

Copyright © Karen McQuestion, 2018

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing,

www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

© Елизарова А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

Так сильно его отец еще не сердился, а это говорило о многом, ведь в течение последних лет он часто видел папу в ярости. Виновата была Тия, но кого это волновало. Ему не стоило ее слушать.

В эту субботу, когда их родители ушли из дома, она выманила Логана из комнаты, пообещав зефир.

Все началось с вежливого стука в дверь.

– Открой, – попросила Тия. – Это я.

Он приоткрыл дверь и увидел ее с зефиркой, которую девочка держала на уровне своего носа с самым невинным и дружелюбным выражением лица.

– Ну же, Логан, выходи, – уговаривала она. Опустив взгляд, он заметил в ее руке целый пакет сладостей. – Они ушли и не вернутся по крайней мере час. Они не узнают. Обещаю, я не расскажу.

Логан знал, что их родители ушли, так что эта часть звучала правдиво. Услышав, как захлопнулась дверь в квартиру, он бросился к окну и принялся наблюдать за парковкой – родители сели в машину и выехали на дорогу.

– Идем, Логан. Хватит трусить, выходи и перекуси со мной.

Он понимал, что ей верить нельзя. За четыре месяца жизни вместе он ее раскусил. Тия была обманщицей: рядом с родителями она вела себя как послушный ангелочек, а стоило им отвернуться, и она превращалась в злыдню – щипалась, толкалась, отнимала его вещи и дразнилась. Она знала, что ей все сойдет с рук, ведь он ничего не скажет.

Не произнесет ни слова.

Каждая клеточка его тела вопила о том, что Тие доверять нельзя, но пакет с зефиром в ее руке находился слишком близко. Так и манил. У Логана от одной мысли о зефире рот наполнился слюной. Он представлял, какой тягучей и вкусной покажется сладость после долгого голодания.

– Хочешь? – Тиа протянула пакет, чтобы выманить его, и отступила на два шага.

Логан понимал: если отец узнает, что он выходил из комнаты, ему несдобровать, но как папа об этом узнает, если Логан вернется в спальню до возвращения их родителей?

Разве навредит всего одна зефирка и стакан воды, чтобы ее запить? Он глубоко вдохнул, прежде чем сделать шаг за порог, и последовал за Тией. Недавно на его левом ботинке отклеилась резиновая подошва, и ее пришлось примотать скотчем, отчего шаги по голому полу звучали по-разному. Шаг. Шлеп. Шаг. Шлеп. Логан вообразил, будто он пират с деревянной ногой, который пересекает палубу корабля, чтобы добыть зефирные сокровища. Логан громко расхохотался бы, вот только он больше ничего не делал громко.

Они дошли до кухни. В тот момент Тия вела себя мило: налила им обоим по стакану молока, достала две тарелки и поделила зефир пополам. Вставила диск в дисковод, и помещение заполнил голос Кита Урбана. Логан поражался ее смелости. Как она объяснит родителям, почему зефира вдруг стало меньше? В голове раздался тревожный звоночек, но, как только Логан начал есть, остановиться уже не мог. Молоко оказалось сливочным и приятным, а от зефира вкусовые рецепторы впали от наслаждения в экстаз.

– Вкусно, да? – спросила Тия, закидывая одну зефирку в рот.

Все в Тие отличалось округлостью: глаза, лицо, тело и ее растрепанные кудряшки. Им обоим в этом году исполнилось девять лет, однако девочка опережала Логана по росту и была его полной противоположностью. Ее загорелая кожа в противовес его бледной. Ее блестящие черные локоны и его тонкие каштановые волосы, завивавшиеся на макушке. Бабушка Нэн называла их вихрами и водила по ним пальцами так, словно делала нечто особенное. Логан был высоким и худым, а Тия – пухлой, почти толстой, только она ни капли не смущалась своего выпирающего живота. Тия источала уверенность. Она шумела, дерзила и ходила по квартире, танцуя и напевая песни. Логан же понимал, что стоит ему чуть раскрыться, и мир поторопится сбить его с ног. Поэтому он помалкивал и пытался не привлекать внимания. Так было куда безопаснее.

