Алексей Александрович Калугин Планета смертной тени

Глава 8. День 154-й

Невысокие, круглые хижины с глинобитными стенами и коническими соломенными крышами были почти незаметны среди густых кустов, окружавших их, подобно живой изгороди. Но в селении, видно, давно приметили возвращающихся охотников, и встречать их вышли все – женщины, старики, дети. Женщины были, как и везде, разные. От высоких, стройных, длинноногих красавиц до низкорослых толстушек. Стараясь показать себя в наилучшем виде, каждая собрала волосы в причудливую высокую прическу, украшенную разноцветными шариками и длинными костяными спицами с причудливой резьбой на концах. Одеты они были в едва прикрывающие бедра просторные домотканые накидки, украшенные разноцветными геометрическими орнаментами. Старики имели благообразный вид, но одеты были куда как скромнее. Дети так и вовсе бегали голышом. Лишь у тех, что постарше, вокруг бедер были обернуты куски материи.

– Кешен! Кешен!

Бесцеремонно растолкав с любопытством рассматривающих пришельцев односельчан, вперед вышел высокий, худой, как высохший сук, пожилой мужчина. Как и на всех прочих взрослых представителях мужского пола, на нем была сплетенная из веревок юбка. Но, кроме нее, еще и жилетка, связанная таким же образом. Лицо его было настолько худым, что напоминало обтянутый сухим пергаментом череп. Лишь глаза, на удивление большие и ясные, смотрелись живыми на этом мертвом лице. Длинные седые волосы были зачесаны назад и заплетены в достающую до пояса косу.

Худой о чем-то спросил Ут-Ташана. Тот отвечал вежливо, но без страха или подобострастия. Внимательно выслушав Ут-Ташана, худой повернулся к людям.

– Я знал, что вы придете, ага. После того, как пришли шестеро, я сказал, придут и другие, ага. Придут и останутся у нас навсегда, ага. Хорошо! – Абориген вскинул руки с растопыренными пальцами над головой. – Хорошо. – Он медленно развел руки в стороны. – Мы сможем кормить шесть человек, ага. Сможем кормить десять, ага. Двадцать тоже сможем кормить, ага. Но что нам делать, когда вас станет больше, чем нас, ага?

Он говорил почти без акцента и правильно строил фразы. Лишь только «ага» в конце каждого предложения резало слух.

– Нас пригласил Ут-Ташан. – Дик-18 указал на скромно стоявшего в сторонке сына вождя. – Сами бы мы и дороги к вам не нашли. Оставаться у вас надолго мы не собираемся. У нас и своих дел полно. Мы лишь хотим повидаться с человеком, таким, как мы. Ут-Ташан сказал, что он живет в вашей деревне.

– И еще им нужны имена, – добавил Ут-Ташан.

– Как? – удивленно повел бровью худой. – У вас нет имен, ага?

– Нет.

Худой хотел было что-то сказать, но не успел.

Снова раздалось многоголосое:

– Кешен! Кешен!

И, легко пройдя сквозь расступающуюся пред ними толпу, взорам людей предстал невысокий абориген, с кругленьким, гладким животиком. Чем-то неуловимо напоминавший Ут-Ташана. При его приближении худой сделал шаг в сторону. А Ут-Ташан, напротив, приблизился к людям.

– Гости?.. – с улыбкой посмотрел на людей пузатенький абориген. – Приходить?..

Видимо, на этом его запас слов на чужом языке закончился, и он обратился к Ут-Ташану с длинной тирадой на родном языке.

– Это – вождь, – первым делом сообщил Ут-Ташан. И не без гордости добавил: – Мой отец. Сапа-Ташан. – Как бы подтверждая сказанное сыном, вождь благосклонно кивнул. – А это, – Ут-Ташан направил острие копья на худого, – Юм-Памарак, шаман. – Худой даже бровью не повел. – Отец говорить, что мы всегда рады гостям. Тем, что приходить без оружия. Он просить вас ходить к его дом. Там будет огонь… Костер… Мясо жарить, кушать…

– А вот и от нас подарочек! – Вспомнив о добытой антилопе, Дик-33 протянул вождю завернутую в листья ногу антилопы.

