Иван Кондратьев
Седая старина Москвы
Обе церкви, Благовещения и Св. Алексия, украшены прекрасным иконостасом, но храм Св. Алексия несравненно превосходнее, и Царские двери в нем серебряные, литые.
В ризнице монастыря есть не мало замечательных вещей. Из них особенно обращают на себя внимание Евангелие и духовная святителя, писанные на пергаменте рукой самого чудотворца Алексия, – памятники, драгоценные и по своей святости, и по своей древности[52]. Затем – золотые, отделанные финифтью и украшенные дорогими каменьями потир, дискос, звезда, лжица. Это дар Морозовых. На звездице, наверху, поставлена печать царя Федора Алексеевича из зеленого изумруда с надписью: «Печать царя Феодора Алексеевича». Есть два дара императора Павла Петровича – богато отделанные митра и посох. Не забыл этого монастыря и князь Потемкин-Таврический: он принес монастырю дорогие митру, сакос, омофор и полицу – все это украшено бриллиантами и другими дорогими каменьями. Вообще, ризница монастыря богато необыкновенно.
Но богат монастырь и историческими событиями. В его стенах великим князем Василием Васильевичем был заключен митрополит Исидор, участвовавший во Флорентийском соборе и дерзнувший было присоединить самовольно церковь православную к церкви католической. Дерзкая смелость его поразила бояр и народ до того, что Исидор готов уже был торжествовать успех своей преступной решимости. Но великий князь один, среди храма Успения, противустал предателю веры и приказал его заключить в Чудов монастырь в 1441 году. Отсюда он бежал в Рим, где и умер в 1463 году.
Здесь, в одной из келий монастыря, Григорий Отрепьев задумал свой отважный и дерзкий план вступить на престол русских царей и в феврале 1602 года бежал отсюда со священником Варлаамом и крылошанином Мисаилом Повадиным. Чем окончился этот наглый поступок бродяги – хорошо известно из истории.
Здесь царь Василий Иванович Шуйский был насильно пострижен в монашество. Здесь были заключены обвиненный в беззакониях тверской епископ Евфимий (1392 г.), знаменитый поборник православия архиепископ новгородский Геннадий[53] и епископ новгородский же Феофил. Тут также насильно постригли в монашество отца царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной.
В Чудове монастыре восприяли святое крещение царь Алексей Михайлович, Петр I и покойный государь император Александр II. При его крещении державная его бабка императрица Мария Федоровна возложила царственного младенца на раку св. Алексия, испрашивая благословения новорожденному.
В этом же монастыре умер голодной смертью патриарх Гермоген. В 1612 году поляки, завладев Кремлем Московским, всеми силами старались склонить на свою сторону патриарха. Но он твердо ответил им: «Не запрещу Ляпунову ополчаться за Москву! Благословляю воинов на смерть за веру и на защиту отечества!» Твердость души его озлобила врагов: они заключили его в темную келью Чудова монастыря и истязали. Но он был непоколебим – спасение отечества он считал дороже своей жизни. «Бога боюсь и более никого! – говорил этот верный сын России. – Да поразит гнев Божий изменников отечества!» Его твердость и решимость много способствовали спасению России. Еще перед своим заключением он открыто стал говорить, что королевича Владислава[54] нельзя признавать государем, потому что он не принимает православия и, по всему вероятию, не примет, что литовские люди заполонили его именем Московское государство и в Кремле уже раздается латинское пение. Он благословил народ восстать против иноземцев и изгнать их из Москвы. Слова патриарха развязали народу руки: москвичи начали убеждать все города русские восстать на общего врага в защиту веры православной и Москвы с ее святынями. Призыв этот нашел отголосок по всей России, и началось дружное восстание народа по всем городам русским. Этот святой страдалец нашел даже возможным перед смертью из своего заключения переслать грамоту в Нижний Новгород. В ней он восставал против замысла Заруцкого возвести на московский престол сына Марины. Это была его последняя грамота: 17 января 1612 года он умер от голода. Последователем его в деле народного движения против врагов явился архимандрит Троицкого монастыря Дионисий. Он был человек в высшей степени благочестивый и горячо любил свое отечество. Грамоты его имели громадное действие: народ восстал поголовно, налагая на себя пост. Явился Кузьма Минин, князь Пожарский – и Москва, а с нею и вся Россия были спасены.
