К. Н. Кроуфорд
Стужа

3
Ава

—Для выбора невесты короля проведут грандиозный турнир, – продолжил репортер. – Не каждая женщина-фейри будет допущена к участию в отборе. Из тысяч возможных претенденток король лично отберет только сотню. Его избранница должна продемонстрировать силу, изящество…

– Это ужасно устарело. Разве он не может просто встретиться с кем-нибудь и решить, нравится ли ему…

– Ш-ш! – Шалини практически зажала мне рот ладонью. – Я тебя искренне люблю, но реально прикончу, если ты не замолчишь.

Шалини, моя до мозга костей человеческая подруга, одержима фейри. Я же, наоборот, была искренне рада держаться от всего этого подальше.

Фейри явили себя миру людей всего около тридцати лет назад. Сначала люди реагировали с ужасом и отвращением – и, к сожалению, такое отношение сохранялось большую часть моего детства. Но сейчас? Интерес и любовь к фейри, кажется, безграничны. Постепенно фейри стали олицетворять собой роскошь и очарование.

У меня было смутное подозрение, что за утонченным фасадом по-прежнему скрывалась довольно кровожадная натура.

– Король Торин, – сияя, вещал репортер, – родился двадцать шесть лет назад. Потому уже давно ждали, что он выберет королеву согласно древнему обычаю турнира…

Я уже сотни раз видела его на фотографиях – бледный, с острой, как бритва, линией подбородка, темные волосы коротко острижены. На этой фотографии он был одет в черный костюм, который подчеркивал его широкие плечи. Король Торин дьявольски ухмыльнулся, и одна из черных бровей изогнулась дугой.

Может быть, дело в пиве или разбитом сердце, но, глядя на него, мною овладело раздражение. Очевидно, что он себя любил.

Но стоит признаться, что отвести взгляд от его фотографии оказалось довольно проблематично.

– Самоуверенный тип, – невнятно пробормотала я. О да. Я напилась.

Шалини вздохнула.

– Я слышала, он очень загадочный. С ним связан некий трагизм, и никто не знает правду.

– Глупости. Какой может быть трагизм, когда ты самый богатый человек в мире? Ты знаешь, сколько баров он может открыть, если только захочет? Или школ, если уж на то пошло? Сколько дипломов колледжа он мог бы получить? – Я вдруг осознала, что кричу.

Шалини скользнула взглядом вправо.

– Я слышала, у него совесть нечистая. Предполагают, что он убивал людей… но чувствует себя виноватым за это. Он весь такой задумчивый и страдающий.

– Блестящая партия! Знаешь, будь он уродлив, то никого не смог бы очаровать, верно? Звание убийцы обычно не считается положительной характеристикой мужчины. – «Маргарита» закончилась. Быстро же я с ней управилась. – В этом и заключается проблема богатых и могущественных, правда? И до безумия красивых. Они никогда не научатся соблюдать границы или нормально сопереживать. Не успеешь и глазом моргнуть, а они уже занимаются сексом с актрисами по имени Эшли. – Последние слова я прокричала, но осознавала это весьма смутно.

– Забудь об Эндрю, Ава. Подумай о мускулистых руках короля Торина. Ты фейри! Почему бы тебе не поучаствовать в отборе?

Я фыркнула.

– Кому, мне? Нет. Во-первых, мне этого не позволят. А во-вторых, тогда придется пропустить наши веселые ночевки и марафоны просмотра «Тюдоров». И я собираюсь заняться выпечкой. Но, возможно, она будет по рецептам эпохи Тюдоров.

Шалини прищурилась.

– У нас уже было два марафона «Тюдоров».

– Можем заменить на «Королеву-девственницу». Неважно. – Я ухмыльнулась. – Испеку пасхальные крестовые булочки.

Я снова взглянула на экран, где издалека показывали короля Торина. Он очень скрупулезно следил за своим публичным образом – ухоженный, изысканно одетый, ни единого торчащего волоска, – но около года назад произошел сбой. Из какого-то темного уголка Интернета всплыла фотография Торина, выходившего из океанских волн подобно морскому богу. Его крепкие мускулы мерцали капельками воды. Хитрой ухмылкой и идеальными чертами лица он в целом очень напоминал Генри Кавилла в «Тюдорах», скрещенного с Посейдоном.

Если вы, конечно, увлекаетесь такими фильмами.

