Алексей Калугин
Мир без Солнца
Глава 7
Видеодром
– Мы не сбились с пути? – в пятый или шестой раз поинтересовался Майский.
При этом вид у профессора был настолько безразличный, что за ним легко угадывалась поза.
Дугин усмехнулся про себя. В исследовательской группе почти каждый знал о том иррациональном страхе, который внушал Майскому Лабиринт.
Дабы успокоить шефа, а заодно и самому убедиться в том, что все идет как надо, Дугин оттянул манжет и взглянул на дисплей конектора, закрепленный на запястье левой руки. Связь работала отлично. Конектор, находившийся в локусе, передавал четкую картинку. На дисплее была ясно видна тонкая, словно паутинка, но зато непрерывная на всем своем протяжении красная путеводная нить, соединяющая вход в Лабиринт с колодцем, ведущим на второй уровень. Местоположение приемного конектора обозначалось на плане крошечной светящейся точкой, судя по ней, половина пути была уже пройдена. Передающий конектор, отслеживающий пространственные изменения внутренней структуры Лабиринта, по мере необходимости вносил изменения в маршрут, обращая при этом особое внимание на то, чтобы путь не становился длиннее. Имея точную карту, нужно было приложить максимум усилий для того, чтобы заблудиться.
Не останавливаясь, Дугин поправил лямку, фиксирующую на спине плоский пластиковый кейс с компьютерным оборудованием, которое он собирался установить в локусе.
– А что, если ответная реакция Лабиринта окажется не такой, как мы ожидаем? – спросил Майский.
– Разве мы чего-то ожидаем? – насмешливо глянул на него Дугин.
– Если мы считаем Лабиринт автономной информационно-логической системой, чей уровень сложности мы пока не можем определить и задачи которой нам до сих пор неясны…
– Неизвестны, – поправил Дугин. – Неясны – это значит, что мы что-то не до конца понимаем. В случае с Лабиринтом мы не понимаем вообще ничего.
– Как бы там ни было, – не стал настаивать на своей формулировке Майский, – создатели Лабиринта должны были предусмотреть возможность проникновения в систему инородных программ извне. Следовательно, все внешние периферийные устройства Лабиринта должны иметь надежную многоступенчатую защиту.
– Согласно отчету Кийска, Лабиринт принялся за уничтожение первой экспедиции после того, как кто-то из ее участников забрался в локус и уселся на черный куб, который, как нам теперь известно, является своеобразной панелью интерфейса. Как ты думаешь, какую информацию мог вытянуть локус из этого зада?
Майский непонимающе пожал плечами.
– Да какую угодно, – ответил Дугин на свой же вопрос. – Он получил информацию о численном составе экспедиции, о внешнем виде каждого из ее участников, узнал о том, что система безопасности станции отключена. И самое главное – Лабиринт был поставлен в известность, что сюда летит корабль со специальной комиссией Совета безопасности, которая намерена приняться за него всерьез. Скорее всего, именно это и не устраивало Лабиринт – он мог интерпретировать проявленный к нему интерес как потенциальную агрессию. И он устранил опасность простейшим доступным ему способом – уничтожил экспедицию еще до прибытия корабля. Мы же имеем возможность контролировать ту информацию, которую станем скармливать Лабиринту.
– Ты намерен вступить с Лабиринтом в диалог? – с недоумением взглянул на своего спутника Майский.
– Само собой, – ничтоже сумняшеся, ответил тот. – Если мы станем просто скачивать информацию из сети локуса, это будет не более чем банальное воровство. Я же собираюсь наладить взаимовыгодный обмен.
– С кем? – не понял Майский.
