Иван Карасёв
История моего преступления
История моего преступления
Как известно, любое преступление, кроме преступления против человечности, имеет срок давности. Меня вроде бы такие вещи не должны касаться. Я стараюсь быть человеком законопослушным, ну, если не считать таких мелочей, как превышение допустимой скорости на автотрассе. Даже на пустой парковке для инвалидов машину не поставлю. Хотя порой кажется, что питерские, как минимум, чиновники считают, будто у нас за рулём личного транспорта исключительно безрукие и безногие. Наверное, жива ещё генетическая память советских лет, когда им без очереди давали «Запорожцы». Стоить лишь взглянуть на разметку перед фасадом Исаакиевского собора. Мест двадцать – и все для обладателей инвалидного знака. И все пустые. Всегда! По-моему, проще было бы просто запретить стоянку.
Но не так давно мне всё-таки пришлось совершить правонарушение, не Бог весть что, конечно, как я сначала полагал, могло потянуть на хорошую административку. Не более. Позже выяснилось, грубо ошибался, оно давало право на заслуженный отдых в комфортабельной европейской тюрьме. Возможно, месяцев шесть таких неожиданных каникул в тёплых краях… за решёткой. А посему, несмотря на вновь обретённую страсть излагать на бумаге всё, что со мной происходит, я довольно долго молчал. А вдруг-таки оставил какие-то следы на месте преступления, и они, вкупе с моими добровольными «показаниями», способны привести меня на скамью подсудимых в той стране Евросоюза, куда каждую зиму езжу греть свои стареющие кости, в Португалии. Одно дело гулять вдоль океана, раскатывающего по прибрежной гальке пенные шапки волн, другое – выходить на прогулку по тюремному двору, окрашенному в такой успокаивающий серо-чёрный цвет, туда и солнечные лучи не всегда попадают. Две большие разницы. Но не выдержал, взялся за перо, то есть за ноутбук, хоть и не знаю, какой срок давности у такого рода проступков, надеюсь, что он уже прошёл, а посему и хранить в тайне случившуюся со мной историю более не намерен. Итак, приступаю.
Всё началось с ерунды. Нужен был теннисный корт. Казалось бы, странный вопрос, теперь их только в Урюпинске, наверное, нет, да и то не факт. Заплати и лети. Вопрос цены, не более. Сколько может стоить месячный абонемент на теннисный корт? Наверное, не маленькую сумму. Теннис – игра престижная и в самых бедных слоях общества не очень популярная. Например, мир знает только двух негров-теннесистов, и те – негритянки, правда, на мужских гормонах с милостивого разрешения WADA – сеструхи Вильямс. Хотя экипировка теннисиста довольно простенькая: ракетка и кроссовки «съедают» львиную долю инвестиций, а ведь затраты на них просто не сопоставимы с расходами на амуницию хоккейного вратаря, например. Поэтому для увлекающихся игрой в теннис, основная трудность состоит в том, что в отличие от футбола, даже для примитивной перепасовки не на счёт нельзя приспособить любую мало-мальски ровную площадку. Без сетки таким способом играть можно, позволь своему воображению представить линию на определённой высоте от поверхности – и все дела. Но вот поле должно быть не воображаемо гладкое, а хотя бы почти идеально выровненное. Иначе мячик отскочит не туда, куда он должен был прыгнуть, не туда, где ты его ждёшь, а туда, куда определит выбоина, которую он задел. И в этом случае игра в старинный вид спорта превращается не в соревнование, где побеждает сильнейший, а в банальную лотерею, где первый тот, кому сопутствует удача, кому, проще говоря, везёт. А это уже совсем другая игра, не теннис.
