Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть II. Библиотека
Через некоторое время, Коза призадумалась на минуту, затем позвала к себе Чикаду, махнув при этом Мену, чтобы оставался на месте, и когда маленький призрак подлетел, что-то яростно зашептала ему на ухо. Анджелика при этом покраснела как рак и отвернулась. Огромные голубые, не совсем человеческие, глаза Чикады, вдруг стали ещё больше и он с величайшим удивлением уставился на Анджелику, а потом мягко оборвал страстную речь Козауры, подлетел к девушке, взял её под руку и увлёк за собой в дальний конец двора.
– Ах, простите меня, дорогая принцесса! – заговорил Чикада, обращаясь к Анджелике, которая шла, опустив голову, и ни на кого не глядя. – Это, конечно же, моя вина! Как я мог забыть, что вы, люди придаёте подобным вещам такое большое значение?
Анджелика тяжело вздохнула, и поглядела на Чикаду в упор.
– Я сделаю всё, что от меня требуется, – промолвила она, – но поймите, что мне всё это очень неловко и… стыдно.
– Понимаю, конечно же, понимаю! – ответил Чикада. – Я знаком с обычаями вашего племени, и ещё раз прошу прощения за свою забывчивость. Долгое общение с козами заставило меня упустить из виду эту немаловажную деталь. Но теперь я хотел бы вас уверить, что ваши опасения совершенно напрасны. Вы сейчас находитесь в мире, где о таких вещах вообще нет никакого понятия. Козы носят одежду только по необходимости, и у них не существует предрассудков и стыдливости в отношении обнажённого тела. Кроме того, вы относитесь к совершенно иному виду разумных существ, и к вам здесь относятся не как к женщине, а скорее как…
– Как к кому? Как к животному?
– Что вы! Я вовсе не хотел сказать ничего подобного. Ну, хорошо! Представьте себе, как бы самец человека отнёсся к Козауре? Смутило бы его, то обстоятельство, что она не одета?
Анджелика при словах "самец человека" прыснула со смеху, и её настроение вдруг улучшилось, а Чикада, между тем, продолжал:
– Уверяю вас, что никто из присутствующих не отреагирует на вашу наготу. Да они её попросту не заметят! Из всех с кем вы познакомились в последнее время, только Фиг может оценить это обстоятельство по достоинству, поскольку он наиболее близок вам по природе, хоть он и не человек, строго говоря. Но его-то, как раз здесь и нет, что очень и очень жаль. Так что я прошу вас отбросить всяческие сомнения и не обращать никакого внимания на окружающих. Впрочем, если это идёт вразрез с вашими моральными принципами, вы вправе отказаться от своей роли…
– Нет, нет! Что вы! – замахала руками Анджелика, которая уже вовсю улыбалась. – Я ведь сказала, что сделаю всё, что от меня требуется, и от слов своих не отступлюсь. Наоборот, мне теперь хочется начать поскорее, а то ожидание слишком затянулось.
Разговаривая, таким образом, они вернулись к остальным и Коза, видя перемену в настроении Анджелики, тут же скомандовала:
– По местам!
Мен, Рогелло Бодакула, Дунда и сама Козаура встали каждый напротив оскаленной волчьей пасти, и по тому, как при этом изменилось выражение их лиц, Анджелика поняла, что козы испытывают инстинктивный страх, но настроены решительно, и готовы сделать всё ради успеха задуманного предприятия. И тогда она потянула за булавку, прислонила к скамейке серебряное копьё, туда же бросила упавшую к ногам одежду и приготовилась взмыть в воздух.
– Начали! – выкрикнула Козаура, и Дунда включила свою машину.
Раздалось знакомое гудение и хлюпанье, перерастающее в ровный негромкий рокот, и вдруг из волчьих пастей хлынули четыре потока ярко-алой жидкости удивительно напоминающей кровь! Все четверо представителя козьего племени запели что-то вроде заклинания, а Чикада принялся летать вокруг фонтана, добавляя к общему пению звуки странно похожие на музыку. Анджелика поняла, что пора и оттолкнулась от земли.
Она взлетела! Это произошло так легко, как будто не было многочисленных бесплодных попыток и неудач. Войдя в воздушный поток под углом, Анджелика выровнялась и очутилась прямо над фонтаном, едва не коснувшись стоящих торчком волчьих ушей.
