Ка Ти Лин
У смерти твой голос
Бацзы я рассчитала в ближайшем кафе, взяв капучино с пенкой, на которой бариста нарисовал сердечко, будто предвещая мне любовную удачу. Никакого знака ранней смерти я снова не нашла, да и вообще Су Джи была совсем не похожа на первых двух девушек: Дракон стихии металла, честолюбивая, яркая, способная вскружить голову кому угодно.
Три такие разные, совершенно несхожие между собой женщины – никаких общих черт. И тогда я вдруг поняла: вот в этом и странность. Маленькая особенность в первых двух случаях превращалась в систему, когда повторялась три раза. Капучино остыл, пенка осела, я перепроверила все еще раз. Для полного анализа мне нужна была еще одна деталь, и если я сравню их все…
На свете пять стихий: огонь, земля, металл, вода и дерево. И у каждой две стороны: темный знак инь и светлый знак ян. Вместе они образуют десять небесных стволов. А еще есть двенадцать земных ветвей, или двенадцать животных календаря. Небесные стволы и земные ветви сплетаются, так что каждый год имеет свое животное-символ, стихию и знак. Первая девушка была огненной Крысой. Вторая – земляным Быком. Третья – металлическим Драконом.
В животных-символах никакого особого смысла я не угадывала, а вот стихии… Кое-что в них было совершенно необъяснимо – и хуже всего то, что эта необъяснимая черта объединяла девушек еще с одним человеком.
Со мной.
Глава 3
Вода и дерево
Когда инспектор Чан увидел меня снова, лицо у него вытянулось.
– Я ненадолго, – с достоинством сказала я, жадно вглядываясь в его лицо.
На этот раз в участке царило оживление: кто-то спорил, кто-то звонил по телефону. Инспектор был не добрый и не злой, скорее, уставший.
– Прошу, узнайте для меня время рождения студентки, которую нашли около храма, – сказала я. – Если ответите, больше меня не увидите.
– Чем докажете?
– Ну, во многих сказках всего бывает по три: три принцессы, три задания. Значит, и у нас будет три встречи, эта последняя.
– Хорошо бы так, – пробормотал инспектор, взял со стола мобильный и набрал номер. – Госпожа Гу, это инспектор Чан из полицейского участка Андон-Юг. Нет, к сожалению, новостей о смерти вашей дочери нет. Но для проработки одной теории… связанной со здоровьем… Нам нужно узнать, во сколько она родилась. Благодарю, до свидания. – Он бросил телефон на толстую стопку бумаг и глянул на меня. – Двадцать два часа. Надеюсь, вы довольны, а теперь – до свидания.
Я стояла, растерянно моргая. Двадцать два часа…
В бацзы стихия-покровитель есть не только у года, но и у каждого месяца, дня и часа. Это помогает рассчитать для любого дела благоприятное время: совпадут ли день и час с вашей стихией рождения или будут в остром противоречии с ней? Сейчас, конечно, всё подсчитывают приложения, но раньше предсказатели в начале каждого гадания находили четыре ваших знака бацзы, четыре небесных ствола. Если вы, например, родились в Сеуле девятого января две тысячи четвертого года в восемь утра, знаки будут такими:
Час: дерево. День: огонь. Месяц: дерево. Год: вода.
С помощью этих данных предсказатель выберет для вас лучший момент, чтобы зачать ребенка, сменить работу или купить дом. Но в стихиях жертв была одна странность, которая вот сейчас, с учетом времени рождения, стала только страннее.
Я села на стул напротив стола инспектора – неудобный, железный, словно даже стул просил визитеров не задерживаться, – вытащила телефон и принялась за дело.
– Эй! – возмутился инспектор.
Но я была на пороге открытия, даже ладони вспотели.
Трех девушек объединяло то, чего никто на первый взгляд не заметил. Два раза это могло быть совпадением, но третий… Я все посчитала в приложении, потом еще раз – на бумаге. Мама говорила, если все будем считать в телефоне, никто нам не поверит. Приложение, конечно, не ошиблось.
