Ивар Рави
Титан: Противостояние
Подбежавшие мои телохранители с ужасом взирали на развороченную пушку, не решаясь нарушить молчание.
– Он всегда много пороха сыпал, – дрожащим голосом произнес Баси, шокированный произошедшим с его напарником.
– С пушками завязываем, пока не найдем специалиста, разбирающегося в этом. Терс, пусть семья Грама будет поставлена на пожизненное довольствие, они потеряли кормильца.
– Баси, назначаю тебя старшим за сохранностью оставшихся пушек и пороха. Ухаживай за пушками, но стрелять пока не будем, хватит нам одного Грама.
– В Мехике есть опытный пушкарь Нарм, он учил меня и Грама,– подал голос немного успокоившийся Баси.
– Хорошо, на месте посмотрим, что он знает. Но обучал вас плохо, вы порох сыпете, сколько вам в голову придет, – бросил в сердцах, уходя с места трагедии.
Было жаль погибшего пушкаря, но теперь всё стало на свои места: на пушки пока рассчитывать нельзя. Воевать придется по старинке: луками, мечами, копьями. Если кузнецы смогут помочь – то ещё и арбалетами. Ну еще есть кавалерия, правда, я не думал о ее количестве.
– Терс, сколько конных воинов в Берлине, не считая твоего брата и десяти его всадников?
– Четыре десятка наберется, если всех посчитать. А почему Ты спрашиваешь, Макс Са?
– Да вот подумал: а что, если нам провести рейд на вражеские территории? Пятидесяти всадников хватит, чтобы навести изрядный шорох.
– Навести шороху? – переспросил собеседник, стараясь не отставать от меня.
– Это значит – немного поубивать врагов, внести страх в их ряды, можно пару деревень сжечь. Заодно попытаться захватить парочку пленных и выпытать у них нужную информацию, – пояснил Терсу, оттираемому в сторону могучими братьями Лутовыми.
– А мне можно навести шороху? – просящим голосом поинтересовался Терс, заглядывая мне в глаза.
Я уже хотел отказаться, но, увидев такое жалобное лицо, согласился:
– Почему бы и нет? Для конного отряда это вопрос трех-четырех дней. Не думаю, что за это время Берлин почувствует безвластие.
– Мы с братьями хорошо знакомы с лошадями, – пробасил над ухом Богдан.
– Терс, отбери два десятка лучших всадников, и еще нужно десять лошадей для братьев Богдана.
– Но их же всего пятеро? – удивился Терс.
– Да, но ни одна современная лошадь таких гигантов долго не выдержит. Им нужны сменные. Завтра проверим, как работают арбалеты, и выступим в разведку. Заодно проверим, как несет службу наш гарнизон в Мехике.
Глава 3. Дипломатический скандал каменного века
К моему огромному сожалению, ни один из трех образцов представленных арбалетов меня не устроил. Кузнецы Берлина во время нашего общения кивали головой, высказывая дельные мысли. Когда дело дошло до изготовления опытных образцов, каждый из них внес в конструкцию арбалета изменения, на их взгляд, просто необходимые для такого оружия. Один арбалет вообще представлял собой произведение искусства в области ковки. Он был сплошь украшен коваными завитушками и весил никак не меньше двадцати килограммов.
– Вот на какой хрен всё эти завитушки, какая от них польза? – орал на детин, боязливо вжимавших головы в плечи при виде моего гнева.
– Это оружие Великого Духа, оно должно быть красивым, – робко подал голос кузнец Рафим, чей арбалет мне трудно было вообще удержать в руках.
– Ты мозги свои прожег на своей кузне! Кто в состоянии держать эту красоту на вытянутых руках, олух ты Царя небесного? Оружие не должно быть красивым, оно должно быть практичным, ибо предназначено для убийства, а не для того, чтобы им любовались.
Еще раз попробовав удержать громоздкий арбалет на вытянутых руках, уронил его на пол. Это для силача кузнеца он – игрушка, для среднестатистического же воина – просто неподъемное оружие.
– Не годится, убери всю ковку, его надо сделать легким, чтобы из него могла стрелять даже женщина.