Подвалы под церковью – белокаменные, двухэтажные, с отдельными входами. Верхний подвал имеет слабое освещение через малые оконные просветы, нижний же совершенно темный; попасть в него можно только через особое замурованное отверстие с помощью приставной лестницы. Полагают, что именно здесь был заключен патриарх Гермоген; предположение это основано на польской брошюре, в которой говорится, что патриарх Гермоген заточен под церковью Архангела Михаила в Чудовом монастыре и ему ставили туда периодически ведро воды и куль овса. При открытии подвала в нем найдены железные вериги и несколько человеческих черепов и костей.
В Чудовом монастыре покоится немало бояр, вельмож прежнего времени и духовных лиц. Там погребены известный ученый, философ и мудрейший толкователь Священного Писания Епифаний Славинецкий[55], князья Трубецкие, Куракины, Хованские, Щербатовы, Оболенские, бояре Стрешневы, стольник Илья Морозов, последний царь казанский Симеон, отличавшийся своим разумом и дарованиями. Тут же погребены некоторые из московских митрополитов и, наконец, юродивый Тимофей Архипов. Все надгробные камни их украшены резными красноречивыми надписями о их значении и подвигах при жизни. Последняя надпись обращает на себя внимание. Вот она:
«1731 года мая в 29 день при державе Благочестивейшей Великой Государыни нашей Императрицы Анны Иоанновны, самодержицы всея России преставился раб Божий Тимофей Архипов сын, который, оставя иконописное художество, юродствовал миру, а не себе; а жил при Дворе Матери ее Императорского Величества Государыни Императрицы, Благочестивейшей Государыни, Царицы и Великой княгини Парасковии Федоровны двадесят осмь лет и погребен в 30 день мая».
Этот юродивый, заметим мимоходом, был весьма любим и почитаем не только самой царицей Прасковьей Федоровной[56], но и всеми ее приближенными. Между прочим, одна из Нарышкиных, Настасья Александровна, любимица царицы Прасковьи, по смерти юродивого Архипова получила в дар его бороду. В роду этой Нарышкиной борода сохранялась как святыня. С этой бородой было связано, по суеверному преданию рода, благосостояние всей семьи Нарышкиных и с утратой ее должен прекратиться род Нарышкиных. Действительно, борода юродивого как-то исчезла, и в год исчезновения ее один из старших Нарышкиных, Александр Иванович, вельможа времен Екатерины II, заболел недугом помешательства, который и свел его в могилу. После смерти его эта ветвь Нарышкиных действительно пресеклась.
Между прочими могилами тут находится и могила князя Никиты Юрьевича Трубецкого, известного генерал-прокурора в царствование императрицы Елизаветы. Пышная надпись гласит о его последовательном возвышении, значении и проч. Но при жизни этот человек был ненавидим Петербургом и Москвой. По рассказам современников, князь Трубецкой был человек непостоянный, подобострастный, коварный, жестоко обращавшийся с подсудимыми и собственноручно бивавший их. Жестокосердие его доходило до того, что он в комиссии для суда над Остерманом и Минихом подал голос о колесовании и четвертовании их живыми. Последние годы своей жизни князь Трубецкой жил в Москве и умер в 1768 году.
На монастырской колокольне, устроенной митрополитом Платоном в 1779 году во время и других исправлений в монастыре, считаются замечательными два колокола – Большой и Полиелейный. Сделанные на этих колоколах надписи свидетельствуют, что первый, Большой, колокол отлит мастером Кириллом Сомовым в 1634 году по повелению царя Михаила Федоровича для соборной церкви Успения Богородицы и Св. чудотворцев Леонтия, Исайи и Игнатия в Ростове в честь блаженной памяти родителя своего Филарета Никитича. Колокол этот перелит со значительной прибавкой меди при упомянутом митрополите Платоне. Второй колокол, Полиелейный, отлит в 1727 году при архимандрите Беляеве.
Нельзя не упомянуть и о том, что в Чудовом монастыре император Николай Павлович торжествовал первую свою победу над персами. Взятые трофеи препровождены из Петербурга в Чудов монастырь 21 ноября 1826 года и находятся в Алексеевской церкви.