Сапа-Ташан что-то спросил у сына. Тот коротко ответил, махнул рукой, и его охотники сложили к ногам вождя еще несколько свертков с мясом.

Вождь одобрительно покивал.

– Гости!.. Хороший!..

По мановению руки вождя охотники похватали свертки с мясом и унесли.

Сапа-Ташан сказал:

– Гости…

Что-то добавил на родном языке, махнул рукой и пошел назад в деревню.

– Идти! – указал на спину вождя Ут-Ташан. – Там отдыхать!

– А где же человек, что живет с вами?

– Там! – ткнул копьем в сторону деревни сын вождя. – Там. Сидеть и ждать. Болеть шибко.

– Должно быть, вам вреден наш климат, ага, – заметил вновь оказавшийся рядом шаман. – Или еда наша вам не подходит, ага.

– Почему ты так думаешь? – недобро посмотрел на шамана Дик-33.

– Я разрезал тех других, что уже умерли, ага. У вас внутри не совсем то, что у нас. Похоже, но не то. Ага.

– Ты, видно, большой знаток человеческих внутренностей, – саркастически усмехнулся Дик-18.

Шаман ему с первого взгляда не понравился.

– Я вообще очень много чего знаю, ага.

Юм-Памарак не заметил в словах человека ехидства. Или же предпочел сделать вид, что не заметил.

Следом за вождем они прошли к центру деревни и остановились возле хижины, которая ничем заметно не отличалась от других.

– Дом вождя? – шепотом спросил Ут-Ташана Дик-7.

Тот молча кивнул.

Женщины вынесли из дома соломенные циновки и расстелили их в теньке, у стены. Другие в это время уже разводили огонь в обложенном большими камнями очаге. Третьи разделывали мясо. Все происходило как будто само собой. Не требовалось никаких указаний – каждый сам знал, что ему делать. Сапа-Ташану оставалось лишь стоять в сторонке и довольно улыбаться, глядя на происходящее.

– Где человек? – спросил у шамана Дик-33.

– Юрий в доме, ага. Он очень больной, не может выйти, ага.

– Мы должны поговорить с ним.

– Он тоже хочет говорить с вами, ага. Но, если вы уйдете прямо сейчас, то обидите вождя, ага?

– Ага, – не сдержавшись, передразнил шамана Дик-18. – Но, видишь ли, дружище, из нас только Тридцать Третий может есть мясо. Да и то, неизвестно, как много он сможет проглотить. Не обидится ли вождь, если после его угощения мы проблюемся? Ага?

– Стой здесь и жди, ага.

Пригнув голову, шаман скользнул за разноцветный полог, прикрывающий полукруглый дверной проем.

– Ну, и что нам теперь делать? – несколько разочарованно посмотрел на приятелей Дик-18.

– Как это что? – выскочил невесть откуда Ут-Ташан. – Садиться рядом с вождь! Кушать! Радоваться!

– Ну, пошли радоваться, – обреченно улыбнулся Дик-18. – Видно, без церемоний не обойтись.

– Точно! – подтвердил Ут-Ташан. – Не обойтись!

Благосклонной улыбкой вождь приветствовал гостей, когда те рассаживались рядом с ним на циновке. Следуя указаниям Ут-Ташана, люди сели так, чтобы вместе с вождем образовать круг, в центре которого тут же были выставлены большие глиняные блюда с нарезанным толстыми ломтями зажаренным на костре мясом, с местными фруктами и с дышащей паром горкой бледно-желтого зерна, похожего на пшено. Ут-Ташан пристроился у отца за спиной. Остальные жители деревни тоже расселись вокруг. Все сидели, поджав под себя ноги, сложив на коленях руки, и улыбались друг другу. Будто ждали чего.

– Ут-Ташан, – с официальной улыбкой, которую ему все труднее становилось удерживать на губах, обратился к сыну вождя Дик-33. – Что нам теперь делать?

