«Эта глупая уездная старуха сидела на лавке в кухне и рекой лилась, плакала.
Святочная метель, вихрями носившаяся по снежным крышам и снежным пустым улицам, стала мутно синеть, наливаться сумерками, а в доме темнело…»
Утирается подолом, что-то шепчет. И плачет, плачет… её морщинки ведут слезы по лицу, как реки воду. О чем эти горькие слезы? Хозяин решил сжить старуху со свету? От этого её глаза красны, а руки устали утирать мокрые щеки? Но ведь жизнь не сжила! Как он, человек, сможет это сделать? Тогда это слезы прошлого. Это невыплаканные слезы прошлого о своей доле. Они текут сейчас. Сейчас, когда она унижена самой жизнью. Ведь муж «разбойник и пьяница»; а сколько было этих голодных холодных бесприютных лет в её жизни. Как забыть? За что ей это? Не раз, занятая каким-то делом, она задавала себе этот вопрос. А где же справедливость? Разве справедлива судьба? Почему она одаряет всеми благами и духовными и материальными подчас недостойных этого? Почему в её жизни ханжу с апельсином, которую пьют богатые, заменяет вода? Почему роскошные залы театра заменили ей на грязную кухню? Почему её смеяться жизнь разучила – плакать научила? И она плачет и плачет…и Бунин плачет. Сочувствует, сопереживает.
И, кажется, весь мир плачет: о несправедливости устройства жизни, о социальном неравенстве, о доле, о судьбе – обо всем, что кажется неверным в этой жизни.