bannerbannerbanner
Прометей железный век

Ивар Рави
Прометей железный век

Полная версия

Глава 6. Землетрясение

Прошел месяц с праздника Сева. За этот месяц вновь прибывшие адаптировались и уже могли сравнить свою прежнюю жизнь с вождем Таром и под моим покровительством. Покойный вождь был крутого нрава, брал любую женщину, когда хотел и где хотел, частенько отбирал всю добычу у своих охотников. Несколько молодых охотников бросили вызов его произволу, но были побеждены в схватках и убиты Таром. После этого никто не смел бросать вызов, и люди просто терпели.

Они могли связывать простые фразы на искаженном русском, в котором теперь было много слов из языка Луома и Гара. Напряженность в отношениях между племенами исчезла совсем. Убедившись, что новый вождь Великий Дух Макс Са никого не притесняет, они с удовольствием делали любую работу, которую им поручали. По моему календарю стоял декабрь: погода была солнечная и теплая. Всего несколько дней были дожди, последний дождь прошел вчера, а с утра я увидел, как на поле проклюнулись первые ростки ячменя, радуя глаз сочными зелеными красками.

Уже вторую неделю все мужчины объединенного племени отрабатывали навыки боя с копьем. Рам по-прежнему ковал наконечники для копий, у него было уже готово десять штук, улучшенных по сравнению с прототипом. И около пятидесяти наконечников для стрел. Гау сделал еще двенадцать луков, добившись улучшения баллистики за счет удлинения стрелы и правильного оперения. Кроме меня, Гау, Лара, и двоих братьев, луками пока никто не владел. Я хотел оставить лук оружием избранных, после долгого раздумья приобщил к стрельбе из лука Зика и Ара.

Со временем наберу еще человек пять лучников, лук и стрелы оружие дорогое, нельзя было допускать его бесцельного использования. Я смотрел, как мои копейщики отрабатывают удары. Раг кричал, даже мог ударить древком своего копья охотника намного здоровее себя, но его слушали безропотно. Бар все свое свободное время проводил с Рамом, помогая тому ковать наконечники.

С одной из поставленных задач, даже с двумя, я уже справился.

Племя мое приросло, люди потихоньку начинают ощущать себя одним племенем, все чаще слышится самоназвание племени Рус. Даже был свидетелем, когда двое детишек из бывших племен Гара и Уна спорили, кто из них Рус.

Хер уже начал потихоньку вязать фразы на русском языке, произношение скверное, коверкает слова, но говорить пытается. Ара, ну чем не настоящий ара, все время ошивается рядом с Рагом или Ларом, из всех прибывших из-за перевала по-русски он говорит лучше всех. Я не ошибся, назначив его своим помощником, он очень старательный, только все равно не доверяю ему до конца. Сегодня утром Хер озадачил меня вопросом про покровителя племени среди духов животных. Недолго думая, назвал медведя, Гуца на их языке. Хер отшатнулся, я не смог понять его ломаную речь, пока подоспевший Лар не объяснил, что Гуц не может быть покровителем племени. На такую фривольность Гуц может обидеться и уничтожить все племя. Похоже, что и Лар верил в такой исход.

– Лар, Хер, – кто здесь Великий Дух?

– Ты, Макс Са, – отвечают дикари.

– Кто из нас общается с Главными Духа Мал и Бу (солнца и луны)?

– Ты, Макс Са!

– Вот именно, поэтому я вам говорю: мы племя Рус, а наш тотем в животном мире – Гуц!

Лар успокоился сразу, а Хер, да пошел он на хер, удалился, бормоча себе под нос.

Второй задачей, с которой я успешно справился, был ячмень, точнее его посев. Ростки выглянули из-под земли, обещая хорошие всходы.

Из крайне важных задач оставалась разработка шахты для добычи железной руды и животноводство. Мне нужно было муштровать своих охотников, превращая их в солдат. А вместо этого каждый день приходилось отправлять две охотничьи партии, чтобы прокормить разросшееся племя.