Логан поглощал одну зефирку за другой и после каждой уверял себя, что это последняя, но не находил сил остановиться. Болезненный узел, сковывавший пустовавший желудок, стал ослабляться, и на мальчика накатило облегчение. Как же это приятно.

– Так и знала, что тебе понравится, – проговорила Тия, буравя Логана взглядом. – Я запомнила, что ты обожаешь зефир, и подумала, что к этому времени уже проголодаешься. – Он и правда обожал зефир. Когда они вдвоем навещали бабушку Нэн, то жарили его на костре за домом. Тия и Логан вечно пачкали пальцы, и после него оставалось много крошек, но бабушка никогда не ругалась.

Тия, взяв свои тарелку и стакан, направилась к раковине. Включила кран, ополоснула посуду и поставила ее в сушилку. В раковине громоздилась гора немытой посуды. Тия и ее мать не пеклись о чистоте, а его отца это, похоже, не волновало. Логан тоже старался не придавать этому значения, но у него не получалось. Бардак в квартире не давал ему покоя. Сваленные в кучу письма и журналы. Липкие пятна на полу. Волосы в сливе в ванной. Гадость. Вот его мать всегда наводила уют.

Логан продолжал есть зефир, но уже чуть медленнее, потому что начало приходить чувство насыщения. Тия подбежала к CD-проигрывателю, добавила громкости и стала танцевать под звуки любимой мелодии бабушки, пытаясь вызвать у Логана улыбку.

Музыка играла настолько громко, что он не услышал, как их родители вернулись. Все предупреждающие знаки: шаги в коридоре, поворот ручки и скрип открываемой двери – затерялись в созданном шуме. Логан был застигнут врасплох, потому что с их ухода прошло не больше пятнадцати минут, а Тия сказала, что они не вернутся минимум час. Тут раздался грозный голос отца:

– Что здесь происходит?! – У Логана перехватило дыхание. Он застыл, как всегда с ним случалось, а вот у Тии проблем с речью не возникло.

– Я говорила ему, что не надо этого делать, – оправдывалась она, качая головой так, что пружинили кудряшки. – Я просила его оставаться в комнате, ведь иначе его ждет наказание, но он не слушался. Он пришел сюда, выпил все молоко и открыл новенький пакет зефира. А потом включил этот ужасный диск. Наверное, нашел его в мусорке, куда вы его выбросили.

Логан отчаянно мотал головой, но было слишком поздно. Лицо отца покраснело, и тот устремился прямо к мальчику. Затем последовали удары, стремительные шлепки по голове. Логан поднял руки, чтобы защититься, и этим разозлил отца еще сильнее.

– Что я тебе говорил?! – кричал его отец. – Разве я не велел оставаться в комнате?!

Тогда Логан понял, что его загнали в ловушку. Если он кивнет, то спровоцирует папу, признав, что проявил непослушание. А если покачает отрицательно, ему всыплют по первое число за вранье. Выхода из ситуации не оставалось. В желудке затягивался болезненный узел, и Логана начало мутить. Он сглотнул и втянул голову в плечи, надеясь, что удары вот-вот прекратятся.

– Я задал тебе вопрос. Разве я не говорил оставаться в комнате?! – каждое слово отца подчеркивалось шлепком по голове. – Отвечай, черт возьми!

Логан кивнул, соскользнул со стула и опустился на колени. Иногда это помогало, отец жалел его и отправлял в комнату. Попытка не пытка. Мальчик был готов на что угодно, лишь бы избежать избиения ремнем.

Однако его действия дали противоположный эффект.

– Что это ты делаешь? – проревел отец, схватил сына за ворот футболки и с силой поднял на ноги.

Ткань впилась в шею Логана, и он закашлялся. К горлу стало подступать содержимое желудка, а с ним заодно и ощущение паники. Мальчик пытался сдержаться, но не смог. Струя рвоты цвета птичьего помета изверглась из его рта и не только попала на пол, но и забрызгала ботинки отца.