Соответственно, качество игры и степень получаемого от неё удовольствия напрямую зависят от состояния поля, а ведь его ещё найти надо. Вот в Питере оно у нас, можно сказать, под носом, на соседней улице, но там и цена не детская, центр города всё же: больше двух тысяч за час. Мой сын в зажиточном Лионе платит гораздо меньше. Есть в городе площадки значительно дешевле, но они, как правило открытые (это с нашим-то климатом!) или уж совсем далёкие, пока настоишься в пробках, всё удовольствие от игры улетучится. Вот и приходится платить, а что делать?
На Мадейре, где мы проводит каждую зиму месяца полтора, люди живут по-другому. Это в России капитализм со звериным оскалом рынка, который определяет всё: цена-качество, упаковка-содержание, таблетки или больница. На тихом атлантическом острове не так. Там на туристической тропинке могут лежать два начавших чернеть банана и бумажка с надписью «один евро». Можешь положить монету, а можешь и проигнорировать ценик, хозяин не обидится, всё равно не знает, что с ними делать, с ягодами этими тропическими. Вниз, до магазина их ещё довезти надо. В общем, на острове все не так просто, хотя будь просто, не было бы этого рассказа. Я сейчас вам его и поведаю.
Когда мы увлеклись теннисом со всей остротой встал вопрос о том, как же мы без него проживём на Мадейре? Ведь мы так привыкли два-три раза в неделю как собачки бегать за удирающим мячом, тянуться к нему изо всех сил потерявшим юношескую гибкость телом, преграждать ему путь своей туго натянутой ракеткой, на сильном выдохе отправлять жёлтенький комок через сетку и испытывать неописуемое удовлетворение от настильного падения резаного мяча в дальнем от соперника углу. Врёшь, не возьмёшь! Как же без этого?
Стали мы думать, вспоминать, «Эврика! – первым нашёлся я. – Перед гостиницей «Dom Pedro» (то есть не дом, а дон Педро по-нашему, по-русско-португальски) есть корт, огороженный высокой сеткой. Вот туда нам и надо!»
Корт явно принадлежал отелю. Откладывать дела на потом я не люблю, поэтому тут же включил скайп и позвонил в отель. Ответ обескураживал. «Нет, посторонним нельзя, только для наших постояльцев… За деньги? – Тут была пауза и со вздохом сожаления, – нет, тоже нельзя, нужно, чтобы корт был всегда в распоряжении наших гостей!» Каких гостей, подумалось мне в тот миг, долгими зимними вечерами, которые на Мадейре начинаются после шести, в огромной, пятнадцатиэтажной гостинице горит, дай Бог, десяток-другой окон. «Ладно, – решил я, – договорюсь на месте, по телефону боятся попасть на проверку, а там придумают что-нибудь, дойду до управляющего наконец, лишних денег в гостинице, кажется, нет». Действительно, я посчитал в уме, если, как и у нас, брать по тридцать евро за час, то за наше пребывание они могли бы на ровном месте заработать тысчонку, а это для Мадейры деньги.
Нет, существовал ещё один вариант: несколько раз в неделю на автобусе можно съездить на другой корт. Там настоящий капитализм в нашем, российском, духе, главное – заплатить. Но в такие дни пришлось бы отказаться от пляжа, а это в планы совершенно не входило. Зачем тогда летать к тёплому морю? Можно до потери пульса стучать по мячу в нашем теннисном клубе, дешевле выйдет!
Итак, на следующее утро после прилёта на затерянный в океане остров я побежал в гостиницу «Dom Pedro». Даже не позавтракал толком, не зашёл с большими хозяйственными сумками в любимый (потому что совсем рядом) гипермаркет «Continente». Нет, едва утренний чай достал дно моего желудка, как я уже обувался. «Куда ты, не поев?» – только и успела осведомиться Юля. Ответ её удовлетворил: «А-а-а, понятно!» Ей тоже очень хотелось продолжить занятия спортом, так внезапно ставшим любимым, то есть единственным, совсем как мужчина у женщины, если она, конечно, не гуляет на стороне.