Сам механизм спуска был сделан добротно. Если арбалет доработать, он, возможно, будет самым лучшим из трех представленных образцов. Два других арбалета невозможно натянуть даже мне: плечи были из такой толстой стали, что для натяжения тетивы потребовалась бы лебедка.
Немного успокоившись, заново объяснил кузнецам принцип действия нового оружия. Сделал акцент, что самое главное – гибкость стали, идущей на плечи арбалета. Она должна сгибаться при приложении усилия, но стремиться вернуться в исходное положение. Кузнецы снова кивали, периодически вставляя вопросы. Снова и снова объяснял, рисуя на земле, как меняется изгиб плеч арбалета при приложении усилий. Терс молча наблюдал за моими попытками довести до кузнецов нужную информацию, когда один из его охраны что-то прошептал ему на ухо.
– Макс Са,– встрял в разговор правитель Берлина,– в порт входит корабль из Макселя.
– Пусть входит, торговля должна продолжаться, – увлеченный объяснениями с кузнецами, отмахнулся от Терса.
– Это не торговое судно, а их главный корабль "Василий Лубков«,– в голосе правителя Берлина звучала тревога.
– Мы договорим позже, ждите нас здесь, – оставив кузнецов ломать голову над устройством арбалета, в сопровождении Терса и своей личной гвардии заспешил в порт.
Если к нам пожаловал главный корабль сатанистов, дело принимало серьезный оборот. Я, конечно, допускал возможность такого визита, даже обсуждал это с Терсом. Но сатанисты так быстро принялись за дело, что это меня неприятно удивило.
Дорогу до порта преодолели за пять минут. «Василий Лубков» встал на рейде в двух кабельтовых, повернувшись к порту правым бортом. Жерла шести пушек выглядывали из открытых орудийных портов, намекая на недружественный визит. С корабля спустили шлюпку. Она уже шла в нашу сторону.
– Убьем их всех! – Арн и Баск пылали гневом.
– Нельзя, у них белый флаг, это парламентеры, – остудил я пыл своих людей.
– По местам стоять! – пророкотал Богдан. После его слов я оказался в плотном кольце его братьев и остальных Русов. Трое охранников Терса последовали примеру моих людей, взяв в кольцо своего правителя.
Несмотря на синхронность гребцов, шлюпка двигалась медленно, преодолевая силу отлива. Кроме шести матросов в ней находилось двое мужчин. Сидящий на носу усиленно демонстрировал белый флаг.
– Терс, – позвал я потомка Пабло, – сейчас мы выслушаем ультиматум от сатанистов. От тебя потребуют выдать меня кораблю, угрожая в противном случае войной.
– Они ее получат, Макс Са, – в голосе Терса не было ни капли волнения, – кто может нас победить, если с нами – Великий Дух Макс Са?
Мне бы его уверенность: слова Терса громкими криками поддержали Русы, на миг сбив с ритма гребцов, уже подходящих к причалу. Шлюпка пристала к берегу, двое мужчин легко перепрыгнули на деревянный настил. Гребцы остались в шлюпке, настороженно озираясь. Мужчины сделали несколько шагов и остановились: между нами было всего порядка десяти метров.
– Я – Силантий, управляющий делами Императорского Двора. У меня есть разговор к правителю Берлина Терсу, – мужчина с пышной бородой, одетый в расписанный кафтан и широкие шаровары, выступил вперед.
Терс взглянул на меня:
– Говори, пусть расскажет, для чего прибыл, – велел я правителю.
– Говори, я слушаю тебя, – Терс сделал два шага вперед.
– Наш Император Тихон IV, многие лета ему жизни, велел выдать чужеимца, присвоившего себе имя Сына нашего Бога Иисуса. Чужеимец, называя себя Макс Са, бежал из острога патриарха и прибыл в Берлин. Наш император и Патриарх напоминает тебе, Терс, что волей Господа нашего Иисуса и Сына его Макса Са ты обязан повиноваться.
Бородатый замолчал. Молчал и Терс, ему явно не хватало опыта ведения переговоров. Выждав пару минут, Силантий спросил:
– Каково твое решение, правитель Берлина? Что передать мне императору?