– Что за?.. Ах ты, мелкий… – выпалил папа, выпуская ворот Логана из рук.

Логан тут же помчался к раковине, повернул кран, прополоскал водой рот и сплюнул. Развернувшись, он увидел застывшего отца, чьи штаны и ботинки уродовали следы его рвоты.

Тия выбежала из комнаты, а ее мать стояла в дверном проеме и качала головой. Медленный, ясный жест – громче всяких слов. Мать Тии говорила немного, и, хотя он ощущал ее симпатию, они оба знали, что ей нельзя ее выражать. Да, Логан понимал и от этого скучал по родной матери еще сильнее.

Отец указал пальцем сначала на мальчика, а потом на созданный им бардак.

– Ты сделал это специально, – проговорил он, не скрывая ярости.

За спиной отца мама Тии приподняла брови, повернулась боком и кивнула в сторону коридора, подавая Логану знакомый знак. Выход. Не раздумывая больше ни минуты, он принял решение и бросился к двери, перепрыгнув вязкую лужу на полу, и прошмыгнул мимо отца. Тот попытался поймать мальчишку, но успел лишь коснуться его спины: Логан оказался слишком шустрым. Он обежал маму Тии и уже направился к лестнице, когда услышал яростный рев отца.

Подпитываемый страхом и адреналином, Логан перепрыгивал через две ступеньки зараз и с силой толкнул входную дверь в жилой дом, чем напугал миссис Смит, которая стояла напротив с сумками с продуктами.

– Боже мой, – воскликнула она, но Логан не остановился помочь, как поступал обычно.

Для августовского полудня было прохладно, однако все равно комфортнее, чем у него дома. Мчавшись по району, Логан ощущал, как его обдувает ветром. В этой части Чикаго квартирные дома располагались по обе стороны дороги, поэтому на улицах толпились люди, вокруг стояло полно припаркованных машин, а на тротуарах играли дети. Он нагнал двух подростков, мальчишек постарше со скейтами под мышками.

– Куда торопишься, братишка? – спросил один у несшегося мимо Логана.

Он успел пробежать квартал, когда услышал, как отец выкрикивает его имя. Болезненный узел в желудке стянулся, и на этот раз не от голода, а от ужаса. Страх, словно удав, сдавил ему грудь, из-за чего стало трудно дышать.

– Логан!

Он не повернулся. И уже не вернется. Ведь Логан вышел из комнаты, его стошнило на ботинки отца, и он выбежал из квартиры без разрешения. Слишком много проявлений непослушания. В голове вертелась лишь одна мысль: «Он меня убьет». Логан даже мог представить, как это произойдет. Мясистые руки отца сомкнутся на его шее, один резкий поворот – и наступит конец. Его не станет. Логан довольно маленький для своего возраста, а значит, легко поместится в полиэтиленовом пакете, которых у отца, работавшего в компании по благоустройству, в избытке. Его просто отвезут на свалку. И все будет кончено. Его жизнь оборвется. Они так часто переезжали, что никто и не вспомнит мальчика по имени Логан. Кого будет заботить его смерть?

– Логан, тащи свою задницу сюда. Живо!

Логан забежал за угол, едва не ударившись ногой о пожарный гидрант, и тут кое-что заметил. Грузовик. С открытым кузовом. Практически заполненным. Это почти приглашение. Не мешкая ни секунды, он забрался по пандусу внутрь и спрятался под кухонным столом. Сваленная под ним куча мусорных мешков стала его укрытием. Он устроился по центру, окруженный мягкими и легкими пакетами, в которых, он догадался, находились одежда и одеяла.

Услышав, что отец уже рядом и зовет его по имени, Логан задержал дыхание и начал дышать, лишь когда мужчина побежал дальше. Теперь мальчик был в безопасности.

Глава 2

Проснувшись, Логан очутился в тишине и темноте. Он весь дрожал из-за вибраций дребезжавшего грузовика. Мусорные мешки прилипли к его потному телу. Воздух вокруг был влажным. Лишь через мгновение он понял, где находится, и вспомнил, что слишком боялся отца, чтобы выйти из укрытия.

