К. Н. Кроуфорд
Стужа
5
Ава
Для меня после распития алкоголя похмелье – не самое худшее. Дело в том, что я всегда просыпаюсь ни свет ни заря. Кто-то однажды сказал мне, что это из-за того, что алкоголь в организме перезапускает цикл сна. Но я знаю лишь, что это крайне неприятное ощущение.
Сегодняшнее утро не исключение. Я лежала на диване Шалини, уставившись на мигающие светодиодные часы, которые стояли на кабельной коробке. На циферблате было 4:58 утра. Слишком рано, чтобы бодрствовать.
Я закрыла глаза, заставляя себя снова заснуть.
Когда я вновь их открыла, прошла всего минута.
Я застонала. Что я делала прошлой ночью?
А, точно. Я решила, что если сильно напьюсь, то забуду об Эшли и Эндрю. Какой бы хорошей эта идея тогда ни казалась, сейчас мне хотелось вернуться назад и дать себе пощечину.
Я достала телефон, и желудок скрутило при виде сообщения от моего босса Бобби:
Ава попроси меня, но ты уволена. Нам много шлюх угроз от фантов кроля странных фей.
Я с минуту смотрела на сообщение, пытаясь понять, что он хотел сказать. Но Бобби всегда так писал, потому что пользовался голосовым вводом и никогда не утруждал себя исправлением ошибок. Через несколько минут до меня дошло. Они получили угрозы от фанатов «Короля Страны Фейри», и меня уволили.
Я закрыла лицо руками.
Никаких сообщений от Эндрю. Никаких извинений или отчаянной мольбы вернуться.
Я немного съежилась, когда перешла к профилю Эндрю в соцсети. К моему ужасу, он уже удалил все мои фотографии в красивых рамках с философскими и поэтическими подписями. Вместо этого он опубликовал новую фотографию Эшли, стоящей среди полевых цветов в золотистых лучах заходящего солнца. Под фото он написал:
Когда человек настолько красив, что ты забываешь дышать…
Во время всего вчерашнего кошмара я не совсем осознавала, насколько она красива. Черт.
Я смотрела на нее, и у меня тряслись руки. Когда он вообще успел сделать это фото? Мы расстались только прошлым вечером.
Перевернувшись на другой бок, я уткнулась носом в диванные подушки в надежде заснуть. Я знала, что диван раскладывается в кровать, так как уже ночевала здесь раньше, но прошлой ночью мне это не удалось. Однако одеяло натянуть на себя смогла.
Это подействовало, но на нескольких минут, пока желудок не скрутило и на меня не накатила неприятная волна тошноты. Я не была уверена, из-за алкоголя ли это или из-за того, что моя жизнь разваливалась на части.
Скорее всего, и то и другое.
Я села в надежде, что вертикальное положение утихомирит желудок. В памяти постепенно всплывали новые воспоминания о прошлой ночи.
Пять пинт «Гиннесса», кувшин «Маргариты», исполнение под караоке песни I Will Survive, а еще я почти уверена, что кто-то поцеловал Тройничка-Стива. И у меня возникло тревожное чувство, что этим кем-то могла быть я.
Сколько же глупостей вчера творилось.
И все же ничто так не пугало, как воспоминание о нашем разговоре с королем Торином. Неужели я действительно сказала, что самый могущественный фейри в мире был глупым? Пусть и симпатичным и богатым? Что он был как Чед из «Подвязок и подтяжек»?
Желудок снова скрутило. Я встала и, шатаясь, побрела в ванную Шалини. Склонилась над ее чистым белым унитазом, и рот наполнился слюной. Но когда больше ничего не последовало, я выпрямилась и ополоснула лицо над раковиной. Я посмотрела на себя: спутанные волосы, круги под глазами, странно бледная кожа.
В 5:03 утра я вернулась в аккуратно обставленную гостиную. На кухонном островке лежала коробка с пончиками, но от одного их вида живот скручивало спазмом.