Не надо забывать еще, что Чудов монастырь был рассадником духовного просвещения. Здесь помещалась патриаршая школа[57]. Сюда в 1506 году приглашен был Максим Грек для разбора рукописей. Здесь был архимандритом Павел, возвышавшийся своей ученостью перед всеми современниками[58]. Здесь был ученый иеромонах Евфимий, принадлежавший к ученому братству составителей и переводчиков книг, основанному при царе Алексее Михайловиче боярином Ртищевым. Здесь состоял учителем патриаршей школы Епифаний Славинецкий, воспитанник Киевской академии, бывший до призвания в Москву иеромонахом Киево-Печерского монастыря. Епифаний составил полный греко-славянолатинский лексикон.
До 1833 года во флигелях Чудова монастыря помешалась Московская духовная консистория. Это присутственное место, производящее духовный суд, образовано в 1744 году из духовной дикастерии, занимавшей на Синодальном дворе в Кремле место Судного приказа. При архиепископе московском Платоне Малиновском консистория оттуда переведена в Чудов монастырь, а уже из Чудова монастыря, в 1833 году, на Рязанское старое подворье.
В заключение описания Чудова кафедрального монастыря сделаем краткий очерк жизни его основателя, св. митрополита Алексия.
При жизни князя Даниила Александровича из Чернигова в Москву переселился боярин Федор Бяконт. При Иване Калите он поступил на службу к самому князю, был им замечен и награжден землями в Москве. Князь настолько благоволил к боярину Бяконту, что на время своего отсутствия поручал ему управление городом и крестил у него одного из сыновей – Симеона. Сын этот Бяконта, приходя в возраст, оказался необыкновенно способным мальчиком и уже в двенадцать лет хорошо знал грамоту. Пятнадцати лет он поступил в монахи Богоявленского монастыря и на двадцатом году пострижен под именем Алексия. Проходя различные монастырские должности, в иноках он прожил двадцать семь лет и своей строгой жизнью обратил на себя внимание митрополита Феогноста и великого князя Симеона, назначившего его наместником при митрополите. По смерти Феогноста Алексий заступил его место и управлял митрополией до 1378 года. Почувствовав приближение смерти, Алексий призвал к себе великого князя Дмитрия Ивановича, простился с ним, благословил и завещал похоронить себя в основанном им Чудовом монастыре, но не в церкви, а вне ее, за алтарем. Отпустив князя, святитель отслужил литургию, за которой причастился Св. Тайн. Затем, простившись со всеми окружающими, он стал читать молитву об исходе души и, не окончив ее, скончался. Это было в пятницу во время заутрени (12 февраля 1378 г.). С горестью услыхали все о кончине святителя, и толпы народа с плачем спешили поклониться его праху. Великий князь Дмитрий Иванович, посоветовавшись с епископами, решил положить тело его в Чудовом монастыре, в приделе Св. Благовещения Пресвятой Богородицы, а не вне церкви, как Алексий просил по своему смиренномудрию. При пении псалмов тело митрополита Алексия было перенесено в Чудов монастырь и там по совершении над ним обряда отпевания предано земле. В 1438 году, через 60 лет после кончины святителя, мощи его были обретены нетленными.
Соборы в Кремле
Архангельский собор. В старину он назывался церковью Св. Михаила на площади.
Первоначальное построение церкви некоторые историки относят к началу XIII и даже к концу XII века, когда Москва уже существовала и, следовательно, должна была иметь свой храм во имя начальника небесных сил архангела Михаила, признаваемого издревле заступником русских князей.
Другие же, и с большей достоверностью, предполагают, что она была построена за 20 с лишком лет до начала княжения св. Даниила первым известным в истории удельным московским князем Михаилом Храбрым, меньшим братом св. князя Александра Невского, в честь ангела его, Великого архистратига.
Впрочем, по словам автора «Исторических сведений» А. Ратшина, нет исторических фактов, подтверждающих существование этой деревянной церкви.
Истинная и никакому сомнению не подлежащая история этой соборной церкви начинается со времен великого князя Ивана Даниловича Калиты, хотя некоторые исторические данные и относят постройку ее ко времени св. князя Даниила.
В 1332 году был повсеместно в России страшный голод, оставивший надолго ужасные следы. Когда бедствие совершенно миновало, тогда Иван Данилович, утвердивший между тем великокняжеский престол в Москве, в благодарность Богу за освобождение подвластного ему народа от этой небесной кары заложил вместо деревянного каменный Архангельский собор.
Собор заложен в 1333 году, окончен в один год и освящен митрополитом св. Феогностом. Сперва стены его были расписаны внутри, с 1344 по 1346 год, русскими иконописцами, а потом, в 1399 году, поновлены греком Феофаном. Через 117 лет по построении его, в 1450 году, он поврежден громовым ударом и сильным вихрем, а в 1475 году сгорел, но существовал кое-как исправленный до 1505 года.