Однако в какой-то момент он собрался выбраться наружу. Уже потихоньку пробирался к краю кузова, но тут услышал, как его отец зовет незнакомого ему человека. Видимо, решил пройтись по маршруту обратно, осознавая, что Логан не мог убежать далеко.

– Не видели моего сына? – спрашивал отец. – Где-то такого роста. У мелкого гаденыша большие неприятности.

Логан прижал коленки к груди, и до него донесся женский голос, давший отрицательный ответ. Он не менял положения, даже когда подняли пандус, убрали его под кузов, закрыли двери и заперли замки. От звука щелчка к горлу подкатило ощущение тревоги. Только сейчас он понял, что заперт снаружи и самому выбраться ему не удастся.

Уже в который раз Логан пожалел, что у него нет голоса. Всего один крик или вопль могли решить его проблему. Вдруг двигатель заревел, и машина начала выезжать на дорогу, тогда мальчик поднялся на ноги, вознамерившись кулаками стучать по металлической двери. Неожиданно по кузову покатились коробки, и одна из них, скользнув с поверхности стола, ударила Логана по спине. К тому же внезапно заиграла громкая музыка, которая преимущественно состояла из баса. Даже понимая, что его, скорее всего, не услышат, Логан принялся колотить по стене.

Через несколько мгновений грузовик набрал скорость и коробки стали сдвигаться чуть активнее, поэтому Логан решил забраться обратно под стол, предположив, что там безопаснее. Среди мусорных мешков было тепло, но темно, слишком темно, и мальчик свернулся калачиком. Он подумал, что повторит попытку, когда между песнями появится пауза.

И дальше он ничего не помнил. По всей видимости, заснул.

Логан приподнялся, потер глаза и растолкал мешки с вещами. Сколько грузовик уже едет? Обычно люди из квартирных комплексов оставались в черте города, переезжая лишь на пару кварталов дальше, но, похоже, не в этом случае. К нему закралось подозрение, что времени прошло прилично. Возможно, много часов.

Вот теперь у него большие проблемы.

Логан в темноте отполз от мешков для мусора и руками стал водить по металлическому полу и ножкам стола, пока не нащупал среднего размера пластиковый ящик. Скользнул пальцем по поверхности и обнаружил углубление – прямо для его пальцев. Приподняв крышку, он с опаской опустил руку и вскоре дотронулся до чего-то холодного и мокрого. Лед. Он нашел переносной холодильник, заполненный льдом и банками с какой-то жидкостью. Вытащив одну из них, он приложил алюминий ко лбу, после чего сгреб пару кубиков льда и начал обтирать ими шею и лицо. Так намного лучше. Дернув кольцо, Логан открыл банку, поднес к губам и сделал глоток. Кола еще никогда не была вкуснее.

Газировка помогла остыть, но ему еще предстояло выбраться из грузовика, пока тот не уехал слишком далеко. Допив банку, он бросил ее обратно в холодильник и достал вторую, которую тут же приложил ко лбу. Охладившись, он выбрался из-под стола и попытался подняться на ноги. Коробки громоздились на поверхности стола, а мебель стояла очень плотно. Пространства в кузове оставалось, только чтобы между столом и стенкой грузовика поместился мальчишка его размера. Логан кулаком постучал в заднюю дверь. Даже при отсутствии музыки звук удара затерялся среди шумов, которые создавали дребезжащая машина и асфальт, трещавший под ее колесами. Зажав банку между ног, Логан приложился к стенке уже двумя кулаками, предпринимая отчаянную попытку быть замеченным, но грузовик продолжал движение, словно водитель ничего не услышал.

Наконец, спустя несколько минут, он ощутил, что транспорт повело вправо. Затем тот начал замедляться, и Логан вцепился в стол. Он снова замолотил по стене грузовика. Непроизвольно открывая рот, но, разумеется, не издавая ни единого звука. Он наносил удар за ударом, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь кабины. До него донеслись голоса мужчин, огибавших машину, и в желудке снова возникло ощущение тяжести. Откроют ли они кузов? Что, если они его найдут? Всю дорогу ему хотелось, чтобы расстояние между ним и домом прекратило сокращаться, но сейчас не понимал, что делать дальше.