Ясно. Из-за пульсирующей головной боли, сильной тошноты и ужасных воспоминаний о прошлой ночи в ближайшее время заснуть точно не удастся.
Я подошла к спальне Шалини и заглянула внутрь. Она лежала под одеялом, темные волосы разметались по подушке. Судя по дыханию, крепко спала.
Протирая глаза, я на цыпочках вернулась в гостиную. Пульт от телевизора отыскать не удалось, а мобильный телефон полностью разрядился. Я моргнула от косого солнечного луча, который уже пробился сквозь жалюзи. Смутные, туманные воспоминания о прошлой ночи заставляли нервничать.
Может быть, пришло время поискать кофейню, подышать свежим воздухом и отправиться домой…
А, точно. У меня больше не было дома. Я повернулась, осматривая красиво оформленную в сливочных и карамельных тонах гостиную, где все стояло и лежало на своих местах.
Все, кроме моей спортивной сумки, которая валялась на полу у края дивана. Я улыбнулась. Похоже, нетрезвая Ава действительно приняла правильное решение. Может, получится выгнать алкоголь вместе с потом. До встречи с Эндрю у меня случались месяцы депрессии, из-за которой не было сил, я лежала в постели немытая и почти ничего не ела. Не хотелось вновь позволять себе соскользнуть в эту тьму. И всякий раз, когда тучи начинали рассеиваться, меня спасало движение – в итоге именно бег возвращал к жизни.
Взяв сумку, я вернулась в ванную и переоделась в спортивную одежду. Затем как можно тише сунула в карман запасную связку ключей Шалини и выскользнула на свежий воздух.
Я поспешила спуститься по лестнице, миновала ряд почтовых ящиков и оказалась в маленьком дворике. Даже в моем ужасном похмельном состоянии стоило признать, что утро было просто великолепным. Не слишком жарко, жемчужно-розовое рассветное небо почти безоблачное. Малиновка охотилась в траве на червяков. Сосредоточься на позитиве, Ава. Я жива, и сегодня идеальный день для пробежки.
И я не позволю себе впасть в глубокую депрессию из-за какого-то идиота.
Практически добравшись до ворот, ведущих на улицу, я заметила белый фургон с синей надписью CTY-TV[4] на боку. Когда я поняла, что это, передо мной выскочил шустрый мужчина с зажатым в кулаке микрофоном.
Это был тот самый репортер, которого я видела по телевизору накануне вечером. Вот черт.
– Мисс Джонс, – отрывисто произнес он. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
Я покачала головой.
– Разве вам для этого не нужно мое разрешение или что-то типа того? Я не согласна.
Репортер сделал вид, что не расслышал меня.
– Вы были вчера вечером в «Золотом трилистнике»?
– Возможно? – Я попыталась проскользнуть мимо, но он преградил мне путь. За его спиной появилась женщина с большой телекамерой на плече.
Меня показывают по телевизору?
– Вы работаете в коктейль-баре «Ред Стоун» в Саут-Энде?
Меня подташнивало, и не только из-за похмелья. Они уже выяснили, где я работаю. Что еще они знали обо мне? Я оттолкнула репортера и попыталась побежать к воротам, но женщина-оператор встала передо мной.
– Мисс Джонс. – Репортер пытался казаться приятным и вежливым, даже когда его коллега загнала меня в угол. – Можете рассказать нам, что вы говорили королю фейри?
Может, не будь сейчас пять утра и если бы на меня не давили, я бы попыталась придумать хороший ответ. Но в тот момент голова все еще была полна ваты и я не могла связать и двух слов.
– Я… Я прошу прощения, – заикаясь, пробормотала я. – У меня действительно сейчас нет времени с вами разговаривать.
Оператор не сдвинулась с места, и репортер теперь стоял с ней рядом. Он снова сунул микрофон мне в лицо.
– Это правда, что вы оскорбили короля фейри? Словами, которые мы не можем озвучить в прямом эфире по телевизору?