– Может, еще стебли тысячелистника тут разложите? – холодно спросил инспектор. – Давайте уж тогда, не стесняйтесь, доставайте флажки с мудрецами, черепаший панцирь, монеты, что хотите!
– Для того, кто презирает астрологов, вы слишком хорошо знаете способы гадать, – сказала я, просто чтобы сбить с него спесь. – Ну, флажки можно почти в каждом астросалоне найти, хотя и для этого туда надо зайти, но вот информация про тысячелистник, как в Древнем Китае, – это уже продвинутый уровень. Вы что, разлюбили гадателей, когда вам напророчили не то, что хотелось?
– Ой, да пошли вы! – рявкнул он на весь участок.
Я ахнула. Ну и грубость! Даже краска в лицо бросилась – меня никогда еще так не оскорбляли.
– Извините. Я… – Инспектор потер лицо. – Не знаю, что на меня нашло. Устал. Что у вас там? Говорите и – прошу, прошу – уходите.
Ну зря он так орал, конечно. После этого все, кто был в участке, стянулись к его столу: интересно стало, что происходит. Инспектор, похоже, понял свою ошибку и нахмурился, доведя морщину между бровями до такой глубины, что уже никакой косметолог не поможет.
Я обвела взглядом так кстати подошедшую публику и указала им на лист бумаги, где подробно все расписала.
Время и место рождения первой жертвы. Час: огонь. День: огонь. Месяц: огонь. Год: огонь.
Вторая жертва. Час: земля. День: земля. Месяц: земля. Год: земля.
Третья жертва. Час: металл. День: металл. Месяц: металл. Год: металл.
– Во-первых, стихии идут в верном порядке, как в священном круге У-Син, – пояснила я. – Во-вторых, каждая девушка до мозга костей воплощает свою стихию.
Была причина, по которой это меня очень, очень волновало.
– Такое часто бывает? – с интересом спросил один из молодых офицеров.
– Редко. И в одном я не сомневаюсь: инфаркт с людьми так выборочно не случается. А значит, это может быть убийство, да? Ритуальное астрологическое убийство неизвестным способом?
Я огляделась, призывая всех в свидетели. Полицейские переварили информацию и начали тихо рассасываться по местам. Никто, похоже, не хотел быть человеком, который скажет: «Вау, какая интересная теория, берем в работу», чтобы потом его засмеяли остальные. Пусть эту кашу расхлебывает инспектор Чан, к которому я и пришла.
Чан Чон Мин сердито сложил руки на груди, придавив бейдж с собственной мрачной фотографией. Я заметила, что многие копы в его участке бейдж на шее не носили: лента торчала у них из кармана или лежала на столе, даже у тех, кто помладше и вроде бы должен больше следовать правилам. Но инспектор был таким законопослушным, что ходил с бейджем, как собака с ошейником. Ну зато, если он потеряется, все будут знать, куда его вернуть: в полицейский участок Андон-Юг.
– И что мне делать с этой информацией? – сварливо спросил он.
– Вы меня спрашиваете? Я вам на блюдечке принесла такие ценные сведения – могли бы хоть спасибо сказать!
– Мы учтем ваши наблюдения. А теперь мне пора работать.
– Вы что, главное не поняли?! Пять стихий: огонь, земля, металл, вода, дерево. Девушки трех стихий уже мертвы, значит, умрут еще две: вода и дерево. Вы что, будете просто сидеть и ждать, когда это случится?
Инспектор возмутился:
– Мне даже интересно послушать ваше мнение. – Он перегнулся ко мне через стол, и я замерла. Несмотря на его оскорбительное поведение, захотелось податься ему навстречу, и это желание привело меня в ужас. – И что же с ними случилось?
