Иван Николаевич Пальмов
О маленькой птице размерами с остров
– Лейтенант Спойлер, – представился полицейский, – могу я поинтересоваться для чего вы строите этот объект, – вкрадчиво проговорил полицейский, так будто он ни кому ни словом не обмолвится.
– Ждите здесь, это займет не много времени, – раздражительно пробубнил профессор.
Рич отошел в сторону и развел пальцы к уху и рту, произнес шифровое слово и спустя пару гудков раздался голос.
–… и я попрошу выдать мне такую бумажку, что бы ни какие Спойлеры мне не мешали, – со спокойной душой профессор направился к полицейскому.
– Отправляйтесь к себе в участок немедленно, иначе вас могут ожидать неприятности. Да, и если не доверяете мне, можете обратиться к своему начальству, – рекомендующим тоном закончил профессор.
К тому времени, когда профессор остался один, вышел Лэйард. Он подошел, и хотел было уже задать вполне ожидаемый вопрос, но Рич опередил его.
– Нам нужны резаки, горелки, сверла, буры, все что угодно. Сегодня я планирую углубить наши познания относительно объекта.
По старой дороге в начертанный путь
Бегут твои ноги им уже не уснуть
Срываются тучи, стремятся упасть
Звезды на круче падают в пасть
Большому дракону из солнца и мглы
Даруют корону с рогом луны
Молится церковь сама по себе
Молится свету новой судьбе
Стоит на дороге зовет лишь тебя
Не помня о боге и все же любя
Там что-то случиться небо грозит
Дракон уже злится и рубит гранит
Здесь очень давно не было людно, и сегодня не настал тот день. Да не сегодня, а будет ли завтра ему неизвестно – этому старому доброму заведению, что ждет с тех пор как появилось на свет. О да, здесь были мгновения и вполне себе долгие, но о них все почему-то стремятся забыть. Ах, нет, не так уж и все, кто-то пришел, а тех двоих считать никак уж нельзя. Они отвели свой дом себе же под кладбище. Она ведь совсем еще юная, она поет здесь и вот она-то одна из двух. Ее очень жаль, хотя она так теперь не считает, она пропела как фея еще одну песню. На нее смотрит одинокая дама, совсем не похожая на ту, что может ошиваться, в таких заведениях и ее мотивы скорее находятся среди исключений в жизни. Кроме нее в баре сидит молодой мужчина, еще в самом начале песни он подошел к столу женщины и протянул ей огонь когда, та собиралась закурить сигарету. Впрочем, для него нам этом все закончилось, закурив дама не обратила внимания даже на то откуда взялся внезапно огонь и не стала думать о том, что этот огонь кто–то должен был для нее держать. Она приняла все как данность, и не перестала слушать песню. Та девушка, что песню исполняла, вовсе не видела, для кого она поет, ее глаза, как и всегда в такие минуты были закрыты, она представляла, что эту песню поет не одна и в конце рядом окажется человек, курчавые волосы которого она погладит. Когда песня закончилась, Хлоя встала и подошла к краю сцены и только тогда открыла глаза, уже уводя ногу вперед чтобы спрыгнуть. Она застыла на секунду, глядя на женщину в зале, но по инерции уже спрыгнула, и получилось это немного неловко. Перед ней была Лина Ли Рэй – известная певица. В первую очередь эта женщина все же была продюсером, а уж потом певицей, тем ни менее Хлоя не могла не знать ее, к тому же она была в жюри одного в прошлом значимого мероприятия для Хлои. Лина смотрела твердо в глаза Хлои, но все же тень какой-то жалости присутствовала в ее взгляде. Хлоя ушла в сторону, села за стойкой и встретив глазами Карла слегка улыбнулась, Карл ответил тем же, делая вид будто и не заметил ничего необычного. К стойке подошла мадам Ли Рэй и Карл тихой шепнул Хлое что-то вроде «справитесь тут сами» и ушел подальше.
– Ваш бармен всегда боится клиентов? – сев спросила Лина.
– Нет, – стеснительно улыбаясь ответила Хлоя.