Терс сглотнул и заговорил:
– Берлин увидел чудо: к нам вернулся Великий Дух Макс Са. У императора ложные сведения, здесь нет чужеимцев.
– Терс, – Силантий проигнорировал титул правителя Берлина, – подумай, стоит ли лишаться головы ради чужеимца, оскорбившего Сына нашего Бога Иисуса?
Пора и мне вмешаться.
– Пропустите меня, – велел своей охране. Подойдя к Терсу, положил ему руку на плечо, чтобы парень сгоряча не натворил бед.
– Силантий, я правильно понял, что ты вроде домоправительницы при императоре? – мой вопрос сбил посла с толка, он пытался понять это длинное слово.
Он вновь повторил свой титул, пытаясь произвести впечатление. Я перебил его:
– Можешь не повторять, мне плевать, кто ты там есть при самозванце императоре и где ты прислуживаешь. Я – Макс Са, никакой я не Сын Бога, я – Его посланник, Великий Дух. Возвращайся назад и передай Тихону, что в настоящий момент с севера идут полчища врагов. Очень серьезная сила идет на Берлин, Максель и на все остальные поселения Русов. Сейчас не время для вражды, надо отбиться от общего врага. Потом, если мы победим, мы встретимся с твоим Тихоном и поговорим, кто есть император, а кто – просто самозванец.
Силантий выслушал, несколько секунд переваривал услышанное и затянул старую пластинку про необходимость немедленной выдачи самозванца, то бишь меня.
– Ты дурак, Силантий? Я тебе говорю: на севере собирается огромная армия немцев, десятки тысяч лучников. И они планируют вторгнуться сюда! Именно по этой причине мне пришлось срочно возвращаться, чтобы защитить свой народ.
– Император направит сюда армию, если Терс не выполнит его требования, – упрямо, словно не слыша мои слова, повторил туповатый посол сатанистов.
– Арестовать их обоих! Шлюпку – задержать! – скомандовал своей гвардии.
– Я – посол, – попытался запротестовать Силантий, но, очутившись в стальных объятиях Богдана, замолк.
Гребцы на шлюпке не успели среагировать, когда к ним посыпались разъяренные Русы. С корабля заметили движение на причале. На палубе началась беготня, а спустя всего минуту прозвучал выстрел из пушки. Холостой, предупредительный. Чтобы корабль не вздумал палить, я подхватил белый флаг и несколько раз помахал им. Затем, обернувшись к бледному Силантию, еще раз известил об угрозе немецкого вторжения.
Убедившись, что до него дошли мои слова, велел отпустить всех парламентеров.
– А теперь возвращайся на свой корабль и отвези наш ответ Тихону: с этого дня Берлин и прилегающие к нему земли вплоть до Максимена будут самостоятельны и независимы. Мы можем жить рядом как добрые соседи, мне не нужен Максель, мне хватит Берлина. Пусть там правит Тихон и его потомки, мне до этого дела нет. Но если твой император попробует прийти с войной, я обрушу на его голову гнев Господа, испепелю ваши корабли так же, как сжег первый. Нашлю на вас мор, чтобы женщины ваши стали бездетны, а мужчины недееспособны. И еще одно условие: Тихон не должен препятствовать тем Русам, которые захотят переселиться в Берлин. В ответ же я не буду чинить препоны Русам, желающим уехать в Максель. Ты меня понял, Силантий?
– Понял, – пролепетал бледный от страха мужчина.
– У меня еще одно поручение для тебя, – продолжил я,– ты должен навестить Патриарха Никона и передать ему мои слова.
– Что ему сказать? – Испуганный Силантий был невероятно покорным.
– Передай ему следующие слова в точности: если вы меня разозлите, судьба его прадеда покажется ему сказкой! Довольствуйтесь Макселем! Запомнил?
– Запомнил, – уже уверенней ответил Силантий, отходя от страха.
– А теперь забирайте свою белую тряпку и убирайтесь. Берлин для вас закрыт, вам здесь не рады! Пошли, Терс, у нас много дел, – повернувшись спиной к морю, зашагал в город в полной уверенности, что шлюпка будет грести что есть мочи.
