Иван Крутов
Айвэн
Глава 1
Ресторан.
В этом году уезжаю домой, – говорит Педро, – я больше не могу. Он делает большой глоток пива, допивая бутылку "корона экстра" и бросает её в мусорное ведро. Я это слышу не первый раз и не первый год и просто киваю головой. Педро запел свою старую песню.
Я так же допиваю своё пиво, метким броском отправляю бутылку в мусорную корзину и беру следующее из ящика.
Меня зовут Иван, но здесь для всех я Айвэн. Меня так прозвали. Мы с Педро повара в итальянском ресторане в маленьком городке Нэйплс, штат Флорида. Сегодня пятница, мы обслужили три полных посадки и сидим отдыхаем в задней части ресторана на мойке посуды. Время на часах половина двенадцатого ночи и ресторан уже закрыт, посудомойщик Роб уже ушёл, не домыв как всегда часть посуды и не вымыв полы. Хозяин ресторана Тони тоже уехал домой, прихватив из холодильника бутылку красного вина.
Педро мексиканец лет двадцати шести, среднего роста, крепкий, как многие мексиканцы. Руки его от постоянной работы с тестом накачаны без всякого посещения спортзала. Лицо у него круглое и он похож на коренного жителя Южной Америки. Я иногда думаю, что если с него снять одежду и его любимую кепку с прямым козырьком, надеть набедренную повязку и дать в руки копьё получится вылитый людоед из старых книг про первооткрывателей. Наш третий повар это Мигель, они родные браться с Педро. Мигель наоборот, не смотря на то, что они родные братья больше похож на испанца. Он маленький, с бородкой и хитрыми глазками. Он так же носит кепку с прямым козырьком и поэтому Мигель и Педро похожи на братьев Марио. Они оба проверенные ребята, которые давно работают в ресторане и Тони им доверяет.
Мы очень устали и сидим пьём пиво пока официантки убирают в зале и Мигель считает кассу. Если нет Тони в ресторане, то к кассе может притрагиваться только Мигель. Сегодня явно хорошая выручка и зарплата будет вовремя. Это всегда вызывает эйфорию.
Педро сидит на стуле в фартуке, на котором следы муки, соусов, масла, всего что можно на себя просыпать или вылить во время готовки. На руках его следы ожогов. Он сделал за вечер около двухсот пицц и очень устал. Я работал на сковородках с Мигелем, старшим братом Педро, делая различные итальянские блюда и так же сижу весь грязный, как будто меня изваляли в томатном соусе, а потом кинули в муку. Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Мы виртуозы своего дела и у нас получается делать еду быстро и вкусно. Теперь нам надо помыть полы, закрывать ресторан и ехать домой. Роб не помыл полы, но мы ему ничего не говорим, потом что он американец и ведёт себя как хочет. Мы с Педро эмигранты и не можем себе этого позволить. Но если даже мы заставим Роба помыть полы, он сделает это так, что надо будет перемывать. Это удивительно, но за три года моей работы в ресторане сменилось несколько посудомойщиков и никто не мог нормально мыть пол, они просто размазывали грязь по полу. Поэтому в основном уборкой занимаемся мы сами. Специальных людей для мойки кухни у нас нет, ресторанчик не большой, а конкуренция большая и Тони платит нам чуть больше средней зарплаты и не берёт людей для уборки. В принципе нас это устраивает. Деньги не пахнут.
– А я ещё пару лет поработаю, – говорю я, – надо заработать раз уж приехал
– Ну конечно, ты всего два года здесь. А с меня хватит, я уже тут семь лет – отвечает Педро и открывает следующее пиво задней частью вилки и бросая её в мойку, – домой хочу, я уже заработал на дом и машину, останется ещё и на свадьбу.
Педро мечтает вернуться домой, я искренне желаю ему этого, но не верю, что он уедет. Доллар так просто не отпустит…
Мы смотрим на мойку, где кроме вилки ещё немного грязной посуды.
– Что будешь делать дома? – спрашиваю я у Педро.
Он улыбается, пожимает плечами.
– Женюсь, – говорит он, – построю дом. Хочу купить здесь машину и на ней уехать в Мексику.
– Так можно? – спрашиваю я
– Конечно, так многие и делают
– Но ты же 7 лет в Америке не легально, тебя не арестуют?
– Нет, – они скажут, что я не смогу заехать обратно в США и всё, они меня отпустят.
– Понятно, идея не плохая, – говорю я, – допивая очередную бутылку и бросая её в мусорное ведро.
Педро заржал вглядываясь мне в глаза, а я думал зачем в Америке делают такие маленькие пивные бутылочки. Буквально на три глотка.
– Лучше на машине сейчас, чем на инвалидной коляске потом, – сказал Педро и засмеялся снова. Смеялся он всегда громко и заразительно.
– Почему на инвалидной коляске? – спрашиваю я
– Мне рассказывали про одного мексиканца, который отработал в Америке поваром 20 лет и у него отказали ноги, – продолжал Педро, –я не хочу так..
Я даже не стал спорить с Педро о том, правда это или вымысел, я просто смотрел на свои ноги и ощущал как они гудят от четырнадцати часовой смены на ногах. Моя обувь впитала в себя массу томатного соуса и муки и явно стала тяжелее. Я вспомнил, как год назад я начинал учиться готовить итальянскую еду в новеньких кроссовках и наотрез отказался одевать резиновые галоши, в которых ходили Мигель с Педро. Думаю, что завтра на работе я скажу Педро доставать свои позорные галоши для меня.
Мы смотрим как официантка Тиффани складывает оставшиеся салаты в холодильник, смотрим молча и думаем об одном и том же. Какая же у нее огромная жопа. Но меня уже это не пугает, я одичал и думаю о том, что не такая уж она и огромная
– Stupid Rob, – говорю, я, опять не домыл посуду и ушёл домой . Педро просто машет рукой в ответ и допивает ещё одну бутылку. Я тоже допил, взял новую, достал зажигалку и открыл бутылку задней частью зажигалки. Произошёл хлопок, пробка резко выстрелила и отскочив от потолка покатилась по полу в сторону кухни откуда уже шёл Мигель и улыбался. Он всегда улыбался, когда мы делали хорошую выручку. Пнув пробку в нашу сторону он сказал "dont drink too much" и взял бутылку тоже, "work tomorrow", добавил он и присосался к бутылке. Глаза его были красные от усталости и дыма от плиты и печки. Он выпил бутылку залпом, кинул её в помойку и открыл новую. Педро хоть и младший брат, он крупнее Мигеля, выше и больше в плечах. Семья у них большая и помимо них в Мексике живут братья и сёстры, которым они помогают встать на ноги. Мигель и Педро тащат всю свою большую семью на себе и за этого я их уважаю.
Мы выпили ящик пива "корона экстра" на троих в количестве 24 бутылки и домыли полы в кухне. Оставался только мусорный бак на колёсиках, в который счищал остатки еды с тарелок посудомойщик и под вечер он становился практически не подъёмным для одного человека. Обычно мы с Педро выкатываем его вместе и переворачиваем его в "дампстер" (большой уличный мусорный бак), который стоит у нас на заднем дворе.
– Ладно, пошли выкатим ? – говорю я Педро кидая в него последнюю пустую бутылку.
– Ок, пойдём, – говорит Педро, снимая со стены связку ключей, где есть так же ключ от мусорного бака.
Мы выкатываем его на улицу и окунаемся в эту Флоридскую сауну. Октябрь месяц, но на улице жарко даже ночью. Очень противное ощущение, когда на улице ночь, но ты по прежнему мокрый до трусов от пота.
Педро снимает замок с бака, откидывает крышку и мы переварачиваем мусорный контейнер в бак. Из него сыпятся остатки еды, бутылки и всякие жидкости, остатки соусов, вина…
Самое главное правило не смотреть в дампстер, когда переворачиваешь контейнер иначе всё лицо будет в брызгах этих помой. Мы на автомате поворачиваем головы в разные стороны и прищурив глаза, чтобы в них ничего не попало трясём контейнер над дампстером, а затем кидаем его обратно на землю и катим обратно. Педро обычно берёт шланг и моет его внутри, но сейчас видно, что ему не до этого, он хочет домой. Я машу рукой в знак, что я помою его и давай, увидимся завтра. Педро понимает всё без слов, поднимает руку прощаясь со мной и шагает в сторону дома. Живут они с Мигелем в нескольких кварталов от ресторана.
Я ополоснул контейнер со шланга вымыв оттуда остатки какой то вонючей массы и катнув его к задней двери ресторана пошёл к своей машине.
Контейнер до того вонючий и грязный, что мы не боимся его оставлять на улице на ночь. Его точно никто не возьмёт, а вот большой бак надо закрыть и я набрав в себе силы вернулся к нему, накинул замок и защёлкнул его. Если оставить бак открытым на ночь, есть большая вероятность найти в нём подарок на следующее утро в виде кучи строительного мусора и Тони будет в гневе. Он не хочет платить лишний раз за вывоз мусора и поэтому повесил замок на мусорный бак. Я махнул Мигелю рукой в знак, что я еду домой и он мне ответил тем же. Он уже выключал везде свет и собирался закрывать ресторан.
Я открыл дверь своей тойоты и рухнул в кресло. Внезапно я понял какой я усталый и пьяный, но машину я оставить не мог, ведь жил довольно далеко от работы. Я поехал не спеша, думая о том, что если меня остановят пьяным на дороге и потом депортируют домой это будет не так уж и плохо.
***
На следующий день я приехал в ресторан в 10 утра. Педро уже замешивал тесто на пиццу. Мигеля ещё небыло. Обычно по субботам он приходит к вечеру. Мы готовим всё необходимое двоём с Педро, иногда делая еду для редких посетителей. Холодильники после пятницы пустые и нам необходимо сделать тесто для пиццы и множество других заготовок. Тони поехал закупать продукты. Всё делается очень медленно и кажется я не переживу этот день, ведь вечером будет полная посадка, а сил нет.
Обычно мы делаем замес сразу для около ста пицц и для этого уходит целый мешок муки 20 кг. Пицца замешивается у нас в огромной старой пицца-мешалке, которой уже лет 40, но она исправно работает. Мешать пиццу это тоже целое искусство и надо знать пропорции, которые нигде не были записаны или как то обозначены. Повара из поколения в поколение передавали друг другу рецепты на словах. Педро с Мигелем знали их на глаз. Когда Тони дал поручение мексиканцам учить меня поварскому делу, мне было очень сложно. Например, если надо добавить воды в тесто-мешалку Педро брал одну из кастрюль или пластиковое ведро, без каких либо рисок или обозначений, набирал воду и показывал мне сколько он набрал. Со стороны казалось, что он набрал количество воды просто от балды, но тесто всегда получалось одинаковым и я понимал, что он точно знает сколько воды он набрал. Так же было и с солью, он просто брал кружку, набирал в неё соль из большого мешка и показывал мне, вот столько надо соли. Понять, что это три четверти кружки или больше или меньше было сложно и я помечал маркером на всех посудинах, которые Педро использовал для меры ингридиентов.