Жюль Верн
Миссис Брэникен
Глава шестнадцатая. ГАРРИ ФЕЛЬТОН
Паровое судно «Орегон» совершило этот переход со средней скоростью семнадцать узлов; погода благоприятствовала плаванию, что представлялось, впрочем, совершенно естественным в этой части Тихого океана в это время года. Прекрасное судно, по меткому замечанию Заха Френа, как бы разделяло нетерпение миссис Брэникен. Само собой разумеется, что все офицеры, пассажиры и экипаж были единодушны в выражениях симпатии этой благородной женщине, столь достойной общего уважения как вследствие обрушившегося на нее горя, так и за проявляемую ею энергию, с которой она его переносила.
Сигнальщики дали знать о приближении к берегу, когда «Орегон» находился на 33°51′ южной широты и 148°40′ восточной долготы. 15 августа, после перехода в семь тысяч миль, совершенного за девятнадцать дней, паровое судно втягивалось в бухту порта Джексон, заключенную между высокими базальтовыми утесами, образующими как бы огромный портал, открытый в Тихий океан.
Оставляя направо и налево маленькие заливы, усеянные загородными дачами и коттеджами, носящими названия «Уотсон», «Воклюз», «Роза», «Дубль», «Елизавета», «Орегон» прошел мимо Ирм-Лов, Сидней-Лов и бросил якорь у набережной в Дарлинг-Гарбуре, который и есть, собственно говоря, Сиднейский порт.
Миссис Брэникен обратилась к первому же лицу, появившемуся на корабле, таможенному чиновнику, с кратким вопросом:
– Гарри Фельтон?
– Он жив, – отвечал ей чиновник, тотчас догадавшийся, что с ним говорит миссис Брэникен.
Весь Сидней знал, что она отправилась на «Орегоне», и поджидал ее с нетерпением. – Где помещается Гарри Фельтон?
– В морском госпитале.
Миссис Брэникен в сопровождении Заха Френа тотчас же сошла на берег.
Она была встречена толпой с теми же выражениями почтения к ней, какие видела в Сан-Диего и какие сопутствовали бы ей всюду.
Они отправились в морской госпиталь и встречены были там дежурным врачом.
– Заговорил ли Гарри Фельтон? В памяти ли он? – спросила миссис Брэникен.
– Нет, – отвечал врач. – Этот несчастный не приходит в сознание. Видимо, он не в состоянии говорить. С часу на час он может скончаться.
– Нельзя, чтобы Гарри Фельтон скончался! – сказала миссис Брэникен. – Один он знает, живы ли еще капитан Джон и его товарищи! Один он может сказать, где находятся они. Я прибыла повидать Гарри Фельтона и выслушать его.
– Я тотчас же проведу вас к нему, – отвечал на это врач.
Несколько минут спустя миссис Брэникен и Зах Френ введены были в палату, занятую Гарри Фельтоном.
Шесть недель тому назад какие-то путешественники, находясь в провинции Угшкарра, в Новом Южном Уэльсе, у границы Квинсленда, набрели на человека, распростертого у дерева на левом берегу реки Паррю.
Человек этот, в лохмотьях, изможденный, до крайности изнуренный, так и не приходил до сего времени в сознание.
Если бы не бумаги, устанавливающие его звание офицера торгового флота, то не удалось бы узнать, кто был этот несчастный.
Это был Гарри Фельтон, помощник капитана «Франклина».
Откуда появился он? Из каких дальних и неизвестных мест Австралии он выбрался? Сколько времени бродил он в этой страшной, безлюдной пустыне? Был ли он в плену у дикарей и ему удалось бежать? Где оставил он своих товарищей, если они у него были? Но, быть может, он один пережил катастрофу, происшедшую пятнадцать лет тому назад?.. Все эти вопросы оставались пока без разрешения.
Но было очень важно узнать, откуда появился Гарри Фельтон, и вообще все о его испытаниях со времени гибели «Франклина» на рифах острова Браус, словом, узнать последнее слово во всей этой катастрофе.