– Вообще-то, я как раз собиралась на пробежку. – К краю сознания подкрадывался ужас при мысли о том, что Эшли и Эндрю могут это видеть. Пьяный публичный скандал, который будут пересматривать во всех домах Америки. Я закрыла глаза, желая провалиться сквозь землю от стыда.
Телевизионный диктор поднял свой мобильный телефон, чтобы я могла видеть экран.
– Это вы?
Прежде чем я успела ответить, запустилось видео. Несмотря на низкое качество, я сразу узнала интерьер «Золотого трилистника».
– Фейри полагается кланяться своему королю, – зазвучал бархатистый голос Торина из динамика, и, лишившись дурмана дешевого пива, я словно ощутила, как его слова камнем оседают у меня на душе.
Я уставилась на телефон, в котором осыпала Торина оскорблениями, бормотала что-то о «Подвязках и подтяжках». Хуже всего то, что образ у меня складывался крайне нелестный. Растрепанная, с красным лицом и заплетающимся языком. Взмокшая от пота. На видео у меня осоловевшие глаза и хаос на голове. Приглушенный свет ламп выхватывал красные пятна на толстовке.
– Это вы, верно?
Я слышала репортера, но сработал рефлекс «дерись или беги». Вопрос донесся до меня словно издалека.
Каков был наилучший способ решить эту проблему?
Сбежать.
Проскользнув мимо репортера, я оттолкнула женщину-оператора с дороги и практически нырнула в ворота жилого комплекса. Я повернула направо в надежде умчаться по тротуару, но там уже ждала другая телевизионная команда.
Вот черт.
Кто-то выкрикнул мое имя, и я снова развернулась, готовая рвануть в противоположном направлении. Первый репортер и женщина-оператор уже преграждали мне путь. Я понимаю, что, вероятно, стоило попытаться вновь укрыться в квартире Шалини, но на тот момент все мысли были словно в тумане. Я заметила просвет между концом фургона CTY-TV и соседней машиной и попыталась улизнуть через него.
В голове оставалась лишь одна мысль – пересечь дорогу. Но как только я ступила на проезжую часть, раздался автомобильный гудок. Огромный внедорожник несся прямо на меня. В эту страшную секунду я поняла, что меня вот-вот задавят.
Все происходило будто в замедленной съемке. Черные очертания внедорожника, визг шин, полные ужаса глаза водителя. Это был мой конец.
За долю секунды перед глазами промелькнула вся жизнь. Мрачные ранние годы, от которых в памяти осталось лишь ледяное чувство страха. Затем всплыло лицо моей мамы – Хлоя ласково улыбалась, пока пекла мне морковный пирог. Передо мной промчались фрагменты наших самых счастливых дней вместе: Рождество, дни рождения, наша поездка в Диснейленд. Ее волнение, когда я закончила курсы бармена и устроилась на работу в один из лучших баров в городе…
Воспоминания стали мрачнее.
Звонок посреди ночи – один из тех, которых все боятся. Врач сообщил, что у нее был сердечный приступ, она не выжила.
Резкий, похожий на выстрел треск заставил меня сосредоточиться.
Прямо из земли вырвался стеклянный столб, и внедорожник врезался в него.
В следующее мгновение из тротуара под новостным фургоном появился еще один столб. Фургон накренился, затем перевернулся на бок. Я уставилась на него, пытаясь поверить в происходящее.
Нет, это не стеклянные колонны. Лед. У меня отвисла челюсть. Это определенно не та расслабляющая пробежка, на которую я рассчитывала.
Что происходит?
Сильная рука обхватила меня за талию и потащила к тротуару.
– Ава, это было ужасно глупо. – Мягкий глубокий тембр голоса короля Торина пустил по спине волну мурашек.
Я повернулась, чтобы посмотреть в его ледяные голубые глаза, но он от меня не отходил. Продолжал придерживать рукой за талию, как будто я могла вновь кинуться под колеса просто ради удовольствия.
