Jacob Davidovsky
Ленин. 1917-02
– Александр Гаврилович, товарищи. Ну, нельзя же так. Ну, имеет товарищ Сталин свою точку зрения. Ну, отличается она от ленинской. Но перед нами старый большевик. Его партийные заслуги просто нельзя сравнивать с таковыми у любого из нас. Вы что же, товарищ Шляпников, станете отвергать любого, кто имеет мнение, отличное от Вашего … или пусть даже Владимира Ильича? Я что, должен Вам напоминать, что революция отменила все ограничения на свободу слова? Я считаю – такой человек в Бюро необходим.
Мнения членов Бюро тоже разделились, а итог голосования можно было назвать Соломоновым решением. Сталина кооптировали в состав Бюро – но только с совещательным голосом. Кроме Молотова за избрание Сталина полноправным членом проголосовал только Михаил Калинин. Сталин про себя взял это на заметку.
Кандидатура Каменева даже не поднималась, поскольку он и до ареста членом Бюро не был.
Как ни странно, уходил Сталин после заседания в неплохом настроении. Да, подчинить себе Бюро не получилось. С первого раза. Но, наверное, получится. Молотов явно на его стороне … так же, как Шляпников – против. Калинин настроен к нам благожелательно. А главное, что все остальные ярко выраженных убеждений, похоже, не имеют. Если бы не Шляпников, можно было решить все вопросы ещё сегодня. Ну а так – решим через несколько дней.
Он догнал неспешно шагавшего Каменева.
– Ну что, Лев Борисович, начало положено. Через несколько дней Бюро будет нашим.
Каменев поднял на него глаза.
– Думаю, ты прав, Коба, – задумчиво ответил он.
Оба ошибались. Нескольких дней даже не понадобилось.
13 марта 1917 года. Петроград. Заседание Бюро ЦК партии большевиков.
В это напряжённое время Бюро заседало ежедневно. Слишком много вопросов требовало немедленного решения. И приезд Каменева и Сталина только добавил проблем. Теперь даже текущая позиция ЦК по вопросу отношения к Временному Правительству и к вооружённому восстанию, которая базировалась на указаниях Ленина из Швейцарии, была подвергнута сомнению.
– Впрочем, – думал Шляпников, – вчерашнюю атаку на ленинские позиции удалось отбить.
Но это не успокаивало. Было понятно, что Сталин с Каменевым на этом не остановятся. Вряд ли они теряли время сегодняшней ночью. Наверняка заготовлены новые козыри.
Так и оказалось.
– Товарищи, – начал Шляпников, – заседание объявляю открытым. Присутствует одиннадцать человек, из них десять действительных членов ЦК и один – с совещательным голосом. Теперь по сути. Пришла новая телеграмма от Владимира Ильича. Позвольте зачитать.
Сталин слушал. В общем, по сравнению со вчерашним – ничего нового. Старик снова призывает к вооружённому восстанию. Всё то же самое. “Никакой поддержки Временному правительству”, “вооружение пролетариата”, “никакого сближения с другими, партиями”. Ему там хорошо рассуждать … из Цюриха. А нам здесь что – одним против всех? Ну ладно, не зря мы вчера битый час обсуждали со Львом Борисовичем нашу стратегию. Сейчас начнётся.
– Таковы, в общем, последние указания Ленина, – продолжал Шляпников, – Как видим, они почти полностью совпадают с тем, чем мы здесь и занимаемся. Единственное – вооружение пролетариата. Формирование боевых отрядов происходит значительно медленнее, чем было бы желательно. Прошу высказываться. Выдвигайте предложения. Обсудим и проголосуем.
Но ни единого предложения по телеграмме Старика прозвучать не успело. Поднялся Каменев и вперил взгляд в Шляпникова. Очки его воинственно сверкали
– Вот-вот, как раз по вопросу голосования у меня есть пара замечаний. Вы на вчерашем заседании позволили себе обсуждать – включать или не включать товарища Сталина в состав Бюро ЦК как полноправного члена. Более того, вы проголосовали за включение его всего лишь с правом совещательного голоса. Вопрос о введении меня в состав редакции “Правды” даже не поднимался. Между тем то, что я являюсь членом редакции, а товарищ Сталин – членом ЦК, никак не может быть отменено нашим арестом. Нас что, кто-то снимал с этих постов? Было голосование? Есть протокол заседания?
– Позвольте, – Шляпников даже не успел сесть, – даже если такого голосования и не было, вчера оно было проведено. Большинством голосов Сталин избран членом Бюро с совещательным голосом. Насчёт Вас, Лев Борисович, я согласен. Я полагаю, мы должны включить в сегодняшнюю повестку вопрос о Вашем кооптировании … в состав редакции … , – уже медленнее и тише закончил Шляпников, глядя на поднимающегося со стула Сталина.
Тот так и впился взглядом в него. Жёлтые тигриные глаза полыхали злобой. Шляпников буквально ощутил, как цепенеет под этим взглядом, как воля Сталина его парализует. Тот заговорил.
– Ви что ко мнэ как в царской охранке обращаетесь? Нэ Сталин, а ТОВАРИЩ СТАЛИН, – голос звучал глухо, но в то же время яростно, из него буквально сочилась какая-то тяжёлая злоба, – Ви, кажется, вообразили, товарищ Шляпников, что можете сами решать, кто состоит в Бюро, а кто нэт? Ошибаетесь! Я – член ЦК с двенадцатого года. Товарищ Каменев – бессменный член редакции “Правды”. И не вам это менять! У нас тут ЦК партии большевиков или Жандармское Управление? Садитесь, товарищ Шляпников.
Тот послушно, даже с каким-то облегчением сел, чувствуя предательскую слабость в ногах. Грузинский акцент, звучавший в словах этого страшного человека, не забавлял, а напротив парализовал каким-то первобытным ужасом.
Сталин продолжал уже спокойнее, и акцент стал чувствоваться намного слабее.
– Теперь по существу. Наша со Львом Борисовичем позиция была, надеюсь, изложена вчера достаточно ясно. Если непонятно – товарищ Каменев может повторить. Прошу высказываться – у кого есть возражения, дополнения. Если кому-то кажется, что мы неправы – с удовольствием выслушаем. Может быть, мы преувеличиваем популярность в народе Львова и Керенского? Или, может, наше понимание марксизма в приложении к текущей ситуации ошибочно? Прошу высказываться, товарищи … потом будем голосовать
В этот день Бюро ЦК приняло несколько решений, полностью поменявших его курс. Теперь вопросы о конфронтации с Временным Правительством, вооружении пролетариата и подготовки вооружённого восстания на повестке дня уже не стояли.
Редакция “Правды” была изменена явочным порядком, и в неё вошли Сталин, Каменев и Сокольников. Что немедленно отразилось на содержании печатаемого.
Из четырёх писем Ленина из Цюриха, касавшихся вопросов тактики (“Письма издалека”) было напечатано лишь одно, да и то с большими сокращениями. Как Бюро ЦК, так и редакция “Правды” перешли на позиции, которые можно было смело называть антиленинскими. На заседаниях всё ещё звучали недовольные голоса в пользу возвращения к линии Ленина, но Сталину с Каменевым всё время удавалось повернуть ход заседания в нужную им сторону.