Гарри Фельтон доставлен был на ближайшую железнодорожную станцию – Окслей, оттуда по железной дороге в Сидней.
И вот в настоящее время миссис Брэникен находилась у изголовья Гарри Фельтона, которого она никогда бы не узнала.
Ему было сорок шесть лет, а можно было дать все шестьдесят. И это был единственный человек – почти труп, – который в состоянии был сообщить, что сталось с капитаном Джоном и его экипажем!
До этого дня самый тщательный уход ни в чем не улучшил положения Гарри Фельтона, вызванного, вероятно, чрезмерным утомлением.
Последние слабые признаки тлевшей в нем жизни могли угаснуть с минуты на минуту во время обморочного состояния. Он едва открывал глаза, с того времени, как находился в больнице, неизвестно было, сознает ли он, что совершалось вокруг него. Его поддерживали, искусственно вводя ему пищу и вино, а он, казалось, и не сознавал этого. Можно было опасаться, что чрезмерные страдания совершенно уничтожили в нем психическую жизнь и изгладили всякие воспоминания о прошлом, а на этом-то именно и основывалось, быть может, спасение всех остальных потерпевших кораблекрушение.
Поместившись у изголовья Гарри Фельтона, миссис Брэникен стала следить, не взглянет ли он на нее, не моргнет ли, не издаст ли какой-либо звук. Зах Френ, поместившись тут же, с таким же вниманием следил, не промелькнет ли хоть проблеск сознания у несчастного, но все ожидания были тщетны.
Гарри Фельтон не подавал ни малейшего признака сознания и даже не открывал глаз.
Но ни миссис Брэникен, ни Зах Френ не теряли надежды и не приходили в отчаяние.
Узнай только Гарри Фельтон жену своего капитана, он сумеет заставить себя понять даже и без слов.
Да! Необходимо было, чтобы он узнал миссис Брэникен, и можно было даже надеяться, что это окажет на него благотворное влияние! Решено было поступать крайне осмотрительно, пока он не привыкнет к присутствию Долли.
Надеялись на постепенное восстановление у него воспоминаний о «Франклине» и были уверены, что он сумеет передать жестами то, чего он не сможет передать словами.
Как ни уговаривали миссис Брэникен не оставаться безотлучно у изголовья Гарри Фельтона, она не пожелала удалиться из палаты ни на минуту, чтобы отдохнуть.
– Гарри Фельтон может скончаться, – говорила она, – и я должна быть здесь, чтобы уловить с уст его последнее, ожидаемое мной слово. Я не покину его.
К вечеру, однако, наступило небольшое облегчение в состоянии больного. Несколько раз он открывал глаза, но взгляд их не был направлен на миссис Брэникен. Последняя между тем склонялась к нему, называя его по имени, и повторяя имя Джона – капитана «Франклина», из Сан-Диего. Неужели все эти имена не напоминали ему о его товарищах?.. Ожидали от него одного лишь слова: «живы»! Живы ли они? Сознавая все мучения, которые должен был претерпеть Гарри Фельтон, чтобы дойти до такого состояния, Долли живо рисовала в своем воображении те мучения, которые должен был претерпеть и Джон. Ей представлялось, что Джон умер в пути… Но нет… Джон не последовал за Гарри Фельтоном… Он остался там… Со всеми остальными… Но где?.. Во власти какого-нибудь племени австралийских дикарей? Но какого?.. Один Гарри Фельтон мог объяснить все, а между тем, казалось, разум его навсегда уснул и уста его были немы!
Гарри Фельтон значительно ослаб в продолжение ночи. Глаза его не открывались более, руки холодели, и весь остаток жизненной энергии сосредоточился в сердце. Неужели он так и отойдет в вечность, не проронив ни единого слова? Невольно думала Долли о том времени, когда она была лишена разума и памяти в продолжение стольких лет! Как тогда ничего нельзя было добиться от нее, так и теперь бессильна была она узнать от этого несчастного что-либо из той тайны, которая была известна лишь одному ему…
К утру положение больного настолько ухудшилось, что наиболее сильные средства, к которым вынужден был прибегнуть встревоженный врач, не оказали ни малейшего действия. Кончина его близилась.