– Что вы тут делаете?
Его губы изогнулись в полуулыбке.
– Очевидно, спасаю тебя от смерти.
– Я как раз собиралась отскочить в сторону. Меня преследовали репортеры, потому что, видимо, намек на оскорбление вашей персоны – огромная сенсация.
Его голубые глаза вспыхнули ледяным блеском.
– Только намек? – Позади него на солнце блеснул объектив камеры.
– Люди с телевидения. Они у вас за спиной.
– Хм-м. – Вокруг него сгустились тени, по моей коже пробежал холод. Торин заслонял меня от камер. Когда репортер назвал его имя, темная магия сгустилась и тяжелым туманом поглотила свет и тепло вокруг нас.
Голос репортера дрогнул.
– Мои самые искренние извинения…
Король Торин не потрудился повернуться к нему лицом. Его взгляд был прикован ко мне, когда он бросил приказ через плечо:
– Уничтожь камеру.
Сквозь темные клубы тумана я наблюдала через плечо Торина, как ведущий выхватил телекамеру у своего оператора и бросил на асфальт. Она разлетелась вдребезги. Я поморщилась. Камера явно была не дешевой.
– Можете объяснить мне, что происходит? – прошептала я.
– Избавляюсь от любых свидетелей. Сегодняшние новости и так достаточно плохи. Не хватает еще видео, на котором ты пытаешься броситься под колеса внедорожника.
Король Торин продолжал сверлить меня взглядом. Позади него оператор и репортер старательно топтали осколки камеры.
– Как вы заставили их это сделать?
Он изогнул бровь.
– Ты не знаешь, что такое гламур?
– А должна?
– Да.
Я ткнула пальцем ему в грудь, что было все равно что надавить на кирпичную стену.
– Если ваш народ хотел, чтобы я что-то знала о фейри, возможно, вам не стоило меня высылать. А кстати, меня из-за вас уволили.
– Из-за меня?
– Ваши обезумевшие фанаты угрожали моему боссу.
– И с чего вдруг это моя вина? – Он склонил голову набок, в его взгляде читалось любопытство. – Мы уходим от темы. Ты вообще что-нибудь знаешь о магии?
От его мощного тела исходил угрожающий холод, и я отступила на шаг. Вздох обернулся облаком пара.
– Не-а. С чего бы? Я даже не помню Фейриленд.
Черты лица Торина почти неуловимо смягчились.
– Гламур, – тихо произнес он, – это особый вид магии, который мы используем, чтобы влиять на людей и некоторых слабовольных фейри. Это позволяет нам помочь им что-то забыть.
– Вроде контроля над разумом?
– Не совсем. Больше похоже на сильное внушение. – Он повернулся лицом к съемочной группе, и ледяные миазмы вокруг него начали рассеиваться. Репортер и оператор стояли с остекленевшими глазами среди останков камеры.
Король слегка улыбнулся.
– Если бы они действительно любили свою работу, моя магия не сработала бы. Они бы захотели защитить камеру. А гламур лишь помогает им преодолеть свои запреты. Поощряет их потакать своим самым темным желаниям. Они хотели ее разбить.
Я с трудом сглотнула.
– Откуда мне знать, что вы меня сейчас тоже не очаровываете?
Торин обратил на меня всю мощь своего арктического взгляда, и в выражении его лица вспыхнуло любопытство.
– Зачем? Подумываешь о том, как бы высвободить свои темные желания?
Учитывая его внешность, не удивительно, почему он мог так подумать. Но я хотела его не больше, чем пончики.
– Нет. Просто власть, похоже, создана для злоупотреблений.
– Ты определенно склонна думать о людях самое худшее, верно? – Король Торин сузил глаза. – Поверь моим словам – с любым фейри, который злоупотребляет гламуром, поступают очень сурово. Именно он позволял нам в течение стольких лет оставаться скрытыми от человеческих глаз. Но мы не видим никаких причин создавать людям лишние проблемы, злоупотреблять своей властью.