Прежде чем Ут-Ташан успел ответить, вождь тоже задал ему короткий вопрос. Видимо, интересовался, что говорят гости. Ут-Ташан ответил сначала вождю, и лишь после того, как тот благосклонно кивнул, обратился к людям.

– Мы все ждать, когда шаман, Юм-Памарак, приносить лекарство, без который вам кушать плохо.

– Откуда он знает, что нам нужно?

– Юм-Памарак уже лечить другой человек. Те совсем плохой быть. Совсем помирать. Потому что кушать плохо. А Юм-Памарак их вылечил.

– Но потом-то они все равно умерли, – заметил Дик-18.

– Сами умирать. Потому что болеть. Давно болеть. Все должен умирать.

– Ну, прямо так-таки и должны, – улыбнулся Дик-33.

– Должен, – убежденно кивнул Ут-Ташан. – Мой отец умирать, я умирать, ты тоже умирать.

– А для чего тогда жить? – Дик-33 решил повернуть разговор в философское русло. – Если потом все равно умирать?

– Когда ты собрался умирать? – спросил подошедший сзади шаман. – Ага?

– Не знаю, – растерялся Дик-33. – Надеюсь, что не скоро.

– Так почему ты думаешь о том, что будет потом, если живешь сейчас? Ага?

– Ты сам разве не думаешь о смерти?

– Думаю, ага, – кивнул Юм-Памарак. – Думаю постоянно для того, чтобы забыть о ней, ага. – Шаман сунул в руку Дику-33 маленькую глиняную чашечку. – Пей, ага.

Ут-Ташан внимательно следил за разговором шамана с Диком-33 и старательно переводил их слова отцу. Сапа-Ташан с интересом слушал и время от времени одобрительно наклонял голову.

На самом дне чашечки, что вручил Дику-33 шаман, было налито немного, меньше чем на глоток бурой, чуть мутноватой жидкости, пахнущей анисом, мускатом, самую малость мятой и еще чем-то незнакомым, чуть кисловатым.

– Что это? – спросил Дик-33.

– Лекарство, ага. – Другую чашечку шаман протянул Дику-7.

Дик-33 бросил вопросительный взгляд на Ут-Ташана. Ему казалось, что жизнерадостный сын вождя заслуживает больше доверия, нежели шаман с черепом вместо головы. Ут-Ташан улыбнулся и уверенно кивнул. Дик-33 пожал плечами – а, какая разница! – и одним глотком проглотил зелье. Если шаман пытался отравить его, то просчитался – он уже был мертв.

Юм-Памарак, закинул за спину мешавшую ему косу, наколол на острую палочку кусок мяса и протянул его Дику-33.

– Ешь, ага.

Дик-33 откусил немного и принялся старательно жевать.

– Вкусно? – спросил Ут-Ташан.

– Вкусно.

Дик-33 ничуть не покривил душой. Прежде чем доверить мясо огню, аборигены приправили его ароматными травами и нашпиговали острыми овощами. Получилось значительно лучше, чем то, что колонисты сами жарили на костре. Разве что только соли по-прежнему не хватало. Но с этим можно было смириться.

Ут-Ташан перевел ответ гостя вождю, и тот радостно захлопал в ладоши. Что и послужило сигналом к началу пиршества. Все разом загомонили и навалились на еду. Именно в таком порядке. По всей видимости, разговор для аборигенов был значительно более важной составляющей праздничного пиршества, нежели сама по себе еда.

Дик-7 выцедил свое лекарство маленькими глоточками, поморщился и сразу заел мясом. Юм-Памарак взял его за запястье, нащупал пульс и через полминуты одобрительно кивнул.

– А мне, – обиженно посмотрел на шамана Дик-18, которому не было предложено чудодейственное снадобье.

– Ут-Ташан сказал, ты уже ел мясо и после этого тебе в дороге стало плохо, ага. Тебе нужно другое лекарство, ага.

Шаман протянул Дику-18 большую, глубокую миску, наполненную зеленым пюре, сдобренным темно-коричневым соусом, пахнущим, как мореный дуб.

