Кямран Гусейнли
Дневник Фахри
Учиться я стал лучше, хотя проблем с учебой у меня никогда не было. Я уже писал о том, что Эльчин и Наташа начали встречаться? Нет? Ах, да, забыл, черт, прости. Так вот. Они встречаются уже неделю. Точнее восемь дней. Это так классно. Два моих лучших друга вместе. И я очень рад за них. Мы часто выходим гулять втроем. Надеюсь, я не мешаю им во время этих прогулок. Ну, вроде как третий лишний и все такое. Но мне хорошо с ними. Действительно хорошо. И они часто сами приглашают меня. Кажется, что так они хотят показать, что их отношения не поменяют внимание, оказываемое мне. Но, честно говоря, я даже и не боялся этого. Мне кажется, что это нормально, что при появлении любимого человека друзья становятся чуть дальше.
Дома у меня никаких проблем нет. Я не нарываюсь, не высовываюсь, хотя мама иногда и находит к чему придраться. Но это же мама. Я привык. К сестренке я не подхожу. Кстати, позавчера она сказала свое первое слово, и оно было похоже на мое имя. Сначала мы подумали, что ошиблись, но потом, часов через три-четыре она опять повторила мое имя, но уже понятнее. Я был так этому рад. Были рады все – ведь мы ждали того дня, когда она заговорит. Правда, мама и отчим, как я понял, не очень обрадовались тому, какое слово было первым. Они надеялись на «мама» или «папа», но произошел вот такой смешной облом. Потом пошли долгие часы того, как они учили маленького ребенка говорить «мама» и «папа» и, наконец, сегодня она это сказала. Она сказала: «Мама», а потом указала на меня и сказала: «Фахри». Правда, это прозвучало как «Ффахьйии», но это неважно. Главное – моя сестренка меня знает. Не знаю, почему я так этому рад. Теперь я понимаю фразу «Улыбнись жизни, и жизнь улыбнется тебе». Я научился улыбаться жизни и в ответ на это получаю вот такие прекрасные моменты.
За все то время, что я не писал, я закончил все книги серии «Гарри Поттер». Я уже фанат этой серии книг. Я просто не знаю, как описать свои мысли и чувства насчет этой книги. Просто бесподобно. Отлично, супер, классно, гиперпупер, короче, все хорошее, что есть. Спасибо автору за эти книги. В каком-то смысле я увидел себя в Гарри – он тоже с детства нелюбим, без друзей, не в силах за себя постоять. Правда, я не волшебник и ничего геройского пока не совершил, но кто знает, что меня ждет впереди? Нет, я знаю, что в Хогвартс меня не позовут (мне давно уже не десять ха-ха), но ведь необязательно быть волшебником, чтобы совершать большие дела. Завидую тем, кто читал эти книги с детства и ждал с нетерпением выхода новой части. С другой стороны, это тоже классно – заканчиваешь одну книгу и сразу начинаешь другую. Не нужно ждать. Во всем есть плюс, короче. Кстати, я научился находить плюсы во всех ситуациях. ОК, не во всех, но во многих. Так, о чем еще написать? Ах, да, наконец-то отчим вчера закончил читать книгу «Империя ангелов», но я пока не начал читать – времени как-то не было. Завтра Наташа и Эльчин пригласили выйти погулять. Обещаю, что завтра напишу все в подробностях о нашей прогулке.
Пока, мой дорогой дневник.
20 октября 2010 года. Среда
Привет, мой дорогой дневник.