Репортер и оператор уставились друг на друга так, словно впервые встретились.
– Я Дэйв, – произнес репортер, слабо улыбаясь. Она покраснела.
– Барбара.
Король Торин схватил меня за руку, уводя от них.
– Мне нужно поговорить с тобой о браке.
– Вам что? Я только что пересмотрела видео с прошлой ночи. Я говорила вам, что не собираюсь принимать никакого участия в вашем отборе, а вы ответили, что, даже если я это сделаю, меня дисквалифицируют.
Глаза Торина вспыхнули ледяным светом.
– Именно так. Я тоже не хочу жениться.
Я глупо моргнула.
– Тогда зачем вы здесь?
– Нам нужно найти более уединенное место.
Даже если меня раздражало его высокомерие, как я могла сказать нет королю Торину? У меня не возникло ощущения, что он примет отказ в качестве ответа. К тому же, полагаю, он только что спас мне жизнь.
– Ладно. Можем воспользоваться квартирой моей подруги Шалини.
– Отведи меня туда.
Хотелось ответить, что я не являюсь его подданной и ему следует перестать говорить со мной таким командирским тоном. Но вместо этого молча повела его к многоквартирному дому Шалини. Когда я обернулась, чтобы посмотреть на репортеров, то увидела, как они целуются рядом со своим перевернутым фургоном. Вокруг них блестело битое стекло.
По телу пробежал неприятный холодок, стало страшно. Магия Торина действительно казалась очень опасной.
6
Ава
Я повела короля Торина вверх по лестнице в квартиру Шалини. Было странно находиться с ним так близко.
И очень трудно не смотреть на его подтянутое, мускулистое тело, пронзительные глаза и точеный профиль. Ледяные глаза в сочетании с загорелой кожей относили короля Торина к совершенно другой категории мужской красоты. Он, казалось, был идеальным образчиком притягательности фейри. Потусторонней, почти головокружительной по своей мощности.
Если бы мне только что не вырвали и не сожгли сердце, я бы тоже могла ощутить на себе его силу.
Вместо этого Торин только раздражал меня своей абсурдной уверенностью в себе. Когда он заговорил, в его голосе не было ни колебаний, ни осторожности. Он высказал свою волю и ожидал, что ему подчинятся. Он двигался с выверенной грацией.
Подойдя к двери Шалини, я взглянула на него. Его глаза блеснули в полумраке лестничного пролета, и я почувствовала напряжение во всех мышцах. Дыхание перехватило, и я заколебалась. Тело не желало вставлять ключ в замок.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать свои чувства. Когда я в последний раз была в зоопарке, то решила взглянуть на тигра. Огромный зверь вальяжно разгуливал по периметру своей клетки. Когда он меня увидел, то посмотрел, казалось, в самую душу. Страх потряс мое тело до самых костей. Взгляд не был голодным, но тем не менее стало ясно: тигр без колебаний перегрыз бы мне глотку, если бы захотел.
Когда я встречалась взглядом с королем Торином, у меня возникало схожее ощущение. Волоски на тыльной стороне рук встали дыбом.
Разве Шалини не говорила, что он кого-то убил? Честно говоря, в это было нетрудно поверить.
– Что-то случилось? – вкрадчиво поинтересовался он.
Я отвернулась от него, вставила ключ в замок и открыла дверь. Торин вошел первым, как будто это место принадлежало ему.
Мое сердце застучало сильнее, когда я закрыла дверь и повернулась к нему лицом.
– Король Торин? Извините, как мне прикажете к вам обращаться?
Глаза короля фейри вспыхнули.
– Можно просто Торин и на «ты».
– Хорошо, Торин. Это квартира моей подруги Шалини. Она спит в соседней комнате, так что нужно вести себя тихо. Что именно ты хочешь мне сказать?