Таким образом, все надежды, которые возродились у миссис Брэникен с появлением Гарри Фельтона, рассыпались в прах. Вместо луча света, которым он мог бы осветить непроглядную тьму, он еще усилил эту тьму, и ничто не в состоянии было рассеять этот мрак даже когда-либо в будущем! Наступал конец всем надеждам, и на этот раз бесповоротный конец!
Собран был, по желанию Долли, консилиум всех лучших врачей города. Освидетельствовав больного, они признали себя бессильными.
– Вы не в состоянии ничем помочь этому несчастному? – спрашивала их миссис Брэникен.
– Ничем, сударыня, – отвечал один из врачей.
– Вы не в состоянии вернуть ему хотя бы на одну минуту его разум, память?
За эту минуту миссис Брэникен отдала бы все свое состояние.
Но там, где бессилен человек, всемогущ Господь. К Нему одному должен обращаться человек в своем бессилии…
После ухода врачей Долли преклонила колени, и Зах Френ по возвращении застал ее углубленной в молитву у постели умирающего.
Подойдя к умирающему, чтобы удостовериться, дышит ли он еще, Зах Френ вдруг воскликнул:
– Сударыня!.. Сударыня…
Полагая, что Гарри Фельтон умер, Долли, приподнявшись с колен, пробормотала:
– Скончался?
– Нет, сударыня, нет! Поглядите. Он открыл глаза… Он смотрит…
И действительно, раскрытые глаза Гарри фельтона горели необычайным блеском. Легкая краска выступила на лице, и он судорожно повел несколько раз руками. Казалось, он вышел из оцепенения, в котором был столько времени.
Взгляд его скользнул по миссис Брэникен, и уста сложились в слабую улыбку.
– Он узнал меня! – воскликнула Долли.
– Да! – отвечал Зах Френ. – Он осознает, что жена его капитана около него! Он заговорит!
– Дай Господи!
И взяв в свои руки руку Гарри Фельтона, ответившего ей слабым пожатием, Долли наклонилась к нему.
– Джон?.. Джон?.. – говорила она.
Искорка, промелькнувшая в глазах Гарри Фельтона, показала, что он услышал ее.
– Жив? – спросила она.
– Да! – чуть слышно произнес он, но Долли все-таки сумела уловить долгожданный ответ.
Глава семнадцатая. ПРИ ПОСРЕДСТВЕ «ДА» И «НЕТ»
Миссис Брэникен распорядилась тотчас же призвать врача. Тот сразу понял, что сознание Гарри Фельтона выражало собой последний проблеск жизни и агония была близка. Мгарающий, казалось, видел одну лишь миссис Брэникен. Он не обращал внимания ни на врача, ни на Заха Френа. Весь остаток душевных сил был сосредоточен на супруге его капитана, Джона Брэникена.
– Гарри Фельтон, – спросила миссис Брэникен, – если Джон жив, где оставили вы его?.. Где он?..
Гарри Фельтон не отвечал.
– Он не в состоянии говорить, – сказал доктор, – но, быть может, нам удастся получить от него ответ знаками.
– Я все пойму по его глазам! – отвечала миссис Брэникен.
– Постойте, – сказал Зах Френ. – Необходимо ставить ему вопросы в известном порядке, и мы, моряки, лучше понимаем друг друга. Позвольте мне спрашивать. Пусть миссис Брэникен держит в своих руках руку Фельтона и не спускает глаз с него. Он будет отвечать глазами «да» и «нет», и этого будет достаточно!
Склонившись над Гарри Фельтоном, миссис Брэникен взяла его за руку.
Приступи Зах Френ непосредственно к вопросу, где находится капитан Джон, невозможно было бы ожидать удовлетворительного ответа, заключающего в себе дельные указания, так как для этого потребовалось бы указать название страны, провинции, местечка, на что, очевидно, умирающий не имел сил. Предпочтительнее было постепенно подойти к этому вопросу, возобновляя в памяти все события, с последнего дня, когда был замечен «Франклин», вплоть до того времени, когда Гарри Фельтон расстался с Джоном Брэникеном.
