Иван Созонтович Лукаш
Путешествие в Петербург
А когда вы посетите театр, не забудьте, что «в зрительных залах Петербурга не говорят громко, и там совершенно запрещено свистеть актерам. Всякий шум подобного рода строго запрещен. Зрители сидят на своих нумерованных местах, и кресло в партере стоит 5 рублей на ассигнации».
Из театра вы будете возвращаться в потемках и, вероятно, посетуете на масляные фонари Петербурга.
«Они освещают дурно и на маленькую дистанцию. Впрочем, теперь фонари снабжены зеркалами – рефлекторами, а многие магазины на Невском имеют и газовые рожки. На других улицах купцы часто освещают окна лавок одной-двумя лампами с полированными зеркалами».
«В светлые летние ночи, с 1 мая по 1 августа, фонари в Петербурге не горят… Петербуржцы с грустью встречают первые августовские огни – вестники осени с ее теменью, ветрами, сыростью и простудами».
«Еще в 1824 году одна французская компания начала работы по освещению столицы газом. Но взрыв газометра, который помещался за Казанским собором, прервал работы. В 1839 году новая газовая компания уже осветила большую часть Невского и обе Морские…»
Так, под масляными «фонариками-судариками» вы дойдете до своей гостиницы по заснувшей столице.
Вашу безопасность охраняют ночные полицейские стражи в зипунах и киверах с огромными алебардами – славные по многим описаниям петербургские будочники.
«В столице, в разных кварталах, около 290 полицейских будок, маленьких домов с деревянными колонками. А в каждой будке – по три будочника».
«Впрочем, ночью всюду тишина – и в кофейнях, трактирах и ресторациях – ни малейшего шума, ни споров, ни драк».
Пыль, пыль – вот что может вам досаждать в столице… «Город вымощен булыжниками, олонецким и финским гранитом. В сухое летнее время ветер подымает на площадях такую пыль, что прохожий рискует ослепнуть. К тому же булыжник сбивает ноги лошадям, а гром колес по граниту едва переносим для ушей».
«Правительство давно ищет способ улучшения мостовых. На Невском, у Аничкова моста, одно время были наложены на мостовую доски. Их скоро сбили экипажи. Тогда попробовали заливать мостовую асфальтом, но в дождь в нем вязли ноги, а в сухое время еще непереносимее была пыль».
«Наконец, в 1832 году, г. министр Гурьев изобрел отличную мостовую: это род паркета, изготовленного из шестигранных сосновых болванок. Поверхность такой мостовой действительно похожа на гладкий паркет, по которому экипажи катятся легко и бесшумно».
Так, оказывается, «г. министр Гурьев», автор гурьевской каши, изобрел блистательные торцы Петербурга.
Вы в ваших прогулках увидите, может быть, «смотрины купеческих невест в Летнем саду или первомайское гуляние в Екатерингофе, куда стремится весь город, где бывает император с императрицей… Там кавалькады галопируют среди верениц экипажей, там толпы пешеходов текут в аллеях, и кажется, что вся столица собралась в Екатерингоф приветствовать весеннее солнце.
Или вы побываете на масленицу «в балаганах, на Адмиралтейской площади, покрытой тогда полчищами театров, бараков, цирков, ларей. Акробаты, канатоходцы, шарманщики, арлекины, шпагоглотатели, качели, карусели, лавки с орехами, апельсинами, халвой, коврижками – и над всем чудовищные ледяные горы в дрожащих флажках. Всюду оглушительное бряцание военных оркестров. Народ, поедая коврижки и щелкая орехами, любуется фиглярами. Вы можете, однако, удивляться в балаганах и «любовным приключениям Коломбины и опасным прыжкам паяцов».
Вы побываете там, а мы с грустью опустим все эти увлекательные описания неизвестного французского автора.
Но об одном мы просим вас: когда вы будете в Петербурге, остановитесь на Троицком мосту и крошечный французский гид укажет вам оттуда на великий город:
«Прекрасно зрелище Петербурга с середины Троицкого моста в тихий вечер июня. Вы среди просторных вод Невы, отражающих и прозрачное небо, и легкий закат. В воздухе, я не знаю откуда, разлита некая бархатистость, смягчающая все линии домов».
«Смотрите направо – там Петропавловская крепость, как бы погружающая свои стены в озаренные воды Невы. Стремится ввысь золотая игла крепостного собора. Смотрите налево – там мягкая вечерняя линия домов заканчивается Зимним дворцом и Адмиралтейством. Адмиралтейская стрела горит в прозрачном воздухе тонкой струей огня».
«Нева против вас разделяется на два рукава, как бы для того, чтобы обнять Биржу с двумя ее ростральными колоннами, классическими маяками, которые кажутся издали громадными часовыми. Направо от Биржи подымается лес мачт с тысячами флагов – значки и цвета всех наций едва веют в воздухе вечера».