– С Лабиринтом, конечно. Если создатели Лабиринта нам недоступны, то мы можем попытаться наладить контакт с их творением, которому они, скорее всего, передали на хранение все то, чем сами когда-то владели. – Дугин чуть ускорил шаг, стараясь заглянуть в лицо шагавшему рядом с ним Майскому. – Ты понимаешь это, Антон? Контакт! Первый контакт! Первый контакт в истории человечества с цивилизацией, безмерно обогнавшей нас в своем развитии! С цивилизацией, которая смогла создать такое грандиозное сооружение! Это же… – Дугин дважды щелкнул пальцами, пытаясь найти нужное сравнение. – Это все равно что притронуться к тому, чего никогда прежде не касалась рука человека… Наверное, со времен Колумба, ступившего на берег Сан-Сальвадора, никто не испытывал ничего подобного.
В отличие от своего коллеги, Майский был чужд романтике. От близости неведомого у него не перехватывало дух и сердце не начинало биться учащенно. Для него Лабиринт был интереснейшим, уникальным объектом исследований, счастье поработать с которым выпадает на долю далеко не каждого ученого. Но отнюдь не равноправным партнером, как представлялось Дугину.
– Надеюсь, вы в своем диалоге пока еще не слишком далеко зашли? – голос у Майского был словно у строгого папаши, узнавшего, что сын его тайком бегает на свидания.
– Нет, – покачал головой Дугин. – Мы, если можно так выразиться, только представились друг другу.
– Как это понимать?
– Я уже говорил тебе, что переслал в информационную систему Лабиринта своего виртуального двойника.
– Ты сказал, что поместил виртуального двойника в оперативную память конектора, – напомнил Майский.
– Какая разница! – недовольно поморщился Дугин.
– Разница огромная! – возмущенно взмахнул руками Майский. – Ты не только нарушил известный даже младенцам запрет на копирование личности, но еще и переслал своего виртуального двойника в информационную сеть машины, созданной чуждой нам цивилизацией, в сеть машины, о назначении которой мы не имеем ни малейшего представления! Ты полагаешь, это была хорошая идея?
– А как иначе я мог найти то, что нам нужно? – с видом оскорбленной добродетели развел руками Дугин. – Если бы ученые следовали всем запретам, которые налагают на их работу государственные и церковные чиновники, то мы бы до сих пор ели мясо, зажаренное на костре. Ты любишь мясо с кровью, Антон?
Доводы, которые он привел, само собой, были подготовлены заранее. Как и рассчитывал Дугин, Майскому оказалось непросто с ходу найти весомые контраргументы. Он только что-то невнятно буркнул в ответ. Тем более что в целом он был согласен с Дугиным. Но, как ответственный руководитель, не имел права поощрять противоправные действия своего подчиненного. Даже ради торжества науки.
– И как же прошло знакомство? – спросил спустя какое-то время Майский.
– Как в добрые старые времена, – усмехнулся Дугин, – когда знакомились люди, принадлежавшие к разным сословиям. Я красиво расшаркался, поклонился и назвал себя. А Лабиринт сделал вид, что не заметил моего присутствия.
– То есть? – не понял Майский.
– То есть на все мои попытки наладить контакт не последовало никакой ответной реакции. Естественно, я не стал стучать кулаком по столу и бить посуду, пытаясь обратить на себя внимание. Я вел себя в высшей степени деликатно и осторожно, стараясь, чтобы у хозяев не сложилось обо мне превратного мнения.
– Значит, контакта пока не было, – сделал вывод Майский.
– Я бы не стал считать полноценным односторонний контакт, – согласился Дугин. – Но тем не менее я уверен, что Лабиринт только сделал вид, что не заметил появления моего виртуального двойника. На самом деле он внимательно наблюдает за ним, изучает и оценивает ситуацию.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что едва я дал хозяину понять, что хотел бы получить доступ к видеоинформации, как тотчас же нашел соответствующий порт. Не думаю, что это можно назвать простой случайностью. Когда я попытался скачать обнаруженную видеоинформацию в память станционного компьютера, у меня ничего не вышло. Канал связи оказался перекрытым. И я подозреваю, что сделал это не кто иной, как сам Лабиринт. Или какая-то его система, отвечающая, так сказать, за связь с общественностью. Таким образом, Лабиринт предоставил мне возможность ознакомиться с теми данными, которыми он располагает, но не позволил распоряжаться ими по собственному усмотрению. Должно быть, он желает, чтобы вся наша деятельность протекала под его контролем.