На стойке по левую руку от Хлои уже стояли два коктейля, и Хлоя подвинула их к посетительнице.
– А вы неплохо подготовились, – продолжала Ли Рэй.
– Это вам.
– Спасибо, ну знаешь, ты ставишь передо мной выбор. Решила напоить меня милочка?
– Какой выбор? – игнорируя конец фразы, переспросила Хлоя.
– Я пришла сюда, чтобы помочь тебе. Ты хорошая девочка, с прекрасными данными и я это запомнила еще тогда, на мой взгляд, ты сделала не самый очевидный выбор, несмотря на всю твою трагедию, – Лина слегка касаясь пальцами бокала, вела диалог и чем длиннее были ее фразы, тем больше она отпивала.
–Я знаю ради чего я здесь. Мне этого достаточно, – парировала Хлоя.
– И ради чего же?
– У вас было какое-то предложение, не так ли?
– Одна просьба – не строй из себя загадочное существо, да предложение есть. Одна группа ищет хорошего музыканта, им нужна гитарная партия и бас.
– И во всей стране только я вхожу в число хороших? Неужели и басисты, нужны как воздух? – Хлоя казалось, могла что-то сказать и еще по поводу хороших музыкантов, но строгий взгляд продюсера прервал ее, – ладно, шучу, что за команда?
– Группа называется Pink Pong, – сухо выдавила Ли Рэй.
– Это китайская группа?
– Нет, обычная, хорошая группа, не китайская мать твою, не дашь договорить, – Ли Рэй отпила из бокала, с трудом пытаясь сглотнуть, еще не окончив фразу.
– А какая это группа?
– Так, а ну молчать, и отвечай по делу, ты будешь играть? – имея в виду упомянутую группу сказала Ли Рэй.
– Да я люблю играть и мне в голову пришла одна интересная мысль, – Ли Рэй явно не понравился столь длинный ответ Хлои, – а не сыграть ли нам?
– Девочка, ты точно помнишь меня и вообще знаешь, кто перед тобой сидит, – суровым тоном произнесла продюсер.
– Суть игры вот в чем: перед нами шесть бокалов на стойке, в один из них наш бармен Карл всегда кладет салфетку. В какой именно бокал мне не известно, но я знаю, что когда в последний раз он их протирал, то положил в тот о каком мне известно. Нужно угадать в каком бокале салфетка. Первой угадываете вы, при всем при этом вы имеете, возможно, больше одного шанса, поскольку я не знаю, протирал ли их Карл снова. Если Карл протер их то, вероятность того что он положил салфетку в тот же стакан будет стремиться к нулю, а следовательно следующий мой ход будет не верным и ваши шансы вырастут над моими. Называть бокалы будем по очереди, но откроем в самом конце. Готовы сыграть?
– На что ты хочешь сыграть?
– Если выиграете вы, я помогу этой китайской группе с музыкой, а если выигрываю я, – вы играете целый день в этом баре.
– И почему же интересно мне знать я должна согласиться? Условия игры ты могла придумать под себя, то есть ты и так знаешь где твоя салфетка…
– Она Карла, ей Карл протирает стаканы, – вставила девушка.
– Неважно, ты можешь меня обмануть. Я уже молчу о том, что выигрыш тоже сомнительный, либо я тебе помогаю с работой, либо целый день прозябаю в этом баре.
– Решать только вам, но ведь вы хотите сыграть?
– Если ты хочешь посмеяться валяй, я согласна, – резко поставив бокал огласила решение Ли Рэй.
– Хорошо мы сыграем, пусть моя честность останется загадкой для вас, это на вашей совести.
– Так, выбрать стакан… – Ли Рэй долго водила пальцем в воздухе, пока не выбрала стакан чуть левее от центра. Следующий шаг был за Хлоей и она не задумываясь указала на второй справа. Ли рэй снова выбрал стакан в центре, но теперь правее. Затем снова выбрала Хлоя и указала на стакан что находился дальше всех налево, стакан перед ним выбрала Ли рэй, таким образом последний и он же первый стакан оказался за Хлоей.
