J. R. Crow
Девушка из Нагасаки
Глава 3. Важная птичка
– Ты в порядке?
– В порядке ли я? – девушка вздернула высокородный носик. – В полном, если не считать, что эти уроды выдернули меня едва не из постели, притащили сюда, а я даже не выпила утренний кофе!
– О да, серьезная потеря, – театрально посочувствовал Ян. – Идти сможешь?
И протянул правую руку, предлагая опереться.
Она скосила глаза на левую, вокруг которой все еще было обмотано ожерелье.
– Я так понимаю, эссенцию возвращать ты не собираешься?
Ян окинул задумчивым взглядом сорочку из нежнейшего шелка, халат, расшитый золотыми нитями:
– Да твои тряпки стоят дороже, чем эта цепочка, так что ты себе еще достанешь. А у меня уже несколько месяцев нормальной магии не было. Так что считай, что это твоя благодарность за спасение.
Девушка на миг опешила, видимо с ней до этого никто и никогда так не разговаривал, потом улыбнулась и ухватилась за предложенную руку.
– А ты наглец, – заметила она, оказавшись на ногах. Со смешком добавила: – Мне нравится. Я Мила, кстати.
– Ян. Ну что, Мила, мне с тобой делать? Выйдем к полиции, чтобы домой отвели?
– Нет! – внезапно выкрикнула она и вновь вцепилась в отпущенную было ладонь. Выдохнула, справляясь с собой и объяснила: – не знаю, поймешь ли ты меня, бродяга, для тебя это наверняка прозвучит как глупые проблемы изнеженных высокородных. Только не смейся, ладно?
Дождалась утвердительного кивка и продолжила:
– Всю свою жизнь я провела в огромном семейном поместье. Я ела лучшие блюда, носила дорогую одежду. Но при этом я никогда, понимаешь, не могла ничего сделать, как мне хочется. Если я куда-то иду, за мной непременно тащатся два телохранителя. Я думаю: «козел ты безрогий, и нос у тебя картошкой!» – а говорю: «здравствуйте, лорд, приятно видеть». И так далее. Сейчас я знаю, что если не вернусь к следующему утру, отец весь город перевернет вверх дном. Но у меня все-таки есть один этот день. Поэтому… подари его мне. Всего один день свободы! Я найду чем тебя отблагодарить.
Задумалась на мгновение и тихо добавила:
– Пожалуйста.
Что ж, действительно над проблемой впору было смеяться. Вот уж кому никогда не приходилось участвовать в уличной драке, приз в которой – жизнь, и уж тем более есть жареных крыс. Однако, где-то в глубине души, Ян действительно ее пожалел. Выполнять сотни правил, или оказаться изгоем. Не многие решатся на такое, знатный или простолюдин.
– По рукам, – быстро согласился он и довольно бесцеремонно приобнял девушку за плечи. Та и вскрикнуть не успела, как они уже стояли на крыше и смотрели вниз на все растущий кордон. Ян прикинул расположение постов и патрулей и махнул рукой:
– Там запасная лестница. Проскочим.
Кучер окинул подозрительным взглядом азиата в сопровождении холеной девицы в дорогом пеньюаре, и куда более благосклонным – цепочку сверкающих бусин.
– Куда поедем, мистер?
– Китайский квартал, опиумный клуб, – приказал Ян.
Кучер хмыкнул и изобразив вежливую улыбку во все двадцать четыре гнилых зуба распахнул дверь безликой чёрной кареты.
– Ты там живёшь? – спросила Мила, устраиваясь на потертом сидении.
Ян кивнул.
Карета заскрипела и тронулась с места.
Деревянные колеса стучали и подпрыгивали на выщербленной брусчатке, отдаваясь в сидениях противной дрожью. Ян редко пользовался услугами извозчиков – ему было проще дойти пешком, чем тратить полезную эссенцию, да и езда не приносила никакого удовольствия, но заставлять Милу шагать по Лондону в белье и тапках даже ему казалось слишком жестоким.
Сама девушка буквально прилипла к окну, разглядывая мелькающие пейзажи.
– Удивительно! – восхищалась она. – Я никогда здесь не была! Город такой большой!