Я блефовал, говоря про губительный Мор, про испепеление кораблей и города. Но среди моих слов была наживка для Тихона и Никона: мои слова, что Максель мне не нужен. Эти потомки «хлыстов» не имеют столь значительного перевеса над силами Берлина, чтобы сломя голову ринуться в бой. Кроме того, предупреждение о неминуемом вторжении внешнего врага должно заставить их задуматься.
Сопоставив мои слова про ненужный мне Максель и про орды немцев с севера, потомки «хлыстов» понадеются, что мою судьбу, – как и судьбу отныне независимого Берлина, – решат враги. А им останется потом взять тепленьким то, что от нас осталось. По сути, так оно и случится, если мы не сможем отразить нападение или понесем значительные потери. Но другого выбора не было: начинать войну с Макселем, ожидая неминуемого удара с севера, являлось полным безумием.
Был еще расчет на Патриарха Никона: старец был далеко неглуп и отлично должен понимать, что война против Берлина может вызвать восстание в самом Макселе. Шила в мешке не утаишь, слухи о моем возвращении уже циркулировали среди Русов. По сути, вариант, предложенный сатанистам, был пределом их мечтаний: им доставался Максель. Точнее, они должны в это верить и надеяться, что я удовольствуюсь Берлином. Верю, что нам удастся отразить немецкое вторжение, а после этого посмотрим, как долго усидят узурпаторы в Макселе.
Лица Русов, которые сопровождали меня во дворец, были грустны. «Вот дурак, – чуть не хлопнул себя по лбу, – они слышали весь мой разговор, наверное, решили, что про отказ от Макселя я говорил серьезно».
– Ребята, – остановившись, оглядел хмурые лица молодежи, – у нас не получится воевать против немцев и Макселя одновременно. Поэтому мне пришлось соврать, сказав, что Максель меня не интересует. Но это не так: Максель – сердце империи Русов. Придет время – как только разберемся с немцами, каждый сатанист ответит за всё зло, причинённое Русам.
– Макс Са, а может, нам стоит вначале разобраться с Макселем и готовиться к отражению врага с севера? – подал голос Терс.
– Если мы начнем войну с Макселем, немцы не будут ждать итогов боёв и ударят нам в спину. А вот Максель будет ждать, чем закончится наша война с немцами, надеясь добить нас, уже ослабленных. Кроме того, не забывайте, что в Макселе живут Русы, не так легко будет их погнать на войну против нас. Сатанисты смогут рассчитывать на свои силы и на некоторых Русов, примкнувших к ним.
– Русы поднимутся против сатанистов, как только ты появишься в Макселе,– Баск весь раскраснелся от предвкушения мести.
– Поднимутся, – согласился я.– И есть одна задумка, она и позволит нам избежать ненужного кровопролития. Но прежде всего надо разобраться с противником с севера. Мы не знаем, сколько их, только в курсе, что они лучше вооружены. А сейчас, Терс, нам надо к кузнецам, мы не закончили с арбалетами.
С кузнецами разговор затянулся, но в итоге удалось добиться того, что теперь они четко понимали, чего от них хотят. Выйдя во двор вслед за ними, увидел военачальника Борда, входящего в крепость. Эти два дня после боя тот отлеживался у себя дома: головой о камни приложился он основательно. Остановившись в пяти шагах от меня, командующий опустился на колени:
– Макс Са, я вел себя дерзко, забыв, что передо мной Великий Дух. Прости мне мою дерзость и позволь служить Тебе так же, как Терсу и Берлину.
– Встань, Борд, – подойдя к воину, протянул ему руку. Тот боязливо взглянул мне в глаза, подавая свою.
– У нас говорят: «Что было – то прошло». Не забывай, кто я, помни о своем долге и служи мне верно. Завтра с утра собери всех воинов, пеших и конных. Пусть все наденут свои доспехи, будем проводить строевой смотр.
– Хорошо, Макс Са, – почтительно наклонил голову Борд, не скрывая своей радости от моих слов. На его подбородке с левой стороны чернел темно-лиловый синяк, часть подбородка была еще отечна, отчего лицо воина скалилось в зловещей ухмылке.