– Хочу предупредить вас, что самое интересное и даже главное случиться именно сейчас, а не тогда когда нужно было выбрать бокал. Может вам это покажется и глупым, но я действительно так считаю, и вот почему – до того как откроется правда мы не знаем ее, но когда она открывается, то всякое наше решение до того нам кажется было связано с правдой, хотя и кажется совсем к тому не относящимся. Так что пока бокал не открыт все еще может случиться и салфетка может оказаться где угодно. Наши мысли в иной миг могут быть гораздо тяжелее действий. Подумайте, пока есть время, может, там салфетки и вовсе нет, – Хлоя говорила серьезно, но чем-то рассмешила Ли Рэй, наверное тем что сама была не уверена есть ли салфетка.
Открывать стали по очереди справа на лево, так предложила Ли Рэй и Хлоя охотно согласилась. Когда оба первых стаканов оказались пусты, Хлоя заметно расстроилась, Ли Рэй же напротив, радовалась каждому пустому стакану, да так что не заметила, как начались уже «свои». Осталась еще половина и теперь шансы явно были выше у Лины Ли Рэй, но теперь это почему то не так волновало Хлою, она выглядела сосредоточенно, как будто это была не просто игра, а нечто большее. Наконец, остался последний стакан, и Лина уже успела прокричать «твой Карл забыл положить эту чертову салфетку». Последний стакан был перевернут и увы для Ли Рэй он не был пуст.
– Ты знала! – прокричала Лина Ли Рэй.
– Я не стану убеждать тебя в обратном, я с самого начала говорила что это останется на твоей совести, – хладнокровно ответила Хлоя.
– Я все равно никогда не узнаю, чтоб тебя… ты знала, что эта китайская группа, моя группа?
– Смогла догадаться, – не затем ли играли они в эту игру, пронеслось в голове Хлои.
– Да я проиграла и условия выполню, буду честна на сей раз и не парься. – Разочарования в голосе Лины не было ни сколько и она со спокойной душей покинула заведение.
Прошло уже около недели, как ученые обнаружили таинственный объект. В срочном порядке уже был отстроен ангар-лаборатория и работа не прекращалась ни на минуту. Первыми кто содействовал непрерывному осуществлению плана, были двое ученых – Рич и Лэйард.
– Как вы узнали, что объект окажется на нашей территории? – поинтересовался в перерыве между исследованиями Лэйард.
– Достаточно было узнать о его размерах. Все ведь считали объект двумерным и полагали, что он неподвижно висит в космосе, нечто вроде черной дыры и даже эта гипотеза выдвигалась. Однако как только я выяснил, что это шар и размером он не больше яблони в саду Э-Аны, то сразу же понял, что висит он непосредственно над нашей землей. Возможно, об этом догадывались и до меня, но никто не посмел предположить, что эта тайна достанется столь маленькому государству как наше. Я же изначально не хотел делиться этой находкой, – профессор Рич полушепотом говорил обо всем, что касается шара даже в бункере, без свидетелей и посторонних. А сейчас они и вовсе находились в четырех метрах под самым куполом, но тем не менее.
– Вернемся к нашим реалиям, вам удалось отделить частицу объекта? – поинтересовался без огромного любопытства Лэйард.
– Как и вам доктор. Я пока не отчаиваюсь, но признаюсь, иногда бываю близок.
Диалог продолжался под куполом ангара совсем не долго, внезапное возмущение звуковых волн и вспышек света, исходивших от шара, приковали внимание ученых. Внезапно шар засветился ярко желтым, красным, а затем и белым светом. На лице Лэйарда появилась паническая мина и он уже хотел было что-то сказать, возможно, хотел бежать, опасаясь взрыва, но понимал что поздно. Шар разгорелся пламенем с белыми языками. Это было похоже на солнце – невозможно было смотреть на него беспрерывно. Шар вспыхнул в последний раз, самым ярким пламенем и распростертым в форме звезды из него появился человек.