Сегодняшняя прогулка прошла просто замечательно. Оказывается, они хотели познакомить меня с Айнур – подругой Наташи. Они росли вместе. Айнур – красивая девушка. Очень. У нее длинные светло-каштанового цвета волосы, большие карие глаза. Признаюсь, и фигура у нее ничего так. Мне она очень понравилась. А еще она общительная, в отличие от меня. Мне было трудно болтать в ее присутствии. Я иногда говорил всякую чушь. Один раз неудачно пошутил, после чего решил больше не использовать юмор – не мой конек. А она была такой непринужденной и беззаботной. Похоже, это любовь с первого взгляда. Правда, не могу сказать точно, любовь это или нет – я никогда никого не любил и не знаю, каково это. Но Айнур мне очень понравилась, она очень красивая, и я не могу забыть ее красивую улыбку. Но, мне кажется, она не такая счастливая, какой хочет казаться. Потому что в ее глазах я заметил грусть и боль – прямо как в моих. Я часто смотрюсь в зеркало и вижу печаль в своих глазах. Поэтому узнаю несчастного человека среди многих. Хотелось бы узнать, что ее мучает. Может, мои слова и выглядят слишком ванильно, но это ведь мои мысли. И кроме тебя, мой дорогой дневник, этого никто не знает. Вчера я забыл написать, что заходил на днях, после долгого перерыва, к Арифе, рассказать, что у меня все хорошо. Я купил ей большую плитку хорошего шоколада – не знал, что еще купить в благодарность за все, что она сделала, не имея особо много денег. Домашним я не рассказал, что навещаю психолога и не собираюсь. Вот и решил купить шоколадку – ее ведь все любят. Мы с ней поговорили о многом – даже не заметили, как пролетели эти два с половиной часа. Мы даже выпили по чашечке чая в ее кабинете. Приятно было поговорить с ней не как с психологом, а как с другом. Она отметила прогресс, сказала, что не ожидала таких быстрых результатов. Мне кажется, что это хорошо, только вот тон Арифы был не самым позитивным. Я не стал расспрашивать о причинах – подумал, что она бы сказала, будь что-то не в порядке. Мы поговорили о ней, у нее все в жизни хорошо, чему я несказанно рад. Я узнал чуть больше о ее муже и детях. Уже когда я собирался уходить, Арифа посоветовала больше внимания уделять своему настроению, делать записи и следить за тем, чтобы не было никаких скачков. Я
Оказывается, «Империя ангелов» продолжение книги «Танатонавты». Придется сначала читать первую часть, прежде чем приступить к «Империи ангелов».
В общем-то, на сегодня все. Пока, мой дорогой дневник.
24 октября 2010 года. Воскресенье
Привет, дорогой дневник.
Сегодня к нам в гости приехала сестра с мужем и детьми. Мои племянники – просто чудо. Старшему три года, младшему четыре месяца. Они оба очень сладкие, хотя старший тот еще проказник. А еще он любит задавать много вопросов.
– А сколько тебе лет? – спросил он своим тонким голоском.
– Пятнадцать, – ответил я. – А тебе?
Конечно, я знал, сколько ему лет, но мне нравилось, когда он считал на пальцах, а потом говорил. Он сказал «три», показывая два пальца. Я объяснил ему, что он показывает два пальца, а не три.
– Меня зовут Ахмед. А тебя Фахри?
– Да, – сказал я, улыбаясь.
– И ты мой дядя?
– Да.
– Тогда я должен называть тебя дядя Фахри?
– Да.
– Но я не хочу тебя так называть. Я хочу называть тебя Фахри.
– Тогда называй меня Фахри, – сказал я и, взяв его на руки, посадил на колени.
– Ахмед, хватит мучать дядю, – сказала вошедшая в комнату сестра. Она принесла нам чай с вареньем. Нам – это мне, отчиму и своему мужу.
– Я его не мучаю, так ведь, Фахри?
– Нет, ты не мучаешь, – сказал я, изобразив серьезность, и поцеловал его в пухлую щечку. От него пахло ириской.
– А у тебя есть игрушки?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я уже взрослый и не играю с ними.
– А когда я стану взрослым?
– Когда станешь дядей, как и я.
– Значит, мне можно играть в игрушки?
– Да.
Он остановился, подумав над моими словами. Он сидел с серьезным видом, так что я невольно рассмеялся.
– А почему ты смеешься?
– Просто так, – сказал я и снова поцеловал его.
– А ты знаешь, как зовут моего брата? – спросил он серьезным тоном и сам же ответил. – Фарид.
– Знаю.
– А ты все знаешь? – спросил Ахмед. Это был вопрос с подвохом. Сказать, что знаю все, – неправильно. Он может задать вопрос, на который я не смогу ответить (поверь, дорогой дневник, так бывает, дети иногда задают очень сложные вопросы). А если скажу, что я знаю не все, то потеряю уважение и интерес ребенка. Но на помощь пришел его папа.
