Мольер (Жан-Батист Поклен)
Скупой
Гарпагон снова принимает веселый вид.
Ах, как вы ей понравитесь! Ваши старомодные брыжи произведут на нее неотразимое впечатление. А про штаны, привязанные шнурками к камзолу, и говорить нечего: она с ума сойдет от восторга. Жених в штанах со шнурками! Да она будет на седьмом небе!
Гарпагон. Отрадно слышать.
Фрозина. Так вот, сударь, эта тяжба очень для меня важна.
Гарпагон хмурится.
Если проиграю – вконец разорюсь, а не бог весть сколько мне и нужно-то… Если б вы видели, с каким восторгом она меня слушала, когда я говорила о вас!
Гарпагон снова принимает веселый вид.
Глазки так и сверкали, а уж я-то старалась!.. И довела ее наконец до того, что сейчас, говорит, хочу за него замуж, сию минуту!
Гарпагон. Разодолжила ты меня, Фрозина! Так разодолжила, что не знаю, чем и отблагодарить тебя.
Фрозина. Так вот вы, сударь, мне и помогите.
Гарпагон хмурится.
Тогда я поправлюсь и век буду за вас Бога молить.
Гарпагон. Прощай! Мне нужно дописать письма.
Фрозина. Клянусь вам, сударь, что вы меня выручили бы из большой беды.
Гарпагон. Я велю заложить карету, чтобы везти вас на ярмарку.
Фрозина. Если б не крайность, я бы не докучала вам.
Гарпагон. А ужин закажу пораньше – на ночь есть вредно.
Фрозина. Не откажите, будьте благодетелем!.. Ах, сударь! Если б вы знали, какая радость…
Гарпагон. Мне надо идти. Меня зовут. До скорого свидания! (Уходит.)
Фрозина (одна). А, чтоб тебя, старый пес! Ничем не проймешь его, скареда. Ну да я этого дела не оставлю. Не с этого, так с другого конца, а уж я свое возьму!
Действие третье
Явление первое
Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, Клод, Жак, Брендавуан, Ламерлуш.
Гарпагон. Ну, все сюда! Я вам отдам приказания на сегодня и распределю обязанности. Подойди, Клод! Начнем с тебя.
В руках у Клод половая щетка.
Ты уже во всеоружии, это хорошо. Твое дело – позаботиться, чтобы везде было чисто, но как можно осторожнее обращайся с мебелью, не три ее очень – испортишь. Кроме того, во время ужина ты должна смотреть за бутылками: пропадет ли какая, разобьется ли – ты жалованьем своим отвечаешь.
Жак (про себя). Хитро придумано.
Гарпагон (к Клод). Ступай.
Клод уходит.
Явление второе
Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, Жак, Брендавуан, Ламерлуш.
Гарпагон. Брендавуан и Ламерлуш! Вы будете полоскать рюмки и подавать вино, но только в случае надобности; не берите примера с тех болванов слуг, которые сами навязываются, когда иной, может быть, и думать забыл о вине. Ждите, пока попросит раз-другой, да чтоб воды побольше на столе было.
Жак (про себя). Ну еще бы! С чистого-то вина сразу охмелеешь.
Ламерлуш. Кафтаны снять, сударь?
Гарпагон. Да, когда начнут съезжаться гости, но смотрите, не запачкайте платья.
Брендавуан. Вам известно, сударь, что у меня на камзоле спереди жирное пятно.
Ламерлуш. А у меня, сударь, сзади штаны разорваны, так что, извините за выражение, видна…
Гарпагон. Довольно! Поворачивайся к гостям больше передом, а задом к стене. (Брендавуану, показывая, как нужно держать шляпу, чтобы прикрыть пятно.) А ты, когда будешь прислуживать, держи шляпу вот так.
Брендавуан и Ламерлуш уходят.
Явление третье
Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, Жак.
Гарпагон. Ты, Элиза, наблюдай за тем, как будут убирать со стола – чтобы все цело было. Это как раз занятие для девушки. А пока что приготовься достойно принять мою невесту и поезжай с ней на ярмарку. Слышишь, что я говорю?