После минуты шокирующего ступора профессор и доктор засуетились над человеком из шара, все еще не понимая, что произошло. Профессор Рич на какую-то секунду успел подумать о галлюцинации, которая бы могла возникнуть вследствие бессонных ночей и одержимых попыток разгадать тайну шара. Лэйард по простоте своей душевной и вовсе подумал, что видит сон и несколько раз переводил взгляд с пола на человека. Наконец все метаморфозы видений пришли к единому разумному выводу о том, что все увиденное явь.
– Вниз скорее, зовите лаборантов, делайте что-нибудь, черт побери, – взревел Рич. Сам он по-прежнему стоял на месте и только бешено вертелся взад и вперед. Доктор Лэйард поспешил вниз и приблизившись к человеку стал осматривать его.
– Ему нужен доктор, – предложил Лэард. Сам доктор Лэйард хоть и носил звание доктора, но к врачеванию понятное дело отношения не имел.
– Я это и без вас понимаю. Другое дело, что мы не можем вызвать скорую прямо сюда. Надеюсь, мне не нужно объяснять вам почему? – Остин Рич явно был вне себя, готовый на что угодно лишь бы ему вернули его шар. Действительно это было чувство как у ребенка.
– У меня есть одна идея, – уже без крика сказал Лэйард подошедшему коллеге, – мы можем одеть его и увезти в лабораторию, выдадим его за лаборанта и вызовем скорую, что скажете? – предложил Лэйард.
– Да, идея, но что если он мертв… – он живой. – вставил Лэйард наклонившись к человеку. – … хорошо, но если он умрет, если будет расследование, риск не мал, – голос профессора переходил в шепот и становился спокойнее не смотря на обстоятельства.
– У вас есть другие варианты? – возмутился, наконец Лэйард.
– Это не обычный бомж с подворотни и не наш лаборант, может он вообще инопланетянин, что вернее всего. Черт возьми, – профессор Рич начал говорить отрывисто, тяжело дыша после каждой фразы, – мы не должны его упустить, я не зря искал этот долбанный шар. – Рич замолчал и секунд через десять продолжил: – есть один человек, думаю, он поможет. Лаборантов сюда не пускать, по поводу них у меня тоже есть мысли. – Рич сделал предупредительный жест и отошел в сторону, начался телефонный разговор.
Профессор звонил своему знакомому доктору, его звали Аескул. Знакомы они были довольно посредственно, встречались пару раз на открытых собраниях университета, да еще пару раз Рич осведомлялся о некоторых недугах мучавших его во время долгих поездок. Позвонить этому человеку профессора подвигло две причины и одна из них действительно веская. Во-первых, Аескул всегда отличался крайним любопытством в отношении своей профессии, его интересовали случаи из ряда вон, но совсем утомляли банальные вопросы о посредственных недугах, он всегда стремился к воссозданию совершенства в теле человека. Во-вторых, других врачей профессор в знакомстве просто не имел и эта причина и оказалась куда более веской. Как только разговор был окончен, Рич подошел с умиротворенным лицом к коллеге, и похлопал его по плечу, глядя тому за спину.
– Все не так плохо? – полюбопытствовал Лэйард.
– Он приедет – это важно, а еще необходимо избавиться от пяти лаборантов, остаться должны двое.
– Вы сказали это так как будто их надо убить, – отреагировал Лэйард.
– Господи, Лэйард, мы с вами не мафиози, – Рич невольно рассмеялся, глядя на улыбающегося доктора, – отправьте их домой, скажите, что исследование завершено и засекречено, ну вы знаете сами…
– Кого мне оставить? – уже направившись к дверям, окликнул профессора Лэйард.
– Оставьте Исаака и Льва, я им доверяю, – без эмоционально ответил профессор.
Прошло не больше часа, как на пороге лаборатории появился Аескул – человек, не пожилого, но зрелого возраста широкий с пухлыми большими руками и тучной фигурой, на лбу его свисала небрежная седая челка, и лицо его было спокойным при всей чрезвычайности ситуации. Профессор подошел к медику и указывая на распростертое тело выразил общее положение в несколько фраз, все это время Аескул смотрел на человека из шара и казалось только закончатся последние слова профессора он бросится к лежащему человеку. Вскоре был произведен поверхностный осмотр, после чего доктор сказал:
– Можете отыскать комнатку по прохладнее и подождать до утра, этот человек мертв, – с этими словами Аескул встал и направился к двери.
