Камилла Лэкберг
Золотая клетка
– Но…
– Знаешь, в чем твоя проблема, Крис? Ты считаешь себя лучше меня. Ты вообразила, что все хотят жить такой же бессмысленной жизнью, как и ты, но мне не кажется таким уж увлекательным занятием совокупляться со своим двадцатичетырехлетним личным тренером или напиться до такой степени, чтобы назавтра ничего не помнить. Это вульгарно и нелепо. Вместо того чтобы поучать меня, ты могла бы понять, что тебе пора повзрослеть. Я люблю мужа, люблю дочь, у меня есть семья! Я хочу быть с ними. И подозреваю, что в глубине души ты завидуешь мне и моей жизни. Думаю, в этом все дело. И я понимаю, что ни один мужчина не выдержал бы жизни с тобой. И…
Крис бросила трубку. Фэй уставилась на свое отражение в зеркале. Она уже и сама не понимала, кто эта женщина, которая смотрит на нее.
Стокгольм, август 2001 года
Здание, куда нас в конце концов привезли, располагалось в пустынной промзоне. В углу соорудили временную барную стойку. Грохот басов был слышен даже на улице. Вскоре все разделились на парочки, обнимались, целовались и то и дело ускользали парами в маленькие комнаты на верхнем этаже…
Я протрезвела. Закатила глаза, поймав взгляд Крис, – ей, похоже, тоже было скучно. Отправила эсэмэску Виктору, спрашивая, чем он занят. Невольно улыбнулась, когда писала ее. За пару дней до того мы всерьез обсуждали мой переезд в его новую квартиру в Ярдет, поскольку я все равно практически никогда не бывала в малюсенькой однокомнатной квартирке на Виллагатан, которую недавно сняла.
– Жалко времени, убитый вечер, – буркнула Крис. – Лучше я поеду в город, чтобы хорошенько повеселиться.
Я окинула взглядом студенческую версию Содома и Гоморры.
– Можно мне с тобой?
– Конечно, только вызову такси. Но сначала заедем ко мне и приведем себя в порядок. От нас воняет.
Крис снимала однокомнатную квартирку на площади Санкт-Эриксплан. По всем тридцати пяти метрам жилой площади была разбросана одежда. Постель стояла неубранная, на стенах – ничего, кроме книжной полки с учебной литературой. Если б я задалась вопросом, как ей удалось поступить в Торгово-экономический институт, то нашла бы ответ на письменном столе. Там среди счетов и рекламы валялся листок с результатами выпускных экзаменов. Крис получила 2,0. Лучший из возможных результатов. Я не удивилась.
Мы быстро приняли душ.
– У тебя великолепная грудь, – сказала Крис, когда я вышла из ванной в ее трусиках. – И чертовски красивое тело. Здорово, что есть люди, не купившиеся на идеал красоты, наводящий на мысли об анорексии.
– Спасибо, – растерянно проговорила я.
Впервые мне довелось услышать комплимент по поводу своей груди и своего тела – от девушки.
– Ты можешь одолжить мне лифчик? От моего воняет тухлой салакой…
Я показала свой застиранный лифчик.
– Да на фига он тебе? Это все равно что ездить на «Феррари», накрыв его чехлом. Сделай одолжение всем лесби и мужчинам-натуралам – выпусти на волю эти классные сиськи!
– Сжечь лифчик? – Я улыбнулась.
– Yeah, sister![6] – воскликнула Крис, схватила свой провонявшийся лифчик и стала крутить его над головой.
Я рассмеялась, оглядела себя в маленькое зеркало, стоявшее у нее на полу в прихожей, и пожала плечами. Когда я смотрела на себя глазами Крис, то вдруг начинала нравиться себе куда больше.
– Куда пойдем?
– Рванем в какой-нибудь из дешевых баров вокруг института. Там сидят настоящие лакомые кусочки. Не какие-нибудь наследники и сыночки банкиров – они уже давно выродились, – а те, кто по-настоящему интересен. На, примерь вот это!
Крис кинула мне серый кусок ткани.
– Это что – прихватка? – скептически спросила я, разглядывая платье, которое вряд ли закрыло бы мне попу.
– Чем меньше, тем больше, малышка, – заявила Крис, покрывая свои ресницы невероятным количеством туши.
