Иван Иванович Панаев
Письмо постороннего критика в редакцию нашего журнала по поводу книг г. Панаева и «Нового поэта»
Не понимаю я тоже и вашего следующего вопроса:
«Таково ли наше общество? Потребовать от него того же, что мы вправе требовать от общества западного, давно осевшего в установленных границах, определившего себя, свои права и обязанности, мы не имеем никакого права. Наше общество молодо в литературном деле до степени невероятной, хотя оно в этом нисколько не виновато. Руководить это общество обязана была литература – а она, из барышей и легкой репутации, начала угождать ему! Чему угождать? Мог ли угодить в Германии тамошнему обществу тот скандал, который господствует у нас? Отвечаем положительно: нет! Высота, на которой стоит там наука и литература, задавила бы эти неудачные порождения бездарности и малограмотности. В Англии – пуританизм общества (тоже весьма похвальная черта) и сильно развитая личность уничтожили бы его давно; во Франции личная расправа сократила бы эти порывы доморощеных панфлетистов. А у нас что может противупоставить им общество, для которого это явление и ново и неожиданно? Чья ж это обязанность? Конечно не правительства, которому не усмотреть за всеми мелочами. Общество должно само себя защитить и т. д., и т. д.
Тут я уже не обращаюсь более к почтенным редакторам «От. Зап.», а говорю с вами, милостивый государь, и спрашиваю вас, что это такое? Общество наше молодо, юно, зелено – прекрасно! стало-быть и взять с него нечего. На нет и суда нет. Я вот например совершенно уверен, что в этом отношении наше общество – как и всякое другое общество; но пусть будет оно молодо, юно и зелено. Пусть руководить это юное общество должна литература. Да ведь она же его и руководит. Что же после этого делали «Отеч. Зап.» в продолжение стольких лет своего существования? Что же делают другие наши журналы? Что же делают самые скандалы, как вы называете их, – как не руководят этого общества? Чтоб знать, чему смеяться и на что негодовать, оно должно же иметь примеры. Читая разные стишки, панфлеты и куплеты, оно этому и учится. Для общества это превосходнейшая школа, точно также как и для вас, господ журналистов и писателей. Между тем как общество испробует меру и силу своих симпатий и своего отвращения, вы, милостивые государи, все, и писатели и журналисты, вы попривыкнете к некоторой свободе выражения. Ведь не даром же вы так ждали и так алкали этой свободы выражения. Вы так молили о ней всех богов Олимпа. Неужели и для вас она будет ненавистной цаплей?
Нет, милостивые государи, поучитесь сами извинять некоторые уклонения этой свободы выражения. Иначе и про вас можно будет сказать, что вы также молоды, юны и зелены, как наша литература. Неужели знаменитая фраза: мы не созрели, несправедливая в том случае, при котором была произнесена, окажется справедливою только относительно вас, предводителей и учителей общества, вас, столпов литературы. Общество может быть молодым, оно даже всегда молодо, потомучто всегда обновляется, но вы, умудренные и убеленные временем (ибо многие из вас убелены уже временем), вы не можете укрыться под это детское и смешное извинение. Личность развитая и просвещенная всегда опережает общество, а вы ведь гордитесь именно тем, что развиты и просвещены. И потому ваше дело вести это общество вперед, и, главное, собою подавать пример уважения к гласности. Нет, господа, вы не то чтоб недозрели, а кажется перезрели. Вы говорите, что общество наше молодо, что для него явление это (т. е. скандалы) и ново и неожиданно. Совершенно справедливо. Стало-быть нечего и претендовать на общество, если оно ошибается, если смеется над тем, что заслуживает симпатию. А вмешивать в это дело правительство конечно не для чего, и в этом я совершенно согласен с «Отеч. Зап.»; мне странно, что они даже выразили эту мысль и этим показали, как будто сами сомневаются в её непреложности.