– Ты же сказал, что технические возможности конектора не позволили перегнать видеоряд на наш компьютер.
– Я солгал, – с невинностью, граничащей с откровенным хамством, признался Дугин.
Майский едва не задохнулся от гнева. Лицо его побагровело, губы, напротив, сделались почти белыми, а глаза едва не вылезли из орбит. Он не заорал во всю мощь своих голосовых связок только потому, что знал: ругать Дугина – все равно что пытаться высечь море.
– Так. – Майский остановился.
Дугин по инерции сделал еще пару шагов вперед. Обернувшись, он узрел направленный в его сторону обличающий перст.
– Мы возвращаемся!
– Да мы уже почти пришли. – Дугин взглянул на дисплей конектора: – До колодца метров сто, не больше.
Нацеленный на Дугина палец быстро забегал вверх-вниз.
– Никаких колодцев! Мы возвращаемся! Прямо сейчас! Немедленно!
– Не глупи, Антон, – недовольно поморщился Дугин. – Мы только установим в локусе усилитель сигналов да пару преобразователей. Это займет от силы полчаса.
– Поступай как знаешь, а я возвращаюсь. – Майский решительно переключил висевшую на поясе катушку в режим сматывания троса. – Но имей в виду, вернувшись на станцию, я немедленно доложу Стайн о твоих самовольных действиях!
– Послушай, Антон…
– И слушать ничего не желаю!
Майский возмущенно взмахнул рукой, едва не зацепив ею потолок прохода, и, чтобы не видеть больше умоляющего взгляда Дугина, повернулся к нему спиной.
И замер в полнейшем недоумении.
– Что за черт… – едва слышно прошептали его губы.
В глубине прохода разливалось тусклое свечение. Оно было несколько слабее того, что обычно сопровождало идущего по проходу человека, но при этом занимало куда большее пространство. Казалось, оно уходило в глубь коридора не менее чем на сотню метров. И это при том, что не так далеко находилась развилка, которую Майский с Дугиным прошли пару минут назад.
– Сергей… – странно звучащим голосом произнес Майский. При этом он смотрел не на Дугина, а на свет в глубине прохода. – Ты можешь объяснить мне, что это значит?
– Нет, – честно признался Дугин. И тут же сделал предложение в своем обычном стиле: – Предлагаю сходить и посмотреть, что это такое. Тем более, если ты хочешь вернуться, тебе как раз в ту сторону.
– Спасибо, я знаю, – желчно поблагодарил Майский. Но с места не сдвинулся.
– Ну так что? – спросил Дугин, выждав пару минут, на протяжении которых не произошло ничего нового. – Так и будем стоять?
– А что ты предлагаешь? – теперь в голосе Майского звучала откровенная ненависть.
Дугин был виновен в том, что втравил его в эту историю, и Майский не собирался его щадить.
– Нужно что-то решить, – ответил Дугин. – Либо мы продолжаем идти вперед, в направлении локуса, либо возвращаемся назад, чтобы посмотреть, что это там светится.
– У тебя есть оружие? – задал совершенно неожиданный вопрос Майский.
– Откуда? – искренне удивился Дугин. – Научному персоналу оружие не положено. Нас охраняют профессионалы во главе с бравым полковником Глантом.
– В таком случае свяжись с первой площадкой и скажи, чтобы они прислали к нам двоих… нет, лучше четверых десантников.
– На первой площадке их всего трое, – напомнил Дугин.
– Значит, пусть присылают всех, кто есть! – рявкнул Майский.
Не вступая в дальнейшие дебаты, Дугин поднял руку, оттянул рукав и дважды нажал на боковую кнопку конектора, переключая его в режим связи. Но прежде чем сделать вызов, он все же рискнул предложить еще раз:
– Может быть, сначала сами посмотрим, что там? – он взглядом указал в глубину прохода. – Это может оказаться опасным.