Король Торин медлил, проводя рукой по легкой щетине на подбородке. Впервые с тех пор, как я встретила его, он казался нерешительным. Когда он заговорил, его голос был тихим, едва громче шепота.
– Фейриленд умирает.
– В смысле? – Это определенно было последнее, что я ожидала услышать.
Я думала, что король Торин и его воинство фейри были невероятно могущественны. Они сокрушали любое человеческое сопротивление в нашем королевстве. Поговаривали, что в Фейриленде король Торин обладал властью бога. И примерно так это выглядело, когда он вызвал из-под земли ледяные столбы.
Он нахмурился, уставившись в окно.
– Когда Благой король восседает на троне фейри, он использует магию королевства, чтобы защитить свои земли и завоевать новые территории. Королева, с другой стороны, восполняет эту магию. Ее сила живительная, приносящая рост и плодородие. Потребуются месяцы, чтобы вернуть всю магию в наше королевство, и после нам понадобится королева, чтобы время от времени восседать на троне.
– Значит, тебе нужна чужая магия, чтобы восполнить свою собственную? У тебя кончается энергия?
– Да. – Он поймал мой взгляд. – Двадцать три года назад умерла моя мать. Она была последней королевой Фейриленда. С тех пор я использую магию нашего королевства. Мне приходилось сражаться с людьми и держать в узде остальные благие кланы. Я высосал из королевства много магии. И вот теперь на землю опустилась холодная зима. Только королева на троне может восполнить нашу магию и вернуть весну. И вот в этом и будет заключаться твоя роль.
Я вздохнула.
– Ладно. Итак, ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, дабы твое королевство могло высасывать мою магию? Не обижайся, но я собираюсь отказаться от этого предложения. Почему бы тебе не спросить одну из многих женщин-фейри, которые действительно хотят это сделать? В жаждущих заполучить трон недостатка не наблюдается.
– Я тоже не хочу, чтобы ты стала моей женой, – ответил король Торин. – В этом и заключается план. Вот почему ты идеальный вариант.
Я моргнула.
– Извини, что?
– Тебе просто нужно будет на несколько месяцев выйти за меня замуж. Это ненадолго. И не нужно никакой консумации. Просто сидеть на троне королевы и делиться своей силой. Восполнять магию фейри. Помочь мне спасти королевство. Как только все придет в норму, мы разведемся. И ты сможешь вернуться, – он обвел взглядом маленькую гостиную – в это место. И все закончится без каких-либо неприятных и неудобных чувств, потому что мы друг другу не нравимся. Вообще.
Он сделал паузу, скрестив руки на груди, как будто только что заключил сделку всей своей жизни.
Я уставилась на короля.
– Зачем мне это делать? Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, а потом через несколько месяцев развелась с тобой. Ты хоть можешь себе представить, как это повлияет на мою жизнь? Я ненавижу быть в центре внимания, а меня покажут во всех новостях как «обычную фейри – охотницу за деньгами». Да даже эти десять минут на улице стали одним из худших событий в моей жизни. А когда я покину Фейриленд? Да обо мне во всех газетах напишут! Мне это не нужно. Мне и своего хаоса в жизни достаточно, Торин. С ним бы разобраться. Мне нужно каким-то образом обзавестись собственным жильем. Обычные вещи, такие как арендная плата, о которых ты, вероятно, даже не слышал. Разве ты не можешь просто найти ту, которую действительно любишь?
На мгновение мне показалось, что он едва заметно вздрогнул. Но затем выражение его лица снова стало непроницаемым.
– Я планировал щедро заплатить тебе за твою роль. Тридцать миллионов долларов, чтобы покрыть затрату твоего времени и любые потенциальные проблемы в будущем. Ты будешь обеспечена до конца жизни. Или можешь остаться в Фейриленде, но должна понимать, что настоящим наш брак не будет. Вероятно, мне следует добавить, что существует большая вероятность погибнуть во время турниров.