Ноги быстро привели меня на парадную набережную нашего мадейранского городка. Предательское желание окунуться в бодрящую, семнадцатиградусную, декабрьскую водичку едва не сорвало мои планы, но я повернул не налево, в сторону пляжа, а направо, туда, где высилась жёлто-коричневая громада отеля.
Гостиница эта была построена в семидесятые годы, и с тех пор не подвергалась никаким переделкам. Интерьер выполнен в цветах детской неожиданности, в фойе всё имперско-монументальное, таким воображение рисует никогда не виденное мной внутреннее убранство дворца съездов нацистской партии в Нюрнберге. Рука сама тянется вверх в приветствии: «Хайль, Педро!» Впрочем, до недавнего времени пожилые немцы составляли основную массу клиентов отеля, может он и строился в расчёте на их вкусы?
На рисепшене я повторил свой вопрос. Ответ не порадовал меня ничем. Тот же самый дискурс от безразличного, с лицом человека ещё вчера уставшего от жизни, но по должности приветливого, дежурного рисепциониста. На следующий вопрос «Как можно увидеть управляющего?» ответ был тоже обескураживающим:
– Он по таким вопросам не принимает!
– А по каким принимает?
– Не клиентов – ни по каким!
– А кто принимает? – хотелось добавить, – ну хотя бы во внутрь?
– Кроме нас, никто!
«И много ж вы приняли вчера, сударь», – мелькнуло в голове. Но всё же огляделся, тщетно пытаясь найти того, кто ещё входит в понятие «нас». Видимо, человек с помятым лицом был очень высокого мнения о собственной персоне.
На следующий день я повторил попытку, задал тот же вопрос рисепционисту из другой смены. С таким же успехом. И третья попытка окончилась с тем же результатом. Полный идиотизм: дежурные на стойке явно не желали заморачиваться вопросом, не входящим в круг их прямых обязанностей, к вознесённому до уровня Президента управляющему никто близко не подпускал, никакого нашествия, как обычно, клиентов не замечалось, корт пустовал при наличии людей, желавших его использовать по назначению и готовых платить. Единственным посетителем теннисной площадки был дворник, время от времени сметавший там опавшие листья. Неужели корт построили для него? Как известно, мести листву куда приятнее на ровном месте, чем на ступеньках лестницы, ведущей к морю.
Так бы и продолжалось всегда, не познакомься мы случайно с двумя семейными парами переселившихся в Германию русских немцев. Очень приятные люди, весёлые, компанейские и, самое главное, постояльцы того самого отеля «Dom Pedro». Поэтому я осторожно осведомился у самого из них спортивного на вид, как он относится к большому теннису. Выяснилось: никак, никогда не держал в руках ракетки. Но попробовать не прочь, тем более, что в настольный вариант этого вида спорта играет регулярно. Тогда я задал следующий, гораздо более шкурный вопрос: «А можно ли в таком случае, мне, то есть нам четверым поиграть с ним?» Дети у нас тоже иногда проявляют интерес к теннису. Такой вот скромненький вариант обойти запрет: один законный пользователь корта приглашает сразу четырёх посторонних. Я был почти уверен в провале, но получилось! Оказалось, можно! Буква закона соблюдена, клиент ведь должен иметь право пользоваться кортом, вот он и имеет его! А как, с кем, это уже никого не волнует. Хоть роту солдат приводите на построение.
Теперь с новым знакомым Витей мы играли практически каждый день. Но, к сожалению, рождественские каникулы коротки, и почти сразу после Нового Года наши немецкие приятели улетели с тёплого острова в дождливо-зимнюю Германию. Мы потеряли такого человека со всеми удобствами, то есть с теннисным кортом в придачу. Последний, как и раньше, оставался недоступным для нас. Сразу стали задумываться о другой, дальней, площадке, не рвануть ли туда на автобусе, жертвуя пляжным отдыхом? Не хотелось бы, лучше и того и другого, и можно без хлеба, то бишь без автобуса.