Попрощавшись и пожелав мне хорошего отдыха, Терс ушел, прихватив своего битого командующего. Кликнув Нату, поручил ей организовать трапезу для меня и всей личной гвардии: иногда полезно быть в кругу своих воинов.
Во время ужина звучали хвалебные речи, как мы разделаемся с врагами на севере, а потом заберем Максель. Относительно судьбы сатанистов наблюдалось редкостное единодушие: казнь через сожжение. Только Богдан и его братья хмурились, при частом упоминании судьбы сатанистов.
– Мы не будем убивать всех. Среди них есть простые люди, которых Слуги Божьи одурачили. Тех, кто виновен в смерти людей, кто пытал и сжигал Руссов, ждет костер. Простые люди не должны страдать, запомните это! – Я обвел глазами свою гвардию. Свет от четырех масляных светильников бросал тени на лица людей, но даже при таком тусклом освещении заметил, как разгладились нахмуренные лица братьев Лутовых.
– Есть хорошие простые люди, – поддержал меня Дисар, к которому спустя мгновение присоединились остальные. Громко, смеясь, Русы переключили внимание на воспоминания про молнию, что послал Гланый Дух-Бог, чтобы спасти Великого Духа.
Мой дворец мог разместить гвардию вдвое большую, но Русы – они такие Русы. После сытного ужина началась легкая перебранка за право занять комнаты, примыкавшие непосредственно к моим покоям. Таких комнат было две, остальные покои располагались чуть поодаль.
– Богдан с братьями занимает покои справа. Баск, Арн, Мерс, Селид, Гисар и Генд – слева. Остальные размешаются в двух комнатах позади этих, – подвел я черту под жарким спором. Глаза Баска вспыхнули огнем, когда объявил его заместителем Богдана. В итоге у меня получилось два отряда по десять человек, охрану и сопровождение поручил по суткам, чтобы второй отряд имел возможность выспаться. Еще раз повторил для всех, что приказы Богдана и Баска должны выполняться неукоснительно.
– Макс Са, что делать с охранниками Терса, если они будут совать нос в наши дела? – прогудел Богдан, поигрывая топором.
– Они – Русы, наши братья. Вежливо отодвигайте их в сторону, если слишком будут лезть в наши дела, вежливо, без крови, – подчеркнул для всех.
– Что касается самого Терса, – продолжил, убедившись, то мои слова доходят до каждого, – считайте его моим младшим братом. Не надо объяснять, что это значит?
– Нет, Макс Са,– синхронно ответили Русы, позевывая от сытости.
– В таком случае Богдан определит вам график охраны. Свободная смена сейчас идет отдыхать. С утра у нас много дел. Вы – смелые парни, но даже вам надо учиться воевать в строю, слушать команды и прикрывать своих товарищей.
Ната спала, свернувшись калачиком. Шкура сползла с нее, обнажив соблазнительные формы. Подавив в себе желание, пристроился рядом, раздумывая о дне грядущем. Вроде начал неплохо, но предстояло сделать еще так много! Из-за задержек с арбалетами откладывалась поездка в Мехик и последующий рейд на немецкие деревни. Нужен пленный, желательно не рядовой, а командир. Надо узнать о планах Дитриха до того, как он нападет. Уже наступала осень, скоро начнутся дожди, а потом пойдет снег, усложняя передвижения большого количества людей. Если вторжение отложится до весны, у меня будет время принять контрмеры, атаковав неприятеля, пока он строит свой план «Барбаросса».
Глава 4. К северной границе
Еще понадобилось три дня общения с кузнецами, чтобы получить пригодные для использования образцы арбалеты. Убрав всё ненужные металлические украшения, сделав ложе из дерева, удалось максимально облегчить оружие. Теперь его вес едва ли превышал четыре килограмма, что несущественно для взрослого воина. С арбалетными болтами дела сразу пошли на лад: принцип укороченной стрелы лука кузнецы усвоили быстро. Короткие толстые болты должны были уверенно пробивать доспехи врага.