– Опасным? – развернувшись, Майский с ненавистью глянул на Дугина. – Это действительно может оказаться опасным! Поэтому я и вызываю солдат! Это они находятся здесь для того, чтобы рисковать своей жизнью! А я должен просто руководить научной работой! Понятно тебе это?!
На последней фразе голос Майского сорвался на фальцет, и только по этой причине он временно умолк.
Не дожидаясь продолжения, Дугин сделал короткий успокаивающий жест рукой – мол, я все понял – и без промедления набрал код вызова.
Спустя несколько секунд он нажал кнопку повторного вызова.
Потом еще раз.
Подождав какое-то время, он посмотрел на Майского ясным взглядом невинного младенца, не подозревающего о том, что пачкать пеленки нехорошо.
– Связи нет.
Майский, вне себя от ярости, едва не выпрыгнул из ботинок.
– Что значит «нет»?! – заорал он так, что голос его, отражаясь от стен, гулким эхом пошел гулять по проходам Лабиринта. – Объясни мне, как это следует понимать?!
– Это следует понимать так, что я не могу связаться ни с площадкой у входа в Лабиринт, ни со станцией, ни с кем-либо другим, у кого имеется конектор.
Изображая запоздалое сожаление, Дугин развел руками.
Вопреки его ожиданиям, Майский повел себя на удивление спокойно.
– Так, – Майский быстро огладил ладонями раскрасневшиеся щеки. – Ты уверен, что твой конектор исправен?
– Уверен, – ответил Дугин. – Но, если у тебя на этот счет имеются сомнения, можешь попытаться воспользоваться своим.
– Верно!
Майский вскинул руку и суетливым движением отдернул манжет, открывая надетый на запястье браслет конектора. Нажав пару раз на кнопку связи, он в сердцах выругался.
– Не получается? – с сочувствием осведомился Дугин.
– К черту все! – Майский так энергично взмахнул рукой, словно хотел избавиться от конектора. – К дьяволу!.. Это ты меня сюда притащил! – ткнул он пальцем в Дугина с таким видом, словно выступал на процессе изобличения ведьм в качестве главного обвинителя.
– Точно, я, – не стал спорить Дугин. – Но, заметь, пока ты не повернул назад, ничего необычного не происходило.
– И что с того? – с вызовом спросил Майский.
– Ничего, – пожал плечами Дугин. – Я просто констатировал факт… Кстати, возможно, тебе неприятно будет это слышать, но маршрутная карта с дисплея моего конектора исчезла.
Майский воспринял данное известие с поистине спартанским стоицизмом. Он только еще раз послал Дугина к черту и тем ограничился. Затем он устремил взгляд вверх, словно советуясь с кем-то, увидеть кого ему мешал светящийся потолок прохода, после чего с мрачным видом изрек:
– Похоже, у нас не осталось выбора.
– Ну это ты зря, – с неизбывным оптимизмом тут же отозвался Дугин. – Выбор есть всегда.
– И какой же выбор у нас сейчас? – отнюдь не дружелюбно посмотрел на него Майский.
Дугин указал рукой сначала в ту сторону, откуда они пришли, а затем туда, куда направлялись.
– Это альтернатива для идиота, – незамедлительно вынес свое решение по данному вопросу Майский. И, дабы у его спутника не осталось вообще никаких сомнений, безапелляционным тоном добавил: – Я к таковым не отношусь!
Дугин согласно кивнул. Не спорить же, в самом деле, с шефом, который и без того взвинчен сверх допустимой меры.
– Идем. – Майский дернул трос, чтобы убедиться в том, что он легко и без помех наматывается на катушку, и медленно, ступая осторожно, словно под ногами у него была зыбкая трясина, двинулся в направлении загадочного свечения.
По мере того как люди приближались к освещенной зоне прохода, свечение не становилось ярче. Вскоре стало заметно, что, вопреки обыкновению, свет излучали только стены. Причем свечение это было неровным – то и дело по стенам пробегали неясные, расплывающиеся тени.