– Фельтон, – сказал Зах Фред отчетливым и ясным голосом, – перед вами миссис Брэникен, жена Джона Брэникена, капитана «Франклина». Узнали ли вы ее?
Уста Гарри Фельтона оставались без движения; движением же век и легким пожатием руки он отвечал утвердительно.
– После того как «Франклин» встречен был к югу от острова Целебес, его нигде более не видели? – продолжал Зах Френ. – Вы слышите меня, Фельтон?
Последовало снова подтверждение взглядом.
– Слушайте, – продолжал Зах Френ, – я буду узнавать, правильно или нет то, что будет мною сказано, по тому, будете ли вы открывать или закрывать глаза.
Несомненно было, что Гарри Фельтон понял все сказанное Захом Френом.
– Капитан Джон направился по Тиморскому морю по выходе из Яванского моря? – продолжал он.
… – Да!
– Через Зондский пролив?
– Да!
– По собственному желанию?
На этот вопрос последовал знак отрицания, в истинном значении которого нельзя было сомневаться.
– Нет! – повторил Зах Френ.
Это вполне соответствовало убеждениям капитана Эллиса и его личным. «Франклин» был вынужден избрать путь по Тиморскому морю по выходе из Яванского моря.
– Была буря? – спросил Зах Френ.
– Да!
– Вероятно, вас захватил ураган в Яванском море?
– Да!
– Который погнал вас через Зондский пролив?
– Да!
– Быть может, «Франклин» потерял мачты, руль?
– Да!
Стремив глаза в глаза Гарри Фельтона, миссис Брэникен безмолвно ждала. Желая последовательно восстановить различные фазы катастрофы, Зах Френ продолжал спрашивать.
– Капитан Джон, лишенный возможности произвести наблюдения для определения широты и долготы, не мог знать, где именно он находится?
– Да!
– Увлеченный к западной части Тиморского моря, после того как его носило в продолжение некоторого времени, он разбился о рифы острова Браус?
Слабым жестом проявилось удивление Гарри Фельтона, очевидно не знавшего названия острова, у которого разбился «Франклин» и положение которого в Тиморском море оставалось ему неизвестным.
Зах Френ продолжал:
– При выходе из Сан-Диего вас было на корабле четырнадцать человек: капитан Джон, вы, Гарри Фельтон, и двенадцать человек экипажа. Осталось ли у вас четырнадцать человек после крушения «Франклина»?
– Нет!
– Значит, несколько человек погибло в то время, как судно разбилось?
– Да!
– Один? Двое?
Утвердительный знак появился при втором вопросе.
Таким образом, недоставало двух матросов, когда потерпевшие кораблекрушение нашли убежище на острове Браус.
Пришлось, по требованию врача, прекратить на время разговор, видимо утомлявший Гарри Фельтона.
Вопросы возобновились по прошествии нескольких минут, и Заху Френу удалось получить различные указания, каким путем десять матросов удовлетворяли свои жизненные потребности. Спасшиеся от кораблекрушения погибли бы от голода, если бы им не удалось собрать на берегу часть груза судна, состоявшую из консервов и муки, а также пробавляться рыбной ловлей. Очень немного кораблей прошло мимо них в открытом море. А между тем у них не было иной надежды вернуться на родину, как только, если они будут замечены с какого-нибудь судна.
На вопрос Заха Френа:
– Сколько времени прожили вы на острове Браус?.. Два года, три года, шесть лет?..
Гарри Фельтон ответил утвердительным знаком при обозначении последнего числа.
Капитан Джон и его товарищи прожили, следовательно, на острове с 1875 по 1881 год.
Наиболее интересным теперь представлялось, каким образом удалось им покинуть этот остров.
И Зах Френ приступил к разъяснению этого.
– Далось вам соорудить барку из судовых обломков?
– Нет!