В том году великий князь Иван III Васильевич, перестраивая кремлевские здания, нашел Архангельский собор тесным[59] и не соответствующим огромности прочих строений, почему и приказал, разобрав прежний до основания, на месте его заложить новый, что и было совершено в мае месяце того же года. Строителем собора был миланский архитектор Алевиз Фрязин Новый. Собор окончен постройкой уже после смерти Ивана Васильевича в 1507 году и освящен 8 ноября 1509 года митрополитом московским Симоном в присутствии великого князя Василия Васильевича. С тех пор собор в главных частях не перестраивался и доселе существует в одном и том же виде. Наружность Архангельского собора одного стиля с Успенским. Вышина его 16 саженей. Стены прямые, гладкие и оканчиваются под кровлей рельефными полукружиями в виде раковин. Верх его увенчан пятью главами, из которых средняя, имеющая три сажени в поперечнике, вызолочена, а прочие покрыты медью. Собор имеет двое входных врат – северные и западные, – сделанные углубленными арками в виде готических порталов. Они имеют двуколонные небольшие паперти, из коих при западных вратах древняя, а при северных – новейшая, устроенная в царствование Александра I в испорченном готическом стиле, который вовсе не идет к характеру этого массивного храма. Около западных врат изображен Страшный Суд, а на боках и сводах паперти написаны во весь рост разные русские князья. В 1772 году при обновлении собора повелено было укрепить его с северной стороны контрфорсами.
Внутри самого собора один только главный престол; придельных нет. В старину с южной стороны был придел Иоанна Лествичника, называвшийся также иногда во имя Иоанна Милостивого, а иногда Иоанна Предтечи. Придел этот упразднен в начале XVIII столетия, и теперь находится здесь только один прямой иконостас по стене с древними иконами. Он носит название южного придела. Еще ранее по западной стене собора, на галереях, где некогда царицы и царевны слушали Божественную службу или находились при отправлении панихид, было еще четыре придела: Обновления храма Христа Спасителя, или Воскресения Словущего, Андрея Критского, Апостола Акилы и Симеона Столпника. Два из этих приделов – Воскресения Словущего и Апостола Акилы – были устроены еще при первоначальном соборе великим князем Иваном III в 1471 году, в память Шелонской битвы.
В одной линии с алтарем пристроены, вероятно в позднейшее время, две отдельные церкви: у юго-восточного угла собора – во имя Иоанна Предтечи, об стену с южным приделом, у северо-восточного же, – во имя Покрова Божьей Матери. Обе эти придельные церкви весьма небольшие, одноглавые, с особыми входами с площади.
Иконостас собора – во всю вышину храма – прямой, украшенный внизу резьбой, устроен вместо прежнего в 1680 и 1681 годах. Нижний ярус его вмешает в себе восемь местных древних икон корсунского письма в богатых золотых и серебряных окладах: с правой стороны Царских врат – Спасителя, сидящего на престоле, архангела Михаила, Иоанна Предтечи и Николая Чудотворца, с левой – Пресвятой Богородицы с Предвечным Младенцем, в сиянии. Икона эта в явлениях Богородицы названа «Что тя наречем?», а также и «Благодатное небо». Она, по преданию, принесена в Москву в конце XIV века Софьей Витовтовной, супругой великого князя Василия II. Далее иконы: Благовещения Богоматери, Василия Великого и Федора Стратилата. Ниже и выше этих икон изображены евангельские притчи. В остальных ярусах иконостаса помешаются также древние иконы, но без окладов: во втором – всех двунадесятых праздников, в третьем – Всемилостивого Спаса с Богородицей, архангелами и ангелами, а в четвертом – Пророков и Праотцев, окружающих изображение Божьей Матери, украшенных Драгоценными каменьями. Над этим ярусом, в самом верху, Распятие с предстоящими Богородицей и Иоанном Богословом. Над северными дверями образ Тихвинской Божьей Матери в драгоценных каменьях и жемчугах, замечательный тем, что он принадлежал матери св. Дмитрия-царевича Марии Федоровне.
Как стены внутри собора, сверху донизу, так и своды, равно и четыре круглых огромных столпа, их поддерживающие, покрыты сплошной живописью по известке, расположенной горизонтальными рядами: вверху по стенам и на сводах помещены изображения святых, а по столпам одиннадцать портретов во весь рост государей, погребенных в соборе, а частью и живших прежде и после построения его.