– Может, какая-то новая эпидемия? А может, ду́хи, токкэби, призраки. Где им объявиться, как не в Йемтео? Или таинственный убийца-астролог ненавидит красивых женщин и травит их ядом, который не оставляет следов… А может, место, где они умерли, важно? Это все туристические места: храм, книжная лавка.
– Да, и ваш салон размером с пенал – тоже известное туристическое место.
– Если первую девушку правда убили, это произошло не у меня. Она умерла в салоне, но… Честно, она, когда пришла, уже вела себя очень странно.
Инспектор вздохнул. Одно было ясно: таких дел в его практике еще не встречалось. Он колебался, и мне это нравилось: видно было, что в душе он добрый и не рад смерти девушек, но погружаться в астрологические пучины все равно отказывается. Мы помолчали, а потом он вдруг улыбнулся мне, как, наверное, улыбался потерявшимся детям, старикам и туристам. У меня что-то жарко сжалось внутри.
– Эти смерти просто взяли и случились. Жизнь коротка, предсказательница Ли. Не тратьте ее на погоню за призраками, займитесь своими делами.
– Ага. Мне… Мне надо в салон, – прошелестела я, потому что ясно поняла: единственный способ не впадать в это необъяснимое состояние при виде Чана Чон Мина – не видеть его больше никогда.
Я действительно дошла до своего салона, но даже порога не переступила – полезла было в сумку за ключом и не смогла его достать.
Я пророчила той девушке счастливую жизнь, а через пять минут она умерла. Прямо как хирург, который обещал пациенту, что операция пройдет успешно, а потом у того сердце остановилось!
«Нехилого вы о себе мнения, предсказательница Ли, раз сравниваете себя с врачом», – сказал бы инспектор Чан. Я начала уже придумывать достойный ответ, но поняла, что его здесь нет и оправдываться не перед кем.
– Предсказательница Ли? – окликнула меня хозяйка гостиницы, сидевшая на солнышке.
Вид у нее был подобострастный, от былого гнева и следа не осталось.
– Как дела с сыном? – вяло спросила я.
– Позвонила ему тогда все-таки! И поссорились – девушка мне не понравилась.
Я слабо улыбнулась. Говорила же, бацзы не врет: не стоило тогда звонить сыну, неудачный был день.
– Вас полиция закрыла из-за смерти той пьянчужки? – спросила она.
– Откуда вы знаете, пила она или нет? – нахмурилась я. – В новостях про нее вообще не писали.
– Так я видела ее! Сидела вот тут, она как раз мимо прошла. Дрянь-девчонка, сразу видно. Я уж боялась, она ко мне зайдет, но она сразу к вам.
– А откуда она шла?
– Да вон оттуда, со стороны моста. Ну так что, вы уже открываетесь? Хочу, чтоб вы мне нашли лучшее время, чтобы с сыном мириться.
Меня мучила жуткая физическая тревога, сильная, как недомогание, из-за одной детали в бацзы девушек, которая касалась и меня. Я вспомнила, как Пак Со Ён стоит в дверях моего салона, упираясь руками в стены проема. Ее уже похоронили или она все еще мерзнет в морге? Было кому ее оплакать? Надо спросить у инспектора. Мне представилось, как я, красиво одетая в черное, прихожу на ее похороны и дарю утешение скорбящей семье. Какая же она пьянчужка? Инспектор сказал, алкоголя у нее в крови было совсем немного. Я достала телефон и нашла на карте ближайший бар – за мостом.
– Извините, я чуть позже откроюсь, – пробормотала я и поспешила к мосту.
Вдруг что-нибудь пойму, если пройду тем же путем? Мост Лунного Света недалеко, я туда и обратно.
Я вышла на набережную, облокотилась на перила и немного посмотрела, как туристы прогуливаются по мосту и фоткаются. Столько парочек! Четыреста метров кружевного деревянного моста, самого длинного в Корее, да еще с романтической историей. Я собралась уже вступить на мост, когда меня окликнули.