За этот месяц у нас родилось еще трое детей, все мальчики, как по заказу. Дети дикарей – это отдельная песня. Много раз натыкался на двух-трехнедельных детей, лежащих перед хижиной, пока мать ребенка собирала съедобные корни или плела веревки из трав. Годовалые дети бегали, а пятилетние практически были самостоятельны. Вопрос их кормежки был их личным делом, они ели после взрослых, устраивая настоящие бои за кости.

Вот и сейчас, проходя мимо очередной хижины, заметил, как примерно трехмесячный ребенок пытается ползти, изгибаясь всем телом. Матери, как обычно, вблизи не было. Проклиная систему воспитания каменного века, оглянулся по сторонам. Заметив женщину у соседней хижины, позвал ее, сопровождая окрик жестом. Женщина испуганно подбежала, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Возьми ребенка, – говорю ей, показывая на голопузого червячка. Она не понимает, пытается, что-то лопотать, периодически вставляя русские словечки. Нагнувшись, поднял малыша и сунул ей в руки, она прижала его к полуголой груди, малыш сразу начал искать сосок, смешно вытягивая губки.

Отойдя на метров пять, оглянулся: женщина все так же стояла, прижимая чужого малыша к груди. Не удержался, чтобы не припугнуть ее:

– Если положишь ребенка, Дух Макс Са тебя сильно накажет.

Не знаю, все ли она поняла, но глаза расширились от страха. Выйдя из поселения, приблизился к углежогам, которыми командовал Хад. Выкорчеванные пни тлели под слоем дерна, создавая запас древесного угля. Но мне нужен был каменный, насколько я помню, теплоотдача у него выше, да и расходуется он экономнее.

– Как дела, Хад? Сколько дней еще тлеть до готовности?

– Завтра будет готово, Макс Са.

Заметив, что два углежога прислушиваются к нашим словам, нарочито громко сказал:

– Если будете плохо работать, Великий Дух разгневается, и я обрушу небесный огонь на ваши головы.

Мужчины боязливо втянули головы в плечи, словно боясь, что прилетит молния, и начали активнее шевелиться. Я только открыл рот, чтобы дать поручение Хаду, как шестым чувством понял, что что-то случится. Еще до конца не осознавая, что за напасть ожидает, успел крикнуть Хаду: «Берегись!»

В этот момент земля под ногами дрогнула: сила толчка была столь велика, что меня швырнуло на землю, успел заметить, как катится кубарем Хад и огромная гора пней, накрытая дерном, рассыпается словно кегли. Тлевшие под дерном пни вспыхнули, получив приток кислорода, и горящие деревянные бомбы покатились в разные стороны. Перекувыркнувшись, я пропустил мимо себя один из таких пней.

Хаду повезло, в его сторону ничего не покатилось, а вот одного из упавших углежогов придавило горящим пнем. Вскочив на ноги, я ринулся к нему, когда новый толчок снова сбил меня с ног. Послышался оглушительный грохот: у самого моря с горной грядой происходило что-то невообразимое. Раздвигая в сторону скалы, вверх поползла новая гряда, рождаясь прямо посередине горной цепи. С горной гряды летели валуны, целые склоны осыпались, создавая новый рельеф.

Несколько громадных валунов и обломков скал достигли поселения: один из валунов накрыл крайнюю хижину и остановился, сломав три пальмы. Второй не долетел около двух десятков метров до нашей доморощенной кузницы. Все это сопровождалось непрерывными толчками, но уже не такой силы. Однако земля под ногами ходила ходуном, дрожь земли передавалась через все тело, вызывая клацанье зубов.

Снова произошел сильный толчок, на этот раз за лесом в стороне, где мы охотились. Горная вершина, служившая нам ориентиром при походе в племя Уна, исчезла, вместо нее родились три новые.

Последовала серия новых толчков, в воздухе стоял гул. Но интенсивность содрогания земли уменьшалась. После нескольких несильных толчков внезапно наступила тишина.