Странное чувство пронзило вдруг всё её существо. Как будто поток неведомой энергии заструился по жилам, согревая и наделяя чудовищной силой. Ей показалось, что каждый нерв её напрягся и завибрировал словно струна! Анджелика не могла видеть себя со стороны, но она понимала, что сейчас волосы на всём её теле стоят дыбом, от чего кожа покрылась пупырышками, а вокруг головы взметнулась львиная грива светлых волос. Невольно поддавшись нахлынувшему экстазу, девушка подняла руки над головой, изогнулась, как гибкая ветка, вздрогнула всем телом, и поплыла по спирали, всё поднимаясь и расширяя круги.
Тело её горело, как в лихорадке, соски напряглись и налились двумя алыми бутонами, рот приоткрылся, глаза потеряли осмысленное выражение, и смотрели куда-то в неведомую даль. Если бы кто-нибудь близко увидел Анджелику в этот момент, то её приняли бы за безумную. Страшным усилием воли удалось ей вернуть ускользающее сознание и взять себя в руки. Холодный пот прошиб всё тело девушки, но хрустальные градины слизнуло воздушным потоком. Теперь Анджелика вновь обрела способность спокойно ощущать мир вокруг себя и контролировать свои действия.
Она вдруг заметила, что очертания коз стоящих там внизу вокруг фонтана, совершенно размазались и слились в единое неясное кольцо. Странно, но фигуры волков были видны отчётливо, как будто и не было бешеного вращения.
Вспомнив наставления паука Арахнуса, девушка замедлила движение и исполнила несколько замысловатых танцевальных фигур. Они дались ей на удивление легко, но отняли силы настолько, что Анджелика испугалась, что может упасть. Вдруг волчьи морды разом поднялись и уставились вертикально вверх, продолжая извергать из себя "козью кровь"! Алые потоки охватили пылающее тело девушки, и слабость исчезла, как будто её и не было.
Не прекращая ритуального танца, Анджелика огляделась вокруг. Теперь она находилась внутри огромной воронки, которая совершала движение с бешеной скоростью сама по себе, без её участия. И в этой воронке была трещина…
Сначала Анджелика её не заметила, приняла за солнечный блик, но вскоре эта трещина расширилась настолько, что сквозь неё стало возможно заглянуть наружу. Однако мир, видимый через трещину, был ничуть не узнаваем. Скорее наоборот, он был совершенно ей не знаком, хотя на первый взгляд всё было, как было – внутренний двор старинного замка, чистый и совершенно пустой…
Пустой? Да пустой, без поющих заклинания коз, без замысловатой машины, качающей через волчьи пасти драгоценное вино под названием "козья кровь" и даже без фонтана! Просто голый и пустой двор мощёный гладкими мраморными, а не затёртыми серыми плитами.
Сколько не вглядывалась девушка сквозь трещину в несущемся потоке, она не могла больше разглядеть внизу своих друзей. Снова вспомнив наставления Арахнуса, она прекратила плетение ритуального танца и взлетела повыше, чтобы снова включиться в бешеное движение по спирали.
И тут она заметила точку. Серебристую точку, поднимающуюся вдоль трещины снизу вверх. Вот она с песчинку, потом с горошину, с яблоко, с арбуз… Движение было стремительным, но время как будто замедлилось. Анджелика сообразила, что с каждым очередным витком она неизбежно приближается к загадочному объекту, который становится всё больше и больше.
Странно, но при этом она начала слышать какие-то звуки! Знакомые звуки, хриплые и резкие, складывающиеся в не слишком приличные ругательства. Вот ещё один виток и ещё один… Наконец Анджелика сообразила, в чём дело, но было уже поздно. С огромной скоростью к ней приближалось её собственное отражение – слегка искажённое отражение в тщательно отполированном её же собственными руками нагруднике Рогелло Бодакулы! Вот оно стало совсем близким, и мир взорвался в голове принцессы Анджелики!