Причина этих колебаний освещенности стала ясна, когда Майский с Дугиным подошли к освещенной зоне на расстояние десяти-двенадцати шагов.
– Нам показывают кино, – сдавленным полушепотом произнес Дугин.
Говорить в полный голос ему не позволял почти экстатический восторг, от которого перехватило горло и сдавило дыхание в груди. Перед ними было именно то, чего он так долго ждал и на что, несмотря на весь свой зачастую чисто внешний оптимизм, почти не надеялся. Это был контакт. Не дождавшись того, что он сам явится в локус, Лабиринт демонстрировал то, что он искал, – свои видеоархивы. А это означало, что Лабиринт не только верно понял намерения человека, но и сам готов идти на контакт.
– У тебя есть видеокамера? – едва слышно прошептал Майский, который в один момент забыл о всех своих страхах.
В нем вновь заговорила страсть исследователя, который наконец-то узрел нечто такое, что, вне всяких сомнений, достойно приложения знаний и опыта, которыми он обладал. И теперь ему было абсолютно безразлично, какие опасности мог таить в себе столь неожиданный поворот событий.
– Нет, – вынужден был ответить Дугин. Хотя и предполагал, что если бы у Майского имелся при себе пистолет, то, услышав такой ответ, шеф, не задумываясь и не колеблясь ни секунды, пристрелил бы его.
И был бы совершенно прав. Обнаруженный ими феномен, не будучи соответствующим образом зафиксирован, терял большую часть своей значимости. Рассказы двух исследователей, даже полностью подтверждающие друг друга, значили куда меньше, чем мнемочип, содержащий всего пару минут отснятого материала.
Майский на удивление спокойно отреагировал на отрицательный ответ Дугина.
– Болван, – только и сказал он.
Дугину было что возразить на данное заявление, однако он счел за лучшее не спорить с шефом.
– Можешь не рассчитывать на то, что когда-нибудь снова окажешься со мной в одной экспедиции, – добавил Майский, чем вынудил Дугина сказать слово в свою защиту:
– Сомневаюсь, что нам удалось бы что-нибудь отснять, даже если бы у нас была видеокамера.
– Почему? – вопрос был задан тоном учителя, который знает ответ, но хочет услышать его от своего ученика.
– Если бы все было так просто, то Лабиринт позволил бы мне спокойно скачать видеоинформацию через оставленный в локусе конектор.
– Верно, – подумав, согласился Майский.
Дугин довольно улыбнулся.
Но Майский уже не смотрел на него – он быстро шагал туда, где разворачивалось действо.
Стены по обе стороны прохода были разделены на одинакового размера квадратные экраны, на каждом из которых демонстрировался видеоматериал, отличный от того, что прокручивался на других. Изображение не скользило по поверхности экрана, а как будто находилось в глубине его. Если присмотреться, то можно было увидеть толстый слой идеально прозрачного материала, отделяющего изображение от зрителя. Должно быть, именно этим объяснялось и то, что отчетливо видеть изображение можно было, только стоя напротив экрана. И еще одна примечательная деталь – все фильмы демонстрировались без звукового сопровождения.
На первом экране Майский с Дугиным увидели группу людей, одетых в бронзовые доспехи и шлемы с наличниками и султанами. Что-то безмолвно крича и отчаянно упираясь, люди тащили к открытым городским воротам огромного коня, грубо сколоченного из досок. Действие происходило ночью, на съемочной площадке не имелось никакого дополнительного освещения, и все равно изображение было на удивление четким. Более того, оно было реалистичным. Ни один режиссер не смог бы воспроизвести все те мельчайшие нюансы, создающие некую хаотичность действий, что всегда отличает документальную съемку от постановочной.
– Это снято с натуры, – отчего-то шепотом произнес Дугин.
– Согласен, – Майский не кивнул, а солидно склонил голову, что должно было подчеркнуть его особое отношение к происходящему. – Мы видим ключевой эпизод Троянской войны. 1260 год до нашей эры по старому летосчислению.
– Ты настолько хорошо знаешь древнюю историю, что можешь назвать точную дату? – искренне удивился Дугин.