Это вполне соответствовало тому заключению, к которому пришли капитан Эллис и боцман после осмотра места крушения. Каким же путем удалось спасшимся от кораблекрушения покинуть остров Браус?
– Вы утверждаете, что сигналы ваши не были замечены с кораблей?
– Да!
– Значит, пристали к берегу какие-нибудь лодки малайцев или австралийских дикарей?
– Нет!
– Так, значит, пристала, быть может, к берегу какая-нибудь сорвавшаяся с корабля шлюпка?
– Да!
После этого ответа Заху Френу уже легко было сообразить, что было дальше.
– Вам удалось приспособить эту шлюпку для перехода по морю?
– Да!
– И капитан Джон воспользовался ею, чтобы добраться до ближайшего берега?
– Да!
Необходимо было выяснить, почему не покинули этот остров все спасшиеся от кораблекрушения.
– Вероятно, шлюпка эта не могла взять двенадцать человек? – спросил Зах Френ.
– Да!
– И вас отправилось всего семь человек: капитан Джон, вы и пять человек команды?
Во взгляде умирающего ясно можно было прочесть тогда вопрос, нельзя ли еще спасти тех, которые остались на острове Браус.
Повинуясь знаку Долли, Зах Френ воздержался, однако, от сообщения, что эти пять матросов уже погибли.
Снова даны были несколько минут отдыха Гарри Фельтону, закрывшему глаза.
Переносясь мысленно на остров Браус, Долли лично переживала все эти сцены. Она видела Джона, пытавшегося осуществить невозможное, лишь бы только спасти своих товарищей. Она слышала его, говорила с ним, ободряла его…
В каком месте пристала эта шлюпка?
Глаза Гарри Фельтона снова раскрылись, и Зах Френ возобновил вопросы.
– Таким именно путем удалось капитану Джону, вам и пятерым матросам покинуть остров Браус?
– Да!
– Шлюпка взяла курс на восток, чтобы пристать к ближайшему берегу?
– Это был австралийский берег?
– Да!
– Не выброшена ли она была на берег бурей к концу перехода?
– Нет!
– Вам удалось высадиться в одной из бухт австралийского берега?
– Да!
– Вероятно, около мыса Левек?
– Да!
– Быть может, в Йорк-Зунде?
– Да!
– Высадившись на берег, вы попали в руки дикарей?
– Да!
– Они захватили вас?
– Да!
– Всех?
– Нет!
– Некоторые из вас, значит, погибли при высадке на берег в Иорк-Зунде!
– Да!
– Были убиты дикарями?
– Да!
– Один… два… три… четыре? – Да!
– Вас осталось трое, когда вас увели австралийцы вглубь страны?
– Да!
– Капитан Джон, вы и один из матросов?
– Да!
– А матрос этот все еще с капитаном Джоном?
– Нет!
– Он скончался до вашего побега?
– Да!
– Давно?
– Да!
Таким образом, капитан Джон и Гарри Фельтон были единственными пережившими всех остальных, спасшихся после крушения «Франклина», а одному из них суждено было прожить еще только несколько часов.
Нелегко было получить от Гарри Фельтона разъяснения, относящиеся к капитану Джону, тем более что необходимо было получить эти разъяснения весьма определенными и ясными. Пришлось Заху Френу несколько раз прерывать допрос, а по возобновлении его миссис Брэникен заставляла снова задавать вопросы за вопросами, чтобы осветить весь девятилетний промежуток, истекший со времени, когда капитан Джон и Гарри Фельтон попали в руки дикарей-кочующего австралийского племени. Пленникам пришлось следовать за ними во время бесконечных их кочевий по земле Тасмана, ведя самое убогое и тяжкое существование. Почему их пощадили? Имелось ли в виду воспользоваться их услугами или же при случае получить за них выкуп от английских властей?
– Да! И этот последний, столь существенно важный факт удалось твердо установить через ответы Гарри Фельтона.
Весь вопрос заключался, значит, в выкупе, лишь бы удалось добраться до этих дикарей. Благодаря некоторым другим вопросам удалось также установить, что капитана Джона и Гарри Фельтона настолько бдительно охраняли, что они не имели случая бежать в продолжение девяти лет.