Глава 11. Новый друг
Ветер и волны… Но они где-то рядом… Что ощущает тело? Холод или тепло? Почему-то непонятно. Звуки. Странные звуки похожие на рыдания, но в них слышится что-то паническое, трусливое. Голос знакомый. Такой знакомый, что разум сам собой лепит картинку. Какая-то женщина в окружении неясных силуэтов и огоньков. Другие голоса. Они слышатся со стороны огоньков. Они не рыдают, но в них тоже есть что-то трусливое. Звуки складываются в слова. Слова складываются в разговор. Странно – женский рыдающий голос почти кричит, а голоса за огоньками, (мужские голоса), говорят громким шепотом. Вдруг становится всё понятно. Женский голос требует позвать на помощь, мужские голоса за огоньками, (да ведь это же зажжённые сигареты), убеждают, что всё надо оставить как есть и поскорей уехать, а потом молчать. О чём молчать? Конечно же, о ней, об Анджелике! Они хотят бросить её здесь, на берегу. Они принимают её за мёртвую, и хотят сбежать, чтобы уйти от ответственности. Они не знают, что она всё видит и слышит! Вот голоса удаляются, гаснут огоньки. И рыдающий женский голос тоже замолкает, как будто от зажавшей рот ладони. (Бедная, глупая Криста!) Ну и хорошо, без них лучше! Теперь надо сесть. Но невозможно даже пошевелиться. Почему? Из-за зажатой в чём-то ноги. В чём это она зажата? И почему так жарко и душно, ведь река была такая холодная, да и погода не баловала теплом? А ещё… ой, почему это я совершенно голая?!
Открытие первое после возвращения сознания – у неё страшно болит голова! Открытие второе – она не лежит, а стоит, нет, скорее висит в неестественной позе, поджав согнутую в колене правую ногу к животу, а левую вытянув вниз, как будто в бешеном танце. Открытие третье – она находится в таком положении из-за того, что неведомым образом попала в громадную трещину в земле или в скале, и торчит в ней, как морковка! Края этой трещины приходятся ей чуть выше плеч и, хотя руки свободны, упереться, чтобы выдернуть из земли застрявшее тело нет никакой возможности.
Левая нога застряла где-то там внизу, и болит так, что хоть криком кричи! Анджелика даже подумала, уж не сломана ли она? После нескольких неудачных рывков она обессилено опустила руки, и по её щекам заструились непрошенные, но вполне понятные слёзы. Да, она совершенно голая! Да, она беспомощна, так как застряла в этой проклятой расселине, и возможно покалечилась. А ещё она совершенно не понимает, где находится потому, что голова хоть и торчит над уровнем земли, вокруг ни зги не видно, даже непонятно, что сейчас, утро или вечер – только серые, слегка красноватые сумерки, совершенно скрадывающие предметы.
Но почему ей так душно и жарко, ведь земля не горячая на ощупь, а даже прохладная? Этот жар исходил, откуда – то сзади и Анджелика, как могла, повернулась, чтобы рассмотреть его источник. И замерла с открытым ртом…
Прямо перед ней, почти носом к носу находилась громадная драконья голова со всеми положенными ей атрибутами – длинными острыми зубами, торчащими из пасти, пышущими жаром ноздрями и большими перепуганными глазами, которые то смотрели на девушку, то опасливо скашивались куда-то в сторону.
– Тсс! – сказал дракон шепотом, в котором слышался неподдельный страх. – Ти-ише! Рыцарь, где-то рядом!
– К-какой рыцарь? – спросила Анджелика, растерявшись, и от неожиданности забыв испугаться.
– Тот, который на тебя напал! – был ответ. – Я видел, как он на тебя налетел и ударил нагрудником! Страшный рыцарь, и летать умеет! Таких надо больше всего опасаться! Не шевелись, сейчас я тебя достану!
Анджелика не успела ничего сказать, как две могучие лапы вцепились в края расселины и раздвинули её. Из пасти высунулся длинный раздвоенный язык, который в момент обвил её тело и дёрнул вверх, одновременно мощно и мягко. Шершавый и горячий он поднял девушку в воздух, с осторожностью матери качающей ребёнка, а затем дракон изогнул длинную шею и опустил онемевшую от всего этого принцессу себе на спину.
– Держись! – крикнул он, убрав язык, захлопал могучими крыльями и взмыл в воздух.
Спина у её неожиданного освободителя оказалась покрытой гладкой чешуёй и девушка едва не соскользнула с неё при взлёте, но она быстро нашла себе точку опоры, и смогла ухватиться за какие-то выступы на голове дракона. В таком положении сидеть у него на спине было довольно сносно, и она даже решилась взглянуть вниз.
Внизу по-прежнему царила непроглядная темень, но вот она увидела блестящую точку, которая, казалось, ползла по земле вслед за ними. Да, она и впрямь двигалась в одном с ними направлении, делая какие-то странные движения, и издавала едва различимые звуки. И тут Анджелика узнала в этой точке Рогелло Бодакулу, который бежал, громыхая своим доспехом, размахивал руками и что-то кричал им вслед!