Элиза. Слышу, батюшка. (Уходит.)
Явление четвертое
Гарпагон, Клеант, Валер, Жак.
Гарпагон. А ты, сынок, бесценный, – я простил тебе сегодняшний случай, так ты и подавно не вздумай встретить ее с кислой миной.
Клеант. С кислой миной? Да из-за чего?
Гарпагон. Боже ты мой! Известно, как ведут себя дети, когда их отцы вторично женятся, и как они смотрят на свою мачеху. Если ты хочешь, чтобы я забыл твою выходку, то изволь быть как можно любезнее и предупредительнее.
Клеант. Откровенно говоря, батюшка, я вовсе не рад тому, что она будет моей мачехой, что ж мне вас обманывать! А что касается любезности и предупредительности, то это я вам обещаю.
Гарпагон. Да уж, постарайся.
Клеант. Останетесь довольны.
Гарпагон. Ну и хорошо.
Клеант уходит.
Явление пятое
Гарпагон, Валер, Жак.
Гарпагон. Ты мне нужен, Валер. Поди-ка сюда, Жак, теперь и до тебя очередь дошла.
Жак. С кем вы желаете говорить, сударь: с кучером или с поваром? Я ведь у вас и то и другое.
Гарпагон. И с тем и с другим.
Жак. А с кем сначала?
Гарпагон. С поваром.
Жак. Сию минуту. (Снимает кучерской кафтан и остается в одежде повара.)
Гарпагон. На кой черт это переодевание?
Жак. Что прикажете?
Гарпагон. Сегодня, Жак, у меня будет ужин.
Жак (про себя). Что за чудеса!
Гарпагон. Можешь расстараться?
Жак. За хорошие деньги.
Гарпагон. Провались ты! Опять деньги! Только и слышишь от них: «Деньги! Деньги! Деньги!» Привязались: давай им денег. Все о деньгах! Ни шагу без денег!
Валер. Глупее этого ответа я ничего не слыхал. Эко диво – приготовить хороший ужин за хорошие деньги! Это легче легкого, так-то всякий дурак справится. Нет, уж коли ты мастер своего дела, так давай говорить о хорошем ужине, но подешевле.
Жак. О хорошем ужине, но подешевле?
Валер. Да.
Жак. Сделайте милость, господин дворецкий, откройте нам секрет. Возьмите уж на себя и мои обязанности, благо вы здесь все в свои руки забрали.
Гарпагон. Перестань! Так что же тебе требуется?
Жак. Да вот, дворецкий приготовит вам хороший ужин подешевле.
Гарпагон. Я спрашиваю не его, а тебя.
Жак. На сколько персон?
Гарпагон. Будет человек восемь – десять, но готовить надо не больше, как на восемь. Где сыты восемь, там сыты и десять.
Валер. Понятно.
Жак. Ну, стало быть, четыре перемены. Пять сортов закусок, суп, заливное…
Гарпагон. Да ты что, черт тебя побери, намерен целый город накормить?
Жак. Жаркое…
Гарпагон (зажимает ему рот). Изверг! Хочешь по миру меня пустить?
Жак. Еще одно легкое блюдо…
Гарпагон. Еще что?
Валер (Жаку). Да что ты, в самом деле закормить всех хочешь? Гостей-то разве наш господин на убой созвал? Почитай-ка правила здоровья да спроси врачей: что может быть вреднее обжорства?
Гарпагон. Так, так!
Валер. Заруби у себя на носу, любезный, и всей своей родне внуши, что кто подает у себя за столом много мяса, тот прямой душегуб; если хозяин любит своих гостей, он должен соблюдать умеренность. Есть даже такое древнее изречение: мы для того едим, чтобы жить, а не для того живем, чтобы есть.
Гарпагон. Отлично сказано! Подойди, я тебя поцелую. Отроду ничего умнее не слыхал: мы для того живем, чтобы есть, а не для того едим… Нет, что-то не то. Как бишь ты сказал?
Валер. Мы для того едим, чтобы жить, а не для того живем, чтобы есть.
Гарпагон (Жаку). Вот. Слыхал? (Валеру.) Какой великий человек изрек это?