И вдруг его сковал ужас. Он испугался, что мужчины могут вызвать полицию, обвинить его в проникновении и создать новые проблемы его отцу, который, вероятно, отыграется на Логане. Невероятно. Обязательно отыграется на нем.

Металлическая дверь взлетела вверх, едва не чиркнув его по носу. Логан прищурился из-за яркого солнечного света и лишь потом рассмотрел двоих мужчин перед ним. Это были парни с коротко стриженными темными волосами и широкими плечами. Оба одеты в футболки и джинсы. Кожу того, что повыше, покрывали оспины, а шею – татуировки.

– Всего лишь пацан, – сказал он недоверчиво.

– Какого черта? – удивился второй.

– Как тебя зовут?

Логан покачал головой, снова разозлившись на свою неспособность общаться.

– Пацан! Как ты сюда попал? – татуированный начинал выходить из себя.

– Он нам не скажет, – вставил слово второй.

Логан от испуга впал в ступор, от волнения у него забегали глаза. Ноги словно приросли к полу, а ступни защипало после долгого сидения в одной позе. Теперь он обратил внимание на то, что грузовик припаркован у заправки рядом с мини-маркетом. Логан услышал, как по ближайшему шоссе пронесся другой грузовик. Парни казались скорее удивленными, чем раздраженными, однако сердце мальчика все равно колотилось с бешеной силой. Пока он изучал обстановку, молодые люди рассуждали, стоит ли вызывать полицию и заявлять о «зайце».

– А если они захотят обыскать грузовик? – татуированный указал большим пальцем в сторону Логана.

– С какой стати? – уточнил тот, что пониже, проводя пальцами по волосам.

– Не знаю. – Его друг пожал плечами. – Но я не собираюсь садиться в тюрьму только потому, что какой-то пацан решил покататься на халяву.

Повернувшись друг к другу, они едва слышно обсуждали, как поступить дальше. Логан услышал что-то об обвинениях в похищении, украденной собственности и нарушении условий досрочного освобождения. Когда парни договорили, тот, что повыше, посмотрел Логану прямо в глаза и произнес:

– Вот что, пацан. Мы не станем звонить в полицию. Но домой ты добираться будешь сам. – Он кивнул в сторону мини-маркета. – Иди туда и попроси позвонить. – Замолчав, полез в карман за кошельком, замешкался, прежде чем вытащить помятую пятидолларовую купюру, и передал деньги Логану. – Если кто спросит, мы тебя не видели. А теперь слезай.

Глава 3

Джоанн укрылась в тени гаража, рукой прикрывая глаза от солнца. За десятилетия ее зрение чуть село, однако оставалось достаточно острым, чтобы наблюдать за людьми в новом доме. По сути, они были соседями, причем ближайшими, учитывая, что ее дом располагался рядом с проселочной дорогой, где дома, как правило, строились примерно в миле друг от друга. И эта земля все еще принадлежала бы ей, не уговори ее сын, Гленн, продать часть участка паре, за которой Джоанн и следила.

Гленн, финансовый консультант, подготовил убедительное предложение по продаже земли. Все-таки она никак ее не использовала. Несколькими годами ранее телефонная компания была готова заплатить полмиллиона долларов за тот же участок и получила отказ, потому что Джоанн не хотела, чтобы над ее домом возвышалась телефонная вышка, которая облучала бы их с собакой Самсоном один бог знает чем. Когда Гленн узнал о предложении и услышал, что случилось, у него чуть не полопались сосуды.

– Ты отказалась?! – вопил он, размахивая бумагами. В последний раз он так сердился, когда был подростком.

– Боишься, что я уменьшила твое наследство? – спросила она, шутя лишь отчасти.

– Нет, я думаю о твоей безопасности, – ответил он, задетый ее обвинением. – Ты просто не осознаешь, сколько расходов может появиться ближе к концу жизни. – Непроизнесенные слова об оплате дома для престарелых повисли в воздухе.

