Иван Олейников
Лодейцин
– Начинайте счет, – сказал Цеб.
Он убрал руки со стола, сделал сосредоточенное лицо и впился глазами в блестящий инструмент.
– Раз, два… Три!
Я посещал террариумы и видел, с какой скоростью змеи кидались на стекло, если их раздразнить. Этот рывок не уловить глазом. Змеиную скорость показал и Цеб. Я не успел разглядеть его движение, что-то мелькнуло в воздухе – и вот он снова сидит в прежней позе. На замедленном просмотре его движение казалось совершенно обычным, но в нем не было чего-то лишнего, неточности или отклонений от задуманного плана.
Следователь встал и подошел к стене. Скальпель торчал в ней.
– Неплохо, – сказал следователь, разглядывая инструмент. – Вы проживете на полчаса дольше, господин Цеб.
Он выдернул скальпель и вернулся на место.
– Давайте продолжим. Сейчас я положу руку на стол. Вот… – и он положил перед Цебом указательный палец подушечкой вверх. – Вы должны держать руки на коленях. Потом на счет три вы с максимальной скоростью, на какую способны, должны взять скальпель и сделать мне укол на пальце. После этого быстро положить скальпель на стол, а руку на колено. Укол должен быть легким, чтобы только-только пошла кровь, не глубже. Я соглашаюсь на этот вред и дам вам полчаса жизни. Согласны?
– Начинайте считать, – повторил Цеб.
– Раз, два… Три!
Опять что-то мелькнуло над столом, и вот Цеб сидит как ни в чем не бывало, а скальпель лежит на столе и мелко трясется вправо-влево.
Уоннел поднес палец к глазам, затем поднял и показал его в камеру. На нем отчетливо проступила красная точка. Он достал из кармана пузырек с жидкостью и смазал ранку.
– Это было впечатляюще, господин Цеб!
– Вы обещали мне полчаса, – напомнил тот.
– Да-да, вы их выиграли. Мы еще продолжим, но пока у меня пара вопросов.
– Спрашивайте.
– Вы раньше пользовались таким ножом?
– Нет.
– Однако вы так ловко с ним управляетесь.
– Да, и в этом нет чего-то особенного. Всё в рамках физических возможностей тела. Для вас это странно, потому что ваше тело не подчиняется вам, вам лишь кажется. У меня по-другому. Подобные предметы без внутренних деталей я могу один раз ощупать, взвесить в руке, и они становятся для меня тем же, чем для вас собственные руки. У меня появляется знание как ими пользоваться, и оно не забудется, если я полагаю, что оно продлит мне жизнь.
– Но кроме знаний нужен навык.
– Это общее заблуждение. На самом деле, правильное знание – это и есть навык. Если бы вы умели сосредоточить свой разум на задаче, не прерывать себя и не метаться мыслями, то получали бы навык одновременно со знанием. Для вас эти понятия слились бы в одно.
– Какая мудрая мысль! – заметил Уоннел. – Но давайте продолжим.
– С удовольствием, – выразил готовность Цеб.
– Я сейчас.
Следователь встал, взял было скальпель со стола, но подумал и положил его обратно. И, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
На него тут же накинулись подчиненные:
– Господин Уоннел, что вы делаете?!
Но тот осадил их:
– Прошу, сядьте! В приказе у меня расширенные полномочия.
– Но это опасно, поймите.
Уоннел не слушал, он отмахнулся от них и обратился к сержанту:
– Господин Най, вы готовы?
– Так точно, – ответил тот.
– Всё-таки предупреждаю вас об ответственности. Он хоть и убил двух колонистов, но он – ценнейший экземпляр для науки. Вы понимаете?
– Да. Я не причиню ему вреда.
– Поклянитесь! – потребовал Уоннел.
Най посмотрел на него как на говорящую мышь.
– Я колонист и десантник Первого полка. Каждое мое слово и есть клятва.
Уоннел понимающе кивнул, подошел к компьютеру и оформил сержанту пропуск.
Следователь и колонист вошли в допросную. Цеб сидел на месте, скальпель лежал где его оставили. Уоннел не стал садиться, а встал сбоку от стола. Сержант сел на место Уоннела, напротив Цеба.