– Ну, хватит его мучать, сынок. Иди сюда.
Ахмед слез с моих колен и пошел к своему отцу.
– Прости за надоедливость, – сказал его отец.
– Не бойся, Ренат, все нормально. Ты же знаешь, как я его люблю.
И это было правдой. Его я очень люблю – так же, как и своих сестер. Далее мы стали пить чай и разговаривать на разные темы. Отчим и Ренат завели разговор о футболе, Ахмед слушал их с большим интересом, сидя на коленях Надира. Мама с сестрой и сестренкой были на кухне – разговаривали о том о сем. Я остался один. Привычное явление. К тому же, несмотря на всю любовь к семье, я быстро устаю от таких посиделок. Я пошел в свою комнату и начал читать книгу «Танатонавты». Прошло немало времени. В дверь комнаты постучались, и я понял, что это моя сестра – Айдан. Родители обычно не стучатся. В последний раз я видел ее на своем дне рождения, и с того времени она очень сильно изменилась. В лучшую сторону. Она перекрасилась в брюнетку (раньше была шатенкой), похудела немного в нужных местах. Одним словом, она была красивой, хотя и выглядела старше своих двадцати двух.
– Входи, – сказал я, откладывая телефон. Она вошла.
– Можно присесть?
– Да, конечно.
Раньше мы были с ней не разлей вода, несмотря на разницу в возрасте. А сейчас мы отдалились друг от друга. Мы знаем друг о друге лишь то, что знают все, хотя раньше мы доверяли все свои секреты.
– Ты изменился, – сказала она. – Стал взрослее. Увереннее в себе. И в глазах появился блеск, которого никогда не было.
– Это так заметно?
Мне было приятно, что она заметила перемены во мне. Наступило неловкое молчание.
– Я хочу… – начала она, но не договорила.
– Что?
– Понимаешь, у меня ведь никогда не было друзей. Как и у тебя. Была только Медина, но она после окончания школы уехала, и больше мы с ней не общались. Ну, и был ты.
Она остановилась, пытаясь понять мою реакцию. Но я молчал и ждал продолжения. И она продолжила.
– Но после свадьбы мы отдалились, и я осталась совсем без друзей. На работе я не могу никому довериться, да и я в декретном отпуске, сестра Рената меня не любит. Мне не с кем даже по телефону поговорить, когда скучно. Сижу целыми днями дома, присматриваю за двумя детьми. Иногда идем куда-то с Ренатом, оставляем детей его маме, но это случается очень редко – раз в месяц, а то и в два месяца. Но у меня нет никого, с кем я бы могла поговорить по душам. Понимаешь?
Я молча кивнул. Так делала Арифа, когда я изливал ей душу – молчала, не перебивала и показывала, что слушает.
– Я хочу, чтобы мы с тобой снова были друзьями. Как раньше, в детстве. Чтобы делились всем, чтобы доверяли друг другу. Мама весь день пыталась меня разговорить, чтобы я ей рассказывала все, что случается в моей жизни. Но ты же знаешь, что ей нельзя доверять. Она может разозлиться, не понять, закатить скандал.
– Мне ли это не знать?
– Поэтому я не хочу рассказывать что-то, что может ее расстроить. А еще Надир, – она выговорила его имя с особой злостью. Она, как и я, всю жизнь думала, что он нас не любит, и мы вдвоем были против него, пока она не вышла замуж и не оставила меня одного. Нет, я не виню ее ни в чем, просто говорю как есть.
– Он неплохой человек, – сказал я. – И любит меня.
Сестра явно была в замешательстве.
– И ты говоришь это после всего, что рассказывала нам мама? Он принял нас к себе только потому, что мама обещала, что мы не будем высовываться, не разрешал нам просить добавки, говорил, что выкинет нас из дома, если мы…
– Это все ложь, – перебил я. – Мама это все выдумала. Смотри, – я достал с полки книгу «Империя ангелов». – Он купил ее потому, что мне эта книга понравилась. Он не пожалел денег на подарки для моего друга и поддержал мои идеи. Он всегда с радостью отдает мне свои книги и советует новые. Недавно мы были в ресторане, так вот он сам выбрал мне блюда, которые стоили немало. Пару раз пытался встать на мою защиту, когда мама снова срывалась. Мы с ним очень хорошо ладим, он очень хороший человек. Не знаю, почему мама соврала нам, но плохим человеком Надира не назовешь. А еще в последнее время с мамой творится что-то странное. Она не разрешает мне подходить к нашей сестренке.