– Что это? – недовольно поморщился Дик-18.

– Это тебе вместо мяса. – Юм-Памарак ткнул в миску с пюре гладко оструганную щепку, заменявшую аборигенам ложку. – Ага. – На лице у шамана ни тени улыбки, ни намека на шутку.

– Называется диетическое питание, – улыбнулся за него Дик-33.

– Нет, так дело не пойдет! – Дик-18 поставил миску на циновку и отодвинул ее от себя подальше. – Я мяса хочу!

– Хорошо, ешь мясо, – с удивительной легкостью согласился Юм-Памарак. – Ага! – Шаман показал человеку длинный, костлявый палец. – Но – помни о смерти, ага.

– В каком смысле? – насупился Дик-18.

– А это уж как знаешь, – оскалил большие желтые зубы шаман. – Ага.

Дик-18 с тоской посмотрел на поджаренное до румяной корочки мясо, что еще оставалось на блюде, обреченно вздохнул и поставил себе на колено миску с зеленым пюре.

Следуя примеру аборигенов, Дик-33 подцепил пальцами щепоть отваренных зерен и отправил их в рот. То ли после долгой диеты еда казалась ему необыкновенно вкусной, то ли местные жители и в самом деле были непревзойденными кулинарами, только Дик-33 решил, что он никогда в жизни не ел ничего более изысканного. Хотя, с другой стороны, он ведь мало что помнил из прошлой жизни.

Юм-Памарак присел на корточки и тоже потянулся за кашицей из зерен. Дик-33 предупредительно подал ему блюдо. Шаман взял горстку кашицы и положил ее в рот.

– Эта еда называется сифар, ага.

– Очень вкусно. – Дик-33 подождал, когда шаман возьмет еще горстку сифара, и поставил блюдо на место. – И что же, нам теперь каждый раз перед тем, как есть, нужно принимать лекарство?

– Нет, – качнул головой Юм-Памарак. – Только до тех пор, пока ваши внутренности не привыкнут к новой еде, ага. Юрий рассказывал, чем вас обычно кормят, ага. Наверное, у вас очень плохо с едой, ага?

– По-разному. – Дик-33 сделал неопределенный жест рукой. – А что за болезнь не позволяет Юрию присоединиться к нам?

– Он сам расскажет, ага. – Дику-33 показалось, что шаман уходит от ответа. – Я такую болезнь лечить не умею, ага. Я сделал все, что мог, но Юрий все равно скоро умрет, ага.

– Как скоро мы сможем покинуть это празднество?

– Ты не любишь веселье и вкусную еду? – с показным удивлением посмотрел на человека Юм-Памарак. – Ага?

– Люблю. Но сейчас для нас важнее поговорить с Юрием.

– Понимаю, ага, – Юм-Памарак бросил взгляд на вождя, который что-то нашептывал на ушко молодой девице, сидевшей рядом с ним на корточках. – Думаю, вы уже соблюли необходимые меры приличия, ага.

– И что теперь? Мы должны попросить у вождя разрешения удалиться?

– Просто вставайте и иди вон в ту хижину. – Шаман пальцем указал направление. – Ага.

– А Сапа-Ташан не обидится?

– Нет, у нас так принято, ага. Но потом вам нужно будет вернуться и вместе с вождем закончить трапезу, ага.

– И как долго будет продолжаться трапеза?

– Пока вы не вернетесь, ага.

– Ну, хорошо. – Дик-33 поднялся на ноги и тронул приятелей за плечи. – Пошли.

Но, прежде чем идти, он все же посмотрел на вождя. Не обращая внимания на удаляющихся гостей, Сапа-Ташан продолжал перешептываться с девицей.

– Ты с нами не пойдешь? – спросил Дик-33 у шамана.

Юм-Памарак взял с блюда кусок мяса и завернул его в тонкий зеленый лист.

– Сейчас я вам не нужен, ага.

– Я хотел поговорить с тобой про имена…

– Потом, ага, – махнул рукой Юм-Памарак. – Потом, ага, – и впился зубами в сочное мясо.