Изображение на экране телевизора вновь поменялось. Теперь включили прямую трансляцию с вертолета. Внизу по дороге поток машин рассекал серебристый «Ламборджини», окруженный кавалькадой черных мотоциклов.

– Король и его свита покинули Фейриленд, чтобы лично уведомить каждую победительницу первоначального отбора, – комментировал диктор. – В соответствии с древней традицией турнира.

– Это восьмое шоссе? – спросил кто-то на противоположном конце бара.

– Ого, – протянул другой посетитель, – а они близко.

Я взглянула на Шалини. Открыв рот, она зачарованно смотрела на экран телевизора.

– Ничего себе, – воскликнул кто-то. – Они свернули на Тринадцатом съезде!

– Это примерно в двух кварталах отсюда, – тихо произнесла Шалини.

О чем все говорили?

Ох, точно, король фейри и его цирк с невестами.

Я услышала рядом с собой прерывающийся от волнения голос Шалини.

– Ты когда-нибудь видела короля Торина вживую?

– Нет. Уверена, что он выглядит вполне приемлемо, но… – Я замолчала, когда почувствовала себя неловко.

Шалини о чем-то говорила, но смысл ее слов от меня ускользнул. Стойка передо мной, кажется, закачалась, рот неприятно наполнился слюной. «Маргарита» была плохой идеей.

Я уронила голову на руки, и перед глазами мгновенно всплыли идеальные черты Эндрю.

– Мы собирались посадить яблони.

– Что? О чем ты говоришь? – переспросила Шалини.

Мое внимание вновь привлек рев мотоциклов. За окнами с рокотом пронеслась первая партия свиты короля Торина. Гул двигателей напоминал звук взлетающего маленького самолета, но, если этот шум и раздражал посетителей «Золотого трилистника», вы об этом никогда не узнаете. Все приникли к окнам, когда мимо проехал первый, затем второй, третий, четвертый мотоциклы.

Я была потрясена, заметив, что на улице все еще светло. Мне казалось, что уже середина ночи. Кто так напивается при свете дня?

– О боже мой! – прорвался возглас Шалини сквозь оглушительный рев. – Он только что проехал мимо… Погодите, он что, останавливается? – Ее голос повысился до опасно высокой ноты.

Весь бар столпился у окна, оставив отпечатки пальцев на стекле и затуманив его своим дыханием.

– О боже мой! – повторила Шалини. – Вот он!

Я поймала себя на том, что сползаю со стула и придвигаюсь к окну в попытках разглядеть хоть что-нибудь. Я протиснулась между парнем, который хотел секса втроем, и женщиной, от которой пахло антисептиком.

– Ох, ничего себе, – причитала Шалини, находясь во власти благоговейного трепета. – Ох, вау…

Дверца «Ламборджини» медленно открылась, и вышел король фейри. Ближе к вечеру его черные волосы приобрели золотистый отблеск. Он был высоким и хорошо сложенным, одетым в темную кожаную куртку и черные брюки. В лучах солнца он вызывал ассоциации с моделью Кельвина Кляйна, словно не от мира сего. Загорелая кожа резко контрастировала с ледяной синевой его глаз. На квадратном подбородке темнел слабый намек на щетину. Его волосы чуть отросли со времени последних виденных мной фотографий. Теперь вместо короткого ежика появились темные волны.

Я засмущалась, но осознала, что, как и все остальные, прижалась носом к стеклу и пристально смотрела на короля.

Он оглядел фасад «Золотого трилистника», бледно-голубые глаза поблескивали на свету. Что он здесь делал? Он не мог искать меня, так как никто из фейри не знал, кто я такая.

Король прислонился к кузову «Ламборджини» и скрестил руки на груди. Мне потребовалась секунда, чтобы понять – он ждал прибытия остальной части своей свиты.

Король Торин жестом указал на бар, и двое его охранников соскользнули с мотоциклов и направились внутрь.

Сидевшая рядом со мной Шалини прошептала:

– Ава, как думаешь, они приехали за тобой?

– Ни за что. Здесь должна быть еще одна женщина-фейри.

Я оглядела бар в поисках такой же фейри, как и я. Обычно нас было нетрудно заметить. Слегка удлиненные уши и необычный цвет волос, как правило, выдавали с головой, но, насколько я могла судить, в баре находились только люди.