Для демонстрации пробивной силы арбалетного болта попросил железную пластину. Кузнец по имени Шам, не пожалел готовой заготовки под доспех, притащив незаконченную работу. На испытании, кроме Терса, кузнецов и моей гвардии, присутствовали всё воины во главе с Бордом.
– Борд, позови своего лучшего лучника,– окликнул я военачальника. Из рядов воинов, по знаку командира, выбрался рослый парень с вьющимися волосами. Лук он себе подобрал по размеру, почти двухметровый. Отмерив от установленного на пне доспеха тридцать шагов, прочертил линию на земле.
– Стреляй отсюда по доспеху, попробуй пробить его,– указал кудрявому на черту на земле, откуда следовало вести стрельбу.
Лучник стал у черты, натягивая лук. Стрела звонко ударила в доспех и сломалась. Подойдя поближе, я продемонстрировал лишь небольшую выемку в самом доспехе и сломанную стрелу с затупленным кончиком.
– Вот на что способна стрела против доспеха. А чтобы убить противника, ей надо пройти через доспех и поразить врага. Теперь посмотрим, что может арбалет.
Чтобы взвести арбалет, пришлось приложить серьезное усилие. Короткий арбалетный болт был вдвое толще и короче стрелы. Трехгранный наконечник угрожающе уставился в сторону предполагаемого врага.
Спустить болт удалось не сразу: спусковой крючок немного заедало. С глухим хлопком тетива послала болт в сторону доспеха. Звон был посильнее, укрепленный доспех сорвало, и он покатился по земле. Подбежав, еле сдержал ликующий крик: пробив переднюю сторону доспеха, болт застрял с тыльной части, наконечник торчал наружу. Стараясь говорить ровным голосом, поднял и продемонстрировал доспех воинам:
– А вот, что с врагом делает арбалет в умелых руках! – Про умелые руки польстил конечно, трудно промахнуться с тридцати шагов по ростовой мишени. После меня стрелял Терс: первым выстрелом промазал, но вторым попал точно в цель, превращая доспех в дуршлаг. Потом стрелял Борд, за которым каждый из моей гвардии тоже приложился по доспеху. Кузнец Шам и его коллеги не могли скрыть своей радости, видя действие арбалетного болта.
– Шам, назначаю тебя старшим оружейником Берлина. Собери всё необходимое и приступайте к изготовлению арбалетов. Нужно каждый день делать не меньше пяти арбалетов, времени у нас мало. Терс,– подозвал правителя Берлина,– сделай указание кузнецам и ремесленникам: железо тратить только на арбалеты, стрелы, подковы и остальное оружие. Всё, что касается котлов, мисок, сохи и прочих вещей – может подождать. И надо обеспечить кузнецов достаточным количеством железа и дерева, чтобы их работа не останавливалась даже ночью.
– Понял, Макс Са, не лучше их собрать в одном месте и приставить воинов, чтобы никто не мог отлучаться?
Я с уважением посмотрел на Терса: молодой, а как замашки, как у покойного Александрова. Тот тоже считал, что коммунистический субботник – лучшее изобретение человечества.
– Как считаешь нужным, это твои люди. Для меня важно, чтобы каждый день изготавливалось не менее пяти арбалетов. Часть из них будут тренировочными, остальными надо вооружить пехотинцев. Лучники пусть занимаются своими тренировками, а арбалетчиком может стать даже неопытный воин. И раз ты предлагаешь собрать их в одном месте, распорядись, чтобы их нормально кормили.
– Мы завтра поедем в Мехик? – догнал меня в спину вопрос Терса.
– Планы изменились: опасно оставлять Берлин без тебя или меня. Не исключено, что у сатанистов есть лазутчики среди наших людей. Если мы оба уедем, они могут воспользоваться этим и захватить власть.
– Это мудрый слова, Великий Дух,– упавшим голосом признался Терс, осознав, что участвовать в рейде ему не придется.
– Я возьму с собой Борда, не хочу, чтобы гарнизон в Мехике стал стрелять в меня, приняв за врага. Мы выступим утром, пусть Борд и десяток всадников будут готовы. Со мной поедут Баск и Богдан, остальных оставлю здесь, чтобы тренировались с твоими воинами.