В уголке рта у шамана выступила капелька сока, красного, похожего кровь.

Дик-18 подошел к указанной шаманом хижине и в нерешительности замер перед завешенным дверным проемом. Постучаться или так войти? Дик-18 кашлянул в кулак и бровью сделал знак приятелю. Дик-33 приложил ладонь к нагретой солнцем, шершавой стене.

– Юрий!

– Заходите.

Голос тихий, чуть хрипловатый, как будто усталый.

Дик-33 пригнулся, отвел в сторону циновку и заглянул внутрь.

Полоска света, скользнувшая через образовавшуюся щель, точно лезвие, распорола тьму, царившую в помещении. Четыре небольших окошка, через которые свет должен был проникать в дом, были плотно завешены. Пылинки, как искорки, мерцали в луче света. Внутреннее пространства хижины не было разделено. Центр одной большой, круглой комнаты оставался свободным, а возле стен были свалены какие-то вещи.

Дик-33 посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать того, кто предложил им войти.

– Я здесь.

То, что Дик-33 поначалу принял за груду тряпья, оказалось человеком, с головой укрытым широким покрывалом и неподвижно сидевшим у стены.

– Простите, что не вышел к вам, но я не переношу солнечный свет… – говоривший зашелся в приступе удушающего кашля. Откашлявшись, он утер губы краем покрывала. – Сейчас мне даже на ноги подняться не под силу… Раньше случались улучшения… А теперь… Не бойтесь, моя болезнь не заразна… Впрочем, – Дику-33 показалось или Юрий действительно усмехнулся, – если смерть называть болезнью, то все человечество неизлечимо больно. Не так ли?.. И только нам с вами… Да проходите, присаживайтесь… Надо думать, нам есть о чем поговорить.

Гости сели на пол неподалеку от больного.

Глаза привыкли к полумраку. При более внимательном осмотре помещение, в котором они оказались, не производило впечатления жилого. Скорее всего, его использовали как склад для хранения вещей, которые в ближайшее время вряд ли кому понадобятся. Больной же сам выбрал его в качестве обиталища, дабы видом своим скорбным не смущать жизнерадостных аборигенов.

– Меня зовут Тридцать Третий, – представился гость.

– Юм-Памарак говорил, что вы не стали придумывать себе имена, – устало кивнул больной. – И это правильно. Мы в свое время поступили иначе… Как только мы поняли, что не можем ничего вспомнить из прошлой жизни, сразу стали придумывать имена… Мы тогда еще не понимали, что новое имя – это другая жизнь. Значит – к старой уже не вернуться… – Юрий говорил медленно, часто делая паузы, которые были нужны ему, чтобы перевести дыхание. – Где вас высадили?

– На западе. В двух днях пути отсюда.

– В каменистой пустыне?

– Да.

– Когда?

– Примерно полгода назад.

– Понятно… Сразу после того, как погибла наша колония… Сколько вас?

– Было тридцать три. Один умер от укуса ядовитой тысяченожки. Их там полно.

– Нас высадили восточнее, примерно в такой же местности, как и здесь. За первый месяц хищники сожрали четверых… Тогда нам выдали оружие. Самое примитивное… Ножи, тесаки…

– Помогло?

– В какой-то мере.

– Как я понимаю, вы тоже не были добровольцами?

– Какое там… – Юрий попытался усмехнуться, но лишь закашлялся. – Мы все были покойниками… Вторсырьем, как сказал доставивший нас на эту планету сержант… Ну, и что вы обо всем этом думаете?

– О чем? – растерялся Дик-18.

Дик-33 тоже непонимающе развел руками.

– Вам ведь сказали, что вы уже умерли?

– Конечно.

– И?..

– Сам, что ли, не видишь? – не выдержав монотонного, тягучего, липкого, как клей, ритма разговора, сорвался Дик-18. – Все волосы у себя на головах с горя повыдирали!

Юрий сдавленно хохотнул.

– Ясно… Вы пока еще чувствуете себя героями.

– С чего бы вдруг геройствовать? Мы чувствуем себя покойниками!

– А… Вот как…

– Юрий – ваше настоящее имя? – вежливо поинтересовался Дик-7.

– Нет. Юрий Стоевский – это имя я себе придумал.

– Ут-Ташан сказал, что шаман помог вам вспомнить имена.

– Верно… Но сейчас это уже не имеет значения.

– Почему?

– Потому что я умираю… Во второй и, надеюсь, в последний раз.

– Вы не хотите, чтобы ваши родные…

– Нет!.. Для них я давно уже умер. И – довольно об этом.

– Как-то не клеится у нас разговор. – Дик-18 сосредоточенно потер пальцами брови. – Я думал, ты, уважаемый, научишь нас, как остаться живыми. А ты все больше о себе да о смерти.

– Разве не смерть свела нас вместе?

– Ну, может быть…

– Разве не смерть стоит сейчас за плечами у каждого из нас?

– Я не собираюсь просто так сдохнуть здесь!

– А как, если не просто? С вывертом?

– Ну, хотя бы…

Больной выпростал руки из-под покрывала и оттянул немного назад накинутые на голову тряпки.

– Что вы хотите узнать?

– Как погибла ваша колония?

– Так же, как погибнет и ваша…

Юрий сделал паузу. Как будто ждал возражений. Но гости молчали. И он продолжил.

Глава 9. Много дней тому назад

Тот, кто все это затеял, не учел один весьма существенный момент – людей нельзя ставить в ситуацию, когда им нечего терять. Всегда должен оставаться хотя бы призрак надежды. Или выбора. Даже если люди уже мертвы.

По всей видимости, проект заселения планет Грешного Треугольника живыми мертвецами вызрел и родился в глубинах какого-то военного ведомства. Только зомби в погонах уверены, что можно управлять людьми с помощью одной лишь тупой, грубой силы. Сержант, что привез нас на эту планету, демонстрировал стоппер так, будто это была волшебная палочка, одним взмахом которой можно решить любые проблемы. Либо вы подчиняетесь, либо страдаете. И никакой альтернативы. Никакой системы поощрений. Кнут без пряника. И, что, пожалуй, самое страшное, никакого будущего.

«Вы уже мертвы. Вы – отработанный материал. Вторсырье. И впереди у вас – пустота. Тот, кто не может служить отечеству, умирает во имя него».

Поначалу мне казалось откровенной глупостью то, что нас даже не пытались обмануть. Ну, в самом деле, что стоило сержанту вместо того, чтобы стоппером пугать, сказать, что для нашего оживления использовались новые, очень дорогостоящие технологии, и теперь мы должны отработать вложенные в нас деньги. А заодно и пройти некий реабилитационный курс, основой которого является изоляция и трудотерапия. Ну, а после того, как врачи и прочие специалисты дадут свое «добро», мы сможем вернуться домой, к своим семьям. К своей прошлой жизни… Короче, любую глупость, в которую каждый бы с готовностью поверил. И – имена. Нужно было сразу после воскрешения сообщить нам имена, которые мы считали бы своими. Зная тайну наших имен, тюремщики имели бы над нами безмерную власть.

Почему, спрашивал я себя, почему они отказались от, казалось бы, очевидного и, несомненно, эффективного хода?

Теперь же мне кажется, я понимаю, в чем тут дело. Они старались постоянно держать нас в стрессовом состоянии. Мы ни на секунду не должны были забывать о том, что балансируем на очень узкой грани. И все наши помыслы и устремления должны быть нацелены на то, чтобы не сорваться с нее. Находясь под постоянным прессом мыслей о собственной неполноценности, причина которой была очевидна даже для полного идиота – мы все мертвы! куда же дальше! – мы должны были терять человеческий облик. Медленно, но неумолимо. Из нас собирались сделать не послушных исполнителей, не задающих никаких вопросов, а новый вид существ, вообще не способных их задавать. И должен признать, они оказались близки к цели. Очень близки.