Однако везение в тот сезон не оставляло семью из далёкого Петербурга. Когда мы решились-таки, сбегав утром искупаться в море и сразу рвануть на дальний корт, то на пути с пляжа встретили очень энергичную на вид женщину лет семидесяти с крашеными в ярко-рыжий цвет волосами. Усмотрев ракетки на наших плечах, она радостно воскликнула что-то на немецком и, чуть ли не хватая Юлю за рукав: «Сеньора, Сеньора!», перешла на португальский. К нашему удивлению она предложила поиграть в теннис.
– Где? – удивлённо спросила Юля.
– Там! – махнув рукой в сторону всё той же гостиницы, не менее удивлённо ответила дама.
– Но это же только для клиентов отеля, – разочарованно заявила Юля.
– Да, но там ведь нет замка, – без тени смущения парировала женщина.
Замка, действительно, не было. И, как сообщила наша новая партнёрша по игре, никогда не было. Заходи и пользуйся. Это она уже сказала по-русски, когда вырвавшийся возглас удивления выдал мой родной язык. Оказывается, Эрика, как звали новую знакомую, до выхода на пенсию работала в Германии учительницей русского языка, и вообще прошла очень неординарный жизненный путь. Родилась в Венгрии, папа – немецкий солдат, мама венгерка, уже в юности Эрика перебралась на родину отца, где жила и работала, а почти в пятьдесят лет вышла замуж за тамошнего португальца с Мадейры. Через пару лет после свадьбы муж от чего-то скончался, а Эрике достался уютный домик на острове, где она и проводила самое холодное время года и при каждом удобном последние лет двадцать случае, совершенно не пытаясь замаскироваться под клиентку отеля, играла на гостиничном корте.
В тот день удобным случаем оказались мы. С тех пор мы тоже стали, как Эрика, в меру своих сил бороться с бессмысленной пустотой на площадке для игры в теннис. Сначала опасливо оглядывались в момент проникновения на огороженную высокой решёткой (чтобы мячи не улетали) территорию – а вдруг из-за угла выскочит грозный сотрудник гостиницы и, ткнув пальцем в табличку «ONLY FOR DON PEDRO GUESTS», вызовет полицию. Потом более смело, а через неделю мы даже не обращали внимания на выходивших иногда покурить работников гостиничного бизнеса. Мы играли, они смотрели, такое небольшое развлечение у них появилось. Местный Уимблдон с правом бесплатного просмотра. И никогда никто и не думал вспоминать то, что они нам заявляли на рисепшене. Там они были при исполнении, здесь – на законном перекуре. На этом прелестном острове, многое происходит именно так. По-русски это называется пофигизмом: если какой-то непорядок можно просто не заметить, то лучше так и сделать. Зачем создавать себе лишние проблемы? Посторонних, иностранцев иногда это раздражает, но в данной ситуации, такая неоднозначная особенность местной жизни нас вполне устраивала.
Вообще тот теннисный стадиончик оказался чрезвычайно удобным местом для активного отдыха. Внутри высокой решётчатой загородки к корту примыкала волейбольная площадка, и пока взрослые забавлялись с маленьким жёлтым мячиком, дети перебрасывали друг другу мяч побольше. Правда сетка у них была порвана и здорово болталась на ветру, а наш корт «украшали» небольшие, но весьма чувствительные в игре ямки. Однако ни то, ни другое не мешало нам весело и с пользой проводить там время. Пару раз мы даже любезно уступали корт приходившим поиграть постояльцам гостиницы. Они скромно открывали калитку, садились на длинную, во всю площадку бетонную скамью и стеснительно пряча за спинами дешёвые, видавшие виды ракетки из гостиничных запасов, молча ожидали, пока местные старожилы в нашем лице закончат свои игрища. Ни разу ни один гостиничный деятель не проводил своих клиентов до площадки и не попросил нас, мягко говоря, подвинуться. Зачем, спрашивается? Сами разберутся. Однажды мы даже милостиво согласились принять в нашу теннис-компанию двух молодых минчан, купивших путёвки через польское агентство.