С криками бежало мое племя, направляясь ко мне. Я обратил внимание на придавленного углежога, про которого забыл после второго толчка. К сожалению, он был мертв. Второй был цел, в его глазах был панический ужас. Упав на землю у моих ног, он панически подвывал, сквозь его завывания пробивались слова, прося о пощаде. Я недоуменно посмотрел на Хада, но и в его глазах был ужас. Он весь сжался под моим взглядом.

– Хад, что с тобой?

Хад уже сносно болтал по-русски, но сейчас он словно онемел. Он рухнул на колени, судорожно выдавливая:

– Прости, Макс-Са, мы будем лучше работать.

До меня дошло: моя угроза наказать и землетрясение. Они посчитали, что я вызвал этот апокалипсис. Я не знал, то ли смеяться, то ли сделать вид, что так и было, и разгул стихии моих рук дело. Подбежавшие мужчины, женщины плюхались на колени, завывая. Я остолбенел, когда увидел среди них и свою семью, кем я по-прежнему считал Нел, Рага и Бара.

– Нел, Раг, Бар, что с вами? Встали, быстро!

Все трое послушно вскочили, они, в отличие от остального племени, не завывали. Но первобытный ужас застыл на их лицах.

– Нел, в чем дело?

– Макс Са, – впервые за все время она обратилась ко мне так, для нее я всегда был просто Макс, – женщина, она положила ребенка и ушла в свою хижину. Большой камень убил ее. Потому что она ослушалась тебя. Мы боимся, Макс Са.

Да они все очумели? Но глаза Рага и Бара подтверждали, что они в здравом уме, но смертельно напуганы.

– Нел, какая женщина? О чем ты говоришь?

– Макс Са, ты отдал ребенка женщине и запретил класть его на землю. Это слышали многие. Но когда ты ушел, она положила его на землю и ушла в свою хижину и огромный камень ее убил, потому что ты рассердился.

– Все племя просит простить их и не трясти больше землю, не бить их небесным огнем, – это уже Ара подтверждает слова Нел. Ты посмотри, как хорошо этот шельмец выучил язык за два месяца, даже говорит не хуже Рага или Бара.

Я призадумался: если объяснить, что это все случайность, скорее всего не поверят. А случившееся прекрасный повод закрепить вертикаль власти и закрутить гайки. Короче, никаких выборов – только назначения. Поразмыслив пару минут, окидываю свое племя взглядом. Здесь все, кроме группы охотников, которая не успела вернуться после катаклизма.

– Слушайте меня, люди племени Рус! Я, Великий Макс Са, недоволен вашим поведением и решил показать вам, что в моих силах. Но это не все, я могу украсть Мал (солнце).

 

Здесь я вспомнил о солнечных затмениях, когда бы они ни случились, они будут помнить эти слова.

– Поэтому вы должны делать точно так, как я вам говорю. В следующий раз я не буду настолько добрым и убью половину из вас, – обвожу взглядом свое племя, люди съеживаются под взглядом, опуская глаза.

Убедившись, что они напуганы до усрачки, заканчиваю речь:

– Идите и работайте. И похороните погибших вон там, – указываю на опушку леса чуть в стороне от тропы.

– Отныне всех умерших будем хоронить там.

Обернувшись к Хаду и выжившему углежогу, добавляю:

– А вы готовьте уголь и на этот раз делайте все хорошо.

Иду посмотреть на осыпавшиеся валуны и целый пласт породы, на месте рождения новой вершины. Уже на подходе замечаю огромный пласт желтовато-серого цвета. Отдельные куски этого материала докатились до подножья. Беру в руки: глина. Поднимаюсь по осыпи, внимательно смотря под ноги. Пласт обнажившейся глины действительно большой. Вот и стройматериал для моего дворца. Хватит, не пристало мне ютиться в палатке. Разве я не Великий Дух Макс Са Дарб?

Надо будет внимательно осмотреться здесь, не удивлюсь, если землетрясение открыло и другие породы, не менее важные для меня. И место рождения сразу трех вершин надо осмотреть: там площадь осыпей будет больше, рельеф сильно изменился, даже отсюда видно.