– Что значит мертв? Проверьте еще раз, минут сорок назад он еще был жив.
– Может и так, а сейчас он мертв, – упорствовал доктор.
– Я ведь говорил вам, что это не обычный человек, – продолжал Рич.
– Это мало что меняет, но если это действительно так, я был бы не против произвести вскрытие.
– Хорошо, только помогите мне оттащить его куда-нибудь в более удобное место, – профессор подошел и взял человека за руки, дожидаясь пока доктор возьмется с другой стороны, но тот глядя исподлобья неохотно разглядывал пару секунд самого профессора.
Аескул позже признался что ему не доводилось заниматься переноской пострадавших лет тридцать, но тело так или иначе было доставлено для дальнейшего исследования, которое уже почти не оставляла шансов на долгожданный успех и открытия.
Загорайся надо мною
Звездным небом на верху
Ты лети – лети стрелою
Ровным звуком на слуху
Пораскинет свет в оконце
Той ночи, что рушит Феб
Распалит огнями солнце
Да в колосья, да во хлеб
Прогремит уж больно дюже
По утру гремящий бой
Расплескав по мокрой луже
Облаков помятый строй
На просторы сквозь посадки
Убегай с хлевов на луг
Да промчись уж без оглядки
Берегись досужих рук
Все та же тяжелая электрическая дымка освещала ангар, когда из одной комнаты вышел доктор, которого ждали без особых вестей. Доктор вышел, это был Аескул ужасно измотанный врач, в насквозь промокшем халате, его тяжелые руки висели развернутыми наружу, во рту дымилась только начатая сигарета, и весь его вид казалось, говорит больше, чем скажет сейчас сам доктор.
– Он живой, – показалось, даже с неким упреком сказал Аескул.
Рич, как и Лэйард застыли, глядя на доктора, затем моментально переглянулись и подскочили ближе.
– Этот гаденышь таки победил смерть, а я был уверен, что она его посетила, – Аескул сделал тяжелую паузу, водя руками по воздуху, но уже без слов, – да уж, парнишка явно не обычный. А я его чуть не убил, – у Аескула получался монолог, хотя двое других заинтересованных лиц несколько раз порывались что-то спросить, но пока видимо еще не отошли от шока и говорил только врач. – Подготовил его к вскрытию, слегка резанул и резанул бы как следует, если бы одно странное чувство меня не сбило. Мне послышалось его сердце. Я от него, потом прислушался. Ничего нет. Ну, думаю, показалось, ощупал еще раз пульс, проверил дыхание. Все думаю, крыша побежала. Ладно, беру скальпель, начинаю резать, опять. В общем, его аритмия мне до сих пор не совсем понятна, пришлось зашивать, потом кое-как реанимация… смотрю, дышит. Представьте себе он сколько без кислорода то. Боже мой, как сердце то работало мне не ясно, мозг. Да уж это ужас, – на этом врач остановился чтобы сделать затяжку, и только поднеся ко рту, увидел что сигарета истлела. Он задумался.
– Ну! – издал звук профессор, намекая на самое главное, но еще сам не понимая, что именно сейчас главное.
– Сейчас он в тяжелом состоянии, но жить будет. Ну должен по крайней мере, – опомнился доктор. Затем он присел и продолжил уже совсем спокойно и даже меланхолично, – у него бешенный метаболизм, неподдающаяся разумному объяснению свертываемость крови и чего только еще необычного в этом человеке нет. Так что я за него возьмусь – это решено. Мне нужна будет полноценная лаборатория, желательно ассистент и как минимум восемь часов сна в эти сутки. – Аескул присел на край высокого стола у стены, шлепнул себя по коленям и встал. Со стороны было не понятно зачем он это сделал, но с последней фразой он вышел. – за ним нужно будет приглядеть пока я уеду, к вечеру вернусь.