Так прошёл первый теннисный сезон на Мадейре, ничего не изменилось и на следующий год. Мы так же нагло, совсем как настоящие хозяева острова, приходили, раскладывали свои вещи и начинали стучать ракетками. Однако как-то мы натолкнулись на конкурентов: площадка была занята местными португальцами, имевшими такое же отношения к гостинице «DOM PEDRO», что и мы к отелю «Георг Пятый» на Елисейских полях. Естественно, мы не могли пожаловаться на них рисепционисту, пришлось заняться делёжкой времени и чужой территории. Так в своё время колонизаторы «межевали» Африку: «Тебе до этой черты, а мне – то, что за ней». Получилось, и по-прежнему всё шло хорошо: завтрак, купание и пляж до обеда, если погода позволяет (всё-таки стояла настоящая мадейранская зима, и местные жители в тёплых куртках выходили к морю смотреть, как в такую холодину купаются сумасшедшие туристы). Потом дневная трапеза и теннис да волейбольные забавы. Для разнообразия можно ещё оттопыриться в местной столице или сходить в поход по туристским тропам. Красота. Казалось, так будет всегда.
Но перед третьим теннисным сезоном, в августе, разведка донесла: корт закрыт, на калитке висит большой амбарный замок. Новость, мягко говоря, огорчительная, однако хотелось верить, что это временная мера, на период сезонного наплыва туристов. Возможно летом «DOM PEDRO» бывает в том интересном для любого отельера положении, когда свободных мест нет, и тогда надо думать о максимальном количестве развлечений для клиентов. Вот и показали нахальным безбилетникам вроде нас большой железный кукиш. «Зимой откроют, – успокаивали мы себя, – зачем им каждый раз спускаться из отеля вниз, распахивать скрипучие, ржавые ворота загородки жаждавшим размяться беганием за мячиком клиентам, потом опять идти закрывать. Нет, это не в мадейранских привычках!»
Надо сказать, что на Мадейре местный люд не замечен в большой любви к труду. Трудоголиков там мало, не Германия. Нет, на склонах окрестных вершин последние островные крестьяне при помощи самого примитивного инвентаря каждодневно воюют с горами на своих узких огородиках-террасках. Зато в городах, особенно в небольших, народ больше любит поболтать за чашкой кофе в многочисленных уличных кафе или просто собраться кучкой на пятачке около церкви и перетирать городские и островные новости. Что касается каких-нибудь дел, то самое расхожее словечко «amanha» – аманья, завтра. Наверное, это принцип жизни, зачем делать сегодня то, что можно успеть выдать на-гора завтра, послезавтра и так далее.
На врождённое стремление мадейранцев, как бы это помягче выразить, экономить собственные силы мы и рассчитывали. Увы, просчитались. Опять, как и два года назад, первым делом я побежал не на песчаный пляж, купаться, не в магазин за португальским вином, а к заветной загородке с двумя сетками, теннисной и волейбольной. Но обе калитки были примотаны цепью к решётчатой ограде и зафиксированы в этом положении замками. Просить в гостинице ключ, предложить пользоваться незамысловатым спортивным сооружением за деньги было бесполезно. Только засветишься. Августовская разведка тоже, как и я в своё время, попробовала. И с тем же результатом. Ответ известен заранее: «Таково предписание. ONLY FOR DON PEDRO GUESTS».