У меня было смутное представление, как делать глиняные кирпичи, но знал, что без формочки не обойтись. Наверное, придется добавлять в глину траву или совсем мелкие ветки деревьев, чтобы усилить вязкость. Ладно, об этом подумаю завтра, сегодня надо было еще дождаться охотников. Может, от них тоже будут хорошие новости.

Планам делать кирпичи с завтрашнего дня не было суждено сбыться, потому что появилось более насущное дело. Охотники вернулись перед сумерками, неся убитую лань и четыре живых ягненка. Землетрясение застало их у подножья, они чудом увернулись от каменного обвала, который поймал в ловушку отставших ягнят.

Ягнятам я обрадовался больше всего, теперь срочно надо было строить загон и решить вопрос с их кормлением. Они были уже достаточно крупные, не меньше полугода на мой взгляд, и должны были питаться травой. Но животные любят соль, а вот запасы соли у меня подходили к концу.

Надо будет после постройки загона провести экспедицию вдоль побережья, чтобы найти солончаки. Дворец может и подождать. Ягнята жалобно блеяли, приказал срочно восстановить хижину убитой камнем женщины, но сделать ее покрепче, чтобы животные не могли убежать. Завтра будем строить им загон. Несмотря на два несчастных случая, день крайне удачный: огромный пласт глины освободился и сразу четыре ягненка.

Хижину – временный загон для ягнят, поставили буквально за час. Послал детей, чтобы нарвали траву. Стоял декабрь, но травы еще было много, хоть она слегка и пожухла, ягнята все равно ели с удовольствием. Поручил своим детишкам лет восьми напоить их и после присматривать. В месте первого рождения скалы, что было у поселения буквально под носом, среди осыпи ничего больше интересного не обнаружил, хотя несколько часов лазил по склону, пробуя руками все скальные породы.

Хад выделил еще одного мужчину, и они спешно собирали недогоревшие пни, складывая их в кучку-пирамиду. Выживший углежог и вновь отобранный работали как роботы. Пример работы спустя рукава все еще, наверное, стоял у них перед глазами. В лагере издалека заметил сердитого Рама, который ходил вокруг разрушенной кузнечной печи. Несколько хижин также не выдержали сотрясания земли и обрушились.

Подвижки в земной коре были активны, я сам сегодня видел рождение новых вершин в горной цепи. По середине пальмовой рощи проходила трещина глубиной около двух метров и полметра шириной. Она, извиваясь, уходила дальше в противоположную от горной цепи сторону.

С утра пошлю Зика, самого опытного «геолога», обследовать горную гряду, где родилось сразу три вершины. У парня уже наметан глаз, и пустые скальные породы от стоящих отличить он сумеет. Сам с небольшой группой пойду вдоль побережья в поисках соли. Я непростительно забыл про нее и запасы критически уменьшились. Кроме того, сейчас у нас были ягнята, а то, что животные любят соль, я знал из передач «Дискавери».

Нел хлопотала у костра, готовя рыбу. Едва взглянув на меня, сразу потупила глаза. С трудом подавил смех: ночью в палатке, слов, что «нельзя, ребенок» точно не будет. А может пора ей перейти на новый уровень в доставлении удовольствия своему мужчине. Мысль была интересная, но ее стоило хорошо обдумать, иначе завтра она всем разболтает о пристрастиях великого Духа и все племя начнет их копировать.

Рыба получилась вкусной, после ужина сидел, наблюдая, как наступает ночь и в небе зажигаются звезды. Запрокинув голову, искал знакомые созвездия, которые здесь все-таки немного по-иному располагались на небосводе.

– Макс, ты сердишься на меня? – подсела рядом Нел.

– Нет, моя прелесть, за что мне сердиться на тебя?

– У нас мало секса, может ты сердишься?

– Сегодня у нас будет много секса, Нел, – я привлек к себе и поцеловал девушку, которая жадно ответила на поцелуй.

Нел была импульсивной девушкой, вспыхивала как спичка, но инстинктивно заложенный запрет на секс во время беременности сделал ее немного своевольной. Но сегодняшняя «демонстрация» недовольства Великого Духа Макс Са перечеркнула все запреты. Она вся дрожала от желания, и в глазах ее плясали огоньки.