Джоанн знала, что они оба об этом думали, но отогнала мысль прочь. Она не собиралась отправляться в дом престарелых. Ей хотелось умереть во сне, в собственной постели, в которой она устроится после долгого дня, проведенного за работой в своем саду.

Стоило Гленну загореться идеей продажи земли, и он остервенело вцепился в нее, как Самсон вгрызался в узловую кость. В итоге неохотно Джоанн признала его правоту.

На себя одинокая вдова тратила немного, однако не стоило забывать про уход за домом, имущественный налог, коммунальные платежи и ремонт машины. Накопления и социальная страховка помогали ни в чем не нуждаться, но дополнительные сбережения не помешали бы.

Джоанн поручила заняться продажей сыну. Он официально разделил территорию на участки и нанял риелтора для поиска покупателя. Пригодный для построек лот, как его назвали, включал фото полевых цветов, фруктовых деревьев и находившейся неподалеку реки. По описанию они продавали частичку рая. На самом же деле глубиной речушка едва доходила до колена, однако Гленну, будучи ребенком, нравилось там играть, а сейчас там плескался Самсон.

Получив выгодное предложение, дальнейшую работу риелтор передала Гленну. Он оформил сделку, а Джоанн оставалось лишь подписать бумаги.

– Они замечательная пара, – рассказывал Гленн. – Мужчина – новый директор старшей школы, а женщина работает на дому. Они невероятно дружелюбные. Вы прекрасно поладите.

Джоанн не сомневалась, что рядом поселятся чудесные люди, но не хотела, чтобы ее воспринимали, как немощную старушку, за которой нужно присматривать, чего и не произошло. Она испытала облегчение, когда покупатели отстроили дом на равнине, ближе к дороге и подальше от ручья.

Из окна гостиной ей были видны соседская веранда и задняя часть их дома. И ничто не загораживало обзор, потому что ее передний двор украшала лужайка. А лучший вид открывался с заднего – на лес. Соседи заглянули к Джоанн лишь раз, чтобы представиться, а после этого старались держать дистанцию. Обе стороны словно заключили устный договор приветственно махать друг другу, если приходилось проезжать мимо.

Как только деньги поступили на сберегательный счет Джоанн, Гленн решил вернуться в Сиэтл, к жене и двум дочерям.

– Теперь ты сможешь приезжать к нам чаще, – прощался он, клюнув мать в щеку. – Мы волнуемся за тебя, мама.

– Очень зря, – ответила она. – Я в порядке. Мне скучать некогда, и я счастлива, – уверила она его, передала привет Белинде и девочкам и помахала сыну, когда тот забрался в арендованную машину, чтобы отправиться в аэропорт.

Во время этого визита он предложил ей переехать к ним. Сказал, у их дома есть пристройка со спальней и отдельной ванной.

– Еще там есть небольшая кухня. Мы бы так хотели, чтобы ты жила с нами, – делился Гленн с энтузиазмом. – У пристройки отдельный выход на задний двор, ему подойдет идеально. – И он указал на Самсона, который спал в ее ногах, одной лапой прикрыв нос. Такой озорник.

– Думаю, некоторые зовут ее «люксом для свекрови», – сказала она, уловив, к чему тот ведет. – К радости Белинды, ей не стоит переживать из-за моего переезда. Я никуда не поеду.

– Это придумала Белинда, – возразил Гленн.

И Джоанн поверила. Белинда поражала своей добросердечностью. Гленну с ней очень повезло.

– Я всегда чувствовал вину за то, что уехал в колледж и бросил тебя одну, – продолжал Гленн. – Особенно после смерти папы.

– Знаю, – заверила его Джоанн.

Она всегда это знала. Возможно, если бы у них родился еще один ребенок, было бы проще, но чего зря рассуждать, прошлого не вернуть.

– Но тогда ты бы не стал, кем хотел. Я бы тянула тебя назад. Ничего. Я все понимаю. – Гленн благодарно кивнул, и его чувство вины испарилось.