– К Лятифе? Почему?
– Не знаю. Вечно думает, что я могу ей навредить. Она и раньше так думала, но не реагировала так болезненно.
И затем я рассказал все, что происходило с мамой за последнее время. Сестра была явно потрясена услышанным и спросила, почему она так делает. Я ответил, что не знаю, потому что я действительно не знаю. И тут я сказал то, что тревожило меня давно, но что я не мог ни сказать, ни написать.
– Похоже, у мамы расшатались нервы.
– Хочешь сказать, что она?..
Она не докончила, но я понял, что она хотела сказать, и кивнул. Потом я рассказал ей то, что вспомнил недавно – разговор мамы с папой о тете. О сводной тете. Но сестра не помнила этого разговора – она их просто не слушала. Нас перебила мама, которая вошла в мою комнату, как обычно, не постучав.
– Смотрите на них. Снова вместе секретничают. Прямо как в детстве, – она улыбалась, но в ее голосе чувствовались язвительные нотки.
– Как мило. Оставила детей нам, а сама тут прохлаждаешься? А ну, живо выходите отсюда, и пошли со мной. Айдан, иди помогать мне, а ты иди присмотри за детьми. Только не смей приближаться к Лятифе.
Мы сделали то, что было велено. Дальше все прошло так, как обычно бывает, когда приходят гости. Я поигрался с племянниками, Ренат и Надир говорили о чем-то серьезном и взрослом, что меня вовсе не интересовало. Потом мы все вместе сели ужинать. Ужин состоял из маминой фирменной курицы под каким-то вкусным соусом, название которого я никогда не запоминаю, оливье и приготовленного сестрой салата «Мимоза» – мой самый любимый салат. К десяти вечера они ушли.
Честно говоря, мне стало жалко Айдан. Я думал, выйдя замуж она обретет счастье, но, увы, она еще более одинока, чем была. Но, как бы эгоистично это ни звучало, но я не могу ей помочь. Конечно, выслушать ее я могу и постараюсь наладить отношения, но мне стоит работать над собой и не забивать голову проблемами других.
Ладно, пошел читать книгу и спать. Пока, мой дорогой дневник.
31 октября 2010 года. Воскресенье
Привет, дорогой дневник!
Сегодня последний день октября, и мне хочется сделать итоговую запись по этому месяцу. Но сначала расскажу немного о том, что произошло после моей последней записи. После того дня мы с сестрой сблизились. Она зарегистрировалась в Фэйсбуке, и мы целыми днями с ней болтаем. Ну, ладно, не целыми днями, но часто. Мы разговариваем обо всем. Тема сама по себе находится. И главное не скучно. А еще я посоветовал ей прочитать все те книги, которые прочитал я, и она сказала, что прочитает все, кроме Гарри Поттера – сказала, что видела фильм и ей он не понравился. Она в целом не любит фантастику, с детства не фанатела от сказок, которые нам читали. Я ее не виню – на вкус и цвет товарища нет. Я рассказываю ей про Айнур. Кстати, об Айнур. Мы уже встречаемся. Странно звучит, ведь знакомы мы совсем недавно и вообще в последнее время у меня все происходит слишком быстро. Иногда даже не успеваю за всем проследить. Я, кажется, люблю Айнур. Про нее знает отчим, но не мама – она может разозлиться. Вообще за это время мы с отчимом очень сблизились. Сегодня фильм для семейного просмотра выбрал я – «Каратэ-пацан». Я читал в Интернете, что это хороший фильм, и Надир взял у своего друга. Здорово, что мы понимаем друг друга, даже если это мелочи. Так, я что-то запутался, так как все смешал. Про сестру и Айнур написал. Из книг я все еще читаю «Танатонавтов» – времени не хватает, много времени идет на отношения. А еще я в Интернете прочитал про автора Дэйл Карнеги, говорят, у него много хороших книг о взаимоотношениях людей. Как-нибудь и их прочту.