Что ж, нельзя обманывать ожидания женщин, увлек в палатку, и, не забывая, что у нее в чреве мой ребенок, предался с ней страсти. Несколько раз ночную тишину, царившую в Плаже, прерывали довольные крики моей, истосковавшейся по любви, женщины.

Глава 7. Соль и пленник

Утром, когда Хад с мужчинами стали делать просторный загон для ягнят, вызвал к себе Лара и Рага.

– Соберитесь в дорогу, возьмите с собой луки, стрелы, мясо и воду. Мы пойдем искать соль вдоль берега моря. Может, уйдем на несколько дней пути.

После них вызвал Хада и Зика.

– Хад, я уйду искать соль, ты остаешься за вождя, пока я не вернусь. Сделайте загон для ягнят и продолжайте готовить уголь.

– А ты, Зик, – теперь я обратился к его сыну, – возьми с собой несколько мужчин и хорошо осмотрите место, где родились новые горы. Собирайте все странные камни и приносите их Раму.

Пока Раг и Лар собирались, успел позавтракать и приготовиться к походу. Вытащил свои кроссовки, в последнее время привык ходить босиком, так как, несмотря на поздний декабрь, было тепло и довольно сухо. К своему луку добавил пистолет, опоясался патронташем с пулевыми патронами. Уходим на несколько дней и неизвестно, кто может встретиться в дороге.

Как я уже говорил, наша бухта с северной стороны была ограничена скалой, дававшей нам защиту. А в южную сторону берег моря был сплошь усеян пальмами. Леса в этой стороне не было, и до сих пор южная сторона была мной исследована только на расстояние около двух километров, до конца пальмовой рощи. За ней начиналась степь, поросшая мелкой жесткой травой, которая перемежалась с участками песчаных дюн.

Мы вышли и направились вдоль побережья в сторону юга. Миновав пальмовую рощу, продолжили путь. С этого места территория нами не была исследована, и я вертел головой, стараясь увидеть что-то новое. Но пейзаж был унылым: участки песка чередовались со степью, до самого горизонта не было ничего приметного. Несколько раз попались одиночные скрюченные деревья.

Ближе к вечеру дошли до небольшой группы кустарников, которые росли возле родника, бьющего из-под земли. Родничок был слабенький, его сил хватало лишь на то, чтобы создать оазис метров пятидесяти в диаметре. Несколько сайгаков стремглав унеслись из чащи кустов, завидев нас. Родник образовал прудик, по берегам которого буйно росла растительность, несмотря на зимний период. Мы передохнули и подкрепились, решили переночевать в этом месте.

Высохшие ветки кустарников послужили пищей для костра. Дежурили по очереди, я себе выбрал первую вахту. Ночью вдалеке слышалось завывание то ли шакалов, то ли гиен. Разбудив Рага, отправился отдыхать. Лар поднял нас, как только солнце осветило край горизонта.

По моим подсчетам вчера мы прошли около тридцати километров, но ничего похожего на соль не встретили. Пополнив запасы воды, продолжили путь. Табун диких лошадей голов в двенадцать, низкорослых и коротконогих, встретился ближе к обеду. Лошади были взмылены, не обращая внимания на двуногих, они поскакали в северо-восточном направлении. Через минуту стала ясна причина их загнанности: стая диких собак, численностью не меньше пятидесяти, гнала лошадей.

Лар знаками показал нам залечь, и мы быстро прилегли, провожая взглядом преследователей. Собаки не заметили нас, так что без проблем продолжили путь в поисках соли. Первым белый солончак увидел Раг.

– Макс Са, там, – парень показывал пальцем, но я на таком расстоянии видел только степь, песок и морской берег. Через полчаса огромное белое поле соли стало видно отчетливо. Берег в этом месте был низкий и море затапливало его. Даже сейчас отдельные волны перекатывались и доходили до солончака.

Но самое интересное было не это: при подходе к солончаку стали встречаться следы человеческих ног, сохранившиеся на влажной от морских волн почве.