Я надела платье, которое не оставляло простора для воображения. Вырез казался весьма смелым. Я повернулась. Спина тоже оказалась открытая.
– Горячо! – воскликнула Крис, когда я встала перед ней в позу. – Если ты в этом платье никого себе не подцепишь, то уж тогда никогда, помяни мое слово.
– У меня есть парень, – напомнила я.
– Второстепенные подробности, – отмахнулась Крис. – Иди садись, я сделаю тебе прическу. А то у тебя такой вид, словно ты только что вывалилась из переполненного автобуса.
Она помахала ножницами и щипцами для завивки.
Я отнеслась ко всему этому скептически, однако покорно села. Спорить с Крис как-то не приходило в голову.
* * *
Час спустя мы открыли дверь бара «N’See» и вошли внутрь. Как и обещала Крис, в помещении было полно студентов старших курсов нашего института. Несколько лиц показались мне знакомыми.
– Займи нам места, а я возьму пива, – сказала Крис, протискиваясь к бару.
Меня смущало то, что она заплатила и за такси, и за пиво, однако пока я была просто не в состоянии угостить ее. Стипендии едва хватило на еду и квартиру, оставалось всего ничего, и я как раз находилась в интенсивных поисках подработки.
В дальнем углу зала я обнаружила свободный столик. Из динамиков зазвучала песня группы «Оазис» «Don’t Look Back in Anger» – слишком громко, чтобы чувствовать себя комфортно.
Дверь на улицу стояла нараспашку. Веранда уже закрылась, и несколько посетителей стояли там, словно колеблясь, зайти им внутрь или нет. Я проверила телефон. Никаких сообщений от Виктора.
Крис поставила на стол два бокала с пенным напитком. Стекло на них запотело, скользило в руке, когда я подносила бокал ко рту. В голове слегка стучало от всего выпитого в течение дня, но пиво быстро исправило положение. Крис нарисовала что-то на запотевшем стекле моего бокала. Я повернула его, чтобы посмотреть, что именно. Сердечко.
– Зачем? – спросила я.
– Это приносит удачу, – проговорила она, пожимая плечами.
Я стерла сердечко. В моей предыдущей жизни удача никогда не играла никакой роли.
Подняв бокал, я выпила бо́льшую часть холодного пива, мечтая погрузиться в забвение. Матильды больше нет. Теперь я – Фэй, и больше никто. Может быть, ей повезет больше? Я нарисовала на бокале новое сердечко.
Крис как раз рассуждала о том, как инфантильно вели себя парни на ритуале посвящения, когда в дверь вошли два человека.
– Ты меня слушаешь? – спросила она, тронув меня за руку.
Я рассеянно кивнула. Сердечко на запотевшем стекле еще виднелось, но стало бледнее. Крис подняла глаза к небу и обернулась, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание.
– Ух ты! – пробормотала она.
– Что такое?
– Ты что, не знаешь, кто это? – спросила Крис, указывая большим пальцем на дверь.
– Нет. А что, я должна его знать?
Мне очень хотелось еще пива, но приходилось ждать, пока меня снова угостят.
– Это Як Адельхейм, – шепнула Крис.
Имя ничего мне не говорило. Я стерла пальцем сердечко, которое нарисовала.
В среду в половине седьмого вечера раздался звонок в дверь. Это была Юханна – няня, которую Жюльенна любила больше всех. Пока Як работал у себя в кабинете, Фэй надела свое самое красивое белье от «ЛаПерла», переоделась в черное платье «Дольче и Габбана», которое ему так нравилось, и тщательно наложила макияж.
– Какая ты красивая! – сказала Юханна и наклонилась, чтобы снять уличную обувь.
– Спасибо! – ответила Фэй и покрутилась на каблуках, отчего Жюльенна, сидящая на диване в гостиной, восторженно захихикала.
– Свидание – это так романтично, – сказала Юханна. – Куда вы собираетесь?
– В Театральный ресторан.
Столик Фэй заказала еще накануне. Ей приятно было услышать, как изменился голос официанта, когда она представилась и сообщила, что она и ее муж Як Адельхейм намерены нанести визит.
Жюльенна смотрела «Лотту с Горластой улицы». Усевшись рядом с ней, Фэй обняла ее и пояснила, что уложит ее Юханна и что они с папой, скорее всего, вернутся поздно.
