Иван Геннадьевич Фаворов
Дождь
Вечером этого же дня, сидя в «Красном драконе» и наслаждаясь меланхолией, я ещё не знал, напишет ли она мне или нет. Просто ждал. А Петрик жаловался на то, что влюбился в свежеиспеченную девушку нашего общего друга и теперь не знает, как быть. Дэн продолжал:
– Парни, говорю вам, откопал такую штуку, закачаетесь и забудете про все свои проблемы.
– Ну ладно, давай уже не томи.
– Смысл в том, что ты подключаешься к компьютеру, и мозг сам модулирует для тебя виртуальную реальность, в которой ты практически бог. Игра, если её можно так назвать, начинается в комнате, которая, нужна больше для тренировки. Это единственное место в игре, имеющее стабильные стены и немного обусловленную реальность. Весь остальной геймплэй появляется как чистая проекция сознания. Более опытные парни советуют создать несколько комнат, похожих на первую, вводную, чтобы не забыть дорогу назад и не потеряться там. В общем, парни, я попробовал один раз погрузиться. Из первой комнаты не выбрался, страшно было. Но вещь потрясающая.
– Дэн, это же жесть какая-то! – сказал Петрик и криво улыбнулся.
Но я про себя согласился с Дэном, ничего не сказал, только грустно и долго смотрел на него, словно пытаясь почерпнуть из его глаз частицу того опыта, который он получил во время своего трипа.
Кэт, незнакомка из бара, всё-таки написала мне через пару дней. Ещё в процессе переписки я окончательно влюбился в неё, а, когда дело дошло до первого свидания, так просто сходил с ума. Пришлось брать себя в руки и загонять мандраж поглубже. Рубашка так и мокла от холодного пота, пока я выбирал цветы в палатке флориста. От мелкого, едва заметного осеннего дождя весь мир казался промокшим насквозь. Мы встречались в кленовой аллее. Не самое лучшее место в это время года для первого свидания. Но ничего другого мне в голову не пришло. Я, просто, обожал гулять здесь и хотел сразу поделиться с ней самым сокровенным. Вопреки моим переживаниям она не жаловалась на сырость, поняла, что не скудость моего воображения привела нас сюда, а желание поделиться с ней сокровенными переживаниями. Кэт беззаботно болтала, крутила в руках зонтик, разбрызгивая скопившиеся на нём капли, подбирала мокрые листья с асфальта и пыталась собрать из них подобие букета. Когда я первый раз взял её за руку, кеды мои были насквозь мокрыми, а на её глазах осели росинки. Она смотрела на меня сквозь них и улыбалась самой очаровательной улыбкой на свете.
Эти воспоминания, как приятный сон, погрузили меня в особый мир теплого молока с медом, в котором я, облокотившись на руль машины, как младенец в уютной колыбели, согревшись, уснул. Когда проснулся, дождь почти прошёл, но всё было мокрым и серым. Облака, как гигантские клубы дыма, сгрудились надо мной. Переливаясь в серых тонах, они неслись куда-то прочь, меняя свои очертания. Им всё не было конца. На место исчезнувших опускались новые. Дымясь и вращаясь вокруг своей оси, они уносились вслед за своими предшественниками. Вновь стало тошно. Потерев виски, я резким движением открыл дверь и практически вывалился на улицу. Первое желание было бежать без оглядки. Просто кинуться в лес и, продираясь сквозь кустарник, ломиться в самую чащу. А, выбившись из сил, упасть и ждать пока листва превратит меня в пёстрый холмик. Если повезет самому стать листиком. Маленьким легким березовым листиком, который подхватит ветер, и он полетит навстречу солнечному небу, беззаботно и легко. Но, совладав с этим безумным порывом, я опустился на корточки и долго рассматривал землю обочины. Безжизненный, однообразный суглинок, перемолотый колёсами машин и слипшийся от постоянного дождя. Подняв с земли несколько мелких камушков, с силой швырнул их в жижу, так что они оставили в ней воронки. Посмотрел на то, что вышло, уселся за руль, завёл мотор и поехал дальше.
Иглами вонзились в мозг воспоминания о последней ссоре с Кэт. Когда она, теряя из глаз слёзы, сидела на корточках в углу, и голосила во всю глотку о своих несчастьях, а я как бешеное животное носился вокруг и бил о стены, все то, что можно было разбить. Эта сцена всплыла в сознании не менее отчётливо, чем романтическая встреча в кленовой аллее. Зафиксированные в архивах мозга эмоции с одинаковой силой будоражили душу. Но нащупать в памяти переход, ту пограничную черту, перейдя через которую всё в моей жизни пошло наперекосяк, я не могу. В неясном тумане времени теряются воспоминания вместе с протянутыми между ними цепями событий.
Спустя пару недель после нашей встречи в «Красном драконе» Дэн заглянул ко мне, и мы, надев игровые шлемы, погрузились в потрясающий мир собственных фантазий. Из тренировочной комнаты выбраться сразу не удалось. Сложней всего было контролировать воображение, которое, поначалу, выкидывало интересные подвохи. Но дверь в новый мир мы открыли. Он напоминал контролируемый сон. Реальность игры была податливая, как пластилин, но из подсознания постоянно всплывали скрытые эмоции, которые иногда шокировали, иногда пугали нас. За короткое время, проведённое в игре, мы узнали друг о друге гораздо больше, чем за весь период нашей дружбы.
Всё это интриговало и затягивало. Мы стали собираться регулярно и по многу часов проводить вместе, создавая собственный мир, сотканный только из наших фантазий. Реальность в игре – пространство, в которое мы попадали, давалось нам автоматически. Наше сознание модулировало его само собой, как это бывает во сне. Когда мы видим сон, то переживаем только события, а реальность даётся каждому сну априори своя. Главное отличие заключалось в том, что реальность игры не менялась с каждым подключением, а расширялась и множилась, дополнялась новыми деталями. Мы играли взахлёб и не заметили тот момент, после которого бросить это увлечение стало невозможно. Ход игры продолжался даже тогда, когда мы старались жить обычной жизнью. Созданный в виртуальной реальности мир преследовал нас во сне. Обрастал новыми сюжетами, которые потом переплетались в геймплее. Возможно, каждый из нас понимал, что что-то происходит не так. Мы часто шутили на эту тему. Я толком даже не знал, откуда Дэн взял эту штуку. Он сказал, что какой-то приятель отдал ему её, переезжая заграницу.