Я застыла, все это привело меня в состояние шока.
– Тридцать… Прости, мне показалось, ты сказал… Ты сказал тридцать миллионов? – Как только я произнесла эти слова, тут же подумала, какой из меня плохой переговорщик. Если он был готов выложить за меня тридцать миллионов, как сильно можно было сторговаться?
Я положила руку на бедро.
– Я не позволю, чтобы мое доброе имя вываляли в грязи. К тому же ты упомянул, что я могу умереть.
Торин фыркнул.
– Твое доброе имя? О твоем срыве пишут во всех социальных сетях смертных. Куда же еще хуже?
Я закрыла глаза, стараясь не представлять, на что были похожи эти мемы. По всему телу пробежала дрожь, стало не по себе от мысли о том, что все поделятся этим видео. Моя невнятная речь о Чеде из «Подвязок и подтяжек» станет трендом в соцсетях…
В таких обстоятельствах идея сбежать в Фейриленд казалась почти привлекательной.
– Пятьдесят миллионов, – ляпнула я.
– Ладно. Пятьдесят миллионов – если ты выиграешь. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить тебе жизнь.
– О какой именно опасности мы говорим?
– Турниры всегда заканчиваются поединком по фехтованию, и, как известно, они бывают кровавыми. Но я помогу тебе тренироваться.
Я сделала долгий, медленный вдох.
– Помимо работы барменом, фехтование – единственное, в чем я действительно хороша. – Я прикусила губу. – Но каковы шансы, что победа достанется мне?
– При условии, что ты выживешь, крайне высоки, поскольку именно я выбираю невесту. Нам просто нужно сделать так, чтобы мой выбор казался правдоподобным. А это будет нелегко после…
– Пьяного скандала, да-да.
– В Фейриленде ты должна будешь избегать повторения подобных спектаклей. Судя по моим беглым изысканиям, до вчерашнего вечера за тобой не значится никаких других свидетельств позора или скандала на публике. Как думаешь, сможешь ли ты вести себя пристойно? Я не ожидаю многого, но наш брак должен быть хотя бы отчасти правдоподобным. А в идею жениться на низкородной простой фейри с неопрятной внешностью и проблемами с алкоголем поверить будет затруднительно.
Сейчас его оскорбления слетали с меня как с гуся вода, потому что… пятьдесят миллионов? Вероятно, я могла бы купить себе неприкосновенность частной жизни и расположение людей, чтобы они делали мне комплименты. Я могла бы каждый вечер заказывать доставку карри. Это была невероятная сумма денег, и мне даже трудно представить, что мне с ними делать.
Я снова открыла глаза и обнаружила, что король Торин замолчал и пристально на меня смотрит. Я почувствовала, что он изучает меня. Не в сексуальном смысле, а скорее в том, что он наконец-то воспринимал меня как личность. Оценивал мой костюм для бега. Темные круги под глазами. Воронье гнездо на голове. Оценивал слабые стороны.
– Кто твои родители? – спросил он наконец.
– Мою мать звали Хлоя Джонс.
– Я не про нее. – Он наклонился ближе. – Кто была твоя биологическая мать? Твоя настоящая семья?
На меня навалилась тяжелая усталость, и мне захотелось снова сесть на диван. На краю сознания всплыло давно похороненное воспоминание из детства: я стою перед порталом, сжимая рюкзак с Микки Маусом, и безудержно рыдаю, потому что меня не впускают.
– Честно говоря, я понятия не имею. Однажды я попыталась вернуться а Фейриленд, но меня не впустили.
Торин склонил голову набок.
– Почему ты пыталась вернуться? Человеческая женщина плохо с тобой обращалась?
Я мгновенно почувствовала порыв защититься, а еще раздражение на то, как он назвал ее человеческой женщиной.
– Нет. Моя мать была потрясающей. Но дети в школе считали меня уродиной из-за необычных ушей и нелепых голубых волос. Они вели себя грубо. Однажды привязали меня к забору возле кафе, как собаку на поводке. Мне просто хотелось увидеть других похожих на меня людей.