Приличные улицы быстро сменились трущобами. В одном из кварталов, где вдоль улицы висели разноцветные пузатые фонарики из ткани, указывая, что этот район принадлежит выходцам из некогда Поднебесной, карета остановилась. Ян выбрался первым, кинул извозчику требуемую плату и подал Миле руку. Та с тревогой осмотрела обшарпанные лачуги, но, помедлив, вышла.
Ян привычно распахнул двери клуба и шагнул внутрь, пропустив девушку вперед. Молодой слуга, шедший куда-то с подносом, уставился на них и уронил свою ношу – звон разбиваемых мисок сотряс здание. На шум прибежали еще несколько слуг и глава Чжэн собственной персоной. Он вытаращился на Милу с таким видом, будто узрел весь сонм небесных ангелов из пантеона имперской церкви. С трудом подобрал отвисшую челюсть и сдавленно заблеял:
– Ва-ва-ва… Эм..э…
– Это Мила, – прервал Ян бессвязное бормотание. – Подберите ей другую одежду, даже высокородным нельзя ходить по улицам в таком виде.
– Мила, – подобострастно кивнул старик. – Конечно. Все что пожелаете, э… Мила.
Двое служанок тут же подхватили девушку под руки и повели на склад. Ян, нисколько не смущаясь, пошел следом.
– Простите, госпожа, у нас не так много нарядов для вашего круга, госпожа.
Ян поморщился. Им самим не стыдно так лебезить? А Мила уже проигнорировала стопки с приличными в Гранбретании блузками и корсетами, зато вцепилась в наряд из белых, золотых и бирюзовых тканей.
– Красивый! Что это?
– Это ханьфу, – объяснил Ян. – Исконная одежда моей страны. В Лондоне в таких никто не ходит – многие невоспитанные придурки считают за выпендреж и больно бьют.
– А я хочу! – уперлась девушка. – Помогите мне одеться!
Служанки закивали и отвели ее за небольшую ширму в углу. Когда она вышла, подбирая пальцами непривычно длинные рукава, Ян порылся в куче безделушек и выудил оттуда зеленоватую заколку. Несколько привычных движений – и на голове Милы красовалась высокая прическа в традиционном китайском стиле.
– Теперь ты похожа на богиню Гуаньинь, – польстил Ян.
– Это богиня, в которую вы верите?
– Некоторые верят.
– Но не ты.
– Я верю в себя.
Девушка улыбнулась и положила руку на вежливо подставленный локоть.
Ян отвел ее в небольшую комнату со столами и кушетками. Она была намного приличнее большинства помещений клуба – обивка из зеленого бархата подороже, на мебели почти нет прожженных дыр от опиумных трубок, а места заботливо разгорожены воздушными занавесками. К конце комнаты стояли несколько круглых столов, за которыми так удобно играть в карты.
– Две трубки нам, – приказал Ян увязавшемуся следом слуге. – «Чистые» трубки, – на всякий случай уточнил он, а парень закивал, как болванчик.
Мила присела на один из диванчиков.
– Мне говорили, что даже кто-то из элиты ходит в этот клуб.
– Конечно, – Ян устроился рядом и закинул ногу на ногу. – У нас самый лучший, самый качественный опиум во всем Лондоне. Прямиком с «фабрики», – он ядовито усмехнулся. – Все остальные либо бодяжат, либо вовсе продают незнамо что. Кстати, хочешь попробовать?
В комнату как раз вошел старик в белой рубашке с вышитым на ней драконом – в пику местной моде. Он низко поклонился едва не до земли и протянул Яну дурманящее курево.
Девушка взяла трубку в руки, осторожно принюхалась и аристократично чихнула.
– Отец говорит, что нельзя даже пробовать такое. Потом привыкаешь и не можешь без этого жить.
– Ерунда, – беспечно отмахнулся Ян. – Я знаю один секрет. Обещаешь, что никому не расскажешь, даже папе?
Мила скривилась – до сей поры никто не смел требовать с нее обещаний. Но потом любопытство победило, и она кивнула.
– Доктор Фу придумал простую систему очистки организма. Немного чар – и будто бы ничего и не было. И меня научил. Ты попробуй, а я потом тебя вылечу.
Девушка недоверчиво поднесла трубку к губам и медленно вдохнула. Потом еще раз – полной грудью. Глаза ее заплыли мечтательной поволокой, и Мила медленно завалилась на бок, уронив голову Яну на колени. Тот осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядку. Он никуда не торопился. И ее не торопил – лишь изредка оживавшую, чтобы еще разок приложиться к трубке. Ян честно отрабатывал цепочку бусин, занимаясь любимым делом, то есть – ничем, затягиваясь горьким дымом, очищая голову от мыслей и воспоминаний. В такие моменты в его вечно бунтующей душе наступал мир и покой. За такое и пару бусин заплатить не жалко.
Мила пролежала так не меньше часа. Потом неуверенно поднялась и осторожно пристроила трубку на железную подставку.
– Ладно, хватит. Вылечи меня.
Ян кивнул и предупредил:
– Только не бей – обижусь.
И положил ладони ей на грудь – над легкими. Девушка инстинктивно сжала кулак – но все-таки расслабилась и опустила руки на бархат дивана. Ладони Яна засветились ровным розоватым светом. Потускнела и осыпалась мельчайшей пылью одна из бусин на цепочке.
– Все, – сказал он не более чем через минуту.
– Ты это специально! – просто по инерции возмутилась Мила.
– Поверь, дорогуша, если бы я специально, я бы уже сделал с тобой все что захотел, – расхохотался Ян. – В самый первый раз люди совершенно теряют голову.
Она фыркнула, но промолчала. Наверняка ругает себя, что так потеряла контроль в компании почти незнакомого человека. На ее счастье, за чем-чем, а за девичьей честью, как таковой, Ян не охотился. Много ли радости овладеть одурманенной женщиной? Да никакой.
– Чем теперь займемся? – спросил он, выдергивая ее из плена самокопаний.
Мила встряхнула головой:
– Пойдем гулять по городу. Хочу пройтись по нему… как обычный человек.
Ян предложил еще раз посетить склад одежды, но она отказалась.
– Оставим так. Ты ведь меня защитишь, правда?
– Конечно.
Так даже лучше – отличный повод ни в чем себе не отказывать, если какой идиот посмеет хоть что-то вякнуть. Впрочем, люди смотрели на явно высоких кровей девушку в экзотической одежде с не менее экзотическим телохранителем как на обычное проявление принципа «у богатых свои причуды».
Сначала Мила потащила Яна есть мороженое в одну из дорогих кондитерских. Запасной эссенции у нее с собой не было, и Яну пришлось расплачиваться с той самой цепочки. Его это не сильно беспокоило – деньги, которые достаются легко, легко и тратятся. К тому же, в самом деле было что-то прекрасное в том, чтобы посидеть за ажурным столиком на открытой веранде, посмотреть, как медленно катятся по широкому проспекту кареты и паровые машины, и отведать нежнейший белый десерт с шоколадной крошкой и легким привкусом пряного сиропа. К сладостям Ян относился с каким-то особенным трепетом, возможно потому, что с ними были связаны те немногие счастливые воспоминания детства, когда удавалась достать хоть конфетку всеми правдами и неправдами.
– Растолстеешь и не сможешь больше так сражаться, – звонко рассмеялась Мила.
Ян пренебрежительно махнул рукой и пробормотал что-то невразумительное, доедая третье по счету мороженое.
Потом они прогулялись по стихийному народному рынку, где девушка зачем-то набрала гору бесполезных безделушек: грубоватые глиняные куколки, серые полотенца с вышивкой толстыми нитками, простецкий пояс из кожи…
Потом потребовала показать что-нибудь действительно уличное и грубое. Ян, не долго думая, повел ее на подпольные собачьи бои, что проводились в руинах заброшенной фабрики. Вот уж где действительно можно было почувствовать истинный нрав темной стороны Лондона: рычащие звери, рвущие друг друга острыми клыками, кровь на песке вольера, разгоряченные люди, выкрикивают приветствия или проклятия. Душно, дымно, тесно. То там то тут вспыхивают драки. Сам Ян это, с позволения сказать, заведение терпеть не мог, но иногда, когда эссенции оставалось уж слишком мало, ходил сюда делать ставки. Он почти безошибочно определял собаку, которая победит, а потому возвращался в клуб с изрядно потяжелевшим кошельком. Букмекеры, само собой, его на дух не переносили, но по редкости визитов молча терпели. Им ли дуракам знать, что стоит добавить во взгляд немного магии, и станет ясно, чья воля к победе сильней. Да и откуда – магия была уделом высокородных, беднота же видела в эссенции только деньги.
Сегодня поджарый черный дог сцепился с матерой лохматой дворнягой. Сначала они медленно кружили по вольеру, присматриваясь – казалось, это длится целую вечность. Потом мгновение – и полетели клочья шерсти…
Мила вышла с фабрики совершенно зеленая, потребовала купить у первого попавшегося торговца бутылку крепкого эля и залпом ее выпила. Совсем не аристократично икнула и со вздохом сказала, что пора возвращаться в центр.
На Лондон опустились глухие сумерки, заплясали по стенам домом тени факелов, придавая и так мрачному городу вид таинственный и хищный. Мила будто невзначай покрепче вцепилась в локоть Яна. Какое-то время она шла молча, давай улечься хмелю и впечатлениям, а потом задумчиво проронила:
– Как вообще это может кому-то нравится? Рваные раны, грязь. Аж тошнит.
– Понятия не имею, – отозвался Ян. – Дурачье.
Девушка окинула его подозрительным взглядом:
– А по тебе не скажешь, что ты брезгуешь кровью.
В голове некстати возник образ утреннего мужика с двадцатью ножевыми – последний и самый весомый аргумент высказать все, что думается, даже слегка перешагнув границы разумного.
– Проливать кровь, – вкрадчиво начал Ян, – это – целое искусство. Острой штукой затыкать любой идиот может, а вот ты видела мою работу этим утром? Тела аккуратные, почти целые – хоть поднимай и используй повторно…
– Погоди, – оборвала его Мила. – Ты сказал – поднять? Говорят, все знания о некромантии, чарам, что позволяют управлять мертвецами, утеряны где-то полторы сотни лет назад, когда эссенция только вошла в оборот. А вот ты… смог бы сделать что-то подобное?
В глазах ее появился нездоровый блеск чересчур увлеченного исследователя.
– Не знаю, – Ян ушел от прямого ответа. – У меня никогда столько бусин не было.
– А если… нет, боюсь не получится… – Мила задумчиво накрутила на запястье длинный рукав чуть ли не целиком, но не заметила этого. – Сложно даже прикинуть, сколько…
Её новое настроение Яну не понравилось – становилось сложно предсказать, что девушка выкинет в следующий момент.
Но тут Мила, не заметив, вышла из темного переулка на широкий бульвар, освещенный десятками фонарей…
– Ваше высочество! – гаркнул кто-то.
Девушка сделала пару шагов назад к спасительной темноте – но слишком поздно. К ней уже бодро маршировал патруль из десяти полицейских, возглавляемый самим генералом полиции Лондона, высоким седовласым мужчиной с пышными усами и золотым моноклем в глазу.
– Ваше высочество? – подозрительно прищурился Ян.
Мила покаянно опустила голову.
– Надо же. А ты, оказывается, нормальная.
Если знать о тех трехэтажных конструкциях нецензурного содержания, которыми Ян порой награждал принцессу в своих мыслях, то непроизвольно вырвавшийся вердикт показался бы наивысшим комплиментом.
Но генерал этого, конечно, не знал – от него едва дым не повалил от возмущения:
– Придержи язык, ничтожество! А не то велю всыпать тебе десяток плетей на дворцовой площади, дабы в следующий раз обращался к ее высочеству подобающим образом!
Мила, точнее, Эмилия подняла руку, загораживая Яна от патрульных рукавом ханьфу. Ее голос наполнился силой и величием:
– Этот человек спас мне жизнь, генерал. Вырвал из лап террористов, поделился своей одеждой, ведь от моей ничего не осталось, они пытались…
Тут губы ее задрожали, девушка судорожно сжала воротник и чуть потянула вниз, пустив по щеке тщательно отрепетированную слезу. Полицейские ахнули, выражая свой предусмотренный этикетом ужас от подобного кощунства. Генерал среагировал первым: он вскинул ладонь ко лбу, отдавая честь – остальные повторили за начальником:
– От лица всей полиции города я благодарю вас, мистер, за мужественное выполнение своего гражданского долга и спасение принцессы Гранбретании!
– Да не за что, – мило улыбнулся Ян, с нежностью поглаживая немного поредевшую, но все еще достаточно длинную цепочку с бусинами на левом запястье.
– Генерал, – Эмилия посмотрела ему в глаза, как сокол смотрит на мышь, от напускного трепета и следа не осталось, – разве так следует благодарить моего спасителя? Он один расправился с преступниками, когда ваши люди просто бегали кругами, не делая ничего!
Принцесса повернулась к Яну и милостиво улыбнулась:
– Проси у меня все, что захочешь!
Генерал поперхнулся – в Гранбретании очень любили старинные сказания, в том числе о королевских обещаниях и к чему они приводят. Поэтому услышать от монарха подобные слова было практически невозможно.
– Ваше высочество! Вы не можете…
– Могу, – надменно перебила Эмилия. Генерал осекся и смахнул с лица выступивший пот – он на всякий случай опасался неприятностей на свою голову. Мало ли что придет на ум бродяге, что издревле не ладят с законом?
Ян серьезно задумался. Проучить этого заносчивого осла было бы чертовски заманчиво… но как-то мелко для высочайшей королевской награды. Просить что-то грандиозное? Так не зря же имперская церковь учит, что жадность – это грех: пообещать, конечно, пообещают, но, естественно, не дадут. Идти потом во дворец выбивать долги? Курам на смех. Надо что-то простое, но добавляющее в жизнь комфорта. Идея пришла почти мгновенно:
– Я хочу, чтобы господин генерал и все его люди больше не приходили в наш клуб искать опиум. Еще ни разу ничего не нашли, а работать мешают.
Начальник полиции пошел багровыми пятнами:
– Ах ты маленький дерзкий…
– Генерал! – Эмилия вновь повысила голос. – Вы все слышали? Если узнаю, что клуб еще хоть раз обыскали – мигом до постового разжалую, понятно?
Тот нехотя кивнул. Принцесса махнула рукой на прощание и не оборачиваясь пошла к предусмотрительно подогнанной полицейской машине.
– Учти, если отловлю ваш товар в дороге – все равно конфискую! – напоследок прошипел генерал, чтобы хоть как-то восстановить лицо.
– Само собой, – Ян дерзко улыбнулся. – Не все сразу, генерал, не все сразу.
Глава 4. Под крылом ночи
Трудно сказать, какая идея Яну не нравилась больше: идти домой пешком или за свои же деньги отбивать задницу в наемном экипаже. И то и другое заранее портило хорошее настроение. Нужен был третий вариант, и он его придумал. Паровые автомобили стоили неизменно дороже лошадей и карет, и ездить на таких считалось в Гранбретании признаком достатка. Но и сами машины были разные: от простых из полированного металла до неприлично роскошных, украшенных золотом и слоновой костью.
Время стояло позднее, и Ян нашел всего одного скучающего водителя в строгом черном костюме и шляпе-котелке, который все еще ждал запаздывающих пассажиров, облокотившись о капот своего железного монстра. Первым делом он демонстративно сморщил нос при виде, по его мнению, жителя глубокой провинции, но цепочка эссенции на всех работников сферы услуг действовала безотказно безо всяких заклинаний.
Это триумфальное возвращение китайский квартал запомнил надолго: ругаясь себе под нос, водитель направлял свою машину сквозь узкие, плохо приспособленные для подобной техники переулки, машина выпускала в воздух струи горячего пара и утробно ревела, заставляя загораться светом ламп темные провалы окон. Перебаломутив всю улицу, Ян спрыгнул на землю у двери знакомого клуба прямо перед стариком Чжэном, который теперь выглядел так, словно пред его очами возник сам дьявол, явившийся из преисподней. Панибратски похлопав его по плечу, Ян протиснулся внутрь дома.
В комнату помещались лишь кровать, тумбочка да потрепанное кресло. Тесновато, но зато свое. Было бы намного хуже, доведись жить в общей спальне. Ян небрежно упал на матрас и закрыл глаза, надеясь, что завтра ему не придется наслаждаться удобствами мусорной кучи. Какое-то время ничего не происходило, потом в комнату постучали, и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Глава Чжэн боязливо вошёл внутрь и сел в кресло, сложив руки на коленях. Помявшись немного, он осторожно начал:
– Цзяо-сюн, я вижу ты сегодня вернулся с богатой добычей…
И замолчал, подбирая слова. Ян медленно повернулся к нему и безжалостно продолжил:
– И ты пришёл намекнуть мне, что было бы неплохо поделиться с семьёй.
Старик расплылся в подобострастной улыбке:
– Ты очень проницателен и великодушен, Цзяо-сюн.
– Нет, – холодно отчеканил Ян и уронил голову на подушку.
– Семья оценит твою щедрость… – как по писанному разливался глава, но осекся. Попытался нахмурить брови, чтобы выглядеть грозно. – Цзяо-сюн, семья кормит тебя, снабжает лучшим опиумом столько, сколько пожелаешь. Неужели такой маленький жест уважения…
Ян резко наклонился вперед и хищно оскалился, так что старик Чжэн вздрогнул.
– Напомни мне, уважаемый глава, кто я такой? Кем ты сам меня назначил?
– Телохранитель семьи, – непонимающе проговорил тот.
– И мое дело…
– Охранять семью.
– Именно, уважаемый глава, именно. И как, нахрен, я должен ее охранять, если эссенции с твоих подачек хватает только на пять минут полноценного боя с достойным противником?!
Последнюю фразу Ян рявкнул так, что собеседник вжался в спинку кресла.
– Мы живем со всеми в мире, – промямлил глава Чжэн, чуть совладав с собой. – С кем ты собрался сражаться, Цзяо-сюн?
– Старик, – Ян вновь совершенно неуважительно завалился на кровать, – я же не спрашиваю тебя, куда деваются те набитые эссенцией шкатулки, которые десятками выносят из зала для высокородных. Вот и ты занимайся своим миром как хочешь, или засунь его себе в задницу, а мне позволь делать свою работу так, как я считаю нужным.
– Но я твой глава! – он храбрился, но выглядело это жалко.
– Пока да, – с опасной нежностью согласился Ян. – И если дальше собираешься им оставаться, исчезни с моих глаз, пока я не решил, что следующий лидер непременно будет более покладистым.
Его глаза недобро сверкнули. Старик Чжэн сглотнул и поспешно сменил тактику:
– Не кипятись, Цзяо-сюн, ты просто меня не так понял, Цзяо-сюн.
– Возможно. А вот ты, надеюсь, меня понял правильно.
– Конечно, Цзяо-сюн, я тебя понял, – глава поклонился, как высокородному, окончательно признавая свое поражение. Он спиной отошел к двери и с натянутой улыбкой пожелал: – доброй тебе ночи, Цзяо-сюн.
– И тебе не хворать, – сменил гнев на милость Ян.
Дверь закрылась. Ян повернулся к стене, твердо решив, что следующий, кто посмеет его разбудить раньше следующего утра, без разговоров получит ножом в глаз. Но больше желающих не нашлось.
В следующую ночь Ян бродил под окнами «Чайки».
«Жаль, что так много времени прошло, – сокрушенно качал головой доктор Фу. – Яд уже распался, я не могу определить, из чего он был сделан.»
Он закончил осмотр, на всякий случай обработал руку едким раствором и перевязал чистой тканью.
«Будь осторожен с воительницами из страны Восходящего Солнца, – посоветовал доктор напоследок, – в их арсенале сотня коварных приемов, что несут тихую смерть».
В голове Яна мучительно пыталась сложиться в единое полотно череда недавних событий, но почему-то упорно не складывалась. Именно эти навязчивые мысли вновь загнали его в нижний порт. Ян не стал заходить внутрь заведения – обошел кругом, изучая расположение комнат. В одном из окон он заметил знакомый силуэт в ярком наряде – и спустя несколько минут паб взорвался приветствиями любимой артистки. Ян подождал, пока все стихнет, подпрыгнул, зацепившись руками за карниз – второй этаж низкого здания позволил легко это сделать – и заглянул в примеченную комнату.
На скомканных простынях, слившись в экстазе, извивались двое. Руки, оплетенные сетями татуировки, скользили по блестящей от пота спине капитана Шеро. Ночную тишину тревожили сладострастные стоны, которые становились все громче, в приближении момента наивысшего наслаждения.
Ян спрыгнул на землю, брезгливо сплюнул и уселся на потрепанную колоду для рубки дров. Подглядывать за постельными подвигами капитана он посчитал ниже своего достоинства. Сейчас он упадет на кровать, измотанный, но счастливый и уснет с блаженной улыбкой на губах. Встречаться с обоими сразу в планы Яна не входило, он уже собирался навестить «воробушка» в следующий раз, но тут хлопнула дверь, а спустя какое-то время Луи Шеро вышел из «Чайки» с заднего входа – с виду беспечно, но на всякий случай поглядывая по сторонам. Яна он не заметил – тени и лондонская мгла удачно скрыли его от случайного взгляда. Выждав для надежности несколько минут, Ян уже не таясь забрался в окно и уселся на подоконник.
Заметив вторжение, Сузуми инстинктивно натянула одеяло до ключиц, а правая рука нервно скользнула по простыне – наверняка в поисках оружия.
– Не двигайся, – дуло пистолета оказалось точно направлено ей в голову.
Ладонь замерла. На лице тут же появилась маска наивного девичьего испуга, столь очаровательная и трогательная .
Но ее выдавали глаза – холодные, внимательные.
Ян чуть приподнял один уголок губ, награждая этой кривой улыбкой ее актерскую игру.
Девушка слегка кивнула, подтверждая, что намек понят, и избрала другую тактику – ледяной вежливости.
– Что привело вас сюда в столь поздний час, мистер Цзяо? Если это из-за предыдущего вечера, я с готовностью принесу вам свои извинения.
– Извинения в карман не положишь, – с наигранной задумчивостью начал он, а потом широко улыбнулся, показав зубы. – Да и потом, если бы я до сих пор считал себя оскорбленным, то не стал бы тратить время на разговоры а просто… пуф! – и театрально взмахнул пистолетом, изображая выстрел. – Меня привело сюда любопытство.
– Любопытство? – сквозь броню сдержанного безразличия проступила капля удивления.
– Само собой, я здесь не для того, чтобы созерцать ваши кувыркания с капитаном Луи…
– Это не ваше дело.
Все еще кажется спокойной. Но лед самообладания уже дает трещины. Для Яна это было особого рода изысканным удовольствием – выводить из себя даже буддистских монахов. Не давая Сузуми восстановить равновесие, он как будто невзначай спросил:
– Зачем тебе понадобилось похищать принцессу Эмилию?
«Шах и мат, – подумал Ян, – плотно сжатые губы. Брови, чуть сведенные к переносице. Гордое молчание. Если раньше я сомневался, то теперь уверен совершенно».
Но «воробушек» не собиралась так просто сдаваться:
– Отвечу не раньше, чем вы скажете, зачем вам понадобилось ее спасать. Тем памятным вечером вы отзывались о ее высочестве весьма нелестно, для чего нужно иметь изрядную смелость по нынешним временам.
– О, это чертовски занятная история. Скажи ты мне, что передо мной та самая принцесса, я бы в тот момент прикончил ее на месте. И вот эту милую цепочку, – он приподнял руку, хвастаясь своим трофеем, – мы бы с тобой делили пополам. Но поскольку я понятия не имел, как она выглядит, а ты сразу же бросилась на меня с оружием, мне ничего не оставалось, как с тобой сразиться.
– И в оцепленном доме вы оказались совершенно случайно, – Сузуми позволила себе иронично усмехнуться.
– Ничего подобно. Я хотел потыкать полицаев носом в их полную профнепригодность, – признался Ян. – Кстати, в итоге мне это блестяще удалось. Представляешь, после твоей выходки один такой «страж закона» попытался меня арестовать. Просто потому, что под руку подвернулся. Или права была та крикливая тётка, что у меня с рожей что-то не так. Вот ты как думаешь?
К уходу за своей «рожей» Ян относился, надо сказать, довольно наплевательски. Да и разве приучишься думать о красоте, когда все мысли заняты вопросом, как не помереть с голоду? Но, видимо, в компенсацию от матери-природы за нищее детство, на нем все заживало как на собаке. На скулах не осталось ни единого шрама после скользящих касаний вражеских мечей, нос с чуть заметной горбинкой все ещё был прямым, а не скошенным в сторону, а чёрные глаза, которые некоторые служанки даже называли «чарующими», когда думали, что никто не слышит, оставались на своих законных местах.
Девушка скептически измерила Яна взглядом и резюмировала:
– Глупости вы какие-то несёте, мистер Цзяо. Вы либо сумасшедший, либо очень хорошо прикидываетесь.
– Я сам не знаю правильного ответа, – рассмеялся Ян. Свесил ноги с подоконника в комнату и небрежно положил пистолет на колени. – Скажу только, что я самый безобидный человек во всем Лондоне.
– В самом деле?
– Да-да. Если меня не трогать, я никогда никого не обижаю. Другое дело, что либо хамство и агрессия у людей в крови, либо этот город на всех так влияет.
Сузуми тихо вздохнула, а потом спросила:
– Я могу хотя бы одеться?
Он кивнул, и девушка, без тени смущения сбросила одеяло и деловито прошлась по комнате собирая разбросанные предметы гардероба. Ян не без удовольствия рассмотрел мягкие изгибы ее тела, а потом заметил:
– Обычно в таких случаях просят отвернуться.
– Человек с пистолетом, который в таких случаях отворачивается – идиот, – резонно возразила Сузуми. – А вы хоть и напоминаете психа, но не идиота. Так зачем время терять?
– Кто «мы»? Нас здесь только двое [1], – изволил пошутить Ян. – Так что прекращай мне «выкать», я чувствую себя старым. И вообще, это мешает установлению доверительного общения.
– А ты, я смотрю, пришел сюда просто поболтать? – девушка, наконец оделась, поправила воротник блузки с короткими рукавами, и присела обратно на кровать, сложив руки на коленях. Она казалась расслабленной, но одновременно – собранной, как змея перед броском.
– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.
Ян перевел взгляд на татуированные запястья, точнее – на замаскированные рисунками шрамы.
– Что это?
– Это наказание, – с достоинством пояснила Сузуми. – За то что подвела своего учителя.
– Ну и козёл твой учитель.
– А вот это тем более не твое дело. – В этот раз в ее голосе не было ни тени смущения, только холодная ярость. Похоже, ее в первый раз удалось действительно задеть.
– Ладно, ладно, не злись. Прости меня, – Ян подкупающе улыбнулся. – Я слышал, что вы там под своим Восходящим Солнцем чокнутые, но даже не думал, что настолько.
То была лишь иллюзия, но воздух будто бы сгустился прямо как перед бурей. Ян почувствовал, что сердце сжимается в сладком предвкушении – сейчас он получит именно то, зачем пришел. И точно:
– Да что ты вообще можешь о нас знать?! Ты даже о своем наследии ни черта не помнишь! Одеваешься, как гранбретанец, говоришь, как гранбретанец, радуешься бусинам, как гранбретанец! Неужели в тебе совсем не осталось никакого уважения к культуре своей родины?! Ты предпочел все забыть ради… ЭТОГО?! – Сузуми раздраженно тряхнула головой, указывая на грязные воды Темзы за окном.
– Ну хочешь, – Ян старательно подливал масла в огонь, – я к тебе в следующий раз в ханьфу приду? По дороге до меня докопаются не меньше, чем пятеро гордых своим гранбретанским происхождением недоумков, я их всех убью, буду доволен приключением и горд за свою страну, которая породила такого талантливого меня.
– Я хочу, чтобы ты сейчас же исчез с моих глаз! Или я докажу тебе, что самурай без меча, подобен самураю с мечом, только без меча!
Щеки девушки порозовели, глаза пылали праведным гневом.
– Ты такая милая, когда злишься, – напоследок умилился Ян и, бессовестно хохоча, спрыгнул на улицу. Следом вылетела в сердцах брошенная подушка.