Один выше другого продолжали сидеть на лестнице двое ученых. Это была та лестница, с какой они увидели свечение шара, рядом была комнатка, послужившая эту ночь операционной, в которой на данный момент сидел Исаак и дежурил над инопланетянином. В комнате был жуткий беспорядок, в особенности его создавало содержимое чемоданчика доктора с помощью которого проводилась операция. Из хирургических инструментов в комнате лежал только скальпель, остальное почти все было в грязных бинтах и прочей мелочи.
– И что теперь мы намерены делать? – был первый вопрос Лэйарда.
– С точки зрения специфики мы здесь бессильны и, пожалуй, что полностью могли бы вручить «товарища» в руки врача. Но, похоже, это не самое главное.
– Что именно?
– Сейчас он поставит его на ноги, сделает какие-то анализы и на этом его миссия, можно сказать, будет окончена. Дальше мы должны действовать. Это не какой-то там неизвестный больной, он в первую очередь пришелец и именно это мы и должны выяснить. Мы должны получить от него информацию, эта информация, возможно, станет важнейшим открытием на земле, и мы не можем его вот так просто отдать, – Рич многозначительно посмотрел на коллегу.
В глаза бьет сильный свет, так что не возможно понять, откуда он, под веками появляются пятна разного цвета. Да это я закрыл глаза, но теперь чувствую что существую, даже с закрытыми глазами. Но может, я мертв? Этого я не знаю, хотя вряд ли. Много ли я знаю? Передо мной только свет и я не вижу собственного тела, но и без него мне кажется, что я есть. Не знаю точно от чего, но мне ужасно страшно, и потому-то видно знаю, что существую именно я, а не этот свет передо мной. Пошевелиться не получается, а я слышу, там кто-то говорит, несколько голосов, мне их не видно. Понять, что говорят, никак не могу. Однако, я разобрал что речь их это слова которыми они друг с другом обмениваются, то есть говорят, хоть что-то я знаю.
– Прошло восемнадцать дней, он так и не очнулся. Вы уверены, что это случится? – напористо донимал доктора профессор Рич.
– Его организм почти адоптировался к нашей среде, и я думаю, что ждать осталось не долго. Поверьте мне и самому не терпится, – спокойно ответил Аескул.
Комната, и без того не обыденно людная, наполнялась все новыми людьми. Сначала здесь дежурил Лев, а как только его сменил Исаак за ним зашел Аескул, сразу же после хвостом за врачом увился Рич, а вот теперь и Лэйард решил к ним присоединиться. В помещении было только одно место, куда можно было сесть, это был табурет дежурного, коим на данный момент был Исаак. Тем не менее, в комнате никто не сидел, так как Исаак считал не приличным сидеть в присутствии стоящих рядом высших умов. Кругом комната была пустой, а в самом центре находился главный объект всего исследования – на хирургическом столе неподвижно лежал человек-пришелец.
– У вас появились основания для предположений, откуда мог взяться пришелец? – несколько неуместно спросил Лэйард, резко вклинившись в диалог.
– Основания? Да, я выявил определенные аномальные реакции его тела, если вы об этом, – увильнул Аескул. Но затем не выдержал и уже с азартом добавил: – да, это очень интересно, вы знаете, сколько стволовых клеток у новорожденного ребенка? – Аескул выдержал паузу, – во много раз больше чем у взрослого человека, но что самое интересное, что наш пришелец в каком-то смысле меньше любого новорожденного. То есть у него наоборот этих клеток в избытке по сравнению с новорожденным. А это значит? – вопросом как бы уже закончил Аескул, но и дальше продолжил сам, – его регенерация в разы превышает любую в нормальном человеческом теле. Иными словами перед нами возможно не молодой человек, а тысяче летний дед. Его процессы старения давно заморожены.
В комнату вошел Лев, хотя несколько минут уже как снялся с дежурства и должен был отдыхать. Он безо всяких слов подошел к столу, над которым должен был выключить прожектор. Никто собственно не обратил внимания на эту странность и вообще на лаборанта в частности, пока тот не произнес.
– Он очнулся!