По трем стенам собора над рядами гробниц в нижнем ярусе изображены в рост же почти все здесь погребенные князья, начиная с Ивана Калиты. Стены главного алтаря и южного придела также покрыты сплошь изображениями угодников Божьих, митрополитов русских и проч.
Вся стенопись собора произведена была еще в XIV веке под наблюдением зодчего Алевиза, но в ней мало уже осталось следов древности; с того времени она была подновляема, хотя и с сохранением старого стиля, пять раз: в 1547 году, после большого московского пожара, от которого собор много пострадал; в 1680–1681 годах живописцем Лорофеем Ермолаевым; в 1772 году, при Екатерине II, под наблюдением епископа Самуила; в 1826 году по вынесении тела императора Александра I, пребывавшего здесь несколько дней на пути из Таганрога в Петербург; и, наконец, в 1893 году. Следовательно, нельзя и ожидать, чтобы изображения князей на столпах и на стенах, нарисованные иконным письмом, имели сходство с натурой, тем более что живопись тогда в России еще не существовала. Исключение составляют портреты, находящиеся при гробницах великого князя Василия IV, царей Федора Ивановича, Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Портреты писаны на деревянных досках и, по-видимому, весьма сходны. Они составляют неоценимую редкость и художественное сокровище. Из них два – царей Михаила и Алексея, подвергавшиеся порче от сырости, – весьма удачно реставрированы; прочие же остались в первобытном своем виде и представляют собой замечательные памятники искусства в России в XVII веке, когда прежнее иконное письмо начало переходить к истинной портретной живописи. В алтаре висит еще поясной портрет св. Дмитрия, митрополита ростовского, писанный на холсте с натуры.
Архангельский собор в самом начале своего существования уже предназначен был быть усыпальницей московских князей, великих и удельных. Останки их от Калиты до отца Ивана III перенесены были сюда при освящении храма, а от Ивана III до царя Ивана Алексеевича государи наши уже похоронялись здесь. Ряды могил их замыкает гробница императора Петра II: после него никто уже погребаем здесь не был. Гробницы царские и великокняжеские находятся кругом всего собора, у стен и между столпами, под сводами. В своих духовных великие князья завешали обыкновенно преемникам и наследникам, чтобы «память родителей не переставала, и свеча бы их на гробах родительских не угасла». Поэтому над гробами их совершались третины, девятины и сорочины. Над гробом, закрытым каменной плитой, устраивалась каменная надгробница, на которой ставились выносная икона, свеча и панихидное блюдо с кануном. На гробницы полагаются вседневные покровы, а в дни поминовения – драгоценные. Всех гробниц 53. Над ними размещены образа и «родимые иконы» погребенных, написанные в меру их роста при рождении и украшенные золотыми и серебряными ризами. Взглянем бегло на эти великокняжеские и царские гробницы.
Вот гроб Ивана Даниловича Калиты (от южных дверей к западной стене). Это был истинный основатель московского величия. Он первый сделал Москву столицей и первый положил основание многим кремлевским зданиям.
Близ него находится гроб сына его – Симеона Ивановича Гордого. Он первый старался уничтожить уделы как вину ига татарского. Он хотел в Москве сосредоточить все силы России, хотел основать единодержавие. Поэтому удельные князья наименовали его Гордым.
Пройдя две гробницы – брата Ивана Грозного, Георгия, и великого князя Ивана Ивановича, – мы остановимся перед гробницей Дмитрия Ивановича Донского. Какой русский не знает о Куликовской битве, о той славной битве, которая показала возможность свергнуть с себя татарское иго!
Далее (от южных дверей возле иконостаса) покоятся останки Ивана III, прозванного «собирателем земли русской». В его царствование свергнуто татарское иго и отечество наше стало в ряд с другими европейскими державами.
Позади правого столпа, первого к иконостасу, покоится между прочими царь Михаил Федорович. Это родоначальник дома Романовых, со времени царствования которых началось прочное возвышение славы и могущества России. Близ него покоится царь Алексей Михайлович, названный летописцами Тишайшим и «взыскателем благочестия».
Позади левого столпа, первого к иконостасу, покоится прах царя Ивана Алексеевича, добровольно уступившего престол брату своему – Петру I. Подле него стоит гробница юного царя Федора Алексеевича.
