Иван Тургенев
Помещик

Полная версия

Мной воспеваемый предмет

Стремится важно в кабинет.

Мамзель-француженка в гостипой,

С улыбочкой, с ужимкой чинной

Пред ним присела… Посмотрел

Он на нее лукаво – кошкой…

Подумал: «Эдакий пострел!»

И деликатно шаркнул ножкой.

IX

И гнев исчез его, как пар,

Как пыль, как женские страданья,

Как дым, как юношеский жар,

Как радость первого свиданья.

Исчез! Сменила тишина

Порывы дум степных и рьяных…

И на щеках его румяных

Улыбка прежняя видна.

Я мог бы, пользуясь свободой

Рассказа, с морем и с природой

Сравнить героя моего,

Но мне теперь не до того…

Пора вперед! Читатель милый,

Ваш незатейливый поэт

Намерен описать унылый,

Славяно-русский кабинет.

X

Все стены на манер беседки

Расписаны. Под потолком

Висят запачканные клетки:

Одна с симбирским соловьем,

С чижами две. Вот – стол огромный

На толстых ножках; по стенам

Изображенья сочных дам

С улыбкой сладостной и томной

И с подписью: «La Charite,

La Nuit, le Jour, la Vanite…» ^[1]

На полке чучело кукушки,

На креслах шитые подушки,

Сундук окованный в угле,

На зеркале слой липкой пыли,

Тарелка с дыней на столе

И под окошком три бутыли.

XI

Вот – кипы пестрые бумаг,

Записок, счетов, приказаний

И рапортов… Я сам не враг

Степных присылок – и посланий.

А вот и ширмы… наконец,

Вот шкаф просторный, шишковатый…

На нем безносый, бородатый

Белеет гипсовый мудрец.

Увы! Бессильно негодуя,

На лик задумчивый гляжу я…

Быть может, этот истукан –

Эсхил, Сократ, Аристофан…

И перед ним! уже седьмое

Колено тучных добряков

Растет и множится в покое

Среди не чуждых им клопов!

XII

Помещик мой достойно, важно,

Глубокомысленно курил…

Курил… и вдруг зевнул протяжно,

Привстал и хрипло возопил:

«Эй – Васька!.. Васька! Васька! Васька!!!»

Явился Васька. «Тарантас

Вели мне заложить». – «Сейчас».

«А что? починена коляска?»

«Починена-с». – «Починена?..

Нет – лучше тарантас». – «Жена, –

Подумал он, – вернется к ночи,

Рассердится… Но нету мочи,

Как дома скучно. Еду – да!

Да, чёрт возьми – да!» Но, читатель,

Угодно ль вам узнать, куда

Спешит почтенный мой приятель?

XIII

Так знайте ж! от его села

Верстах в пятнадцати, не боле,

Под самым городом жила

Помещица – в тепле да в холе,

Вдова. Таких немного вдов.

Ее супруг, корнет гусарский,

Завел охоту, рысаков,

Друзей, собак… Обеды, балы

Давал, выписывал журналы…

И разорился б, наконец,

Мой тороватый молодец,

Да в цвете лет погиб на «садке»,

Слетев торжественно с седла,

И в исступленном беспорядке

Оставил все свои дела.

XIV

С его-то вдовушкой любезной

Помещик был весьма знаком.

Ее сравнил остряк уездный

С свежепросольным огурцом.

Теперь ей – что ж! о том ни слова –

Лет под сорок… но как она

Еще свежа, полна, пышна

И не по-нашему здорова!

Какие плечи! Что за стан!

А груди – целый океан!

Румянец яркий, русый волос,

Немножко резкий, звонкий голос,

Победоносный, светлый взор –

Всё в ней дышало дивной силой…

Такая барыня – не вздор

В наш век болезненный и хилый!

XV

Не вздор! И был ей свыше дан

Великий дар: пленять соседей,

От образованных дворян

До «степняков» и до «медведей».

Она была ловка, хитра,

И только с виду добродушна…

Но восхитительно радушна

С гостями – нынче, как вчера.

Пред ней весь дом дрожал. Не мало

Она любила власть. Бывало,

Ей покорялся сам корнет;

И дочь ее в семнадцать лет

Ходила с четырьмя косами

И в панталончиках. Не раз

Своими белыми руками