Наконец был найден способ бегства. Определено было заранее место, куда должны были прийти оба пленника и бежать оттуда вместе, но по неизвестным Гарри Фельтону причинам капитан Джон не прибыл на место встречи. Гарри Фельтон поджидал его несколько дней; не желая бежать один, он вернулся к становищу дикарей, но последние уже покинули прежнее место. Твердо решив направиться для отыскания своего капитана, как только удастся ему добраться до какого-нибудь поселения внутри страны, он пустился в путь, укрываясь все время, чтобы не попасть вновь в руки дикарей, изнемогая от зноя, умирая от голода и жажды.
Пробродив таким образом в продолжение шести месяцев, он упал наконец в полном изнеможении на берегу Паррю, на южной границе Квинсленда.
Как известно, он был найден там и опознан благодаря бывшим при нем бумагам. Оттуда привезли его в Сидней, где он жил еще благодаря чуду, казалось, только затем, чтобы поведать о том, что так тщетно стремились узнать в продолжение стольких лет.
Итак, один капитан Джон пережил всех своих товарищей, но он был в плену у дикарей, которые кочевали по пустыням земли Тасмана. После того как Захом Френом произнесены были названия некоторых племен дикарей, обычно посещающих эти местности, Гарри Фельтоном дан был утвердительный знак при названии индасов. Заху Френу удалось даже понять, что племя это обычно разбивало становище на зиму на берегах Фицроя, одной из рек, впадающих в залив Левек на северо-западном берегу Австралийского материка.
– Мы отправимся туда разыскивать Джона! – воскликнула миссис Брэникен.
Слова эти поняты были Гарри Фельтоном, и взгляд его на минуту заблестел, как бы от сознания, что наконец-то капитан Джон будет спасен, и спасен именно ею.
Гарри Фельтон выполнил свой долг. Миссис Брэникен знала теперь, в какой стороне Австралийского материка надо искать капитана, – и он закрыл глаза.
И вот во что обратили непосильные труды и лишения, а главное, влияние ужасного австралийского климата этого мужественного и крепкого человека! Испытав все эти ужасы, ему суждено было умереть как раз тогда, когда они закончились! Не подобная ли участь ожидала и капитана Джона, если бы он попытался бежать через пустыни Центральной Австралии? И не предстояли ли те же опасности всем, кто устремится на поиски этого племени индасов?
Подобная мысль, однако, не пришла в голову миссис Брэникен. Она обдумала и скомбинировала проект новой экспедиции еще в то время, когда «Орегон» уносил ее к Австралийскому материку; оставалось лишь привести этот проект в исполнение.
К 9 часам вечера Гарри Фельтон скончался. Еще один раз Долли назвала его по имени. И еще один раз он услышал ее. Глаза его раскрылись, и уста наконец промолвили:
– Джон… Джон!
После этого он глубоко вздохнул в последний раз, и сердце его перестало биться.
Вечером, при выходе миссис Брэникен из больницы, к ней подошел мальчик, поджидавший у двери.
Это был юнга с торгового судна «Брисбан», обслуживающего австралийские порты между Сиднеем и Аделаидой.
– Миссис Брэникен? – обратился он к ней взволнованным голосом.
– Что вы желаете, дитя мое? – отвечала Долли.
– Гарри Фельтон умер?
– Да, умер.
– А капитан Джон?
– Капитан жив! Он жив!
– Благодарю вас, миссис Брэникен, – ответил ей юнга.
Долли едва приметила черты лица мальчика, удалившегося после этого, не сказав ни своего имени, ни причин, вызвавших его вопросы.
На следующий же день прошли похороны Гарри Фельтона, на которых присутствовали все бывшие в порту матросы и часть жителей Сиднея.
Миссис Брэникен сопровождала до кладбища останки того, кто был преданным и верным другом капитана Джона. Около нее шел юнга, которого она и не заметила среди всех тех, кто пожелал отдать последний долг помощнику капитана «Франклина».