Джоан не питала иллюзий относительно того, что семья сына, приезжая к ней с визитом в центральный Висконсин, умирала от скуки. Пока девочки не повзрослели, они находили уйму занятий. Помогали ей печь маффины, бросали косточки Самсону, устраивали чаепития в домике на дереве на заднем дворе, который не обветшал с детства их отца.

Но девочки-подростки нуждались в других развлечениях. Они сходили с ума, если речь заходила о разлуке с друзьями даже на неделю. Их жизни и все, что они считали важным, находилось на Тихоокеанском северо-западе. Кроме того, мобильная связь у бабушки оставляла желать лучшего, из-за чего у внучек едва не случился нервный срыв, что Джоанн даже позабавило. А отсутствие кабельного телевидения привело к очередной драме. Достигнув определенного возраста, все пришли к мнению, что Висконсину уже почти нечего предложить.

Джоанн несколько раз навещала семью сына в Сиэтле и влюбилась в живописные пейзажи. Горы! Океан! Тропы для прогулок! Нирвана для органов чувств, и люди, ходившие в походы с рюкзаками, проявляли невероятное дружелюбие. А уже через день она настолько привыкла к татуировкам, дредам и пирсингу, что те больше не бросались в глаза. Вернувшись на средний запад, Джоанн заметила, что покупатели в знакомых магазинах были куда менее подтянутыми, чем люди, которых она видела во время поездки на запад.

С годами Гленн и его семья стали навещать ее все реже, и тогда Джоанн начала ездить к ним сама, к тому же они довольно часто созванивались. И Белинда нередко отправляла по почте семейные фотографии. Время от времени она повторяла предложение Гленна. Особенно после похорон. А Джоанн находилась в том возрасте, когда на похороны людей ее поколения она ходила с той же регулярностью, с какой посещала свадьбы, когда ей было чуть за двадцать. Они уходили один за другим, словно мир охватила лихорадка. И нулевым пациентом оказался ее муж, который умер двадцать лет назад в какие-то шестьдесят три года (так рано!), и после него эта участь постигла всех ее родственников, а затем и большинство друзей. Создавалось впечатление, что стоит ей повернуть, и за углом поджидает плохая весть. Порой она про себя думала: «И осталась лишь я». Джоанн посещало иррациональное чувство, будто все ее бросили. Не то чтобы ей хотелось умереть.

Джоанн озарило, что лучше всего завести друзей помоложе. Но проще сказать, чем сделать.

Хотя она и не смела жаловаться. Каждый ее день был насыщенным. В теплую погоду Джоанн проводила как можно больше времени на улице, ухаживая за садом и развешивая постиранные вещи. Ничто не пахло свежéе белья, высушенного солнцем. По воскресеньям она ходила в церковь, а потом на бинго. Когда созревали помидоры и перцы, она собирала корзину еды и жертвовала ее тем, кому повезло меньше. Зимой она читала, вязала, пекла и смотрела любимые сериалы и шоу. До недавнего времени еще и чистила подъездную дорогу к дому, но последние два года нанимала специалистов. И иногда те заканчивали раньше, чем она допивала свой утренний кофе. Даже радуясь тому, что не приходится этим заниматься самой, ее грызло ощущение, что она пошла по легкому пути. Джоанн нравилось браться за сложные задания, разбивать их на мелкие задачи и медленно, но верно доводить дело до конца.

Разумеется, еще в ее жизни присутствовал Самсон, питбуль, который составлял ей компанию вот уже восемь лет. Он так сильно ее обожал, что испытывал тревогу, если хозяйка отлучалась больше, чем на два или три часа. Она же, выражая свою безграничную любовь, пела ему и давала глупые прозвища, чего не делала больше ни для одного живого существа, включая ребенка и мужа. Иногда ее смущало то, насколько сильные чувства она питала к псу. Прогулка с собакой стала такой же ежедневной привычкой, как чистка зубов. У Самсона была любимая вещь – красный мячик. Когда он подносил игрушку к ее ногам и глядел на нее с мольбой во взгляде, Джоанн таяла. Лишь бессердечный человек не отложит все свои дела ради увлекательной игры в «брось мячик». Порой от зрелища, как Самсон подпрыгивает, чтобы поймать его в воздухе, ее переполняло настолько всепоглощающее счастье, что казалось, она вот-вот взорвется. Простые радости часто самые лучшие.