– Хорошо, Макс Са,– Терс подозвав одного из своих охранников, жестикулируя отдавал указания. Сопровождаемый Богданом с братьями,– сегодня была их вахта,– направился в порт. Встреченные по пути берлинцы уступали дорогу, вслед мне благоговейно шелестело: «Великий Дух».
Капитан Балт находился на палубе «Зерга»: судно снова стояло под погрузкой. Увидев меня, суровый капитан просиял, буквально скатываясь по сходням:
– Макс Са, неужели понадобился мой «Зерг»?
– Ты на погрузке, собираешься в Максель? – проигнорировал я вопрос Балта.
– В Максель сейчас опасно, сатанисты, наверное, лютуют. Нет, Макс Са, у меня груз шкур, ячменки и инструменты для продажи в Моско. Поплыву на остров Одос, тамошние язык наш понимают, да и дружелюбнее сатанистов, хотя сами почти черные.
– Одос? – Мне показалось, что это дежавю. Я уже встречал название Ондон вместо Лондона. Значит, и Одос – это трансформация слова «Родос»? Это стоило проверить, и располагалось неизвестное государство в сторону юго-востока, где по логике должен находиться Родос.
– Балт, ты должен выяснить, кто правит в Моско. Узнай, известны ли им имена Алолихеп, Максхэп? Если знакомы, постарайся попасть к их правителю и передай мои слова в точности.
– Что сказать им, Макс Са? – напускная веселость слетела с Балта, он напоминал хищника перед броском на жертву.
– Скажи им, что Великий Дух Макс Са, муж Алолихеп и отец Максхепа, требует выделить воинов. И привези этих воинов с собой в Берлин.
– А меня не сожгут за такие слова, Великий Дух? – в голосе Балта звучали сомнения.
– Если им знакомы имена Алолихеп и Максхеп, можешь смело передать мои слова правителю. Самое плохое, что с тобой могут случиться – тебе не дадут воинов и посоветуют покинуть их город.
– Я всё сделаю, плыть туда почти три недели, столько же обратно. Но постараюсь вернуться как можно скорее,– заверил меня Балт, довольный тем, что отделался одним поручением.
Полтора месяца плавания мне показалось многовато. Очевидно, что со времен Тиландера мореходные навыки Русов утрачены. В любом случае выбирать не приходилось: если этот Одос является Родосом, подаренным мной Алолихеп, то оставалась надежда на помощь. Алолихеп происходила из царской семьи, она ни за что не допустит захвата трона. Кроме того, она была мне беззаветно предана, души не чаяла, потому и покинула Максель, убедившись, что я не вернусь. Вот в чем не сомневался, так это в том, что она передаст всю информацию обо мне сыну и внукам. При нашей встрече Алолихеп помнила историю своего рода с пятого колена: вот что значит происхождение.
Остаток дня провел, подгоняя под себя доспехи, принесенные Бордом и Терсом. Богдан и Баск мучили представленных им лошадей, пытаясь сдружиться с животными. Ната всё эти дни проводила, лежа в большой деревянной кадке, отмокая от многомесячной грязи. Девушка за неделю расцвела, только стрижка под мальчика угнетала ее.
– Кушать будешь? – девушка только вышла из ванной, вытираясь куском чистой ткани, поданной служанкой.
– Нет, мне надо еще массу дел сделать, утром надо в путь.
– Я же еду с тобой? – как само собой разумеющееся констатировала девушка, облачаясь в чистые одежды.
– Это не прогулка, Ната, мы собираемся проникнуть на чужую территорию, захватить парочку пленных. Будет боестолкновение, мне врага бить или тебя охранять? – еле сдерживая раздражение, я пытался вылезти из очередного доспеха, но дотянуться до шнуровки на спине не получалось.
– Я помогу,– скользнув как кошка, Ната освободила ремни, помогая мне снять доспех.
– Спасибо,– буркнул, собираясь выйти во двор, где слышалось цоканье копыт.
– Еще рано,– улыбнулась Ната,– мы еще не поймали пленных и не допросили их.