– Господин Цеб, – сказал следователь, – это сержант Най, десантник, победитель многих соревнований за последние несколько лет. В плане общей физической подготовки сержант – первый среди колонистов. То есть и на всей Олимпии.
– Я помню вас, господин Най, – сказал Цеб, приветливо улыбаясь. – Видел на соревнованиях и на телешоу.
Сержант не ответил и даже бровью не повел. Он сидел с непроницаемым видом, и чуть сощурившись, прямо глядел на Цеба.
– Вы согласны продолжить игру? – спросил следователь.
– Да. Объявите правила, – сказал Цеб.
– Ставка прежняя – дополнительные полчаса до операции. Между вами скальпель, – Уоннел нагнулся и подвинул скальпель ровно на середину стола лезвием к сержанту. – У обоих руки на коленях. Делаем на счет три. Вы, господин Цеб, должны схватить скальпель и метнуть вправо. Постарайтесь воткнуть в стену, как вы недавно сделали, но не принципиально, пусть хотя бы долетит. Главное, что сержант постарается перехватить вашу руку и не даст сделать бросок. Вы согласны?
– Я готов, – подтвердил Цеб.
– Сержант, вы готовы?
– Значит так!.. – резким и страшным голосом сказал десантник. – Правила меняются.
Я даже на записи слышал, как гул его голоса резонировал в комнате.
– В чём дело, сержант? – с тревогой спросил следователь.
Най отодвинул скальпель в сторону и сказал:
– Броски, захваты и прыжки на батуте отменяются. Сейчас будет моя игра.
И тут он резким движением вынул из кобуры пистолет и замер. Он держал его в согнутой руке, дулом вверх и не шевелился.
– Черт возьми! Сержант! – закричал Уоннел. – Нельзя!
Дверь распахнулась, в комнату вбежали младшие следователи, они на ходу доставали оружие.
– Стоять! – рявкнул десантник, не спуская глаз с Цеба. – Всем на место! Господин следователь, стойте где стоите. Остальные, вон отсюда!
Никто не пошевелился, несколько стволов было направлено на сержанта.
– Сержант, прошу вас, – успокаивающе заговорил Уоннел. – Он нам нужен. Он больной в конце концов.
– Я знаю. Я уже сказал, что не причиню вреда. Я слово держу, но еще одно напоминание – и я приму это как оскорбление, – ответил Най. – Прикажите вашим людям уйти.
Уоннел долго молчал, глядя на сержанта и раздумывая. Най держал пистолет дулом вверх и не двигался. Было ясно, что если бы он хотел убить Цеба, то давно бы это сделал.
Уоннел наконец принял решение:
– Господа, прошу вернуться на место. Оставьте нас!
Следователи медленно и с сомнением стали выходить.
– Благодарю вас, господа! – сказал сержант, не оборачиваясь. – И больше не входите, пока не позовут.
Дверь закрылась.
– Давайте спокойно, – предложил Уоннел. – Что вы задумали?
– Господин следователь, я смотрел на ваш допрос. Вот что я увидел: перед нами человек, который хочет долго жить, всё верно?
– Да, именно так.
– Тогда пообещайте ему минуту жизни, а потом я назову правила игры.
– Минуту? – спросил следователь.
– Да, – сказал Най, – сделайте ему это предложение. Выиграет – получит минуту. Проиграет – останется при своих. Это лишь предложение, он вправе отказаться. Если откажется, я спрячу оружие и выйду.
– Хорошо, – согласился Уоннел, – хорошо. Только спокойно. Господин Цеб, вы слышали. Я дам вам дополнительную минуту до операции, если вы сыграете с сержантом и выиграете. Напоминаю вам, что в любом случае назначенное вами время никто не сокращает. Сейчас сержант озвучит правила. Вы вправе в любой момент отказаться безо всяких последствий.
На последнем предложении Уоннел сделал особый акцент и посмотрел на сержанта.
– Я бы с радостью принял ваше предложение, господин следователь, – сказал Цеб, – но, конечно, я должен узнать правила. Надеюсь они будут для меня приемлемы.
– Правила простые, господин Цеб, – сказал сержант, впервые обратившись к своему визави и больше не называя его в третьем лице. – Смотрите.