Его взгляд на секунду помрачнел.
– Что ж, теперь увидишь. Если согласишься на мое предложение, я помогу найти твою семью фейри.
– Я уверена, что они мертвы. Иначе почему они позволили меня выгнать?
Но решение уже было принято. Потому что кто откажется от пятидесяти миллионов долларов?
Особенно когда негде жить и нет работы, а моя нынешняя ситуация выглядела именно так. С пятьюдесятью миллионами долларов я могла бы открыть собственную сеть баров… Если вообще решу снова работать.
И правда заключалась в том, что, даже если мои биологические родители умерли, мне отчаянно хотелось узнать о них больше. Что именно с ними произошло? Фейри почти всегда жили дольше людей. Каковы были шансы, что они оба умерли молодыми?
Я сделала глубокий вдох.
– Ладно, я в деле. Но мы должны подписать какой-нибудь контракт.
Он сунул руку в задний карман и вытащил бланк. Я наблюдала, как он прислонил его к стене и что-то зачеркнул, затем изящным каллиграфическим почерком подписал внизу свое имя.
Он протянул мне договор, и я прошлась взглядом по строчкам.
Обычно, когда мне дают документы, то перед глазами сразу все застилает туман и смысл слов кажется расплывчатым. Затем я предполагаю, что все в порядке, и ставлю свою подпись. Но этот документ слишком важен, потому я заставила себя сосредоточиться и не отвлекаться. Торин дописал причитающуюся мне сумму и поставил рядом свою подпись. Там был пункт о секретности и условие, что я лишусь денег, если расскажу любому другому фейри о своей роли. И если я проиграю турнир, то ничего не получу.
Я облизнула губы, понимая, что, возможно, в договоре с самым могущественным человеком в мире нет никакого смысла.
– А кто, собственно, будет гарантом исполнения условий договора?
На лице короля промелькнуло удивление.
– Если король фейри нарушит договор, он заболеет и умрет. Я не смогу его нарушить. Только ты можешь.
– Верно. Ладно. Тогда, полагаю, все честно. – Я поставила подпись и передала документ Торину.
– Готова? – спросил он. – Скоро начало.
– Сейчас? Я еще даже в душ не ходила.
Он провел рукой по подбородку.
– К сожалению, у нас нет времени. Но мы постараемся сделать так, чтобы в Фейриленде ты выглядела презентабельно.
– Я вызываюсь добровольцем! – В дверях спальни стояла Шалини в ярко-розовом халате. – Заберите меня в Фейриленд! Я буду участвовать в отборе.
Торин резко выдохнул.
– Ты не фейри. И Ава уже согласилась.
– Разве у некоторых женщин нет консультантов? – спросила Шалини. – Или кого-нибудь вроде помощницы? В случае с Авой кто-то должен удерживать ее от новых скандальных пьяных выходок.
Мне следовало спросить о помощнице, но я была настолько застигнута врасплох, что лишь пробормотала:
– Шалини, что ты творишь?
– Помогаю тебе, – бодро выпалила она. – Я не отпущу тебя одну. Кто знает, на что похож этот народ в своем королевстве? Я слышала, как он сказал, что это опасно.
Торин пожал плечами.
– Как и ваш мир.
Конечно, Шалини отчаянно нуждалась в приключениях.
Торин повернулся и уже направился к двери.
– У меня совершенно нет времени с вами спорить, но, возможно, это не самая плохая идея. Вероятно, тебе понадобится эмоциональная поддержка, чтобы не слететь с катушек, и тот, кто поможет с организацией дуэлей. Пойдем. Пора.
Я почувствовала, как скрутило желудок.
Дуэли. Мило.
Но если что-то и могло отвлечь мои мысли от сокрушительной трагедии прошлой ночи, то это надвигающаяся угроза смерти.