Валер. Забыл.
Гарпагон. Напомни мне записать эти слова. Я прикажу золотыми буквами вырезать их над камином в зале.
Валер. Непременно. А насчет ужина позвольте распорядиться мне – я все устрою в лучшем виде.
Гарпагон. Устраивай.
Жак. Вот и прекрасно. Меньше забот.
Гарпагон (Валеру). Нужно что-нибудь такое, чего много не съешь: рагу из барашка, например, пожирнее, паштет с каштанами…
Валер. Положитесь на меня.
Гарпагон. Затем, Жак, нужно почистить карету.
Жак. Простите. Это уже относится к кучеру. (Надевает кучерской кафтан.) Так вы изволили сказать…
Гарпагон. Нужно почистить карету и заложить лошадей – поедешь на ярмарку.
Жак. Лошадей, сударь? Да они с места не сдвинутся. Не стану лгать: они валяются не на подстилке – подстилки у бедных животных никакой нет. А постятся они у вас так, что и на лошадей не похожи – одна тень от них осталась.
Гарпагон. Ах, бедненькие! Да им же ничего не приходится делать!
Жак. Можно и ничего не делать, сударь, а есть-то все-таки надо? Да они, бедняги, на какую угодно работу пойдут, лишь бы сытыми быть. Сердце надрывается глядеть, как они тощают. Я ведь люблю лошадок, мне за них больно. Каким жестоким человеком надо быть, сударь, чтобы не жалеть ближних!
Гарпагон. Довезти до ярмарки – не бог весть какой труд.
Жак. Нет, сударь, у меня и духу на это не хватит. Понадобится стегнуть – рука не поднимется. Как вы хотите, чтобы они сволокли карету, когда они сами ног не волочат?
Валер. Я попрошу, сударь, соседа Пикара сесть за кучера, а Жак пусть остается и готовит ужин.
Жак. Ладно. Подохнут, так, по крайней мере, не из-за меня.
Валер. Уж больно ты умничаешь, Жак.
Жак. Уж очень ты подлизываешься, дворецкий!
Гарпагон. Молчать!
Жак. Я не выношу льстецов, сударь. Я же его насквозь вижу: вечно усчитывает хлеб, вино, дрова, соль, свечи, и все это для того только, чтобы к вам подмазаться и подольститься. Меня это бесит. А послушать, что о вас говорят каждый день, – право, досада возьмет. Как-никак я же вас люблю после лошадей больше всех на свете.
Гарпагон. А нельзя ли узнать, Жак, что обо мне говорят?
Жак. Можно, сударь, если б только я был уверен, что вы не рассердитесь.
Гарпагон. Нисколько не рассержусь.
Жак. Ох, рассердитесь! Непременно рассердитесь!
Гарпагон. Да нет же! Напротив, это доставит мне удовольствие, мне очень любопытно это знать.
Жак. Раз уж вы сами желаете, сударь, так я вам должен сказать по чистой совести, что над вами везде смеются, всячески на ваш счет прохаживаются, перемывают вам все косточки – рассказов про вашу скаредность не оберешься. Одни говорят, что вы заказали особые календари, где постных дней вдвое больше, чем надо, – это для того, чтобы ваша прислуга почаще постилась; другие – что у вас прислуга никогда не получает ни подарков к праздникам, ни жалованья при расчете, потому что вы всегда сыщете, к чему придраться. Один рассказывает, что как-то вы притянули к суду соседскую кошку за то, что она съела у вас остатки баранины; другой – что раз ночью вас накрыли, как вы у своих же лошадей овес воровали, и что кучер, который до меня был, отдул вас палкой в темноте, только вы промолчали об этом. Словом сказать, вас на все корки отделывают, куда ни сунься. Вы – посмешище всего города, на каждом перекрестке клянут вас, и нет вам иных имен, как скряга, сквалыга и скупердяй.
Гарпагон (бьет его). А ты дурак, негодяй, мошенник и нахал!
Жак. Ну вот, разве я был не прав? А вы мне не верили. Я же вас предупреждал, что вы рассердитесь, если я вам правду скажу.