– Шлиман, – коротко ответил Майский.
– Ну да – Шлиман, – кивнул Дугин. – Я тоже про него слышал.
Майский с сожалением посмотрел на своего спутника.
– Шлиман был первым, кто занялся изучением артефактов, оставленных исчезнувшей цивилизацией, – объяснил он. – До того как Шлиман нашел Трою, сам факт ее существования относили к разряду мифов, что ставит его работу на один уровень с той, которой занимаемся мы.
– А значит, классик жанра, – теперь уже с пониманием кивнул Дугин. И с легкой иронией добавил: – Наверное, именно поэтому Лабиринт решил начать свой экскурс в историю с ключевого эпизода Троянской войны.
Майский ничего на ответил на замечание Дугина, сочтя его не столько насмешливым, сколько глупым.
– А это что значит? – Дугин обернулся и посмотрел на экран, расположенный на противоположной стене.
Пейзаж на нем был тот же самый: ночь, каменная стена, чуть приоткрытые городские ворота, деревянный конь. Вот только люди в бронзовых доспехах не тащили коня в город, а поливали его какой-то жидкостью из больших двуручных амфор. Солдаты уносили в город пустые амфоры и возвращались с наполненными, неся их привязанными к копьям, концы которых они клали на плечи. Возле деревянного коня они опоражнивали амфоры, выливая их содержимое на оставленный данайцами подарок.
– Ничего не понимаю, – растерянно провел ладонью по щеке Майский.
– Быть может, это какой-то ритуал? – предположил Дугин. – Освящение деревянного коня или жертва богам?
– Не похоже. – Майский вновь погладил себя по щеке.
– Хочу напомнить вам, господин профессор, что дело происходит на Земле, – осторожно заметил Дугин.
– И что с того? – не отрывая взгляд от происходящего на экране, спросил Майский.
– Не оцениваешь ли ты происходящее с точки зрения специалиста по внеземным цивилизациям, пытаясь усмотреть в нем то, чего на самом деле нет?
– Чепуха! – протестующе взмахнул рукой Майский. – Все антропоморфные цивилизации на ранних стадиях развития весьма схожи.
– Почему?
– Потому что они примитивны.
– Так уж и примитивны, – с сомнением качнул головой Дугин.
– Посуди сам, – указал рукой на экран Майский. – Кому бы сейчас пришло в голову тащить в осажденный город деревянного коня, оставленного противником под городскими стенами? Логично было бы предположить, что конь может оказаться каким-то новым, доселе неизвестным оружием.
– Представь себе ситуацию, – улыбнулся Дугин. – Под стенами твоей крепости стоит танк противника новейшего образца, который еще ни разу не принимал участия в боевых действиях. Ты посылаешь разведчиков и выясняешь, что все люки танка накрепко заперты. Что делать: посылать механиков, чтобы они попытались разобрать танк на месте, ожидая, что в любой момент враг может нанести внезапный удар, или же отбуксировать машину в бокс и уже там спокойно с ней разобраться? Каков будет твой выбор? Только честно.
Майский недовольно поджал губы – вполне очевидный выбор подтверждал правоту Дугина.
– Я не умею мыслить, как военный, – наконец-то нашел что ответить Майский.
– Хорошо, – не стал настаивать на более конкретном ответе Дугин. – Спросим об этом полковника Гланта, когда вернемся на станцию.
– Нет! – неожиданно воскликнул Майский.
– Почему? – удивленно посмотрел на него Дугин.
Взгляд Майского был устремлен на экран.
Из городских ворот выбежал солдат с пылающим факелом в руке. Подбежав к деревянному коню, он, размахнувшись, закинул факел к нему на спину. Огонь побежал по доскам и быстро скатился к ногам.
– В амфорах было масло, – вне себя от изумления, едва слышно произнес Дугин.
Не прошло и полминуты, как весь деревянный конь оказался охвачен огнем. Какое-то время только его гордо вскинутая голова была не подвластна пламени, но вскоре заполыхала и она.