Уроки идут хорошо. Вообще, в школе все нормально. С ребятами я все так же общаюсь. Короче, ничего особо важного. Точнее, это очень важно, ведь я к этому и стремился. Цель наполовину достигнута, но работы еще много. Кстати, я примерно приготовил в голове список целей и план действий, осталось только детально расписать и А теперь итог за октябрь.
В октябре произошло намного больше, чем в сентябре. Я подружился со многими людьми, наладил отношения с отчимом, встречаюсь с Айнур, с сестрой отношения просто прекрасные, прочитал кучу книг. Но это не конец. Это пока только начало. Арифа научила меня ставить перед собой цели. Она сказала, что, чтобы чего-то достичь, нужно поставить перед собой цель. Это будет главная цель. Потом нужно раскрыть эту цель – поставить несколько маленьких, последовательных задач, которые приведут к достижению главной. И все это надо записать, чтобы ничего не забыть. Но я пока не могу определиться с главной целью. У меня была одна задача – стать нормальным. И она, как мне кажется, достигнута. Отчасти. Я преодолел страх общаться с людьми. Я больше не боюсь поговорить с кем-то незнакомым, показать или спросить дорогу, если понадобится. Да, неловкость чувствую до сих пор, но уже не вижу в этом ничего страшного. Раньше я думал, что никогда не смогу стать таким, какой я сейчас. Но вот я стал. И всего за полтора месяца. Просто удивительно, не правда ли? Арифа сказала, что, несмотря на все мои продвижения, я должен все равно работать над собой, т. к. работа над собой очень важна. Нельзя расслабляться. Я с ней согласен. Еще во время нашей последней встречи она сказала, чтобы я контролировал свою активность. Не давал себе взваливать на себя неимоверно много.
– Иногда может показаться, что ты сможешь сделать все, что задумал, но если это выше твоих возможностей, ты быстро перегоришь.
Что-то мама очень сильно расшумелась, Лятифа плачет. Я бы ее успокоил, но мама и так на взводе, не хочу злить ее еще больше. Поэтому, я лучше продолжу делать записи. Итак, на чем я остановился? А еще…
Ноябрь 2010
1 ноября 2010 года. Понедельник
Дорогой дневник.
Прости, что я прервал записи так быстро, но произошло нечто ужасное. Сейчас половина четвертого утра, но я пишу, потому что нужно кое-что рассказать. Я прервал запись, так как сестренка плакала очень громко. Я думал, что она повредит горло, мама тоже громко кричала, а я не выдержал и решил успокоить ребенка, так как ни мама, ни отчим этого делать не собирались. Я пошел к ним в комнату, взял сестренку на руки и хотел вынести из комнаты, но меня остановил мамин крик:
– Положи ее обратно в кроватку!
– Вы тут кричите, ребенок боится и плачет. Я отведу ее в другую комнату, чтобы успокоилась.
– Положи!
Я не заметил, как она дала мне пощечину, потом еще одну и стала бить со словами: «Не смей ее трогать!» Мне приходилось держать Лятифу крепко, чтобы она не упала, а мама все била меня и кричала. Отчим поспешил на помощь и стал ее держать. Лятифа снова расплакалась. Но я решил положить ее в кроватку, чтобы еще больше не разозлить маму. Потом я пошел в ванную, чтобы умыться и немного прийти в себя. И тогда я заметил кровоточащую губу. А еще у меня под глазом рана кровоточила. Не зная, что делать, я первым делом умылся, пошел на кухню за салфетками, чтобы ими остановить кровь. Вата и йод были в комнате родителей, а туда мне заходить не хотелось. Я остановил кровотечение и вышел из ванной. Сестренка все еще плакала. И мама плакала. Отчим не знал, что делать: он держал в руках плачущую Лятифу и одновременно пытался успокоить маму. Я вошел в комнату. Мама посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я сел рядом с ней. Надир отошел в сторону, чтобы успокоить сестренку.