Один из слуг короля Торина, мужчина с длинными черными волосами и бронзовой кожей, толкнул дверь. Телосложением он напоминал шкаф. Тишина стояла такая, что можно было услышать упавшую булавку.

– Король фейри пожелал остановиться, чтобы выпить.

Я подавила смешок. Король фейри, вероятно, привык к старым винам с лучших виноградников Бордо. А теперь решил угоститься в «Золотом трилистнике», где единственное, что можно было назвать старым, это еда и посетители.

Я уже собиралась сказать об этом Шалини, когда король Торин переступил порог бара, и у меня внезапно отвисла челюсть.

Я знала, что он великолепен, но вблизи его красота поражала ударом под дых. Конечно, я видела его лицо в тысяче светских журналов. Квадратная челюсть, дьявольская улыбка, ледяные голубые глаза, в которых, казалось, мерцала какая-то мрачная тайна. Но фотографии упускали некоторые детали, которые теперь можно было разглядеть вблизи: угольно-черные ресницы, небольшую ямочку на подбородке.

Адонис во плоти? Бог? Это какая-то магия фейри?

Я всегда думала, что Эндрю достоин высшей моей отметки в десять баллов. Но если у Эндрю десять, то придется изобрести совершенно новую шкалу, потому что он не шел ни в какое сравнение с королем фейри.

Пристальный взгляд короля встретился с моим, и я совсем перестала дышать, чувствуя пронизывающий спину ледяной холод. Внезапно мне стало казаться, что холод из моих позвонков начинает распространяться дальше.

Пока Торин пересекал бар, вокруг него будто сгущались тени. Посетители инстинктивно расступались. Я слышала, что он оказывал такое влияние на людей. Одного его присутствия было достаточно, чтобы подчинить своей воле.

У бармена дрожала рука, когда он наливал виски королю Торину.

– Король Торин, – благоговейно шептали люди.

– Король Торин.

Некоторые опустились на колени. Тройничок-Стив уткнулся лбом в заляпанный пивом пол.

– О боже мой! – прохрипела Шалини, сжимая мою руку так сильно, что на коже наверняка останутся синяки.

Может быть, из-за того, что я фейри, или, возможно, из-за пяти кружек пива в моем маленьком теле, но я не собиралась падать на колени. Даже если бы сила Высшего фейри проникла в самые мои кости, требуя почтения, я бы и под страхом смерти продолжала стоять.

Торин взял у бармена свой виски, продолжая сверлить меня взглядом. Когда он двинулся в мою сторону, желание опуститься на колени стало непреодолимым.

На его челюсти дернулся мускул.

– Фейри полагается кланяться своему королю, – произнес он низким бархатистым голосом.

Я улыбнулась так очаровательно, как только могла.

– Но на самом деле я не одна из вас. Вы сами это решили давным-давно. – Алкоголь маскировал страх, который я должна была испытывать. – Так что теперь я живу по человеческим правилам. А людям кланяться не обязательно.

Шалини резко и болезненно стиснула мою ладонь, умоляя замолчать.

Я поморщилась и отдернула руку.

– И, честно говоря, после того, как я обнаружила Эшли верхом на Энтони, мужчины меня больше не интересуют.

Кругом повисла тишина, тяжелая и густая.

Губы короля дрогнули.

– Что за Эшли?

Я вздохнула.

– Думаю, на самом деле проблема не в ней. А в том, что я не собираюсь кланяться красивому богатому мужчине. У меня был че-е-ертовски тяжелый день, – невнятно пробормотала я.

Король окинул меня взглядом, обратив внимание на пятна на моей толстовке с котом, а затем остановился на пустом стакане, который я сжала побелевшими пальцами.

– Заметно.

Наши взгляды снова встретились. Позади Торина, казалось, сгущалась тьма, тени подползали ближе. По позвоночнику пробежал мороз, и зубы принялись отбивать дробь.

Почитай своего короля. Почитай своего короля. Голос в моей голове приказывал склонить перед ним голову, но было страшно.

Король Торин слегка нахмурил брови, как будто его удивило мое сопротивление. Но разве он не слышал, как я сказала, что больше не одна из них?

Его губы едва заметно дрогнули.

– Хорошо, что я здесь не для того, чтобы пригласить тебя побороться за титул моей невесты. Тебя бы немедленно дисквалифицировали за неуважение.