Как правило, Джоанн не обращала внимания на соседей, но сегодня они, обустраивая задний двор, занимались чем-то необычным. Большая площадь ее земель была засажена деревьями, она их называла лесом, но, когда пара стала отстраиваться, они срубили посадки не только под дом, но и под большой задний двор, где построили веранду и куда завезли много железа. Учитывая расположение их жилища на возвышении небольшого склона, ей не составляло труда увидеть, что у них происходило.

Джоанн наблюдала, как соседи сновали туда-сюда, напоминая муравьев, которые стягивают ветки и иголки, чтобы возвести себе дом. Она прищурилась, пытаясь понять, что те задумали, и пожалела, что в прошлом не приобрела бинокль. Мужчина из-за дома выносил огромные куски металла, а женщина указывала, как их располагать. И когда он поставил брус на землю, Джоанн на мгновение ослепил возникший на металлической поверхности блик. Да что они такое затеяли?

Она постаралась вспомнить их имена. Пол и Лора. А вот их фамилия все никак не всплывала в памяти. Кажется, Саттон. Так было написано на их почтовом ящике, но, к сожалению, черные буквы слабо выделялись на металле. Во время следующей вылазки она присмотрится повнимательнее, но ее не покидала уверенность, что их фамилия – Саттон.

Женщина, Лора, стояла подальше, руками уперевшись в бедра, и осматривала проделанную работу. Они с мужем обменялись парой слов, которые Джоанн с такого расстояния услышать, разумеется, не могла, после чего женщина притащила огромный кусок металла и поставила тот в трех футах от первого. Вдруг муж достал что-то из кармана – телефон, решила Джоанн, и они оба уставились в экран.

Интересно, они строят детскую площадку или что-то вроде нее? А у них есть дети? С момента покупки дома и их знакомства прошел примерно год. Дом же достроили совсем недавно, около пары месяцев назад.

Джоанн не помнила, чтобы рядом находился ребенок или младенец, но, может, у одного из них остались дети от прошлого брака? Такое происходило нередко. В современном мире семьи строились иначе. Однажды владелец местной заправки заметил, что она рассматривала фотографии, приклеенные к стене за его спиной.

– Ваша семья? – поинтересовалась Джоанн.

Мужчина кивнул и добавил:

– Если любопытно, почему мы все выглядим по-разному, то это потому, что большинство из нас связаны любовью, а не кровью.

Джоанн полюбилась эта фраза: «Связаны любовью». И она сказала:

– Прекрасная компания.

Вдруг ее соседи ждали в гости племянника или племянницу. С другой стороны, кто бы стал возводить целую игровую площадку ради короткого визита. Что ж, чуть позже она узнает. Если мужчина и женщина ждут ребенка, было бы здорово, чтобы тот не лез, куда не просят, и не дразнил ее собаку. От мысли, что кто-то может быть жестоким по отношению к Самсону, ей становилось дурно, и она решила гнать эту мысль прочь. Ее муж говорил, что у нее есть привычка придумывать проблемы, и с годами эта привычка стала более заметной. Чем меньше дел, тем больше времени на волнения.

Женщина на холме оттащила одну металлическую деталь и наклонилась к ней, чтобы изучить. И Джоанн поняла, что та абсолютно не подойдет для детской площадки. Детали были слишком широкими, отличались толщиной, а текстурой походили на нержавеющую сталь. Они казались почти красивыми. Желая присмотреться получше, Джоанн сделала шаг, выйдя из тени гаража, и вытянула шею. Теперь она совсем не понимала, что соседи хотят построить. Навес от солнца? Гриль? То, из чего получится собрать пагоду или газебо? Но ни один кусок не подходил для вышеперечисленных построек. Когда все части соединили вместе, загадочная конструкция стала походить на гигантский гироскоп. Идея поражала безумием, но ни с чем другим Джоанн сходства не находила.