Что делать? Извечный вопрос русской интеллигенции предстал перед нами неожиданной стороной. Просвещение народных масс и революция исключались. Какое хождение в народ в виде чтения экономического ликбеза персоналу отеля, безразличному ко всему, кроме лишней чашечки «бики» (эспрессо по-местному)? Бунт? Силы явно неравны, на стороне гостиницы хорошо организованные стражи правопорядка в виде десятка местных полицейских пусть и предпенсионного возраста, но с наручниками на ремне. Оставалось одно – тщательно спланированное преступление против частной собственности. Незаметно, лучше ночью, откусить цепь специально приобретённым инструментом и бросить всё цепно-замковое хозяйство в ближайший ручей. Его воды бурлили совсем рядом с ограждением площадки. Конечно, существовал риск, что на следующий же день повесят новое, более совершенное запорное устройство, но, полагаясь на свою веру во всепобеждающий пофигизм мадейранцев и, прежде всего, работников гостиницы, я считал, что таким образом хоть пару недель нам удастся попользоваться заветной площадкой.
Когда идёшь на преступление, надо знать, чем рискуешь, что тебе грозит. Во всяком случае так делают умные или осторожные преступники. Это мы знаем из фильмов, помните Георгия Вицина в роли Труса в «Операции Ы»? Он внимательно проштудировал соответствующие статьи Уголовного кодекса и зачитывал их своим подельникам. Только те его не послушались, а зря, как оказалось. В наше время необязательно покупать толстую книжку в магазине «Юридическая литература», сейчас есть интернет. Но я решил не пугать себя раньше времени. В худшем случае придётся заплатить штраф, возможно немалый, но рискнуть стоит. Для начала надо обзавестись инструментом. Те, кто читал детективы знает: чтобы не засветиться, нарушитель закона не должен покупать орудие преступления там, где его знают и потом вспомнят. Например, если очень надоела злая соседская собака, то нельзя приобретать мышьяк для неё в ближайшем сельпо. Потом ведь вся деревня будет обсуждать неожиданную смерть доставшей всех суки, и кто-нибудь обязательно припомнит покупку вами отравы для крыс. Потом жди мести соседа, а в моём случае – прихода полиции с вопросом: «А покажите же нам эту штуку, которую вы намедни купили в лавке скобяных изделий?» Предвидя такой ход событий, я настроился на поездку в большой строительный супермаркет, километрах в пятнадцати от нашего городка. Но это предполагало наличие времени, а его-то как раз не было, уж больно хорошей выдалась погода в тот, первый, день пребывания на прекрасном острове, хотелось использовать её по максимуму после питерского дождливо-снежного декабря.
На следующее утро воцарилось ненастье: целый день, почти не переставая, моросил дождик. Казалось бы, очень удачный момент для поездки в строймаркет. Но пришлось всё время посвятить тому, что не было сделано накануне: устраивать наш быт, закупать еду и заниматься разными административными вопросами, например, три раза сходить в банк, потому что всякий раз для совершения необходимой операции чего-нибудь не доставало, сразу огласить весь список требуемых бумажек банковский служащий почему-то не мог, да и зачем: на Мадейре никто никуда не торопится, это золотое правило тамошних жителей.
Поэтому в шесть часов вечера я не выдержал и, нарушив все правила большевистской конспирации, купил мощный болторез в ста метрах от нашего дома. В маленьком магазинчике строительных материалов с хозяином в роли единственного продавца имелось всего два инструмента нужного типа, я выбрал самый большой, с семидесятипятисантиметровой ручкой. Чем длиннее рукоятка, тем мощнее рычаг, тем более толстый предмет можно искромсать на кусочки. Продавец слегка удивился моему выбору, но вида не подал. Хоть я ему не представлялся, но, как и половина города, он прекрасно знал меня в лицо и догадывался, что я не работаю на стройке. Трудно быть занятым в строительстве и проходить с маленькой ватагой детей и пляжными полотенцами мимо его лавки раза четыре в день. Да и людей с моим типажом там не так много: высокий, волосатый, бородатый и не брюнет к тому же. Ну и что, я и раньше покупал у него отвёртки, плоскогубцы и прочие необходимые в хозяйстве штучки, одной больше, одной меньше, мало ли для чего она мне понадобилась. Мадейранцы люди скромные и лишних вопросов не задают, особенно чужакам.