Вот гробница несчастного царя Василия Ивановича Шуйского (от западных дверей к западной стене). Он скончался в плену, и 23 года тело его лежало на поле близ Варшавы, и надпись на столпе гласила: «Здесь лежит царь Московский». В 1635 году царь Михаил Федорович, заключив с Польшей мир, послал боярина князя Львова за телом Шуйского. Оно было привезено в Москву в том же году 10 июня. Рядом с ним стоят три неизвестные гробницы. Полагают, что это братья Шуйского и князь Василий Голицын, умерший также в польской неволе.
В южном приделе стоят три гробницы: царя Ивана Васильевича Грозного и сыновей его – Федора и Ивана, умершего, как известно, от руки отца в 1582 году. Тут же погребен был и злополучный царь Борис Годунов, близ друга и благодетеля своего Федора Ивановича. Тело Бориса было выброшено Лжедмитрием в 1606 году из собора сквозь нарочно сделанное отверстие, которого следы долго были видны в Предтеченской церкви, пристроенной к юго-восточному углу собора. По сказанию современников самозванца, мощи царевича Дмитрия, тотчас по принесении их из Углича, хотели положить на том самом месте, где была могила Годунова, для чего даже выкопана яма и выложена камнем; но после происшедших чудес они оставлены снаружи и яма закладена.
Мощи св. отрока Дмитрия почивают у первого южного столпа. Святой отрок был убит в Угличе на седьмом году возраста 15 мая 1591 года. Нетленные мощи святого отрока перенесены сюда по повелению царя Василия Ивановича Шуйского 3 июня 1606 года Филаретом Никитичем, бывшим тогда митрополитом в Ростове. Раку для них, обложенную серебром, устроил царь Михаил Федорович в 1630 году, о чем и свидетельствует надпись на раке. Святотатственная рука неприятелей в 1812 году не коснулась этой святыни. По этому поводу в № 22 журнала «Отечественные записки» за 1822 год рассказано следующее. Во время нашествия Наполеона одна раскольница похитила мощи царевича. По счастью, встретился с ней соборный дьячок: он отнял из рук ее добычу и схоронил в Вознесенском монастыре на хорах за иконостасом. При смерти своей передал он тайну эту одному священнику, который объявил о том преосвященному Августину тотчас же по возвращении его в Москву. Издатель[60] свидетельствовал, что слышал эти подробности от самого преосвященного. Здесь будет уместно привести сказание о том, как были обретены мощи святого отрока в Угличе. «Послали мы, – пишет царь Василий Иванович, – по мощи царевича Дмитрия Ивановича митрополита ростовского Филарета, и астраханского епископа Феодосия, и спасского архимандрита Сергия, и андроновского архимандрита Авраамия, и бояр: князя Ивана Михайловича Воротынского, и Петра Никитича Шереметева, и Григория Феодоровича и Андрея Александровича Нагих; и писали к нам из Углича богомольцы наши ростовский митрополит и астраханский епископ, и архимандриты, и бояре наши, что они мощи благоверного князя Дмитрия Ивановича обрели; и мощи его целые, ничем не вредимые, только в некоторых местах немножко тело вредилося, и на лице плоть и на голове волосы целы и крепкие, и ожерелье жемчужное с пуговицами все цело, и в руке левой полотенце тафтяное, шитое золотом и серебром, целое, кафтан весь такоже, и под кафтаном камчатое, шитое золотом и серебром, цело на плечах, и сапожки на нем целы, только подошвы на ногах попоролися, а на персях орешек положенных горсть. Сказывают, что коли он играл, тешился орехами и ел, и в ту пору его убили, и орехи кровью полились, и того дня тые орехи ему в горсти положили и тые орехи целы. И которые были расслабленные различными болезнями, уздоровилися от раки его, царевича Дмитрия Ивановича, в прошлых летах и в нынешнем, 1606 году, и до их приезда тамошние люди принесли к ним письмо, и тое письмо здесь к Москве прислано. И как понесли мощи его, множество больных различными болезнями уздоровил; и как его поставили в церкви Архангела Михаила, и от его святых мощей пролились реки милосердия, много расслабленных великим чудом уздоровились: впервое уздоровил различными болезнями содержимых человек 13, и посямест уздоровляти не перестает всех, которые к нему приходят с истинною верою»[61].
У второго южного столпа почивают мощи черниговских чудотворцев, князя Михаила Всеволодовича и боярина его Федора, приявших мученическую смерть в Орде за ревность к православной вере и изрубленных в куски 20 сентября 1246 года. Мощи их были сначала привезены во Владимир, потом в Чернигов, где и почивали около 330 лет. Наконец, по желанию царя Ивана IV перенесены в Москву при митрополите Антонии в 1572 году и 14 февраля положены в храме, во имя их построенном в Кремле у Тайницких ворот, откуда на время перестройки этой церкви в 1681 году были помещены в Архангельском соборе, а в 1683 году возвращены на прежнее место. Но когда приказы, строения и собор, находившиеся по гребню Кремлевской горы, были сломаны[62], то мощи угодников 25 августа 1770 года были перенесены в Сретенский, а оттуда 21 ноября 1774 года – в Архангельский собор. С того времени мощи и находятся тут неподвижно под спудом. По повелению императрицы Екатерины II тогда же сделана была для мощей мастером Петром Робертом богатая, чеканная из серебра рака, которая в 1812 году похищена и заменена бронзовой, высеребрянной, с образцами превосходной работы как на самой раке, так и над ней, на столпе. (Память их празднуется 20 сентября.)
В Предтеченской церкви стоит гроб юного героя Михаила Скопина-Шуйского. На сиену деятельности он явился в самое тяжелое для России время и сразу же сделался любимцем войска и народа. От Скопина ожидали многого, но зависть, по замечанию современников, не замедлила подкопаться под него. Он умер неожиданно 23 апреля 1610 года. Народ с ужасом узнал о его кончине и приписывал ее отраве, подозревая в том самого царя. Грустную кончину Скопина народ увековечил песней «У нас было в каменной Москве», где рассказывается, как на пиру у князя Воротынского дочь Малюты Скуратова поднесла Скопину «стакан зелья лютого». В этой песне перед смертью Скопин говорит своей матушке:
Ох, ты гой еси, матушка моя родимая,
Сколько я по пирам не езжал,
А таков еще пьян не бывал:
Съела меня кума крестовая,
Дочь Малюты Скуратова![63]
Об этом тяжелом времени псковский летописец говорит, что в Архангельском соборе слышны были «шум и гласы и плач», предвещавшие разорение царства Московского.
Ризница Архангельского собора вмещает в себе, кроме драгоценных утварей и священных облачений, многие достопримечательные вклады прежних царей и вельмож. Между ними заслуживают особенного внимания:
1. Неоцененный памятник древней нашей письменности – Евангелие (второе после известного Остромирового), писанное в 1125 голу сыном пресвитера Алексею для внука Всеволодова Мстислава Владимировича, когда он княжил еще в Новгороде[64]. Богатый переплет его сделан из филигранного золота с изображением греческой работы и украшен негранеными драгоценными каменьями. Оно взято из новгородского Софийского собора царем Иваном IV Васильевичем.
2. Печатное Евангелие в богатейшем окладе, данное царицей Марфой Матвеевной в 1685 году.
3. Рукописная Псалтирь в лист, разрисованная весьма искусно разными изображениями, данная в собор в 1594 году боярином Дмитрием Ивановичем Годуновым на поминовение царя Ивана Васильевича и брата его князя Юрия.
4. Серебряный крест, вклад царя Ивана IV в 1560 году, украшенный драгоценными каменьями, между которыми замечательны яхонт и два лала (рубина) необыкновенной величины, также жемчужина и изумруд длиною в четверть вершка.
5. Золотой крест с драгоценными каменьями весом почти 4 фунта, данный царем Федором Алексеевичем на поминовение души родителя его[65].
6. Золотое кадило, осыпанное драгоценными каменьями, весящее также более 4 фунтов, дар царицы Ирины Федоровны, сестры Годунова[66].
7. Золотые сосуды царицы Марфы Матвеевны и проч. Сверх того, хранятся в ризнице тафья суконная (скуфья, шапочка) с золотой запонкой, украшенная яхонтами и жемчугом, убиенного царевича св. Дмитрия, доставленная в собор стольником Нарышкиным по повелению Петра I в 1700 году, и великолепные покровы, возлагаемые в торжественные дни на гробницы царей из рода Романовых. Они пунцовые, бархатные, с жемчужными бахромами и такими же надписями. Посредине каждого вышиты крупным жемчугом кресты, адамовы головы, кости и проч. А на покрове царя Ивана Алексеевича, сверх того, нашиты финифтяные образа, осыпанные бриллиантами.