Не может быть. Инспектор Чан стоял около своей машины, небрежно брошенной на краю парковки. Пока я размышляла, может ли коп выписать сам себе штраф за парковку, инспектор подошел ко мне. Ветерок, гулявший над рекой, растрепал его волосы еще сильнее, чем обычно.
– Вы меня преследуете? – спросила я.
– Это вы меня преследуете, – в своей обычной хамской манере ответил он. – Мы в любом случае встретились бы на мосту, так что я решил еще на берегу узнать, что вы тут забыли.
– Что я тут забыла? Это городская набережная!
– Вы же сказали, вам нужно в салон.
– А вы сказали, вам нужно работать.
В глубине души я надеялась, что он хотя бы усмехнется в ответ, но он просто молча меня разглядывал. Видимо, улыбки я от него не дождусь никогда. Не то чтобы очень хотелось, но это просто невежливо! Разве полицейский в туристическом районе не должен быть полюбезнее?
– Вы, случайно, не в бар? – неохотно спросил он, сунув руки в карманы.
– А вы приглашаете? Инспектор, мы не настолько близко знакомы.
Не знаю уж, что в меня вселилось, но хотелось общаться с ним именно так: грубить, подначивать. Задеть его, как он задевал меня.
– Пак Со Ён выглядела как человек, идущий из бара. Я решил проверить ближайший к вашему салону бар, – сухо сказал инспектор.
Он уже сделал пару шагов по пешеходному мосту, но я догнала его.
– Ладно, я тоже решила проверить, откуда ко мне пришла Пак Со Ён. Ха! Значит, вы все-таки поверили, что девушки не просто так умерли. – Он не ответил, и я решила сменить тему: – А куда вы дели Гиля? Я думала, копы везде ходят по двое.
– Ходят, – подтвердил инспектор Чан, неспешно шагая по мосту.
– И сейчас его тут нет, потому что?..
– Дело не открыто, официально никакого расследования быть не может. У меня обеденный перерыв, иду куда хочу.
Значит, все эти «мне срочно надо работать» были просто, чтобы меня сплавить. Обидно.
– Узна́ю, вдруг ее там видели, – как ни в чем не бывало пояснил он. – К тому же вы говорили, что она твердила про какого-то красавчика. Может, конечно, это был ее парень…
– Нет, – твердо сказала я. – Они были едва знакомы. Могли познакомиться прямо в тот вечер. Пак Со Ён хотела выяснить их совместимость, но не знала, когда он родился.
– И что? Не все показывают друг другу документы, едва начнут встречаться.
Я скептически глянула на него. Либо он одинок, либо женат так давно, что уж и не помнит, как выглядят ритуалы ухаживания.
– Любая девушка почти сразу спросит у парня, кто он по гороскопу, чтобы рассчитать совместимость. Даже если к астрологу не пойдет, в приложении точно проверит.
Знала я это, к сожалению, не по собственному опыту, но многочисленные клиентки врать не будут.
Инспектор хотел что-то ответить, но тут нас едва не сбила с ног парочка, которая бросилась к свободному местечку около перил, чтобы сфоткаться. Мост был не старинный, ему всего-то лет десять, но волшебно красивый, с павильоном на середине пути. Такую кружевную форму выбрала для моста женщина-архитектор в знак любви к умершему мужу, и мост тут же стал любимой достопримечательностью парочек. Меня вдруг смутило, что мы идем по нему с инспектором. Он поймал мой взгляд и вопросительно поднял брови:
– У вас новая гениальная теория?
– Нет, – промямлила я и все же сказала: захотелось смутить его: – Просто… Вы же знаете, почему на этом мосту сплошные парочки?
Он без выражения смотрел на меня, огибая бесконечных влюбленных, бродивших в поисках лучшего места для фото.
– Пару, которая вдвоем перейдет мост, ждет долгая и счастливая жизнь вместе, – сказала я, надеясь получить хоть какую-то реакцию.