– Мама, – позвал я, но реакции не было никакой. – Мама. Не плачь.
Я обнял ее, надеясь, что она успокоится, но она расплакалась еще сильнее. Я поцеловал ее в щеку.
– Мам, хватит. Все хорошо. Я не хотел ничего плохого. Я никогда не обижу и не сделаю ничего плохого Лятифе. Она ведь моя сестренка. Она не чужой человек. Кроме того, она ребенок. Маленький, хрупкий, беззащитный ребенок. Я никогда не сделаю ей ничего плохого. И я не понимаю, почему ты так болезненно на это реагируешь.
Она плакала и качалась вперед-назад.
– Почему, мама? Почему ты каждый раз так злишься и бьешь меня из-за этого?
– Прости, – вдруг сказала она, давясь слезами. – Прости меня. Я не знаю. Я не знаю. Прости. Прости.
Она расплакалась еще громче. Я снова обнял ее.
– Когда я была маленькой, у меня была сестра. Сводная.
Это стало для меня шоком. Она заговорила со мной о своем детстве. О том, о чем никогда не говорила. Она никогда ни с кем не говорила о своем детстве – кроме папы. Я всегда думал, что оно было тяжелым и мама пыталась забыть, но не могла. Видимо, я оказался прав.
– Ее отец после смерти мамы женился на моей маме. И родилась я. Моей сводной сестре это не понравилось. Зохре. Так ее звали. Она всегда меня била. Издевалась надо мной. Позорила меня при друзьях. Она была старше меня на пять лет. И я не могла ей ответить. Я не могла дать сдачи, когда она валила меня, давила коленом и била головой об пол. Я не могла остановить ее, когда она избивала меня всем, что попадало ей под руку. Я жаловалась маме и папе, но они ничего не могли с этим поделать – наказания не действовали на Зохру. И это было самым ужасным. Она продолжала мучать меня. Она испортила всю мою жизнь. Однажды она разбила вазу прямо у меня на лице. И осколок вошел в мою губу. Оттуда и этот шрам, – она указала на шрам у нее на верхней губе. Меня всегда интересовало, откуда он, но спросить боялся. И вот узнал. Хотя я бы предпочел оставаться в неведении, нежели узнать все это. Затем мама расплакалась и плакала долго. Я обнял ее, пытаясь успокоить. Она продолжала повторять «прости».
– Вот почему я так боюсь, когда ты приближаешься к Лятифе. Я знаю, что ты ничего плохого ей не желаешь, но боюсь. Боюсь, что с ней ты сделаешь то же самое, что Зохра творила со мной.
Она снова громко расплакалась. Я сказал ей, что никогда не причиню вреда своей сестренке, что никогда не сделаю ей ничего плохого. Успокоилась она поздно. Меня интересует вопрос, где сейчас эта Зохра, но задавать его не решаюсь – уж очень больная тема для мамы. Во мне и сейчас кипит злость. Как можно было так обращаться со своей сестрой? Ну и что, что она сводная? Зато она СЕСТРА, тем более МЛАДШАЯ. Да как вообще можно с кем-то так обращаться? Это дикость! Все это не укладывается в голове. Таких людей и убить мало. Не знаю, как можно назвать таких людей. И вообще, это не люди. Это низшие существа. Низшие бездушные существа. Животные, растения и даже камни имеют душу, имеют чувства, но не существа, подобные Зохре. Злость так и кипит во мне. Ладно, пойду уже спать, если, конечно, смогу после всего услышанного. Пока, мой дорогой дневник.
***
И снова привет. Я сегодня уже делал записи, но пишу снова, так как опять появились кое-какие мысли. Я понял свою маму. Я понял, почему она винит жизнь в том, какая она. Теперь я отчасти с ней согласен. Жизнь у нее не была легкой. Она не могла ничего поделать с тем, что ее била сводная сестра. Да, она могла дать сдачи, когда уже повзрослела, но до этого нет. Она не могла в два годика избить или защититься от семилетней агрессивной сестры. Она не была виновата в том, что Зохра ее била. Мама также не была виновата в смерти папы. Это все жизнь. Но я все равно полагаю, что жизнь предоставляет нам испытания, которые мы должны пройти достойно. Мы не всегда виноваты в том, что предоставила нам жизнь. Но мы полностью в ответе за то, как прошли эти испытания. И, несмотря ни на что, я считаю, нужно оставаться добрым и правильным. Не сходить с пути истины, скажем так. Не предавать свои идеалы или идеи из-за того, что что-то в жизни пошло не так. Кстати, маме уже лучше. Она спокойна и ведет себя так, будто ничего не случилось. И это хорошо. Но все равно я уверен, что она изменилась. Она сама попросила меня посидеть с Лятифой, пока она сбегает к соседям, которые недавно переехали. Странно, она ведь никогда с соседями не общалась. А потом пришла и приготовила яблочный пирог, который всегда получался у нее довольно вкусно. Короче говоря, маме стало лучше. Странно, что, один раз излив душу, человеку может стать спокойнее. Правда, кажется, что она еще не скоро станет полностью нормальной, но я надеюсь, что хотя бы смогу больше времени проводить с Лятифой.
И я закончил читать «Танатонавтов». Я иду спать. Сегодня был трудный день. Пока, мой дорогой дневник.
10 ноября 2010 года. Среда
Я так счастлив. Сегодня я рассказал маме, что встречаюсь с Айнур. Она, как я понял, это не одобрила, но отреагировала не так агрессивно, как я думал. Это уже большой плюс. Она только сказала, чтобы я не натворил каких-либо глупостей. Понимаю чего она боится, но мы с Айнур даже не целовались. Не потому что я не хочу, просто… Не знаю, мне немного страшно. Вдруг я наклонюсь к ней, а она увернется, не захочет? Вдруг ей не понравится поцелуй? Что если это станет причиной нашего расставания? К тому же, мне кажется, что у нее в жизни что-то происходит. Я пытался поговорить, но она лишь улыбается и говорит, что все прекрасно. Но по ней видно, что это не так. Она перестала даже притворяться веселой, говорит мало, иногда спит во время совместных прогулок. Говорит, что ночью не спалось. Три дня назад она сказала, что болеет и даже не позволила мне прийти к ней. Я не понимаю, почему родители не пытаются ничего сделать.
Вообще после того, как она рассказала мне про Зохру, она изменилась. А еще она иногда днем она оставляет Лятифу со мной, а сама куда-то уходит. Мне кажется, что она идет на сеансы к психологу, потому что с каждым днем она меняется в лучшую сторону. С ней стало возможно общаться. Но иногда у нее все равно резко меняется настроение. И она все еще продолжает пилить Надира из-за того, что он якобы мало времени уделяет семье. Я поговорил с ней на этот счет, но она сказала, чтобы я не вмешивался в дела взрослых. Правда, не так грубо и агрессивно, как раньше, но ей все еще не нравится, когда я умничаю. Думаю, скоро она перестанет его пилить. Тогда жизнь точно наладится, и у нас в семье тоже все будет хорошо. Я рассказал сестре про то, что рассказала мне мама. Она тоже была в шоке. Неудивительно. Если бы я сейчас нашел Зохру, я бы сказал ей много чего. Но мама говорит, что все связи с ней прервались. Как и с родителями. Что, в принципе, правда, я никогда не знал бабушку с дедушкой.
Вроде на сегодня все. Пока, мой дорогой дневник.
23 ноября 2010 года. Вторник
Дорогой дневник.
Не знаю, как передать те чувства, что внутри меня. Пустота? Ничего? Ни хорошего, ни плохого – я ничего не чувствую. Не знаю, что это. Может, это еще неполное осознание того, что случилось? Может, я еще не до конца понял случившееся? В общем. За эти дни, что я не писал, произошла трагедия. Айнур умерла. Просто взяла и повесилась, не оставив даже записки. Просто повесилась. Полиция начала расследование, выяснилось, что она была под действием наркотиков. Не знал, что от принятия наркотиков можно наложить на себя руки. Никто не знает, откуда она достала эту гадость, кто их ей отдал, но полиция все еще ведет расследование, и мы надеемся узнать об этом в скором времени. Странно, что я спокоен на этот счет. Я не чувствую боли, печали. Только скучаю по ней. И будто мир потерял все свои краски, жизнь потеряла смысл. И перестала течь. В остальном все нормально.
Узнав о произошедшем, мама и отчим начали меня жалеть. Они спрашивали, как я, нормально ли себя чувствую. Я отвечал, что все нормально. Но они все равно меня утешали, говорили, что жизнь продолжается и все такое, будто я этого не знал. Иногда они говорят такие вещи, что знают даже маленькие дети. Ужас. Иногда они просто невыносимы. Мне не нужна их жалость, я хочу только, чтобы мне перестали об этом напоминать. Все, что в душе, я могу рассказать тебе и Арифе.
Ладно, дорогой дневник. Пойду спать. Уже поздно. Пока.
28 ноября 2010 года. Воскресенье
И снова привет, мой дорогой дневник.
В последнее время мир кажется мне пустым. Ничто меня не радует, не забавляет, не огорчает. Я ничего не чувствую – пустота, пустота, пустота и снова пустота. И больше ничего. Мир кажется серым и пустым. Единственное, что привлекает мое внимание, точнее кто, это одна девушка из школы. Я не знаю, кто она, как ее звать, в каком классе она учится, сколько ей лет. Я ничего о ней не знаю, но на вид она младше меня или моего возраста. Но не старше. Она брюнетка. У нее длинные кудрявые волосы, карие глаза, милое лицо. Я плохой человек, да? Айнур умерла только недавно, а я уже засматриваюсь на другую. Кстати, об Айнур. Полиция еще не нашла того, кто поставлял ей наркотики. Надеюсь, найдут скоро. Я бы убил его собственными руками. Меня волнует еще и вопрос о том, как она расплачивалась за эту дрянь. Родители не давали ей много карманных, даже накопить она вряд ли смогла. Может, она у них крала? Или?.. Нет, не хочу об этом думать.
Сегодня мама мне кое-что рассказала. О Зохре. Маме тогда было двенадцать. Родителей – моих бабушки и дедушки – не было дома. После прогулки Зохра вернулась домой и опять начала бить маму. Мама решила ответить ей. Она с большим трудом откинула ее с себя, побежала на кухню, взяла доску для нарезки и со всей силы ударила свою сестру по голове. Та упала, потеряв сознание. Когда пришли родители, мама им все рассказала. Они отвезли Зохру в больницу. Оказалось, что мама при ударе каким-то образом задела клиновидную кость плюс Зохра сломала шею, когда упала, и поэтому ее пришлось оставить в больнице. Родители отказались ехать домой, мама тоже осталась с ними. Ночью бабушке стало плохо, пришлось вести ее на осмотр к врачу. Мама осталась одна в палате сестры. Недолго думая, мама взяла подушку и задушила свою сводную сестру. Потом она вышла из палаты и убежала, чтобы ее не нашли. О том, что случилось потом, мама не рассказала. Но главное, она решилась на это. Она избавилась от той, которая портила ей жизнь. Я бы на ее месте сделал то же самое, если честно. Знаю, убивать плохо, ужасно, грех. Но иногда это единственный выход. Даже не знаю, насколько правильно все то, что я пишу, насколько все это ужасно, но я так думаю. Не буду тебе врать, мой дорогой дневник, я полностью поддерживаю маму. Она все правильно сделала, избавившись от нее. Иначе она испортила бы всю жизнь маме. Хотя она и так ее испортила. Довести двенадцатилетнюю девочку до того, что та согласилась убить собственную сестру, а затем сбежать, бросив все. Мама расплакалась, когда рассказала мне это. Она все еще жалеет о том, что сделала. Она говорит, что ей иногда снится Зохра, которая говорит, что придет за ней. Теперь я начинаю понимать, почему мама такая странная. Нелегко убить человека и жить с этим. Она рассказывала об этом только папе – она думала, что он ее бросит, отнимет детей и уйдет. Но он не стал. И я бы не стал. Я не считаю ее преступницей. Она поступила правильно. Я не знаю, что произошло потом, попала ли она в тюрьму. ведь вряд ли полиция забила бы на такое событие. Не знаю, не знаю, очень много вопросов, мало ответов и это начинает мне изрядно надоедать.