Гарпагон. А ты сначала выучись разговаривать со мной! (Уходит.)
Явление шестое
Валер, Жак.
Валер (смеясь). Насколько я могу судить, Жак, тебе плохо платят за твое прямодушие.
Жак. Не твое дело, выскочка! Напустил на себя важность! Смейся, когда тебя самого поколотят, а надо мной смеяться нечего.
Валер. Не сердитесь, многоуважаемый!
Жак (про себя). Ага! Поджал хвост! Нагоню-ка я на него страху! Если он будет так глуп, что испугается меня, то и бока намну. (Громко.) Советую вам помнить, господин зубоскал, что я зубоскалить с вами не намерен, а выведете меня из терпения, так я заставлю вас иначе зубы скалить. (Грозит Валеру и загоняет его в глубину сцены.)
Валер. Ну-ну потише!
Жак. Да что там потише! Я не хочу потише!
Валер. Ну, пожалуйста!
Жак. Невежа, вот ты кто!
Валер. Господин Жак!..
Жак. Я тебе дам «господин Жак»! Вот как возьму палку, так всю важность из тебя повыколочу.
Валер. Что? Палку? (Наступает на Жака.)
Жак. Да я ничего…
Валер. Советую помнить вам, господин Жак, что я еще лучше могу вас оттузить!
Жак. Не смею спорить.
Валер. Жалкий поваришка!
Жак. Конечно, конечно!
Валер. Ты еще меня узнаешь.
Жак. Прошу прощенья!
Валер. Ну? Что ж ты меня не бьешь?
Жак. Да это я пошутил!
Валер. Мне твои шутки не нравятся. (Бьет его палкой.) Плохой ты шутник, так и знай! (Уходит.)
Жак (один). Вот я и поплатился за свое прямодушие! Невыгодное это занятие – говорить правду, зарекаюсь. Хозяин прибьет – куда ни шло, но дворецкий… Погоди, я тебе отплачу!
Явление седьмое
Жак, Мариана, Фрозина.
Фрозина. Ты не знаешь, Жак, хозяин дома?
Жак. Дома, дома. Кому-кому а мне-то это хорошо известно.
Фрозина. Так скажи ему, пожалуйста, что мы здесь.
Жак уходит.
Явление восьмое
Мариана, Фрозина.
Мариана. Ах, Фрозина, какое странное чувство я испытываю! Я так боюсь того, что меня ожидает!
Фрозина. Да отчего же? Что ж тут такого?
Мариана. И ты еще спрашиваешь! Представь себя на моем месте: ведь я все равно что на казнь иду.
Фрозина. Я вижу ясно, что от такой казни, как Гарпагон, умереть вам не очень-то приятно. И еще я знаю, что молодчик, о котором вы мне говорили, не выходит у вас из головы, меня не обманешь.
Мариана. Я и не собираюсь обманывать тебя, Фрозина. Он так прекрасно держал себя, когда бывал у нас, что, сознаюсь, я не могла остаться к нему равнодушной.
Фрозина. Да вы знаете, кто он такой?
Мариана. Нет. Знаю только, что полюбить его нетрудно. Если б мне позволили выбирать, конечно, я бы не задумалась, но меня принуждают выйти за другого, и это для меня пытка.
Фрозина. Да уж, эти молодчики умеют вкрасться в душу, разливаются соловьем, но ведь почти каждый из них гол как сокол, а вам прямой расчет выйти хоть за старого, да за богатого. Конечно, о любви тут не может быть и речи, жить с таким мужем – радость не велика. Да ведь это ненадолго. Поверьте, жить ему немного осталось, и тогда выбирайте любого: он вас за все вознаградит.
Мариана. Бог с тобой, Фрозина! Думать о счастье – и желать или ожидать чужой смерти! И когда еще он умрет!
Фрозина. Вона! Да вы с тем за него и выходите, чтобы как можно скорей овдоветь, об этом следует и в контракте упомянуть. Свинья он будет, если через три месяца не помрет. А вот и он.
Мариана. Ах, Фрозина, какой урод!