Инспектор фыркнул, щурясь от солнца. Я впервые видела его не в помещении, а на улице. Выглядел он тут как крот, которого вытащили из-под земли, – шевелит лапами и только и мечтает вернуться в естественную среду.
– Гарантирую, что не вся эта толпа будет счастлива до конца дней. Слишком простые рецепты семейного счастья никогда не работают.
– По своему опыту говорите?
– Предсказательница Ли… – Он вдруг остановился посреди моста, и на него налетел чей-то ребенок на маленьком велосипеде. – Что за вопросы? Чем я вызвал такой интерес?
Внутри меня все напряглось, как будто каждое слово было ударом, который попадал в диафрагму. Я умолкла, глядя на сияющую под солнцем гладь Нактонгана. Обида переполняла меня, подмывало развернуться и вернуться по мосту назад, раз его так раздражает мое присутствие, но это было бы по-детски. Взрослые в таких случаях не убегают, а молча игнорируют обидчика, демонстрируя презрение. Этим я и занималась, когда случайно натолкнулась на взгляд Чана Чон Мина: внимательный, как всегда. Он смотрел на все вокруг так, словно хотел разобраться в малейших деталях. Даже на меня.
– Прошу прощения, – сказал он, и в его голосе была крохотная искорка тепла, от которой я тут же смягчилась. – Знаю, что мне часто приходится извиняться, но… Я имел в виду именно это: я действительно не понимаю, зачем вам наше расследование, наш участок и знания о моей личной жизни.
Его непроницаемый хмурый взгляд проникал мне в самую душу, так что пришлось ответить.
– Я редко общаюсь с… – «Мужчинами», хотела сказать я, но вовремя спохватилась: – С кем-то, кроме семьи и клиентов. Вы тоже простите мою грубость. А насчет расследования…
Мне захотелось сказать ему то, что мучило меня весь день, – вдруг тогда я из надоедливой девчонки, которая до печенок его достала, стану дамой в беде? Мы как раз проходили мимо павильона в середине моста, и семья с ребенком встала с отличного места на ступеньке, собираясь уходить. Я схватила инспектора за рукав и проворно заняла это место, утягивая его за собой. Он сел рядом, вопросительно глядя на меня.
– Извините, – в который раз повторила я. – Тут надо шевелиться: едва место появляется, его тут же занимают.
– Хотите отдохнуть?
В его словах мне опять почудилась издевка, и множество мелких обид на него в этот момент объединились в одну большую. Ну до чего неприятный тип – счастлива буду забыть о нем! Но сначала все же… Я вытащила из сумки листок, на котором расписала стихии рождения трех девушек. Огонь, земля и металл до мозга костей.
– Я родилась пятого сентября две тысячи четвертого в одиннадцать утра в Андоне. Ввожу эти данные в онлайн-калькулятор бацзы, и…
Я развернула к нему экран. Четыре одинаковые зеленые картинки с листком, как в игровых ретроавтоматах, которые иногда выставляют на ярмарках, – только в данный момент все это обозначало совсем не выигрыш.
Год: дерево. Месяц: дерево. День: дерево. Час: дерево.
Инспектор долго смотрел на экран моего телефона, не делая даже попытки взять его у меня из рук.
– Пять стихий: огонь, земля, металл, вода и дерево, – пробормотал он. Надо же, и правильный порядок знает – или просто так хорошо запомнил мои слова? – Девушки стихий огонь, земля и металл мертвы. Вы – дерево. Боитесь за свою жизнь?
От того, насколько прямо он выразил суть проблемы, мне стало не по себе. Сейчас скажет, что я избалованная богачка, которая выдумывает себе повод для беспокойства. Но Чан Чон Мин поставил локти на колени и с силой потер лицо и лоб, окончательно растрепав свою и так далекую от совершенства стрижку.
– Ситуация – просто жопа, – в сердцах выдохнул он.
Глаза у меня округлились. Я ослышалась, или он сказал… Но даже если я все услышала верно, извиняться он не стал.