Болторез обошёлся в сорок три с половиной евро. Дороговато. «Будет обидно, – размышлял я, – если сразу повесят новый замок». Можно сказать, я поставил эту сумму на местный пофигизм. Тотализатор по-мадейрански.
Приобретя орудие преступления, я наконец решил изучить юридическую сторону вопроса, всё равно, деньги заплачены, обратной дороги нет. Так я считал пока не добрался до соответствующих статей португальского УКа. Мои скромные познания в языке не дали возможности разобраться досконально в степени наказания за то, что я собирался натворить. Но никакой не штраф, это стало ясно сразу, за порчу чужого имущества меньше одно месяца тюрьмы не нашёл, за незаконное проникновение на территорию, принадлежащую иному лицу увидел цифирку «три» (в смысле месяца) и захлопнул ноутбук. Расстроенный, выпил пару бокалов вина и лёг спать. Утро вечера мудренее.
Но утро наступило рано. Ему предшествовал беспокойный сон, в котором я всё время убегал, то от матерящихся почему-то по-русски сотрудников гостиницы, то от полицейских, размахивавших винтовками Мосина с примкнутыми штыками. В два часа ночи проснулся, меня слегка потрясывало, на лбу проступил холодный пот. Рядом безмятежно сопела носиком жена. Она тоже очень хотела играть в теннис, даже во сне иногда подавала мячик, только почему-то чаще всего ногой. Обычно я принимал удары и отодвигался. В этот раз очередной пинок сподвигнул меня на решительные действия. Я встал, одел штаны, в которых вылетел из Питера, а на Мадейре носить не собирался, слишком тёплые, демисезонную куртку с капюшоном (тоже наряд не для островного климата), а на шее повязал забытый старшим сыном мужской платочек. Прихватив болторез, двинулся к корту. На полдороге остановился, натянул платок на лицо, оставив открытыми только глаза. Своего рода балаклава получилась.
Наверное, если бы меня увидел кто-нибудь со стороны, то неминуемо должен был испугаться. Высокий мужик, спрятавший лицо под капюшоном и какой-то тряпкой, вооружённый огромной, явно режуще-колющей штуковиной в правой руке. Согласитесь: встретить такого кадра в темноте не очень приятно. К счастью, в третьем часу ночи улицы небольшого мадейранского городка были пустынны.
Около корта тоже никого не было. Я быстро раздвинул рукоятки болтореза, его хищный клюв раскрылся. Следующим движением захватил одну ячейку цепи и сомкнул резцы: разъединённые концы калиточных кандалов упали на землю. Оставалось выдернуть всю цепь и вместе с замком бросить её в ручей. Сделано, та же самая участь должна была постигнуть цепь на второй калитке, но в спешке (ой нелегко в первый раз идти на уголовщину) я забыл кинуть её в воду. Быстро огляделся: никого, камер тоже не было – этот вопрос я изучил заблаговременно. Всё, теперь домой, отойдя метров на сто, сорвал свою импровизированную балаклаву и засунул её в карман.
Дома для снятия стресса опустошил пару-тройку бокалов вина и завалился в кровать. Рядом по-прежнему посапывала ничего не подозревающая жена. Теперь оставалось ждать: верно ли я сыграл в тотализатор, правилен ли мой расчёт на мадейранский пофигизм.