Она тоже хотела было крикнуть какие-то слова, но тут дракон заметил рыцаря, и рванул вперёд с такой скоростью, что все несказанные слова влетели обратно девушке в рот, а блестящая точка исчезла за развевающимся по ветру драконьим хвостом!
Они летели так долго, что Анджелике захотелось спать. Кроме того она замёрзла и соскучилась на драконьей спине, где делать было нечего, смотреть не на что, а все попытки заговорить со своим новым знакомым сводились к недвусмысленному – "Тсс!", и испуганным взглядам через плечо.
Наконец они прилетели. Понять это было несложно, так как дракон внезапно и неожиданно пошёл вниз, и его невольная всадница вторично едва не слетела со скользкой чешуйчатой спины! Перед самой землёй летучий монстр затормозил, раздув крылья, как два больших паруса и приземлился с мягкостью достойной всяческих похвал. Тем не менее, несчастная девушка была настолько утомлена, что безвольно соскользнула со своего "скакуна", и конечно приложилась бы о землю "всей Анджеликой", но уже знакомый горячий и шершавый язык поймал её в последний момент, и осторожно отправил под крыло, которое окутало нагую принцессу, словно огромный плащ!
Под этим крылом Анджелика почувствовала себя так мирно и спокойно, что даже не попыталась высвободиться. Задавать какие либо вопросы тоже, по-видимому, было не время. Дракон, который был утомлён долгим полётом, дышал тяжело, а временами даже как-то жалобно охал, и под эти охи и вздохи, страшно уставшая, и, наконец-то, согревшаяся девушка, уснула, словно дитя на руках у матери.
Как это всегда бывало в случае крайней усталости, она спала без снов и, проснувшись, не сразу сообразила, где находится. Её окутывала какая-то странная, толи одежда, толи постельное бельё, мягкое и тёплое на ощупь, но совершенно непонятной фактуры. Кожаное что ли? Но самое чудное было то, что она в этом белье была укутана с головой, и, как будто, подвешена!
Побарахтавшись немного, девушка высвободила голову, вдохнула свежего, весьма прохладного воздуха, и огляделась вокруг. А оглядевшись, она разом всё вспомнила, и не на шутку перепугалась!
Дракон, основательно уставший после длительного перелёта, ещё спал, и движения Анджелики не разбудили его. Наверное, он вымотался до изнеможения, и будить его раньше времени не стоило. Осторожно выбравшись из уютных объятий кожистого крыла, девушка поподробнее рассмотрела место, в которое они попали. Это было похоже на глубокий, но короткий каньон с отвесными каменными стенами и тоненьким водопадиком, образующим небольшое озерцо в дальнем конце. Дно каньона было покрыто крупным щебнем жестоко впивавшемся в подошвы, а сверху в вышине, казавшейся из за отвесных стен совершенно головокружительной, серело пасмурное холодное небо.
Больше здесь не было ничего примечательного. Анджелика обернулась и посмотрела на дракона. Только теперь она могла, как следует разглядеть своего спасителя и похитителя.
Дракон был совершенно белый. Этот факт стукнул в голову неясной догадкой, но мысль, не успев оформиться во что-то определённое, улетучилась. Размером он был, наверное, со слона или чуть побольше, но лапы, которых было всего две были намного короче, и расположены по-птичьи – под брюхом. Громадные кожистые крылья оказались намного больше, чем обычно рисуют у драконов. Голова – нечто среднее между крокодильей и лошадиной сидела на длинной, наверное в рост Анджелики, шее, которую девушка накануне едва могла обхватить руками.
"Трёхголовые драконы бывают только в сказках!" – непонятно к чему подумала Анджелика, и стала рассматривать зубы спящего чудовища.
Да, это существо, несомненно, было плотоядным! Анджелика вдруг почувствовала себя такой слабой, такой одинокой, такой голенькой и такой съедобной, что слёзы сами навернулись на глаза! Усилием воли недавняя валькирия попыталась остановить подступившие к горлу рыдания, но вместо этого только всхлипнула громче и жалобнее, спрятала лицо в ладони, и медленно побрела к озеру, обзывая себя плаксой. Но от этого ей только сильнее хотелось реветь.