Он четкими, отработанными движениями вынул обойму из пистолета и убрал ее в карман. Потом с резким щелчком вынул патрон, зажал его в кулаке и положил разряженный пистолет перед Цебом. Тот немедленно убрал руки подальше от стола и демонстративно отстранился насколько позволяла спинка стула.
– Вы пользовались этой маркой? – спросил сержант.
– Нет, – ответил Цеб.
– Держали в руках?
– Нет.
Сержант кивнул.
– Пистолет сейчас разряжен, – сказал он. – Возьмите его, нажмите, почувствуйте спуск.
Здесь Цеб повел себя странно, но, если подумать, крайне предусмотрительно. Думаю, не всякий подследственный догадался бы до такого. Он поднял лицо вверх и отчетливо сказал в потолок:
– Я предполагаю, что пистолет разряжен и беру его с любезного разрешения господина Ная. Я не хочу ни в кого стрелять или кому-то причинить вред.
После этого он нарочито плавно и медленно локтем отодвинул пистолет в сторону и повернул так, чтобы тот ни в один миг не был направлен в сторону сержанта или следователя. Потом Цеб взял пистолет, так же медленно направил его в стену справа от себя, вытянул руку и нажал спуск. В тишине прозвучал легкий щелчок. С теми же предосторожностями Цеб вернул пистолет на место и сел, так же отстранившись. Он всеми силами изображал из себя обычного законопослушного гражданина, который знать не знает никакого оружия.
– Это "Риваль-31", – начал объяснять сержант. – Вес – 1420 грамм, вес патрона – 11 грамм. Есть режим коротко-плазменного ускорения. Пробивная сила в этом режиме – 14 стандартных единиц. Скорость – 750 метров в секунду. То есть на расстоянии до десяти метров поправка не нужна.
Уоннел стоял сбоку, слушал эти технические характеристики и не понимал к чему клонит Най. То же самое изображал Цеб.
– Теперь правила, – объявил сержант. – Будет так. Риваль лежит на столе, в нем один патрон, ствол в мою сторону. Сидим спокойно, руки при себе. Запускаю таймер, тридцать секунд. Ваша задача – до истечения тридцати секунд выстрелить мне в голову. Не в корпус, не в шею, в голову. Если пуля заденет кости черепа, то вероятность гибели… почти наверняка. Моя задача – уклониться от выстрела. Вы можете стрелять, только если моя голова находится над плоскостью стола. Если я нагнулся ниже этого уровня, – сержант провел рукой по столу и воздуху и показал где запретная зона, – то выстрел запрещен. То есть обманное движение не сработает. Реакция у меня хорошая, двигаюсь я быстро, но вы можете рассчитать где будет моя голова в момент выстрела. Вам стоит лишь угадать враво или влево я буду уклоняться. Шансы – один к одному. Пока обе ваши руки на коленях, я сижу прямо. Никаких трюков, никаких фокусов. Попадете в голову – минуту к вашей жизни. Согласны?
Цеб сделал расстроенное лицо и пустился в уточнения.
– По договору с господином Уоннелом, – напомнил он, – я не имею права причинить кому-то вред. Это аннулирует наш с ним договор. Разве что вы заранее согласны на этот вред и объявите свое согласие.
– Я согласен на этот вред, – подтвердил Най.
– Спасибо! Тогда я буду играть, – сказал Цеб.
Он улыбнулся и воодушевился.
– Да вы с ума сошли?! – закричал следователь. – Сержант, вы что делаете?! Никаких игр, никакой минуты! Я запрещаю в конце концов! Всё, расходимся к черту!
Но тут Цеб стал настойчиво и с криком доказывать Уоннелу:
– Вы, господин следователь, кто такой?! Вы ведете следствие, вот и ведите следствие! Вопросы, подковырки, всё ваше, на здоровье. А здесь где допрос? Где, я вас спрашиваю?! Вы, часа не прошло, мелькали передо мной с ножиком, забыли? У вас расширенные полномочия от президента? Я президента знаю вот с таких! Там что, разрешено рисковать собой, а?! Кто вам поверит? В тех полномочиях ни слова о ножике, не надо!