На следующее утро мне очень не терпелось «обновить» площадку, но Юля охладила мой пыл: «Надо подождать пару дней, а то они сразу поймут, что замки – наших рук дело». Логично. Ещё лучше, если другие желающие опробуют покрытие корта до нас. Тогда легче будет отболтаться, мол, тут у вас все делают, что хотят. Главное, чтобы не повесили новый замок. По два раза в день я бегал к теннисно-волейбольной загородке и с удовлетворением отмечал, что вход свободен. А брошенную на месте преступления цепь кто-то, скорее всего, дворник подобрал, чтобы не путалась под ногами. Короче, иди и играй. Однажды даже заметил, как двое гостиничных о чём-то говорили, махая руками в сторону распахнутой кем-то калитки. Но, видимо, разговорами всё ограничилось. Потому что и на третий день после моего преступления, когда мы, наконец, решились поиграть часок, и на четвёртый, и на пятый, и на все последующие, в системе закрывания калиток ничего не изменилось: чтобы открыть достаточно было сдвинуть щеколду.
Сначала мы немного остерегались грозных запретительных окриков гостиничных работников, потом, снова осмелели и, совершенно спокойно раскладывали свои вещи на бетонной скамейке, переобувались и приступали к игре. Порой приходили с детьми, вчетвером, а когда подтянулись мои старшие сыновья, ходили и вшестером: играли по очереди, четверо на поле, двое отдыхают. Как и прежде за нашей игрой порой наблюдали курящие сотрудники гостиницы. Иногда появлялись постояльцы, снабжённые гостиничным инвентарём и терпеливо ждали, пока мы доиграем. Ничего не изменилось, и только болторез напоминал о том, что полуторамесячный абонемент обошёлся в сорок три с половиной евро. Совсем недорого, задаром. Можно сказать, эквивалент полутора часов аренды крытого корта в Питере. Один час в городе на Неве, как месяц на Мадейре. Неплохое соотношение. Странные люди эти мадейранцы, вместо того, чтобы на законных основаниях стричь купоны из воздуха (корт-то всё равно простаивает), они толкают вполне себе законопослушных людей на противоправные действия.
И тем не менее моя ставка на островной пофигизм полностью оправдалась, похоже, никто не задумался о новой, более совершенной системе запирания площадки. То есть в этот тотализатор я выиграл. Оставалось только гадать, что ожидает нас в следующий приезд? Время регулярного зимнего сидения на Мадейре неуклонно приближается каждый год. Неужели всякий раз придётся снова пускать в дело специально приобретённый инструмент? Если что, он ведь наготове, но потом я опять буду молчать, не признаваться, выжидая, пока не истечёт срок давности. Как хорошо, что он существует в уголовном праве!
P.S. Прошёл год. Мы снова приехали на Мадейру. Снова встал вопрос корта. Он оказался закрытым. На этот раз грамотно, не на дурацкую амбарную висюльку на цепи, а на врезной замок. В калитках, как показал осмотр места, для этого была специальная щель. Почему сразу так не сделали? Вскрыть такой замок может только человек с дрелью или профессиональный взломщик. Я квартиры не грабил, сейфы не вскрывал. И вообще не сидел, не привлекался и т. д. Мой вариант – высверлить дрелью личинку, но покупать этот инструмент в дополнение к болторезу не стал. Непозволительно много времени пришлось бы возиться. Застукают. Нет, можно, конечно, тем же болторезом проделать широкое отверстие в окружающей корт рабице. Но это уж слишком. И некрасиво, и не совсем безопасно для играющих, и порча чужого, к тому же полезного, в отличие от идиотской цепи, имущества.
Пришлось уповать на здравый смысл гостиничного менеджмента. И он его обнаружил! Я, правда, подошёл издалека. Позвонил в отель через скайп, чтобы моего номера не было видно. На всякий случай, вдруг всё же придётся что-то предпринимать. Однако, не пришлось, и надеюсь, не придётся. На вопрос можно ли играть не постояльцам «DOM PEDRO», ответили да, пять евро в час. И всего-то! Да мы рады вам платить! Лучше так, чем этак! Вот и играем в этом сезоне на совершенно законных основаниях. Но одна мыслишка свербит у меня в голове: а если бы я не срезал в прошлом году цепь, было бы по-прежнему нельзя? Даже за деньги? Может от некоторых преступлений бывает польза для всех?