– Если я просто велю вам идти домой, будете до следующей смерти сидеть как на иголках? – спросил он.
Я напряженно подняла плечи. Опять насмехается, или?..
– Да не издеваюсь я над вами! – Чан Чон Мин повысил голос. – Когда я задаю вопрос, я в буквальном смысле это и спрашиваю.
Ну тогда я не поспевала за его ходом мысли.
– Конечно, я буду сидеть как на иголках! Предыдущие смерти происходили раз в три дня. Значит, какая-то девушка стихии воды умрет в Йемтео через два дня, а дерева – еще через…
– Ой, можете нас сфоткать? – К нам подбежала незнакомая девушка и вежливо поклонилась.
Я взяла у нее телефон, сняла их с парнем на фоне павильона. Они дурачились, строили рожицы, обнимались, и я испытала привычную зависть.
– Давайте теперь мы вас, – счастливо сказала девушка и потянула руку за моим телефоном.
Я посмотрела на лицо инспектора, приветливое, как надпись «Осторожно, злая собака», и протянула ей телефон. Схватила инспектора за рукав и подтянула к резной колонне. Каждый раз, дразня его, я на несколько секунд забывала о своих проблемах.
– Что вы такие грустные?! – удивилась сияющая от радости девушка. – Поцелуйтесь, ну или хоть улыбнитесь!
Я показала камере сердечко и вытянула губы, как для воздушного поцелуя. Весело покосилась на инспектора, но тот стоял как министр эпохи Чосон, позирующий для портрета.
– Благодарю! – Я поклонилась девушке и забрала телефон, умирая от желания глянуть на фотки. – Желаю вам счастья.
– И вашей паре тоже желаем всего наилучшего!
Парочка поклонилась нам и весело двинулась по мосту дальше. Я глянула на инспектора и гнусно рассмеялась. Он покраснел! Правда, покраснел! Может, это от злости, но все равно было мило: сразу стал выглядеть на свои тридцать, а не на сто тридцать. На фотки я смотреть не стала, чтобы его не смущать.
– Идемте, – сказала я, засунув телефон в сумку. – Если сначала откроете дело, а потом раскроете и закроете, вам наверняка какую-нибудь премию дадут.
Меня так и подмывало сказать: «Потратьте ее на барбершоп», но я сдержалась. Мы молчали до конца моста. Я слушала звуки наших шагов на деревянных досках, и, пусть это ничего не значило, проход по мосту показался мне головокружительным. Моя нога в белой кроссовке ступила на землю одновременно с его ногой в коричневом ботинке, и пришлось закусить изнутри губу, чтобы боль немного отвлекла от мысли, что мы как молодожены, которые ступают на ковровую дорожку в зале торжеств.
Уймись, Юн Хи, пожалуйста, пожалуйста, не думай об этом. Я сошла на землю и начала лихорадочно представлять Чана Чон Мина без одежды на поле для гольфа, покосилась на его шею, бледную до воротника, и так отпрянула, что споткнулась. Инспектор поймал меня и поставил ровно. Ощущение его рук, даже через пиджак, мне совсем не помогло.
– Вы перегрелись, – констатировал инспектор.
Но даже его тон «капризная девчонка и ее мелкие проблемы» не привел меня в чувство. Я представила, как расстегиваю его рубашку и с каждой пуговицей вижу все больше бледной, нетронутой солнцем кожи. Это должно было вызвать отвращение и желание сбежать, но, вместо этого, лишь захотелось пригласить экзорциста, чтобы он раз и навсегда очистил меня от одержимости и стер память об инспекторе.
– Куплю вам воды, предсказательница, – сказал Чан Чон Мин.
Все-таки мрачный характер уживался в нем с добротой. Я растроганно улыбнулась, но тут же заставила себя нахмуриться. Нельзя показать, что творится в моей тупой башке.
– Я могу за себя заплатить, – в попытке спасти свою гордость сказала я, но он воспринял мои слова совсем не так, как я хотела.
– Да-да, вы богатая, я уже понял, – сказал он и отошел к киоску.
Вода с газом приятно освежала. Я вообще-то газированную не люблю, но он купил себе тоже и так аппетитно пил, что я невольно заразилась его энтузиазмом.
К тому моменту, как мы дошли до бара с интригующим названием «Бар Синих Струн», я уже немного успокоилась. Бар располагался на первом этаже современного трехэтажного здания, ловко скрытого деревьями: с моста, где гуляют туристы, его и не увидишь. Вывески верхних этажей предлагали химчистку, соджу от производителя, товары для дома и косметику, а на первом этаже горела скромная вывеска: синий бокал для мартини и традиционная лютня ханпипха. Очевидно, вывеска намекала, что даже в этом культурно богатом районе есть место, где вы сможете славно повеселиться вечерком. Я энергично двинулась к двери, но инспектор Чан меня остановил. Он угрюмо обозревал здание, словно что-то ему тут не нравилось, но что – он не скажет.
– Я пойду сам. Я-то полицейский, а как объяснить им ваше присутствие, не знаю, – отрезал он. – Будете зажигать ароматические палочки и по форме дыма определять, была ли тут Пак Со Ён? К тому же вы перегрелись, вам надо домой. Уверен, вы можете позволить себе такси.
– Ладно, – вздохнула я. Обида была сильна, но я почти привыкла к тому, что ему так часто удавалось меня задеть. – Идите, я вызову такси.
– Не-а. Дайте угадаю: вы дождетесь, пока я зайду, и зайдете следом.
Я наморщила нос, не в силах иначе выразить свое возмущение. А он, оказывается, еще даже не закончил.
– Так себе идея. – Инспектор обвел щедрым жестом меня целиком. – Вы не похожи на женщину, которая хоть изредка заходит в бар.
Если он хотел сказать «вы скучная», то я так его и поняла. И почувствовала, как предательски краснею.
– Не принимаю замечаний про внешность от человека, который не умеет бриться, – вспыхнула я.
В его глазах что-то мелькнуло, и я поняла, что тоже задела его. Он тронул свою щеку, и я подумала: «Один – один, козел».
– Так, всё. Доставайте телефон и вызывайте такси. Я поверю, что вы уехали, только когда сам это увижу.
Прохожие косились на нас с любопытством: инспектор в униформе отчитывал меня, как будто посреди улицы решил выписать мне штраф. Я могла бы не вызывать такси – где хочу там и стою, – но я уступила по странной причине. Не хотелось выглядеть упрямой врединой – может, уже поздно, впечатление не исправить, и все же… Интересно, смягчится ли он, если я ему уступлю? Может, даже остановит меня в последний момент.
– Вызываю, – смиренно сказала я. – Извините, что помешала.
Я заказала такси люкс: вообще-то никогда так не делаю, но раз он считает меня богачкой, пусть продолжает думать, что так оно и есть. Солнце грело вовсю, в магазине рядом гремела музыка, а бар был тих, на просторной террасе – никого, хотя, судя по расписанию, он был уже открыт.
Что сказать на прощание? «Позвоните, если что-нибудь выясните, вот мой номер»? «Надеюсь вас больше не увидеть»? «Спасибо за воду»?
К счастью, инспектор Чан решил за меня – вот это джентльмен.
– Вы очень помогли, – сказал он с вежливостью, которая не обещала ничего хорошего. Я уже научилась различать оттенки его голоса. – Благодарю за ваши исследования. Пожалуйста, не приходите больше в участок.
Подъехала шикарная черная машина – даже немного жаль, что так быстро, потому что я не успела выдумать ответ. Я села на заднее сиденье. После такой прощальной фразы лучше вообще не смотреть на него. Или все же показать взглядом, что я обижена? Лучше не смотреть: он наплевал даже на новость о том, что я тоже человек одной стихии, как и мертвые девушки.