Противоположного края солончака не было видно, он сливался с горизонтом. Но следы человеческих ног говорили о том, что совсем недавно, максимум вчера, здесь были люди. Наша цель была достигнута – мы нашли соль, но теперь меня беспокоил вопрос, что за соседи у нас под боком. Пятьдесят километров для дикарей пустяк, такие переходы они даже всем племенем делают за день.

Сколько их, кто они? Насколько племя многочисленное? Людоеды или относительно мирные? Хотя мирных в каменном веке просто не бывает: либо ты убьешь соседа, либо сосед убьет тебя.

– Раг, Лар, оставляем здесь мешки для соли, заберем соль на обратном пути. Надо узнать, что за люди здесь находятся.

Мои спутники сбросили мешки для соли, и мы двинулись через солевое поле: теперь мои кроссовки были как нельзя кстати. Берег моря был пустынен, не было признаков присутствия человека. Через километр нашему взгляду открылась бухта, ранее скрытая от глаз. Бухта глубоко врезалась в сушу, в глубине ее стояли хижины, количество сосчитать было трудно. Несколько дымов от костров поднималось вверх. Пройдя еще несколько сот метров, мы смогли охватить взглядом всю бухту: она оказалось куда больше, чем показалось на первый взгляд. В этой стороне по берегу также находились хижины, но самое удивительное было то, что на воде были плавательные средства.

С нашего расстояния его рассмотреть было тяжело, но они походили на лодки, а две человеческие фигурки в одной из них заставляли ее двигаться.

Засмотревшись на лодку, мы забыли, что наши силуэты, на фоне моря и солончака, хорошо проглядываются. Вероятно, нас заметили с лодки, потому что она поспешила к берегу и вскоре пристала к нему. Минуту спустя из хижин высыпали человеческие фигурки, часть которых погрузилась в два плавательных средства, а большая часть двинулась нам навстречу по суше.

– Попробуем с ними поговорить, но держите луки наготове, – проинструктировал я своих спутников, вытаскивая и проверяя свой пистолет. С учетом нашего вооружения, даже толпа дикарей рассматривалась мной как малая опасность, но я недооценил вероятного противника. Две лодки заходили нам в тыл, в то время как основная масса шла в лоб. Эти дикари были совсем не глупы, они не бежали в лобовую, а шли достаточно осторожно.

Увидев в их руках луки, подумал, не слишком ли самонадеянно поступаю, давая им приблизиться. В пешей группе было человек двенадцать, и еще шестеро уже высаживались на берег с моря.

– Лар, Раг, не стреляйте, попробуем поговорить с ними, – я демонстративно положил свой лук на землю и сделал несколько шагов навстречу пешей группе, показывая пустые ладони. Дикари остановились в семидесяти метрах от меня, от толпы отделился один и, также положив свое оружие, двинулся навстречу. Мы остановились друг против друга в трех метрах: это был совсем молодой юноша, высокого роста, еще безбородый. Загорелый, с красноватым оттенком кожи и правильными чертами лица.

Набедренная повязка и куски кожи на ногах, видимо, что соль разъедает, дикари уже знали. Он стоял спокойно и уверенно: их было вчетверо больше, не считая группы у нас за спиной. Я прервал затянувшееся молчание:

– Я пришел как друг, нам нужна соль, – нагнувшись, взял в руки немного соли и притронулся языком, показывая, почему мы здесь. Мой визави молча смотрел на меня, затем указал рукой в северном направлении, проронив лишь одно слово:

– Гира!

Смысл я понял по интонации и жесту: нам предлагали убираться. Это было невежливо, засесть на огромном солончаке и гнать непрошенных гостей. Я вытащил барашковый винт, который был в кармане: яркая металлическая деталь заинтересовала дикаря. В его глазах зажегся интерес, и он протянул руку. В этот момент раздался крик Рага:

 

– Макс Са!

На рефлексах отскочил, выхватывая мачете: стрела впилась в то место, где я до этого стоял.