Все до одного мигом ринулись к столу и посмотрели на человека, которого до этой минуты воспринимали как биологическую массу, не более, и будто только сейчас увидев глаза, он стал настоящим человеком. Каруселью над столом кружились все пять человек, что-то приговаривая, размахивая руками. Каждый хотел, чтобы пришелец заговорил с ним первым, но человек на столе не ответил никому. Безумная вакханалия творилась впрочем, не долго, вскоре пришел в себя Рич и разогнал лаборантов, а следом Аескул выгнал и самого профессора, а так же Лэйарда вместе с ним. Когда доктор остался один, он подошел еще ближе к столу, склонил голову на бок и всмотрелся в безжизненно бледное лицо. Лицо принадлежало юноше, на вид ему было не более двадцати, все его волосы были почти бесцветного белого оттенка.
Наконец-то они ушли. Я боюсь их, хотя и знаю, что должен бороться с этим. Хорошо. Я продолжу, надо только подумать, что я знаю. Я знаю, что лежу и не могу пошевелиться, не помню абсолютно ничего. А должен? Я должен помнить что-то, ведь я спрашиваю себя об этом, стало быть, да должен. Надо мной висит то, что недавно светило в глаза, мне кажется, я видел подобное, но не помню, как оно называется. Над ней потолок. Ох, это уже хорошо. Значит должны быть стены, а я среди них, в каком-то месте. Нужно вырываться отсюда. Зачем? Нет, это я верно заметил нужно бежать, а для начала хоть шевельнуться. Черт, опять он.
В комнату вошел лаборант и заменил уже было заснувшего Аескула.
Вскинув небо над собой
Каб не рухнула земля
Стонет там гремучий вой
Да качается петля
Пробеги по мятым стенам
Подбери кусок другой
Камень вышел тяжким пленом
Выплюнь зубы за слюной
Руки прочь зовите нервы
Стройте башни с головой
Приберут их черти стервы
Да как вырвали долой
Помыкают на просторы
Прямиком чужие взоры
Скинь да вынеси во двор
Из погрязших темных нор
Выше небо руки к верху
Просыпайся мой атлант
Как богине на потеху
Нарисуй красивый бант
По коридору шло трое ученых, каждый из которых обрисовал свой план по дальнейшему развитию программы исследования. Каждый из них порядком поднадоел двум остальным, и в особенности тяжело приходилось Аескулу. Все вопросы сыпались на него, при том, что он располагал по сути теми же исходными данными, что и все остальные.
– Надеюсь сегодня мы продвинемся чуть дальше чем обычно, – съязвил Рич.
– Вы можете надеяться на что угодно, но это живой человек и я все таки настаиваю на том что он человек, – ответил врач.
– Вполне может быть, но вы ведь сами говорили о его сверхъестественных возможностях, – продолжил язвить за профессора доктор Лэйард.
– Я уже говорил с ним несколько раз, о вещах совершенно посторонних и он вполне адекватно реагировал, но как только я пытаюсь заговорить с ним о чем-то существенном, он приходит в ступор. Это вполне объяснимо в его положении. Так что постарайтесь не напирать. И еще… – Аескул остановился, – мне было крайне неловко с ним разговаривать, не зная его имени.
– Вы не удосужились спросить его имя? – удивился Лэйард.
– Он его не помнит. Мне кажется, я уже все уши вам прожужжал об этом, но вы как оглохшие не воспринимаете мои слова. Так … как будто я.. с кем я говорю вообще.
– Что ж, давайте сами его как-то назовем, – небрежно бросил профессор.
– Давно пора, – добавил Лэйард.
– Хорошо, но я бы предложил посовещаться всем вместе.
Все трое дружно вошли в комнату, в которой находились так же трое человек. Оба лаборанта были здесь, плюс человек из шара по-прежнему безымянный, он лежал чуть выше, руки его понемногу начали слушаться. Возникла неловкая пауза, после чего Аескул подозвал к себе лаборантов и все вместе они шепотом обозначили друг для друга некоторые правила. После чего выступил врач.
– Мы тут немного посовещались и пришли к выводу, что тебе нужно имя, – Аескул сопроводил фразу заискивающей улыбкой и не дождавшись ответа, продолжил, – думаю, мы набросаем несколько вариантов. Исаак как ты думаешь, какое имя подошло бы нашему …? – врач слегка замялся и лаборант поспешил развеять неуклюжесть доктора.