Она рассмеялась с выражения моего лица:
– На каком языке будешь вести допрос, Макс? Ты знаешь немецкий? Или притащишь пленных сюда, чтобы я могла поговорить с ними? Видишь сам, что мое присутствие крайне желательно.
Аргумент был железный: какой смысл таскать пленного на расстояние двухсот километров, не имея возможности его допросить? А если попадется раненый, доживет он в пути до Берлина? Пожалуй, она права, ее присутствие в отряде желательно.
– Ты не умеешь ездить верхом,– сделал я слабую попытку возразить.
– С тех пор, как мы попали в Берлин, ты целыми днями занят. А всё это время училась ездить на лошади,– улыбнулась Ната.– Видишь, какая тебе хорошая девушка досталась?
– Хорошие давно мертвы,– брякнул со злости, что эта пигалица аргументированно меня положила на лопатки. Лицо Наты исказила гримаса боли, молча она ушла в спальню, не проронив ни слова.
"Дурак, полный кретин,– поставил мне диагноз внутренний голос.– Пошел ты на буй«,– не стал рассусоливать с ним, прекрасно осознавая собственную неправоту.
До темноты провозился, прилаживая стремена, выкованные Шамом по моему эскизу. Поставив ногу в стремя, залихватски вскочил на своего черного жеребца, коня Терса, милостиво подаренного мне. Жеребец, гарцуя на месте, проявлял нетерпение. Отпустив повод, пришпорил, направляя его в ворота.
– Макс Са, стой! – Богдан рванул к своей лошади. Выскочив за ворота, пустил жеребца вскачь в сторону юга.
Богдан, привыкший к верховой езде, нагнал у меня уже в предместье. Поравнявшись, мы молча шли рысью, пока у меня с непривычки не заболела пятая точка. Молча, развернув жеребца, шагом направился обратно. Вернувшись, отдал повод конюху, присланному мне в услужение Терсом: что делать дальше с жеребцом, парень точно знает лучше меня.
С Натой мы помирились: великая сила ночной любви способна загладить даже серьезные обиды. Скрепя сердце пришлось согласиться с ее присутствием в отряде. От прежнего плана – провести рейд силами пятидесяти всадников – я отказался. Слишком большой отряд, чтобы скрытно действовать на чужой территории. Утром наш небольшой отряд насчитывал всего пятнадцать человек: мы с Натой, Богдан, Баск и Борд со своим десятком лучших всадников. Тепло попрощавшись со своей гвардией и озадачив Терса необходимостью изготавливать арбалеты днем и ночью, выдвинулись в путь. Проезжая мимо порта, не увидел судна капитана Балта на рейде. «Зерг» ушел в дальнее плавание, пользуясь утренним отливом.
До Мехика была неплохая дорога, проходящая через множество мелких поселений в пару десятков домов. По дорогам встречались повозки, крестьяне везли товар в столицу. Они загодя сворачивали в сторону и пропускали наш отряд. Со слов Борда, неоднократно бывавшего в Мехике, при неспешном продвижении рысью дорога занимала трое суток.
Первую ночь мы провели в небольшом постоялом дворе, где всего было две комнаты. В одной разместились мы с Натой, жадно поглощая жареную птицу типа фазана, приготовленную добродушным хозяином. Богдан, Борд и Баск расположились во второй помещении, разместив воинов в конюшне, где прозябала пара старых кляч хозяина. Не знаю, удалось ли им выспаться, но даже сквозь закрытые ставни до нас доносились звуки внимания, которые наши жеребцы оказывали клячам хозяина постоялого двора.
Не знаю, как в Макселе, но в Берлине заметил интересную особенность: все лошади всадников были жеребцами. Кобылы использовались для работы в поле, они тащили повозки и занимались другой сельскохозяйственной работой, в том числе пахотой. Не знаю, с чем связано такое гендерное неравенство, но не преминул подколоть Нату, получив в ответ удары по спине острыми кулачками.
Завтрак состоял всего из ломтя хлеба и пиалы парного молока. Выйдя на дорогу, хозяин долго благословлял нас, сжимая в руке полученную от меня полтину. Этого добра у меня хватало: два объемных кожаных мешочка из казны Берлина были засунуты за доспех, давя на живот.