– Ах ты, тварь, – прорычал я, замахиваясь для удара, но дикарь оказался расторопнее. Подскочив, он перехватил мою руку с мачете, я услышал крики за спиной, там в бой вступили Раг и Лар. Не пытаясь вырвать правую руку из тисков парня, левой вытащил пистолет и с силой обрушил рукоятку на голову парня. Он рухнул, освобождая меня от захвата, и в этот момент мимо лица просвистела еще одна стрела: пешая группа бросилась в атаку и уже находилась в сорока метрах.

«Патроны», – болезненно сжалось сердце, но медлить было нельзя: вскинув руку, выстрелил в набегавшую толпу. Один дикарь упал как подкошенный, остальные мгновенно остановились и присели, закрывая головы руками. Я перезарядился и произвел второй выстрел: дробовых у меня было мало, их решил поберечь. Когда прозвучал второй выстрел, и второй дикарь ткнулся лицом в соль, оставшиеся девять задали стрекача. Обернулся к своим спутникам: четыре трупа остались с их стороны на белой соли, двое оставшихся уже столкнули лодку и усиленно работали веслами.

Оглушенный мной парень зашевелился, приходя в сознание.

«Добыл «языка», – пронеслось в голове. В этот момент ко мне подбежал Раг. Лар копьем добил раненых и, собрав наши стрелы, трусцой направлялся к нам.

– Свяжи его Раг. Мы заберем его с собой, – я подобрал стрелу, которая прилетела первой. Наконечник был костяной и сидел в древке приклеенный. Дикари владели искусством варить клей, и лодки у них имелись. Но сама стрела была дрянная, такой только мелкую дичь добывать.

Раг вытащил из набедренной повязки кусок травяной веревки и крепко замотал руки пленнику: тот уже очнулся и смотрел осоловелыми глазами, не понимая происходящего.

– Уходим, пока они не вернулись, – рывком поднял пленника на ноги и, приставив мачете к горлу, выразительно сказал:

– Без шуток, рыбная морда!

Пленник понял и послушно зашагал: нам надо было добраться до своих мешков, набрать соли и вернуться к себе. Интуиция говорила, что будет организована погоня, но не сразу. Вначале они должны пережевать страх, потом шаман будет камлать и лишь потом бросятся в погоню. По-хорошему у нас день форы, с такой форой нас не догнать, а если сунутся к нам – шансов у них нет. У нас лучников человек шесть, и стреляем мы вдвое дальше. Раньше я думал брать лучников только из числа приближенных, но наличие луков у соседнего племени все меняло: лучников должно быть больше, причем хороших лучников. Значит, пересмотрю свою начальную доктрину и увеличу количество стрелков.

Мы добрались до начала солончака, где оставили свои мешки. Жаль, что взяли только три мешка. Знай я про возможного пленника, нагрузили бы и его как мула. Быстро набив мешки солью, связав между собой, перекинули через плечи пленника: сам напросился. Я всего лишь хотел набрать соли и уйти, а он отвлекал меня, пока в меня целились из лука.

Обратный путь всегда легче, до оазиса с родником дошли примерно за четыре часа. Пленник вертел головой, видимо, эти места ему были незнакомы. Быстро набрали воды и перекусили: признаков погони не было, но не стоит искушать судьбу. Чем быстрее дойдем до поселения, тем спокойнее буду себя чувствовать.

Пленника я взял не просто так, в отношении него было два возможных варианта: увидев наши возможности, парень проникнется и захочет привести племя под мою руку. И второй вариант, в случае его упорства – он выдаст секреты варки клея и другие нововведения своего племени.

Ночь застала нас в степи, костер не разжигали, чтобы не быть обнаруженными в случае погони. Едва стало светать, отправились в путь. К полудню показались первые пальмы рядом с нашим поселением. Мы были беспечны, не обращая внимания на эту сторону, а совсем рядом оказалось многочисленное племя. В бухте рыбных людей, как я их окрестил для себя, насчитал больше двадцати хижин. Могли быть еще, не вся бухта была доступна для обозрения с солончака.