– Думаю нужно, что-то благородное, имя, которое бы подчеркнуло душевные качества человека. Например, его мужество, храбрость – Hardu. Что скажите, как звучит?
– Допустим, – в глазах доктора появилось легкое смущение, – хорошо. Лев? – обратился ко второму лаборанту Аескул.
– Лев, – брякнул второй лаборант.
– Так какое имя?
– Лев. Думаю имя это хорошее и вполне подойдет, – ответил Лев.
–Ну, что ж. – Аескул потрепал себя по загривку и искоса взглянул на коллег. Коллеги выглядели совсем безучастно, и доктору самому пришлось выпутываться из ситуации, – соединим же наши варианты и … у нас получится красивое имя. Леонард!
Тут все зааплодировали, заулыбались и только сам новоявленный Леонард не выдавал ни толики радости по поводу случившегося, да и вообще проявлял немного эмоций. Тяжело дыша после каждого слова, Леонард тихонько заговорил:
– Я не чувствую что это имя принадлежит мне. Но и другого я не знаю, так что я согласен. Да, вы забыли спросить, согласен ли я. Хотя не важно.
– Что последнее ты помнишь? – неожиданно спросил Лэйард, до сих пор молчавший.
– Свет, вот этой лампы, – Леонард указал пальцем.
– Для всех нас было бы очень важно узнать, что было до того как ты попал сюда, – включился профессор Рич.
– Я ничего не помню, потихоньку вспоминаю слова, но только если их кто-то уже говорил или увижу предмет, действие которое оно именует. Да, когда я вижу перед собой что-то, мне кажется, что я видел это, а иногда и вовсе ощущаю нечто вроде повторения…
– De ja vu? – подсказал Лев.
– Ха-ха, точно так это называется, – фраза прозвучала с явным перепадом от одной эмоции к другой и некая грусть осталась на лице парня.
– Как ты считаешь, что ты увидишь, выйдя за эти стены? Можно ли выйти за них? Что там? – посыпал вопросами Рич.
– мне кажется задавать такой вопрос мне жестоко. Я не смогу этого сказать, даже если бы вы подробно описали бы мне этот мир и уж тем более, не имея о нем ни малейшего представления. В этом то и жестокость. Мне это кое-что напомнило. Сразу говорю, не пытайтесь делать каких-то выводов, потому что я скажу то, чего на самом деле не осознаю и не знаю, – Леонард помедлил оглядев всех, ему показалось что сказав следующую фразу они могут сделать что-то плохое, – все это похоже на комнату Марии. Ее выводят из комнаты, а она угадывает цвета, – Леонард замолчал, молчали и се остальные.
– И что там дальше? – воскликнул профессор.
– Это все, я же говорил.
– Хорошо, отдохни немного Леонард, – Аескул сделал жест, чтобы все покинули комнату.
Все вышли и один за другим трое из них закурили. Обменявшись взглядами, все уставились на профессора.
– Что произошло? – первым спросил Аескул.
– Этого не может быть, вы понимаете? – Рич поймал недоуменные взгляды и затянувшись продолжил, – я был на конференции, Лэйард тогда со мной не поехал. И вот на этой-то конференции один ученый предложил мысленный эксперимент. Он хотел обосновать неполноту искусственного интеллекта при помощи ситуации. Некая девушка Мария сидит в черно-белой комнате и изучает цвета по математическим моделям, но не видит самих цветов. Ставиться вопрос сможет ли она верно указать цвета когда выйдет из комнаты и что она при этом будет чувствовать, – глаза присутствующих забегали искрами, – итак вы уже кое о чем догадываетесь, но я продолжу. Самое главное, что это случилось ровно в тот день, когда был обнаружен шар, а именно по дороге с этой самой конференции мне сообщили новость о небесном теле. Я не знаю, что здесь происходит, но твориться какая-то чертовщина, – Рич был жутко взволнован, – он не мог этого знать, он не вспомнил свое имя, но откуда-то знает это. Невозможно.