В брюхе коня раскрылся потайной люк, и на землю посыпались задыхающиеся от дыма люди. Ломая ногти, они срывали с себя бронзовые панцири, превратившиеся в персональные жаровни. Ни о каком организованном сопротивлении не могло быть и речи. Троянцы безжалостно и хладнокровно пронзали копьями тела беззащитных греков. Нескольких из них пригвоздили копьями к земле. Они были еще живы и судорожно извивались, дергая конечностями, словно огромные жуки, пронзенные иголками коллекционера.
– Это омерзительно. – Дугин отвел взгляд в сторону.
– Это поразительно! – восхищенно произнес Майский, не отрывая взгляд от того, что происходило на экране.
– То, как троянцы расправляются с пленными? – едва ли не с ужасом глянул на шефа Дугин.
– Да нет же! – раздраженно взмахнув рукой, Майский бросил быстрый взгляд на Дугина. – Ты понимаешь, что мы видим на этом экране?
– Кровавую бойню, – высказал предположение Дугин.
– Нет, Сережа, – Майский улыбнулся Дугину доброй улыбкой любящего дядюшки. – Мы видим здесь альтернативный вариант истории. Троянцы не стали затаскивать коня в город, а просто подожгли его. План греков, позволивший им в известном нам варианте истории захватить Трою, с треском провалился.
– Буквально с треском, – заметил Дугин, глядя на то, как рушится догорающий остов деревянного коня.
Майский как будто даже и не услышал его реплику.
– И как после этого развивался дальнейший исторический процесс? – Вопрос был произнесен в пустоту, но Дугин все же решил попытаться ответить на него.
– Никак, – сказал он. – Потому что вариант с сожжением троянского коня не был реализован.
– Поразительно! – Майский прижал обе ладони к щекам. – Они видели различные варианты нашей истории!
– Кто? – не понял Дугин.
– Какая разница! – легко отмахнулся от вопроса Майский. – Суть в том, что кто-то имел возможность выбирать, какой из возможных вариантов истории оставить.
– Интересно, чем они руководствовались при этом? – задумчиво произнес Дугин.
Майский оставил вопрос без внимания.
– Давай посмотрим, что там дальше, – предложил он, переходя к следующему экрану.
Бескрайнее заснеженное поле было снято с высоты птичьего полета. Выстроившись тупым клином, по полю двигались сотни две облаченных в тяжелые железные латы всадников навстречу изогнутому дугой строю легковооруженных пеших воинов. Ударив в центр дуги, острие клина глубоко вошло в нее, едва не рассекло надвое. Оборонявшиеся сомкнули ряды и с обоих флангов одновременно ударили по рыцарскому клину. Силы противников были примерно равны, но клинообразный строй служил куда более надежной защитой для тех, кто в нем находился, нежели обычное развернутое построение. Оборонявшиеся воины сопротивлялись с отчаянием обреченных, но силы их неумолимо таяли. Казалось, победа рыцарского клина была уже предрешена, когда неожиданно из-за заснеженных холмов появилась конница. Всадники в остроконечных шапках, скачущие на небольших приземистых лошадях с развевающимися по ветру гривами, ударили по рыцарскому клину с тыла. Оборона рыцарского строя, казавшаяся до этого неуязвимой, была сломлена за считаные минуты. Клин распался на несколько разрозненных групп, уничтожить которые уже не составляло труда.
На противоположном экране разворачивался сценарий той же самой битвы. Только конница из засады так и не появилась, и рыцарский клин, пройдясь, словно утюг, по развернутому строю легковооруженных воинов, сначала расколол его надвое, а затем принялся за методичное уничтожение тех, кто еще оставался жив и пытался оказывать сопротивление.
– Что это за сражение? – спросил Дугин.
– Не знаю, – покачал головой Майский. – Но нам опять представлены два возможных варианта развития событий.
