Иван Митряйкин
Спящие
– Антон, ты не понимаешь. Никто ничего делать не будет. Нет никакого вируса, но и здоровых, в нашем человеческом понимании, нет. Все должны были заснуть в одно время, но видимо человеческий организм индивидуально принимает изменения, поэтому произошел сбой.
– Сбои со сном – это бессонница, а у тебя – бессмыслица. Вируса нет, здоровых нет. Мы все умрем. Ура. Что за… хрень?
– Послушай, – Светлана ласковой, но твердой ладошкой прикрыла мне рот, вынуждая замолчать, – начну сначала. На этой планете изначально не должно было быть людей, планета создавалась для каких-то других целей и была насалена очень многочисленными видами флоры и фауны. Ведь для человека здесь даже нет подходящей среды обитания. Для всех есть, а для человека нет. Это не его мир. И он создает себе место сам, вторгаясь на территорию, предназначенную для других обитателей планеты. Мы сами вирусы, нет, скорее паразиты. И нас уже неоднократно пытались уничтожить.
– А что изменилось? Передумали?
– Нет, но наша феноменальная способность приспосабливаться и выживать не осталась незамеченной. Нам дали шанс стать кем-то больше, выйти из этого состояния, но немного ускорили процесс, просто активировав нас, наш мозг, наше тело. Если перевести на современный язык в нас обновили операционную систему, а сон – это просто перезагрузка. Если это бы происходило в состоянии бодрствования, мы бы не выдержали. Один день на адаптацию и встречайте существо новой земли.
– Степашки…
– Степашки сильные, умные, но не агрессивные, без наших вирусов и ненужных файлов. Но как я понимаю, и они всего лишь переходная версия, предназначенная для рождения следующего поколения – тех, кто наследует Землю.
– А ты откуда все это знаешь? Понятно. Они не скрывали от тебя ничего, так как завтра для нас это уже не будет иметь никакого значения?
Светлана с грустью посмотрела мне в глаза.
– Нет, Антон. Это будет иметь значение. Мы, ты и я, и еще какой-то процент населения останется обычными людьми.
– Если все вдруг станут умными и честными, аки ангелы, то мы им зачем?
Светлана пожала плечами и замерла, уставившись в одну точку. Помолчали.
– Извини, за укол. Я должна была его сделать. Теперь тебя видят, это как пропуск, чип. Я не знаю, зачем им мы, но нам сохранят жизнь, достойную, мы сможем развиваться и заниматься тем, что нам нравится, но не сможем размножаться, не сможем рожать детей.
– У нас их и так нет. Мы с тобой одни на этом свете.
– В том то и вопрос, что уже не одни. Я все хотела тебе сказать, но не было подходящего случая.
Я замер, пытаясь сложить два плюс два. Неожиданно. Ведь у нас несколько лет не получалось, а теперь в самый исторический момент планеты…
– Да к черту! У нас будет ребенок! – Я обнял свою уставшую, испуганную, но бесконечно любимую жену. – Я рад, очень рад, из меня выйдет чудесный никчемный папаша, но мы справимся.
– Если позволят справиться, – она отрешенно покачала головой, – если они нам позволят…
Я встал, открыл нижний шкафчик, достал початую бутылку виски, посмотрел на нее и поставил обратно.
– А что же дальше? Света, что нас ждет?
– Не знаю, скажут, наверное. Резервации откроют.
– Какие резервации?
– Закрытая стройка около леса и еще сотни таких же по всей планете.
– А я думал какой-то правительственный аэропорт строят. А, так это для них.
– Нет, Антон, это для нас. В резервации будем жить мы.
Эпилог
Мы привыкли. Человек вообще ко всему привыкает быстро, особенно к не самому плохому. Жилье было удобным, отдельным. Небольшие уютные домики. Работы не было, денег тоже. Вода, свет, продукты на круглосуточном открытом складе, заходи и бери. Из обязанностей, только самообслуживание для поддержания чистоты и порядка. Если что-то кончается или что-то надо, Степашки привезут.
Школ, поликлиник, больниц не было, но за полгода нашего пребывания никто не заболел. Телевидения, интернета и радио не было, но были шикарные библиотеки, фонотеки и небольшие домики-кинотеатры. Мы устраивали литературные вечера и танцы.
Моя жена ходила уже с большим животом, но никто из Степашек не обращал на это внимания, и я успокоился. Меня очень интересовали те, что на небе. Но их никто не видел. Единственный раз, когда их тарелки материализовались над поселком, и все. Эх, не так Голливуд показывал захват земли… Совсем не так… Обошлось без роботов, без космических монстров, без сжигающих лазеров, просто при помощи самих людей.
Светлана ко всему привыкла, успокоилась и ходила довольная, посылая меня на склад то за клубникой, то за селедкой с ананасом. А я думал, все думал, сколько таких резерваций в мире, сколько нас осталось, нас неидеальных людей? Двадцать процентов он населения? Больше? Меньше? Куда периодически исчезают люди? Все ли из нас люди? И что будет, если попробовать выйти за стену?