А ведь и вправду, что если рассудить здраво? Она осталась одна в совершенно незнакомом месте, в один миг, лишившись всех друзей (какими бы странными они не были, но это всё же были друзья!), без оружия, без одежды и даже без малейшего представления, что ей делать дальше? Но этого мало! Сейчас она, похоже, находилась в полной власти существа непонятного и даже страшного. Правда он до сих пор был с ней так мягок, предупредителен и осторожен, но… может он просто ещё не был голоден, а сейчас после длительного перелёта не только устал, но и проголодался? Во всяком случае, ей здесь совершенно не нравилось. Что это за место, где некуда даже присесть!
– Можешь присесть на мой хвост, – раздался у неё над ухом голос, от которого она чуть не свалилась в озеро. – Не волнуйся, мы тут надолго не останемся. Вот только я попью, и полетим дальше!
С этими словами дракон погрузил свою клыкастую морду в воду, и начал пить. Анджелика некоторое время ошалело смотрела, как он пьёт, а потом и впрямь присела на толстый как бревно хвост, совершенно не зубчатый, оканчивающийся странной лопатообразной кисточкой. Дракон пил долго. Так долго, что девушка успела немного прийти в себя и передумать кучу мыслей, которые правда никак не хотели приходить в порядок. Одна догадка сверлила сознание и мешала остальным выстроиться в стройную цепочку – "Он, что, мысли мои читает?"
Дракон поднял голову из воды, и встряхнул ею, как пёс после купания. Девушка тут же встала, а он повернул к ней физиономию, глаза на которой как-то странно блестели и, улыбнувшись в триста двадцать зубов, заявил:
– Да, читаю! Но ты не бойся, я дракон скромный и порядочный, никому ничего лишнего не скажу!
Анджелика почувствовала, что вот сейчас она может упасть в обморок, и тут же лопатообразная кисть хвоста, предупредительно поддержала её под спину и усадила обратно.
– Пожалуйста, не бойся меня, – продолжал дракон уже совершенно серьёзно, – я скорее съем свой хвост, чем погляжу на тебя, как на добычу!
Анджелике показалось, что хвост дракона при этих словах слегка вздрогнул.
– Я вообще не ем людей, – заявил дракон, и на секунду задумался. – Хоть над этим и смеются все подряд, но я всё равно есть людей, не буду! Особенно таких симпатичных, как ты, принцесса Анджелика!
– Во имя всего святого! – проговорила Анджелика слабым молящим голосом. – Ты-то, почему решил, что я принцесса?
– По запаху! – сказал дракон, не моргнув глазом. – Ты пахнешь, как самая настоящая принцесса.
При этом он вытянул длинную шею, и самым беззастенчивым образом понюхал Анджелику, шумно втянув воздух своими огромными ноздрями.
Девушка не отшатнулась, и даже не испугалась, но обессилено вытянулась на его хвосте, как на длинном узком диване.
– Моё имя в мыслях моих прочитал? – продолжала она расспросы, лёжа на его хвосте.
– Угу!
– А как мне тебя называть? Имя то у тебя есть?
Дракон снова задумался, почесал затылок сгибом крыла, и, наконец, сказал:
– Имя у меня, конечно, есть, но говорить его до поры до времени никому не положено. Не то чтобы я тебе не доверял, как раз наоборот – именно тебе я его и сказал бы, но если вдруг мама узнает…
Анджелике показалось почему-то смешным, что у здоровенного дракона есть мама, которую он побаивается, как школьник, и она спросила:
– Но ведь мама тебя как-нибудь называет?
– Она зовёт меня… Драся, – ответил дракон и покраснел.
Девушка прыснула со смеху, и снова встала с драконьего хвоста. Глядя на смущённую физиономию своего нового друга, она еле сдержала себя, чтобы не рассмеяться во весь голос.
– Ну да, из-за этого все надо мной смеются! – сказал Драся, и в его тоне послышалась обида.
– Нет, нет! Что ты! – поспешила успокоить его Анджелика. – Имя, как имя, очень даже милое! С ним ты кажешься не таким… Как бы это сказать?
– Страшным? – дракон поглядел на неё с проницательным прищуром. – Ты, по-видимому, мало знаешь о драконах!
– Совсем ничего не знаю, – созналась Анджелика.
– У нас быть страшным, то же что у вас, людей – красивым и авторитетным, – пояснил Драся. – Со мной же, всё не так! Мало того, что я уродился белым, так ещё меня обвиняют в добродушии и подозревают в
милосердии! Как меня не съели до сих пор, вот чего не понимаю? Наверно, родителей боятся.