Я посмотрела в его арктические глаза. Король Торин только что недвусмысленно исключил мое участие в конкурсе, в котором у меня не было абсолютно никакого желания участвовать.

– О, не волнуйтесь, меня не интересует ваш турнир. По мне, так он скорее унизительный.

Король Торин округлил глаза, и впервые на его идеальном лице появилось выражение, напоминающее настоящие эмоции.

– Ты знаешь, кто я такой?

– О да, король Торин. Я понимаю, что ты королевской крови, из древнего рода Благих и бла-бла-бла… – Я смутно осознавала, что невнятная речь отчасти смягчила резкость тирады, но король просто оказался не в том месте и не в то время, и ему придется дослушать до конца. – Но я действительно мало что знаю о вас или фейри, так как вы все решили, что я недостаточно хороша для вашего общества. И это прекрасно. Потому что здесь, в мире смертных, есть удивительные вещи. Но я знаю, вы все считаете себя лучше людей. В этом и проблема, король. – Я не обращала внимания на то, как Шалини ногтями впилась в мою руку. – Все это представление… зрелище, которое вы устраиваете, на самом деле ничуть не лучше, чем самые глупые проявления массовой культуры смертных. Ваш отбор невест? Я знаю, что обычай древний и он восходит к старому миру, когда мы жили в лесах, носили оленьи рога и трахались, как животные, в дубовых рощах…

Торин стиснул зубы, и я почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем. Откуда это взялось? И что я болтаю?

Я на мгновение закрыла глаза, пытаясь восстановить ход своих мыслей.

– Но чем вся эта концепция отличается от «Подвязок и подтяжек»? – Я широко махнула в сторону экрана телевизора. – Ваша жизнь – это, по сути, надир человеческой цивилизации. В наше время соревнования невест даже по телевизору показывают. Это все фальшивка, ведь правда? И вообще-то вы ничуть не лучше Чеда, пилота с абсурдно белыми зубами в «Подвязках и подтяжках». Просто симпатичные, богатые придурки. Любая, кто хочет принять участие в этом турнире, стремится к двум вещам: славе и власти.

Шалини зашипела.

– Ава, хватит болтать!

Несмотря на опьянение, я осознавала, что творю что-то ужасное.

– Ладно, славе, власти и вашему… Ну, вы сами знаете. – Я махнула на него рукой. – Вашему лицу и прессу. Никогда не доверяйте таким сексуальным мужчинам, дамы. В любом случае я отказываюсь кланяться. Доброй ночи.

Пиво открыло во мне неиссякаемый поток речей, и я не могла его остановить.

Наверняка за моей спиной на меня с удивлением смотрели посетители «Золотого трилистника». Клубящиеся вокруг Торина тени, казалось, сгустились во что-то почти осязаемое, подтверждая то, что я всегда знала о фейри: они опасны. Вероятно, именно поэтому мне следовало просто упасть на колени и держать рот на замке.

Глаза короля вдруг засияли ярче, а мои вены наполнились льдом. Я чувствовала себя оледеневшей и уязвимой. Я не смогла бы сдвинуться со своего места, даже если бы захотела.

Голос короля Торина был мягок, как шелк, а во взгляде читалось веселье.

– Как пожелаешь. Очевидно, у тебя прекрасная и насыщенная жизнь. – Его взгляд снова скользнул по моему телу, остановившись на толстовке с недовольным котом. – Мне бы не хотелось ее портить.

Затем, не давая мне времени сказать хоть слово, он отвернулся и вышел из бара.

Долгое мгновение посетители стояли не шелохнувшись. Затем чары рассеялись, и бар взорвался какофонией голосов.

– Она отвергла короля фейри!

– Что за слово такое – «надир»?

Шалини схватила меня за плечо.

– Что с тобой не так?

– Сказки врут, Шалини, – ответила я, вздрагивая от ее прикосновения. – А фейри? Они не такие милые существа, как ты о них думаешь.

4
Торин

Когда я вернулся в свои покои после целого дня разъездов, уже приближалась полночь. Как в Фейриленде, так и в городе смертных.

Войдя в свои апартаменты, я облегченно вздохнул. Меня окружали темно-зеленые стены с золотыми акцентами, влажный воздух был наполнен ароматом наперстянки и сладким благоуханием яблони, которая росла в моей комнате. Через окно в крыше на дерево лился лунный свет. Комната напоминала оранжерею настолько, насколько это было возможно в старом замке.