Но, закрывая дверцу, я все же на него покосилась. Чан Чон Мин стоял, засунув руки в карманы форменных брюк, и не отрывал взгляда от такси. Его антипатия ко мне, похоже, простиралась настолько далеко, что он ждал: я в последний момент выскочу из машины и, отпихнув его с дороги, влечу в бар, как злой дух вонгви.
Глядя на залитые солнцем хлопковые поля вдоль дороги, я не разжимала зубов. Внутри меня плескалось море слез, и все силы уходили на то, чтобы не дать им выплеснуться наружу, – казалось, они вырвутся под напором, как в мультиках, и зальют весь роскошный бежевый салон. Конечно, я не ожидала, что инспектор упадет к моим ногам, мне это и не надо, я бы сама от него сбежала, но… но… У меня впервые возникло ощущение, что я одна не из-за пророчества, а просто потому, что никому не нравлюсь.
Папа копался в саду перед домом. Несколько месяцев назад он чуть не умер от сердечной недостаточности и после выхода из больницы полюбил возиться с землей и растениями. Наверное, еще поэтому на меня произвела такое сильное впечатление смерть тех девушек: я не понаслышке знала, какая хрупкая вещь – сердце, и какое горе приходит в семью, когда кто-то падает средь бела дня, едва дыша и сжимая рубашку на груди. Я сделала веселое лицо, но папа все равно вопросительно глянул на меня, когда я проходила мимо.
Как же жаль, что сейчас всего три часа дня и нельзя просто лечь спать, чтобы забыть обо всем! Я задвинула за собой двери в комнату и расплакалась, сама не понимая отчего. Глупо обижаться на слова случайного попутчика на жизненном пути, с которым мы больше не встретимся, потому что он не хочет меня видеть, но я рыдала, как девчонка, глуша звуки подушкой, чтобы тонкие стены нашего дома меня не выдали. Я чувствовала себя растревоженной, живой, болезненно настоящей и рыдала, как часто рыдаю над фильмами: словно потеряла что-то, чего у меня и не было никогда.
Я же не запала на него? Ха! Нет, конечно, какая ужасная мысль, он вообще не в моем вкусе, сейчас все пройдет. Но слезы не иссякали, и пора было что-то с этим сделать. Представлять Чана Чон Мина голым не имело смысла, это уже ясно, поэтому я сразу перешла ко второму способу. Я перевернулась на спину, задыхаясь от слез, которые заливались мне в рот и в уши, и представила себя мертвой. А когда и это не помогло отвлечься, представила мертвым его. Потом родителей и всех других людей, представила конец света, только бы больше не думать о том, как он коротко, сумрачно улыбнулся, когда помахал мне с парковки около моста.
После этого я прибегла к последнему способу избавиться от влюбленности, способу номер три. До этого я использовала его лишь однажды, из-за мальчика из выпускного класса, в которого успела смертельно влюбиться за время школьного спектакля, где он блестяще играл. Конечно, это был совсем другой случай, сейчас я совершенно не влюблена, просто какое-то наваждение, наверное от жары. Но придется наказать себя за неосторожность, чтобы больше не позволить себе такого.
Я встала, взяла со стола шариковую ручку и вдавила острый стержень в запястье. Конечно, я была в своем уме и ничего по-настоящему плохого себе не сделала бы, но боль заставляла отвлечься, от нее в голове становилось пусто. Я сидела на кровати и вдавливала ручку в бледную внутреннюю сторону запястья, потом выше, по предплечью, к сгибу локтя. Было больно, рука ныла, хотелось подставить ее под холодную воду, но я нарочно терпела, моля, чтобы воспоминания об инспекторе в моей дурной голове теперь навсегда были связаны с этой болью. А еще лучше – пусть воспоминания об этом странном знакомстве просто исчезнут. Я выронила ручку и упала обратно на матрас – прямо в сон, похожий на черную дыру.