– Господин следователь, а ведь господин Цеб прав, – строго заметил сержант. – Вы ставили на кон свою жизнь ради следствия, а на это нет разрешения. Вы превысили полномочия, я делаю то же самое. Мы с вами далеко зашли, о законных рамках нет речи.
Уоннел стоял, раскрыв рот, и не знал что ответить. Оба были совершенно правы.
– Я требую игры, – заявил Цеб. – Я хочу эту минуту.
Уоннел зашел с другой стороны.
– Сержант, у вас есть семья, дети? – спросил он отчаявшимся голосом.
– Да, – ответил тот, – и как раз сейчас я хотел рассказать об этом моему сопернику. Итак, господин Цеб, я семейный человек, у меня жена и двое детей: сыну три года, дочке скоро год. Они не знают где я сегодня нахожусь и чем занимаюсь. Если я вечером не вернусь домой… додумайте сами. Зато вы получите минуту жизни.
В комнате повисла долгая пауза. Соперники смотрели друг на друга. И оба были спокойны. Ни следа волнения ни с той, ни с другой стороны.
– Кстати, господин Уоннел, моя просьба, – сказал сержант, не поворачивая головы. – Если всё кончится хорошо, прошу скрыть мое пребывание здесь. Проведите беседу с вашими подчиненными. Я тоже сохраню тайну.
– Проведу, – сказал Уоннел упавшим голосом, – но прошу вас, подумайте еще раз.
Однако сержант пропустил его реплику мимо ушей.
– Итак, приступим, – сказал он. – Господин Уоннел, позвольте ваш гаджет. И уберите нож.
Най взял планшет следователя, настроил на нем таймер и положил так, чтобы он не мешал, но чтобы оба видели цифры.
– Таймер запустится через минуту. Прозвучит звуковой сигнал, – сказал сержант. – Вам хорошо видно?
– Да, – сказал Цеб.
Сержант вставил патрон, снял предохранитель и положил пистолет на середину стола. Затем чуть подумал и любезно подвинул его ближе к сопернику.
– Господин сержант, – обратился Цеб, – позвольте уточнить. Ход крючка – он всегда одинаковый? Не болтает?
– Строго и всегда одинаковый, господин Цеб, настроен идеально. Без внутренней механической передачи, только электрический сигнал.
И они замолчали, ожидая когда начнется отсчет положенных тридцати секунд. Оба сидели прямо, руки на коленях, смотрели в глаза. Уоннел глядел на них как человек, который отказывается верить тому что видит. Я, просматривая запись, был в ужасе. Неужели один человек убьет другого ради поганой минуты своей жизни?
На планшете коротко пикнул таймер. У меня похолодело внутри. Время пошло, но Цеб не шевелился. Оба сидели как замороженные. Глядя потом с разных точек, я отчетливо видел, что они смотрели именно в глаза. Цеб не смотрел на оружие, но с ним было понятно: он своей идеальной волей знал где и как оно лежит и мог бы схватить его и вслепую. А вот сержанта я не понимал. Я бы на его месте определенно смотрел Цебу на руки, но нет же: он смотрел прямо в глаза.
Прошло двадцать секунд. Никакого движения, гробовая тишина. Еще пять секунд. Ничего. Еще две секунды, Цеб схватил пистолет и выстрелил, сержант кинулся вправо. Грохот выстрела еще долго висел в воздухе. Цеб положил пистолет на место. Тут пикнул таймер.
Сержант был жив. Он встал, оправил форму и пошел искать след от пули. Поглядев на отметину в стене, он вернулся к столу. Теперь он довольно улыбался и больше не смотрел на Цеба. Улыбка сразу скинула всю угрюмость и жесткость с лица этого десантника, он будто стал другим человеком. Сержант взял со стола свой риваль, вставил в него обойму и сунул в кобуру.
– Благодарю вас, господин следователь, – непривычно мягким и добрым голосом сказал он. – Запомните мои слова: "Двойной обман".
– Что? – еле слышно спросил Уоннел, его связки свело от волнения.
– Я говорю, запомните: "Двойной обман". Потом расспросите как он считал шансы, получится интересно. Он стрелял ровно посередине. До свидания!
С этими словами сержант вышел. Через минуту Уоннел пришел в себя, трясущимися руками положил скальпель в футляр и объявил, что допрос окончен.