Юханна уселась на диван рядом с Жюльенной, обняла ее одной рукой и спросила, как прошел день и чем она занималась. Жюльенна придвинулась ближе к ней и стала радостно рассказывать.
Фэй благодарно улыбнулась Юханне. Им с Яком так необходим этот вечер…
Фэй хотелось, чтобы Як увидел ее во всей красе, просиял, как это бывало в первые годы их совместной жизни. Зайдя в гардеробную, она надела лодочки от «Ив Сен-Лоран», подошла к сервировочному столику с напитками и налила виски. С бокалом в руке постучала в дверь кабинета. Прежде чем открыть дверь, вдохнула запах. В виски ей больше всего нравился запах – вкус она находила отвратительным.
Як сидел за рабочим столом, уткнувшись в компьютер. Комната в башне была такой же тихой, как обычно. За окнами царила непроглядная темень.
– Да-да? – пробормотал он, не поднимая глаз.
Волосы были взлохмачены. Как обычно, Як проводил рукой по челке, когда работал. Фэй поставила перед ним бокал. Двумя пальцами подвинула его ближе по крышке стола. Як удивленно посмотрел на нее красными, усталыми глазами.
– Что такое?
Она отступила назад и покрутилась на месте, впервые за много месяцев ощущая себя по-настоящему красивой.
– Я надела твое любимое платье. То, которое ты купил мне в Милане.
– Фэй…
– Подожди, самое пикантное еще впереди, – проговорила она, приподняла подол платья и показала ему черные кружевные трусики.
Они обошлись ей более чем в две тысячи крон и были украшены изящнейшим французским кружевом. Размер M. Если приложить усилия, то вскоре она сможет купить себе трусики размера S. И даже XS.
– Ты прекрасна. – Як даже не взглянул на нее.
– Я достала тебе костюм. Выпей виски, потом переоденься. Сначала напитки в «Гранд-Отеле», а потом нас ждет столик в «Театральном ресторане». Такси приедет через полчаса. Я с удовольствием пошла бы пешком, но в такой обуви это будет трудно…
Она показала ему черные туфли на высоких каблуках.
На лицо Яка легла тень. Фэй увидела свое отражение в стеклах кабинета в башне. Нелепая фигура в платье-футляре от «Дольче и Габбана», на высоченных каблуках и с ожиданиями до небес. Он забыл, что именно сегодня они собирались в ресторан. Пить, смеяться, разговаривать – чтобы он вспомнил, как любил когда-то общаться с ней. Вспомнил вечера, которые они провели вместе в Барселоне, Париже, Мадриде и Риме. Их первые месяцы в Стокгольме, когда они буквально не могли оторваться друг от друга…
Фэй закусила губу, чтобы не расплакаться. Стены комнаты придвинулись, словно пытаясь сдавить ее. Тьма за окном казалась черной дырой, пытавшейся засосать ее целиком. Выражение лица Яка становилось все более несчастным. Она ненавидела, когда он жалел ее. В его глазах она, наверное, казалась преданной собачкой, жаждущей любви хозяина.
– Я совершенно забыл об этом. Сейчас такая куча работы… Ты не представляешь себе, что Хенрик…
Она заставила себя улыбнуться. Не быть навязчивой и требовательной. Быть милой и сговорчивой. Не требовать внимания к себе. Однако отражение в стекле показывало, какой неестественной получилась улыбка. Перекошенная маска.
– Я все понимаю, дорогой. Работай. В ресторан сходим в другой раз. Ничего страшного. У нас впереди – вся жизнь.
Лицо Яка задергалось. Мелкие, короткие спазмы – тик, который у него всегда возникал от стресса.
– Прости. Я обязательно тебе это компенсирую. Обещаю.
– Знаю. Не думай об этом.
Фэй сглотнула и повернулась спиной, пока он не увидел, как у нее заблестели глаза. Выходя, она мягко закрыла за собой дверь его кабинета.
* * *
На диване в гостиной Жюльенна пыталась заплести в косичку рыжие волосы Юханны.
– Какая ты умница! – сказала ей Юханна.
Обычно Фэй любила поболтать с ней. Но сейчас ей хотелось только одного – чтобы Юханна исчезла. Слезы наворачивались на глаза, в горле стоял ком.
– Меня мама научила, – сказала Жюльенна.
– Как здорово! Какую книгу сегодня будем читать?
– «Мадикен». Или «Пеппи».
После разговора с Яком на прошлой неделе Фэй скупила в книжном магазине все книги Астрид Линдгрен, которые нашла.
Фэй кашлянула. Веснушчатое лицо Юханны повернулось к ней.
– Уже уходите? – спросила она.
– Нет. Планы изменились. Придется перенести. Много работы навалилось.
Фэй попыталась усмехнуться, но тьма, таившаяся внутри ее, грозилась вырваться наружу, то поднимаясь, то опускаясь.
Юханна склонила голову набок.
– Как жалко! Ты так старалась… Хочешь, я все равно уложу Жюльенну?
– Нет, спасибо.
Фэй проглотила ком в горле, когда Жюльенна уцепилась за рукав Юханны. Достав из сумочки две сотенные, она протянула их няне. Юханна отмахнулась свободной рукой.
– Не надо, я же пробыла у вас минут пятнадцать.
– Ты все же распланировала ради нас этот вечер. Возьми, я вызову тебе такси.
Жюльенна, всхлипывая, продолжала тянуть няню за рукав.
– Я не хочу, чтобы Юханна уходила! Хочу, чтобы она была тут!
Юханна наклонилась и погладила ее по щеке.
– Мы увидимся послезавтра, когда я приду забирать тебя из садика. Я могу почитать тебе прямо в такси по дороге домой.
– Обещай!
– Честное-пречестное. Пока, моя дорогая!
Заперев дверь за Юханной, Фэй сняла туфли, швырнула их на пол в прихожей, отвела Жюльенну в ванную и велела ей чистить зубы.
– Выплюни пасту, а потом мы пойдем читать «Мадикен».
– Я хочу, чтобы Юханна читала! Она лучше читает!
– Юханны сейчас здесь нет. Тебе придется довольствоваться мною.
Фэй понесла Жюльенну в комнату. Девочка извивалась в ее руках, дрыгала ногами, то и дело попадая коленками по животу. Фэй было больно, ком в горле разросся, так что стало трудно дышать.
Она поставила Жюльенну на пол и встряхнула ее. Сильно. Слишком сильно.
– Хватит уже!
Плач внезапно оборвался.
Жюльенна уставилась на нее, словно пребывая в шоке. Никогда раньше Фэй не срывалась при дочери, всегда улыбалась ей, гладила по щеке, говорила, что она лучше всех на свете. Но сейчас в ней шевельнулась тьма. Отдаленный гул из потайных уголков. То, что было давно похоронено. В другой эпохе. В другой жизни.
Жюльенна залезла в постель и свернулась калачиком. Фэй знала, что должна утешить ее, попросить прощения, загладить неприятный эпизод. Но сил не было. Внутри ощущалась лишь полная пустота.
Она закрыла глаза, пытаясь снова стать собой. Но прошлое настигло ее, напомнило ей, какая она маленькая и ничтожная. Кто она на самом деле.
– Спокойной ночи, – тихо проговорила Фэй, погасила свет и вышла из комнаты.
* * *
Она без всякого плана бродила по галлерее «NK». Старинный изысканный универмаг оставался одним из немногих мест, даривших Фэй хотя бы временное успокоение. Иногда ощущение удушья становилось таким явным – единственное, что ей помогало, это побродить по роскошным бутикам и повертеть в руках все эти красивые вещи.
Продавщицы узнавали ее. Молодые женщины улыбались ей своими увеличенными за счет инъекций губами – и она знала, что они готовы на все, лишь бы поменяться с ней местами. В их глазах у нее есть все! Миллионы в банке, статус, муж, гарантирующий ей место в иерархии…
В «NK» в этот час было почти пусто. У магазина «Тайгер» она всегда думала о нападении на министра иностранных дел Анну Линд – и о том, как преступник убежал прочь по галерее. Одно из тех сюрреалистических мгновений, когда наносное сталкивается с безобразной действительностью. На мгновение весь мир замер, изумленными глазами взирая на Швецию, которую во многих уголках света считали раем на земле – страну без проблем, без преступности, населенную одними лишь рослыми блондинками с высоким бюстом, обставленную мебелью «ИКЕА» и воспетую квартетом «АББА». Образ насквозь фальшивый, как и вся ее жизнь. Столь же невероятный, как вид Анны Линд, истекающей кровью рядом с серыми костюмами и белыми рубашками в магазине «Тайгер».
В животе у Фэй немилосердно урчало, пока она рассматривала черный комбинезон почти за десять тысяч. Вместо того, чтобы есть, теперь она только пила соки, которые заказывала с доставкой до квартиры. Пять бутылок в день. Зеленые, желтые, белые и красные. Если верить рекламе, в них содержались все необходимые питательные вещества. В сочетании с отличным вкусом. На практике вкус у них был омерзительный. Особенно зеленая бутылка. Фэй приходилось зажимать себе нос, пока она пила эту жижу, подавляя рвотный рефлекс. Тоска по еде, которую можно было просто пожевать, доводила ее до умопомрачения.
Уже две недели она прожила на соках, лишь иногда позволяя себе фрукты. В результате она не только постоянно испытывала усталость, но к тому же вела себя нелюбезно с Жюльенной и Яком. В Интернете Фэй читала, что резкие перепады настроения – обычный побочный эффект при похудании, но не желала в это верить. Как это она не справится с простой диетой, не теряя хорошего настроения, если другие каждый день совершают чудеса? Высадились на Луне. Победили Гитлера. Построили Мачу-Пикчу. Бритни Спирс вернулась к своей карьере после срыва в 2007 году. Тогда уж и она, Фэй, сможет поголодать, оставаясь милой и любезной со своими близкими. Особенно учитывая то, что Жюльенна стала робкой и пугливой после того вечера, когда ее мама потеряла над собой контроль. Но она не могла поговорить об этом с дочерью. Просто не знала, что сказать. Убеждала себя, что время лечит все раны. Во всяком случае, с ней это было именно так.
Выходя из бутика, Фэй была настолько занята своими мыслями, что чуть не врезалась в женщину, которая широко улыбнулась ей.
– Привет! – воскликнула Лиза Якобссон. – Как приятно снова встретиться! Как твоя миленькая дочурка?
– Спасибо, с ней все прекрасно, – ответила Фэй, мучительно пытаясь вспомнить, когда встречалась с телеведущей в жизни.
– А Як? – Лиза сочувственно склонила голову набок. – Бедняга! Похоже, он работает днем и ночью… Какое счастье, что у него есть такая заботливая жена, как ты.
Лиза продолжала рассуждать о том, какая Фэй замечательная жена, и та почувствовала, как у нее улучшается настроение. Выходит, она совсем изголодалась по комплиментам…
– Давайте как-нибудь соберемся вчетвером, – сказала Лиза.
Теперь Фэй вспомнила, что Лиза сожительствует с коллегой по телеканалу, занимающемуся развлекательными программами средней популярности. Однажды на театральной премьере Лиза и ее друг довольно долго простояли и проговорили с Яком и с ней.
– Посмотрим, – коротко ответила Фэй, и широкая улыбка Лизы вдруг стала неуверенной. – К сожалению, мне пора.
Стокгольм – джунгли, в которых она и еще несколько жен миллионеров – королевы. Фэй знала, что другие анализируют каждое ее слово, каждый взгляд, пресмыкаются и подлизываются лишь потому, что она – жена Яка.
Знала она и то, что Лиза без секундного колебания бросит своего мужчину ради Яка. Или другого такого же, как он. Женщин притягивают власть и деньги. Даже таких псевдофеминисток, как Лиза.
А богатство – это та власть, которая осталась в руках Фэй, и это чувство так опьянило ее, что на мгновение даже урчание в животе отступило. Хотя она и ненавидела себя за это.
Расставшись с Лизой, Фэй спустилась по эскалатору в парфюмерный отдел и прошла мимо огромного рекламного щита, на котором была изображена тощая модель с сильно намазанными глазами и полуоткрытым ртом. Это лишний раз напомнило ей обо всех тех килограммах, которые пока не удалось сбросить.
Як не прикасался к ней с того вечера, как забыл об их свидании; даже не смотрел в ее сторону, когда она ложилась на свою половину кровати.
В животе снова заурчало.
Фэй достала мобильный телефон и послала эсэмэску Яку.
«Я люблю тебя!» И приложила «эмодзи» в виде сердечка.