Нас заметили только когда мы вплотную подошли к селению, что еще раз подтверждало мои опасения насчет беспечности. Надо будет организовать пост в этой стороне, со стороны горной гряды угроза маловероятна. Увидев нас, поспешил навстречу Хад, но при виде пленника он изменился в лице, судорожно сжимая копье.

– Хад, накормите его и посадите в хижину, чтобы не сбежал. Позже я поговорю с ним.

Мне надо было снять кроссовки, привыкнув за два года ходить босиком, испытывал дискомфорт в обуви, да и запах пота бил в нос.

Нел обрадованно пискнула и метнулась к огню, кормить своего мужчину. Я скинул кроссовки у входа в палатку и сбежал в море, где с удовольствием поплескался, распугивая рыбу, которая облюбовала нашу бухту. Дикари, не заморачиваясь, выкидывали кости в море, и, хотя они были обглоданы дочиста, рыб они привлекали. Выходя из воды, наступил на такую кость, чертыхнулся и решил, что не позволю превращать море в помойную яму. Завтра же выкопают мусорные ямы недалеко от туалетов.

Котелок кипел, вода играла кусками свежего мяса, значит охота была удачной. Вернулся Хад, поручив пленника. Выслушал от меня указание поставить дозорных на границе пальмовой рощи и степи и снова ушел.

Я кушал обжигающе горячие куски мяса и слушал, как Нел рассказывает о ребенке в чреве, который усиленно толкается. После ночи любви она вновь обрела былую уверенность и общалась не как с духом, а как с мужем. Я прилег отдохнуть, наказав Нел разбудить меня до темноты. Но сон не шел, прорабатывал варианты действий вождя рыбных людей. Как бы я поступил на его месте, встретив врага, обладающего непонятным и устрашающим оружием? По всем раскладкам получалось, что вождь не должен рисковать людьми, отправляясь в погоню.

Нел разбудила засветло, солнце еще только приближалось к закату. Хад, Лар и Раг терпеливо дожидались рядом с палаткой. Все поручения были выполнены, о чем мне доложили по очереди.

– Пусть приведут пленника, – я присел на бревно и рассматривал чужую стрелу, пока Лар ходил за дикарем.

Теперь я мог его рассмотреть внимательно: он был похож на Гара или Уна с одним небольшим отличием: глаза были немного раскосые. Ни Хад, ни Лар, ни специально позванный Ара не понимали его языка. Вроде и слова похожи по произношению и речь такая же, но ни единого слова мы не поняли. Ара вспомнил, что Хер не всегда был в их племени, его подобрали раненым и оставили жить, потому что увидели ожерелье шамана. Это он со временем окреп и стал играть ведущую роль в племени.

Хер явился быстро и вопросительно уставился на меня, поигрывая костями в мешочке из шкуры.

– Хер, поговори с этим человеком, может ты его поймешь.

Шаман внимательно посмотрел на пленника и произнес несколько слов на незнакомом языке. Дикарь встрепенулся и затараторил, но видимо знания языка шамана были недостаточны, он останавливал парня, переспрашивал, жестикулировал. Мы с интересом наблюдали за их общением. Я с удивлением заметил, что Хер раскосый, не так сильно, как наш пленник, но форма глаз была раскосая. Как я этого не заметил раньше, уму непостижимо. Шаман закончил и, собравшись с мыслями, начал пересказывать:

– Это племя Чкара (выдры), они жили далеко от этих мест, одну руку сезона роста травы назад, на них напало сильное племя черных людей. Их было очень много, и Чкары вынуждены были уйти. Раньше они жили на берегах Бегущей Воды (река) и ловили рыбу. Они шли за умирающим солнцем (запад), пока не нашли место, где много туха (соли) и тун (рыбы). Там они живут уже половину руки сезона роста травы. Его зовут Мен, он сын вождя, – закончил свой рассказ шаман.

Я молчал, обдумывая слова шамана. Значит, эти люди пришли с востока. Тигр? Евфрат? Или они может вообще с Китая или Кореи? А как сам Хер оказался в этих местах? Ведь он понимал язык этого Мена?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru