Ия Хмельнишнова
Репешок и Бархатные ушки
– Да, колючий, иголки у меня настоящие. – Репешок растопырил свои иголки.
– Но-но-но, – отодвинулся Бархатные ушки, – полегче, дружище.
– А думаешь, это от хорошей жизни? Иголки на то и даны, чтобы ими пользоваться. Но, заметь, заметь , – повторил Репешок, – я их использую только для того, чтобы защититься от тех, кто нападает.
– Успокойся, – мягко остановил друга Бархатные ушки. – Ты что-то распыхтелся, как никогда. Где твое чувство юмора? Ведь они ничего плохого не хотели, это ж метафора.
– Вот поганый зверь, – вздохнул Репешок в адрес метафоры. – Меня действительно занесло малость. Что у нас сегодня в повестке дня?
Заяц почесал за ухом:
– У меня ирга цветет. Айда посмотрим?
– Наверное, так красиво цветет, что и кротам видно? – подмигнул Репешок. – Айда!
Самые высокие
Деревья шептались всю ночь. Заяц не мог заснуть. Он просил свои чудесные ушки не обращать на шепот внимания, но они не могли отвлечься.
– Мы сссамые высссокие, сссамые высссокие – свистели одни деревья.
– Мы еще выше, еще выше, еще выше, – шепелявили другие.
– Мы шелестим, шелестим, – подхватывали эстафету кусты.
– Мы шуршим, шуршим, шуршим, – хвастались травы.
То, о чем растения шептались, Зайцу не всегда было понятно, от этого тревога и неопределенность становились еще сильней. Он подошёл к окну.
Вдруг порыв ветра с оглушительным стуком распахнул форточку прямо над его головой. Бархатные ушки подпрыгнул от неожиданности:
– Вай!
Он захлопнул форточку и повернул вертушку. Стало тише.
– Так лучше, – решил Заяц.
Он смотрел на раскачивающиеся перед окном ветви, на танцующие кусты и волнами стелющиеся по земле травы. Это убаюкивало, он зевнул и с головой забрался в кровать. И сон раскрыл над ним свой зонтик.
Утром Бархатные ушки проснулся поздно. Солнце уже вовсю стреляло залпами стрел-лучей. Он выглянул в окно. Круглые листья ирги блестели глянцем, омытые прошедшим ночью дождём.
Заяц распахнул окно, и в домик прорвались свежие яркие запахи. Бархатные ушки принюхался, сладко зажмурившись. Вот тяжёлый басистый дух набухшей почвы. Он повел носом из стороны в сторону. А вот тонкий и сильный запах молодого шампиньона. А вот медовое дуновение какой-то раскрывшей свои цветочки, видимо, травы. Что-то очень знакомое! Не чабрец ли?
Бархатные ушки выбежал наружу и нашел куст чабреца, тянувшего к солнцу свои тоненькие веточки, покрытые мелкими фиолетовыми цветочками. Он сорвал веточку и отправился к Репешку, которому срочно необходимо было рассказать про эту буйную ночь.
Сорока застрекотала над ним:
– Куда устремился, Бархатные ушки? Небось, к Репешку? А его нет дома. Нет дома, – повторила она, удаляясь.
– Вот балаболка-трындычиха, – выругался Заяц. – Ну и что, что нет дома. Меня тоже нет дома.
Он отряхнулся от влаги, которая брызнула на него с задетой Сорокой ветки, и продолжил свой путь.
– Эй, Репешок! – прокричал заяц в пространство перед собой, – Рееепеешоооок!
– Ну что кричишь? – Сорока опять появилась рядом. – Он идет к тебе.
Заяц помахал ей лапой и увидел Репешка. Тот улыбался, направляясь ему навстречу.
– Привет, Бархатные ушки! Ты тоже не спал?
Заметив у Зайца веточку чабреца, он засмеялся и разжал лапку. Оттуда глянули на Бархатные ушки знакомые фиолетовые цветочки. Они обнялись, а потом пошли колесить по лесу. Как это так получается, что у друзей мысли сходятся? Удивительное дело! Право слово.