Я упал на свою кровать, все еще не переодевшись.

Сегодня я лично пригласил сотню девушек-фейри побороться за мое сердце. По одной принцессе от каждого благородного клана и еще девяносто четыре обычных фейри. На самом деле, ни одна простолюдинка еще никогда не выигрывала турнир, но приглашение заставляло их чувствовать себя причастными и удерживало их семьи от бунта.

В течение следующих нескольких недель эти девушки будут бороться за трон Благой королевы и шанс править рядом со мной, будучи моей супругой. И эта нетрезвая, громкая девушка, вероятно, была права – чего они действительно хотели, так это власти и славы.

Но это неважно.

Даже если у меня не было желания обзаводиться женой, королева на троне имела решающее значение для поддержания нашей магии. Это был единственный способ защитить королевство. И что еще более важно, это дало бы мне магию, которую я так жаждал.

Если я не женюсь, то Фейриленд и все фейри умрут. Вот так просто, и мои желания не имели вообще никакого значения.

У меня уже закрывались глаза, когда дверь со скрипом отворилась и из коридора в комнату проник луч света.

– Торин? – Это был голос моей сестры. – Не спишь?

– Нет, Орла.

– Можно войти?

– Конечно.

Орла толкнула дверь и проскользнула в мою комнату. Моей сестре было двадцать три, она была меня младше всего на три года, но казалась еще моложе. Стройная и большеглазая, она выглядела не старше семнадцати, особенно в своем бледном атласном платье и шелковых туфельках. Ее светлые волосы свободно ниспадали на худые плечи.

Она стояла в дверном проеме, пристально глядя в мою сторону, неловко ожидая, когда я заговорю. Орла была слепа, ее глаза утратили зоркость в детстве. Я продолжал молчать, и тогда она заговорила первой.

– Как все прошло сегодня?

– Я сделал то, что должен был сделать.

Орла слегка повернула голову в мою сторону и пошла на звук моего голоса.

– Значит, никаких проблем не возникло?

Я чувствовал, что моя сестра знает ответ на этот вопрос. Несмотря на свою слепоту, а может быть, и из-за нее, она была очень проницательной, и у меня никогда не получалось ей лгать.

– Единственной проблемой, с которой я столкнулся, оказалась обычная нетрезвая фейри, которая назвала турнир позорным и сравнила его с худшим шоу человеческой цивилизации.

Орла напрягла узкие плечи.

– Я об этом слышала.

– У нее был неряшливый вид нищенки, а манеры торговки рыбой. И все же… она не совсем ошиблась насчет турнира, не так ли? – Почему я до сих пор о ней думал? Возможно, потому, что в ее словах звучала доля болезненной правды. – Это неважно.

Орла выглядела не слишком убежденной.

– Брат, твоя репутация очень важна. Нашим врагам нужно тебя бояться. Если короли шести кланов узнают правду…

– Не волнуйся, – быстро перебил ее я. – Все под контролем. Через месяц у меня появится королева.

– А ты уверен, что хочешь этого именно сейчас? – В голосе Орлы слышалось беспокойство.

Я кивнул, чувствуя всю тяжесть своего положения.

– Король должен жертвовать ради своего народа. Трон королевы пустовал слишком долго. Ты знаешь, что народ страдает. Зима затягивается, поступают сообщения о том, что в страну возвращается зловещая магия. Без королевы на троне магия Фейриленда угасает. Включая и мою.

– Ты же знаешь, есть другой способ. – Блеклые глаза Орлы, казалось, изучали мое лицо. – Принц Нарра сделал мне предложение. Я могла бы выйти за него замуж, и тогда ты сможешь отречься от престола. Наш род по-прежнему продолжит править фейри. На трон могу сесть я.

Сердце сдавил страх. Орла никогда не смогла бы стать королевой Благого Двора. Она была слепа и больна, иногда неделями лежала в постели. Для нее такая ответственная роль будет подобна смертному приговору. Но я не мог сказать ей этого вслух.

Поэтому пришлось изображать гнев.

– Выйти замуж за принца Нарра? Ни в коем случае! Это мой и только мой долг как короля Благого Двора – защищать королевство. На турнире мне выберут жену. Трон королевы вновь будет занят. Магия снова хлынет в королевство.

Орла неуклюже опустилась на мою кровать.

– Но что, если тебе придется жениться на какой-нибудь красавице, например на Мории из Дерг-Дью или Клине из Баньши? Этейн из Леанан Ши? Я слышала, ни один мужчина не может устоять перед их чарами. Если ты оступишься и влюбишься, если принцесса из-за тебя погибнет, то это станет катастрофой для всех. Торин, раскол внутри кланов может привести к гражданской войне. Кланы не всегда были объединены, ты же знаешь…

– Я не влюблюсь, – оборвал я ее. – Мое сердце как камень. Победительница турнира будет пользоваться всеми преимуществами и роскошью своего положения, но проклятье моей любви ее не коснется. Она станет королевой нашего народа. – Чего я не сказал, так это того, что Орла была абсолютно права. Любая женщина рядом со мной оказалась бы в ужасной опасности, если бы я начал в нее влюбляться.

Орла встала с моей кровати и медленно направилась к двери. Она уже тысячу раз бывала в моей комнате и знала каждый дюйм каменного пола, но все равно я нервничал, если сестра передвигалась по ней самостоятельно. Я встал, поймав ее за локоть.

– Торин, ты же знаешь, я могу ходить без твоей помощи.

– Просто я переживаю за тебя, – произнес я, нежно сжимая ее руку и провожая остаток пути до двери.

Мой слуга ждал ее в отделанном мрамором коридоре.

– Аэрон, – сказал я, – отведи принцессу обратно в ее покои. Уже довольно поздно.

Я закрыл дверь, затем повернулся и прислонился к ней спиной, вдыхая весенний воздух. Руки безотчетно сжались в кулаки. Мне было неприятно это признавать, но Орла права.

Я проклят, и так было всю мою жизнь. Если я когда-нибудь влюблюсь в свою невесту, она умрет. Ее убьет мое собственное прикосновение – оно заморозит ее до мозга костей, как унылый пейзаж вокруг нас.

В этом и заключалось мое проклятье.

В груди инеем расползлась холодная паутина горя. Однажды я уже был влюблен. У старого храма Остары моя душа раскололась надвое, когда я держал в своих объятиях заледеневшее тело Милисандии.

Моя вина.

И каждый раз, когда моя решимость начинала слабеть, я возвращался в тот храм и в подробностях вспоминал, как выглядела Милисандия, когда ее тело стало бело-голубым…

Пальцы впились в ладони.

Часть моего проклятия состояла в том, что я никогда не мог никому об этом рассказать. Я не смог предупредить ее, сказать, чтобы она держалась подальше. Слова застряли бы у меня в горле. Проклятая теми же демонами, Орла тоже не могла об этом рассказать. Только мы двое знали секреты друг друга, и это знание умрет вместе с нами.

Моя любовь, мое прикосновение – несут смерть.

Я налил себе стакан скотча и сделал большой глоток. Я пытался порвать с ней, но в ту ночь она последовала за мной в старый храм. И я не смог перед ней устоять…

Я больше никогда не полюблю. Я никогда больше не смогу полюбить. Теперь у меня есть лишь одна цель – один способ искупить вину за кровь на моих руках, – и это спасение моего народа.

В противном случае я погублю не только себя, но и собственное королевство.

Принцессы могут погибнуть на турнирах, да. Участие в них всегда было сопряжено с риском. Но принцесса, погибшая от моих рук? Убита самим королем?

Шесть благих кланов могут восстать против короля-убийцы, как они сделали тысячу лет назад, когда король Каэрлеон потерял голову. Те времена известны в Фейриленде как Анархия. По королевству уже распространилось достаточно слухов о том, что я делал с женщинами, которых любил.

Слухи не совсем соответствуют действительности…

Если кланы отвернутся от нас, это будет концом единства Фейриленда. Первый король за тысячи лет, который позволит ей развалиться на части.

Если только… я не выберу ту, в которую никогда не смог бы влюбиться.

Я закрыла глаза. Что мне было нужно, так это женщина, готовая заключить соглашение и не считать его чем-то большим. Кто-то с отталкивающими манерами и без всякой утонченности. Кто-то, кто будет презирать меня так же сильно, как я ее. Кто-то низкого происхождения, лишенный чувства морали, кого можно просто купить…

Я широко распахнул глаза, когда в голову пришла великолепная идея.