– А кто они, твои родители? – спросила Анджелика, чтобы поддержать разговор. (Знакомиться с его родителями она совершенно не хотела!)
– Драконы, конечно же! – был ответ. – Самые настоящие, чистокровные драконы, без примеси всяких там змеев, а тем более… ну это не важно! Короче, моя мама – самый крупный из ныне живущих драконов, а отец славится во многих мирах, как непревзойдённый огнемёт! И хотя старшая сестра обещает вырасти большой, а братья отлично плюются огнём, им всем далеко ещё до родителей. Говорят, что наше семейство стоит целого драконьего войска!
Он проговорил это с гордостью, но тут же грустно опустил голову и глубоко вздохнул.
– Меня в это войско, правда, никто не пустит. Я никого не слабее, но я… младший и… белый, а ещё…
– Добрый! – закончила за него Анджелика, а затем, сама не понимая, что делает, обняла руками за могучую шею и прижалась щекой к чудовищной голове.
Дракон расплылся в улыбке от удовольствия.
– У нас это считается недостатком, – проговорил он через некоторое время. – Если бы об этом узнали, меня наверняка съели бы, не глядя ни на каких родителей. А мне вот нравится быть таким, каков я есть! Нравится быть добрым, нравятся люди… Ну, в хорошем смысле этого слова. Все, кроме рыцарей!
– А откуда ты знаешь людей?
– Изучаю вас уже лет эдак с пятьсот. В разных мирах и цивилизациях.
– А сколько же тебе самому лет?
(Анджелика мысленно ахнула – "младший!")
– Нет ещё и тысячи, – ответил Драся, смущённо глядя исподлобья, и снова покраснел. Сейчас он больше всего напоминал подростка, которому неловко говорить о своём юном возрасте.
Анджелика вспомнила о своём юном возрасте, и почему-то эта мысль напомнила ей о её наготе. Девушка не стеснялась дракона, но ей было отнюдь не жарко в этом мрачноватом каньоне. Она зябко поёжилась и обхватила себя руками.
– Достать бы тебе, какую-нибудь одежду, – задумчиво проговорил дракон. – Жаль, что я не могу нести тебя под крылом в полёте. Слушай, если ты не против, то полетели отсюда поскорее!
– А куда? – спросила Анджелика.
– Знаю я одно место, где тебя можно одеть и накормить. Только вот, не близко это. Но выбирать не приходится, остальные места в этом духе ещё дальше, так что садись!
И он мотнул головой в сторону своей спины. Анджелика не заставила себя упрашивать, и только спросила, поудобнее устраиваясь промеж лопаток дракона:
– А что это за место такое?
– Гробница!
Дальнейшие расспросы были пресечены так же, как и накануне – дракон взлетел, и резкий, холодный поток воздуха заставил девушку захлопнуть, открывшийся было рот.
Они летели молча. Просто потому, что разговаривать было неудобно. Когда дракон оборачивался, чтобы что-то сказать, он сразу начинал заваливаться на крыло, и рисковал врезаться в какую-нибудь скалу, а то и просто рухнуть. Поэтому решили поговорить потом, а пока Анджелике оставалось лишь любоваться пейзажем раскинувшимся внизу. Любоваться, впрочем, было почти нечем – под ними, куда не кинешь взгляд, простиралась мрачное, унылое плоскогорье, пересечённое многочисленными оврагами и каньонами.
"Мир трещин!" – подумала Анджелика, хотя это название подходило к данной местности лишь в отношении её внешнего вида. Всё остальное вроде бы было на месте: небо сверху, земля внизу, вода оказалась вполне мокрой и пригодной для питья, камни были твёрдыми, а воздухом можно было дышать. (Дракон? Ха! После Козляндии с её разумными и такими культурными козами, после волшебного замка, говорящего быка, Фига, Чикады и Рогелло Бодакулы, чем может удивить обыкновенный белый дракон?) Драся кинул мгновенный взгляд через плечо и расхохотался.
"Перестань читать мои мысли!" – мысленно крикнула Анджелика и пожалела об этом, так как в ответ сразу же раздался голос дракона:
– А ты пробовала не слушать чужой разговор, когда кто-то рядом кричит во всё горло?
При этом Драся снова завалился на крыло, и они опять едва не врезались в очередную гору.