Двигаясь дальше вдоль освещенных стен прохода, они просмотрели еще несколько эпизодов из истории Земли, каждый из которых был представлен в двух вариантах. Главным образом это были решающие моменты каких-то сражений. По мере того как Дугин и Майский продвигались вперед, оружие, с помощью которого люди стремились уничтожить друг друга, становилось все более совершенным. Сначала появилось огнестрельное оружие. Затем место пеших воинов и кавалерии на полях сражений заняли тяжелые танки и самоходные боевые орудия. В небесах разворачивались воздушные бои. Вскоре появилось и ракетное оружие.
По большей части, ни Майский, ни Дугин не могли в точности определить, эпизоды каких сражений были предложены их вниманию. В лучшем случае им удавалось весьма приблизительно определить время действия. Но взрыв, уничтоживший Хиросиму, оба узнали безошибочно. В альтернативном варианте летчик отказался сбрасывать атомную бомбу и повернул самолет на базу.
Также не подлежал сомнениям и один из ключевых эпизодов Шенского конфликта, когда с борта авианосца «Александр Дельвиг» был выброшен десант на планету Риол, которая и явилась камнем преткновения в отношениях между Земной федерацией и Республикой Шен. Майский и Дугин видели то, о чем, скорее всего, не знал никто из военного командования Земной федерации. За высадкой десанта наблюдал шенский крейсер, находившийся на стационарной орбите на теневой стороне Риольской луны. На втором экране Майский с Дугиным просмотрели альтернативный вариант развития событий, при котором капитан шенского боевого корабля решил не ограничиваться ролью наблюдателя и перешел к активным боевым действиям. Вражеский боевой корабль появился неожиданно, когда десантные посадочные модули были уже сброшены. Пока истребители, выпущенные «Александром Дельвигом», пытались выстроиться в линию для атаки, шенский крейсер спокойно, как опытный стрелок, случайно заглянувший в тир для любителей, расстреливал десантные посадочные модули. Из двадцати трех до поверхности планеты не долетел ни один. Естественно, такой вариант абсолютно исключал возможность мирного урегулирования конфликта, которым в реальной истории закончилось, к вящей радости обеих противоборствующих сторон, почти трехлетнее вооруженное противостояние Земной федерации и Республики Шен.
Возле трех из двадцати пяти выстроенных в ряд экранов Майский и Дугин стали свидетелями террористических актов. Кто были люди, которых пытались убить вооруженные фанатики, ни Майский, ни Дугин не смогли определить. Но если на одном экране покушение заканчивалось гибелью жертвы, то на другом террористов ожидала неудача. И наоборот.
– Фантастика! – только и смог произнести Майский, когда они до конца прошли коридор с экранами. – Это открывает удивительные возможности для изучения истории!
Дугин, похоже, не разделял восторгов шефа. Почесав затылок, он задумчиво произнес:
– В значительно большей степени меня занимает вопрос, какими возможностями обладают те, кто отслеживал, а возможно, и направлял нашу историю на протяжении тысячелетий? И какую цель они при этом преследовали?
– Если бы их цели были неблаговидными, они не стали бы демонстрировать нам то, что мы сейчас увидели, – уверенно заявил Майский.
– Хотелось бы в это верить.
Дугин вновь попытался наладить связь через конектор. И снова не добился результата.
– Нужно возвращаться, – сказал он.
Майский, казалось, готов был разорваться на части. Для того чтобы вернуться в Лабиринт во главе полновесной исследовательской группы, вооруженной всей необходимой аппаратурой, нужно было сначала выйти на первую площадку. Но не исчезнут ли к тому времени удивительные экраны?
Если бы Дугин не зашагал первым в направлении выхода, Майский непременно бы завел речь о том, что кому-то нужно остаться. Ему почему-то казалось, что присутствие человека станет надежной гарантией того, что экраны останутся на своих местах. И, вопреки всем своим подсознательным страхам, он был близок к тому, чтобы предложить на должность хранителя собственную кандидатуру. Но Дугину как будто не было никакого дела до сомнений, снедающих душу шефа. Он уходил все дальше по коридору, и Майскому ничего не оставалось, как только последовать за ним.