Затем зашла на страницу Яка в «Фейсбуке» и обнаружила, что он изменил фото профиля. Раньше это была фотография, изображавшая их вместе с Жюльенной перед замком Дроттнингхольм. Новая фотография представляла собой профессиональный снимок с сайта «Компэр». Фэй открыла список тех, кто «лайкнул» это фото, просмотрела профили всех молодых девушек в этом списке. Все они были как на подбор – голодные, сексапильные, в поиске. Все стройные, с дорогостоящими увеличенными губами и густыми длинными волосами.
Фэй заставила себя убрать телефон в сумочку.
Продавщицы за прилавком парфюмерии провожали ее глазами. Она взяла бутылочку духов от «Гуччи» и распылила содержимое в воздухе. Нет, не то. Она ищет более сладкий, молодежный аромат. Сделав несколько шагов назад, заметила розовую бутылочку «Ив Сен-Лоран», которая сразу привлекла ее внимание. Взяв пробную полоску, дважды нажала и понюхала. Куда лучше. Этот аромат напоминал ей что-то, но что именно – она не могла вспомнить.
Продавщицы устали пялиться на нее и отвернулись. Фэй взяла коробочку с парфюмом и положила в корзину. Разумеется, духи. Не какую-нибудь дешевую туалетную воду.
В телефоне пискнуло. Неужели Як наконец ответил?
«Ты так и не позвонила мне. Джон Дескентис».
Фэй вздохнула. Она-то надеялась, что он сам обо всем догадается, раз она ему не позвонила…
«Сожалею, но я уже забронировала другую программу. Может быть, в другой раз».
Как раз в тот момент, когда она убирала телефон в сумочку, он снова запищал.
«Мы не могли бы встретиться и поговорить?»
«Не могу. Иду в кино».
В кино? Откуда она это взяла? В юности Фэй обожала ходить в кино. Они с мамой и Себастианом красиво одевались, ехали в Греббестад, ходили в кондитерскую, а потом смотрели два фильма за один вечер. Оба фильма, которые показывали в крошечном кинотеатре. Себастиан держал ее в темноте за руку. Потом они ехали домой, наевшись попкорна и напившись газировки, и мама с Себастианом всю дорогу обсуждали кино. Только когда машина переезжала маленький мостик перед Мёрхультом, где каждый год плавали лебеди с выводком, разговоры смолкали.
Фэй поежилась. Мысли все чаще уносили ее на темные тропы…
Мобильник снова звякнул у нее в руке.
«Обожаю кино. Какой кинотеатр?»
«Риголетто».
«Отлично. Увидимся там».
Фэй покачала головой. Что происходит? С какой стати она собралась в кино с Йоном Дескентисом? Однако на душе потеплело от того, что кто-то искал встречи с ней. Может быть, это отвлечет ее от мыслей о Яке и несостоявшемся свидании?
Когда Фэй открыла тяжелую входную дверь кинотеатра, Йон Дескентис уже ждал, сидя на скамейке. На мгновение она готова была развернуться и уйти, но побоялась, что он это увидит.
– Так ты все-таки пришла, – голос звучал хрипловато, но весело. – А я-то подумал, что получится как с праздником…
Фэй уселась рядом с ним на почтительном расстоянии.
Йон Дескентис был, как обычно, в темных джинсах и черной футболке. Через руку была перекинута темно-коричневая кожаная куртка, в руке – ведро попкорна самого большого размера.
– Как я написала, планы изменились.
– Может быть, в следующий раз, когда у него будет день рождения? – проговорил Йон, по-прежнему улыбаясь. Придвинулся ближе к ней. – Какой фильм ты собиралась смотреть?
От него исходил легкий запах одеколона, выделанной кожи и пива. Неожиданно для нее самой ее тело отреагировало на этот запах.
Она указала на афишу, где Брэдли Купер смотрел прямо в камеру ясными голубыми глазами.
– Этот я тоже с удовольствием посмотрел бы, – сказал Йон.
– Зачем тебе понадобилось со мной встречаться? – спросила Фэй. – Чего ты хочешь от меня?
– Мне подумалось, приятно было бы встретится и поболтать, – проговорил он и поднялся. – Когда мы сидели в «Риш», ты показалась мне настоящей. В отличие от всех остальных…
Он не закончил предложение.
Фэй глубоко вздохнула.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто у меня выдался трудный день.
– У всех нас бывают такие дни. У каждого свои тайны. И свое дерьмо. Разница только в том, что о моем можно было прочесть во всех газетенках.
– Что ты сказал?
Что он имел в виду? Неужели ему известны все ее секреты?
– Как в моей песне «Тайны». «У каждого из нас свои тайны и свое дерьмо», – пою я. Но ты, вероятно, не слышала эту песню?
Двери салона распахнулись, и Йон указал на них. Фэй снова глубоко вздохнула. Увидела перед собой Себастиана и маму – как они смеются над лирической комедией, поедая попкорн из больших картонных ведерок. Свободные, пусть и на время.
Они купили билеты, и Фэй вошла вслед за Йоном в пустой зал. Они уселись на последний ряд, и Фэй снова достала телефон. Як все еще не ответил ей. В душе разрастался страх. Неужели он разлюбил ее? Неужели она больше не привлекает его?
В первые минуты фильма Фэй отчетливо ощущала на себе взгляд Йона. Она и сама не понимала, почему так происходит, но его близость действовала на нее странным образом. Не успев принять осознанного решения, протянула руку и провела по его колену. Не отрывая глаз от экрана и сурового острого профиля Брэдли Купера, расстегнула ширинку и с удивлением обнаружила, что у его спутника нет под джинсами трусов. Никто из них не произнес ни слова, но она слышала его тяжелое дыхание, и это ее возбуждало. Наклонившись, Фэй взяла его член в рот. До нее доносилось все более звучное дыхание Йона – но, как ни абсурдно, он, постанывая, продолжал то и дело запихивать в рот попкорн. В трусиках у Фэй стало мокро, она забыла, с кем находится, – сейчас она была с Яком, стараясь сделать ему хорошо, чтобы он понял, как ему повезло с ней. Не открывая глаз, поднялась, чтобы стянуть с себя трусики. Села верхом на колени Йону, Яку, и опустилась на его крепкий член. Он вошел в нее, касаясь тех мест, о которых она уже успела забыть, и Фэй двигалась все резче, не открывая глаз, жарко шепча:
– Еще, Як, о, еще!..
В ту секунду, когда она кончила, Йон наполнил ее горячей и липкой жидкостью. И громко застонал, пока жаркий голос Брэдли Купера заполнял собой пустой кинозал.
Несколько мгновений Фэй сидела в объятиях Йона Дескентиса, размякшая и ошалевшая. Потом резко поднялась. По ногам текло, и то, что несколько секунд назад так возбуждало, теперь вызывало лишь брезгливость.
Схватив сумочку, она вышла из зала, не обернувшись.
Стокгольм, август 2001 года
– А что такого особенного в этом Яке Адель… как там его? – спросила я, когда Крис поставила передо мной очередной бокал пива.
– Адельхейм, – уточнила Крис и села напротив. – Ты шутить или вправду не знаешь?
– Нет. Помимо самого очевидного. Что он хорош собой, но довольно стандартный красавчик.
– Красота – что с нее? Он из дворян. Из семейства со слегка подмоченной репутацией. Все в институте мечтают с ним подружиться, все вертится вокруг него. Девчонки от него без ума. Сама я трахалась бы с ним до умопомрачения, – сухо добавила Крис.
Я только что отпила большой глоток, и мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не забрызгать пивом весь стол. Строго говоря, в комментарии Крис не было ничего смешного, но от выпитого все вокруг завертелось, и каждое ее слово казалось забавным.
В этот момент Як и его друг направились к нашему столику. Казалось, они ищут, куда бы присесть.
– Что происходит? – прошептала Крис, сидевшая спиной, но заметившая мой любопытный взгляд.
– Они ищут себе столик… и…
Крис округлила глаза, сжала губы.
– Они идут сюда, – прошептала я.
– Проклятье! Не смотри на них! Прекрати пялиться! Лучше смейся. Смейся так, словно только что услышала лучший анекдот в своей жизни!
Я откинулась назад и рассмеялась деланым смехом, чувствуя себя невыносимо глупо. Крис тоже засмеялась. Это был громкий, преувеличенный смех – по-моему, на грани безумия. Як Адельхейм и его друг дождались, пока мы отсмеемся.
– Можно мы присядем за ваш столик? – спросил он. – Обещаем не мешать.
Друг за его спиной слишком крепко сжал бокал с пивом и покачнулся, глядя вокруг слегка мутным взглядом.
– Конечно, – равнодушно ответила Крис и взглянула вверх с наигранным удивлением.
Як сел в ложу рядом со мной, а его друг уселся возле Крис, протянув мне через стол нетвердую руку.
– Хенрик.
– Ма… Фэй, – представилась я, еще не привыкнув к своей новой личности.
Сбросить с себя старую кожу оказалось труднее, чем я думала.
Повернувшись, я обменялась рукопожатием с Яком. Он улыбался мне. У него была красивая открытая улыбка. Голубые глаза смотрели прямо на меня. Он был впрямь хорош, этого я не могла отрицать. Однако у меня есть Виктор – я не из таких девушек. К тому же Крис, скорее всего, разобьет свой бокал о мой нос, если я попробую приблизиться к Яку.
– Приятно познакомиться.
Когда все обменялись рукопожатиями, Крис подалась вперед и демонстративно спросила меня, что я думаю о новом президенте США Джордже Буше. На мгновение закатив глаза, я пустилась в небольшое рассуждение, которое в целом являло собой пересказ передовицы в утреннем номере газеты «Дагенс нюхетер». Як и Хенрик тут же включились в дискуссию, затеяв дебаты на основании моих аргументов. Як стоял на моей стороне, Хенрик возражал. Из-за уровня звука – Брайан Адамс исполнял «Summer of 69» – я слышала их лишь урывками.
Через некоторое время я уже забыла все, что Крис рассказывала о Яке. В моих глазах он стал просто отличным парнем, с которым легко разговаривать. Хенрик заказал нам всем еще пива.
– В благодарность за то, что вы разрешили нам сесть за ваш столик, – пояснил он, придвигая нам два бокала.
При этом не сводил глаз с Крис. Она же не удостоила его взглядом.
Бармен объявил, что через полчаса заведение закрывается и пора делать последние заказы. Крис заерзала.
– Мне нужно в туалет, – проговорила она.
Хенрик тут же поднялся с места, чтобы пропустить ее. Як повернулся ко мне.
– Какие у вас планы на вечер?
Я заколебалась. Покосилась на свой мобильный, все еще не принесший мне никаких вестей от Виктора.
– Ой, я даже не знаю… Крис захочет пойти куда-нибудь еще, а я пойду с ней. А вы?
Як сидел так близко, что мне стало немного неловко. Он реально действовал на меня, пронимал до глубины души. Я еще не решила, как к этому относиться.
Хенрик остался стоять, оглядывая зал.
– Думаю, мы пойдем и продолжим веселиться дома у Хенрика. Само собой, вы можете присоединиться, если хотите.
– Может быть. Только я должна сначала спросить Крис.
– Хорошо, – проговорил Як, не отводя от меня глаз. – А ты чем занимаешься? Работаешь? Или учишься?
Темные густые ресницы обрамляли его глаза, от чего те казались еще синее. Наши ляжки соприкасались под столом.
– Учусь в Торговом, – небрежно ответила я, отхлебнув глоток пива.
Мне всегда с трудом удавалось скрыть свою гордость, когда я рассказывала, чего добилась. Оправилась от того, что произошло, заработала необходимые оценки, сделала то, о чем мечтали многие, – не имея тех возможностей, которые были у большинства студентов Торгово-экономического института в Стокгольме.
– Вот как? Я тоже. Ты на первом курсе?
– Ага.
Я повертела в руках бокал, размышляя, куда же подевалась Крис.
– Ну и как тебе? Нравится?
Его внимание было полностью направлено на меня, и от этого я поежилась. Мне хотелось спрятаться в тени. Виктор никогда не смотрел на меня такими глазами. Именно поэтому я чувствовала себя с ним так естественно. При нем мои тайны оставались тайнами. А Як, казалось, видел меня насквозь.
Крис вернулась к столику, с любопытством оглядела нас.
– Он… э… тебя ведь зовут Як? – неуверенно переспросила я, и он кивнул. – Як спрашивает, пойдем ли мы с ними домой к… Хенрику. Но мы ведь собирались куда-то еще?
