Искандер Лин Проект «Цербер»

– Точно, – согласился Палач.

– А мне кажется, ещё один был, – высказался Бес. Шерлок молча закивала.

– И где третий? – также, не поворачиваясь, произнёс Рысь.

После секундной паузы Мессия сказала:

– Он в темноту отпрыгнул, почти сразу. С краю стоял и отпрыгнул, спрятался, как мы стрелять начали.

– Хм… – Рысь всё же повернул голову, доверив следить за спуском в подвал Палачу. – Товарищ… – Он обратился к «барабашке», но не мог вспомнить его фамилию.

– Кондарь, – отозвался тот.

– Товарищ Кондарь, – продолжил спецназовец, – сколько мутантов видели?

– Ну-у-у… – «барабашка» выдохнул. – Я думал, их четверо было.

– Ясно, – подытожил Рысь и переключился на Беса. – Сколько у вас с собой приманок?

– У меня три осталось. По идее, ещё у Монгола три и у Матильды парочка.

Рысь недовольно поджал верхнюю губу, его взгляд на несколько секунд задержался на одной точке, где-то далеко за окружающими предметами и людьми, а затем скомандовал:

– Палач, за мной. Остальные – ждите команду.

Рысь медленно спускался, осторожно ступая по забрызганным кровью ступеням. Тела мутантов были уже совсем близко: одну из когтистых лап при желании можно было бы пнуть носком берца. Он узнал в них «номер 13» – «ликантропов». В тех местах, где плоть полуприматов была истерзана пулями, торчали белые осколки костей. У ближайшего трупа черепная коробка была снесена от глазниц до шеи. Командиру казалось, что среди ошмётков, забрызгавших стену, он видел треугольные уши мёртвого хищника. Тело второго монстра сохранилось не лучше: перебитые нижние конечности, лужи крови, залившей весь ближайший кафель. «Хотя тут уже непонятно чья», – из-за большого количества ран на трупах командир не мог точно определить, где заканчивалось первое тело и начиналось второе. Ясно было одно: один лежит поверх другого. Рысь просветил фонариком по касательной всю стену слева, насколько это было возможно с четвёртой ступени снизу: луч выхватил в паре метров от «входа» в подвал письменный стол с какими-то коробками на нём, дальше – ряды металлических шкафов. Подвальное помещение оказалось довольно просторным: противоположная к лестнице стена располагалась метрах в четырёх. Со всей площади не доносилось никаких подозрительных звуков. Рысь подал сигнал рукой, держа в поле зрения видимую область искусственного подземелья. Палач начал спускаться, ступая почти бесшумно. Достигнув последней ступени, он стал осматривать остальную часть подвала. По всей длине двадцатиметровой комнаты стояли только стеллажи и металлические шкафы. Он аккуратно переступил через лапу обездвиженного монстра.

«Хрр!» – Серая лапа ударила по крадущемуся бойцу. Палач отлетел вглубь подвала, что-то хрустнуло, упало. В тот же миг Рысь выстрелил в поднимавшегося и скалящегося раненого мутанта, который всё это время не подавал признаков жизни, укрывшись трупом сородича. Подвал наполнился грохотом выстрелов, сверху в «ликантропа» летели очереди из нескольких стволов.

Рысь отпустил «спуск» только, когда автомат перестал вздрагивать: патроны кончились. Сменив магазин, спецназовец спрыгнул на кафель. Рядом с ним пробежал Бес, занявший через пару метров удобную позицию для стрельбы вглубь подвала. Рысь подошёл к прошитому насквозь мутанту, туша которого рухнула около стола сразу же, как только «ликантроп» попытался встать. Теперь он точно был мёртв: грудная клетка напоминала фарш, голову почти отделило от туловища метко попавшими выстрелами, плечевой сустав розовел, оголённый до кости попаданием из калибра большего, чем у автоматов и винтовок «Раската». «Всё же на что-то ты годишься», – отметил Рысь про себя удачную стрельбу «барабашки».

– Чисто! – крикнул Бес.

– Чисто! – доложила Шерлок, заняв позицию у стены напротив лестницы.

Рысь только сейчас понял, что «барабашка» стоит уже справа от него: темнота и громкая резкая канонада немного дезориентировали командира.

– Чисто! – громко произнёс Рысь, направляясь к тому месту, где светил фонарик Палача. – Мессия, за мной! Шерлок, найди, где включаются лампы!

Палач лежал на боку, закрыв глаза, в шкафу за его спиной была вмятина. Мессия села рядом, положила пальцы товарищу на шею, выше ключиц. Рысь развернул винтовку Палача так, чтобы фонарик освещал лежавшего стрелка.

– Пульс есть! – Санинструктор потянулась к пластмассовому фиксатору на ремне шлема. «Щёлк!» – каска ударилась, упав на пол.

– Я жив! – внезапно прохрипел Палач, придя в себя.

Мессия от неожиданности дёрнулась в сторону, затем снова приблизилась к сослуживцу.

– Ноги чувствуешь? Руками можешь шевелить?

– Да. – Палач прокашлялся и начал подниматься, пытаясь сесть и опереться спиной на шкаф. Рысь помог ему привстать.

– Не так быстро! Голова кружится? Сколько пальцев? – беспокойно затараторила Мессия, светя в лицо Палача своим фонариком, отсоединённым от короткого автомата.

– Ау! – вскрикнул стрелок, почувствовав боль в глазах от яркого света. – Три! Три! Их было три, пока ты не ослепила меня. Нормально всё! Спасибо бронику! С защитой не обманули!

– Точно? – спросил Рысь, протянув руку Палачу.

– Да, у меня всё в норме, – пробормотал тот, встав наконец на ноги. Слева, ниже груди, ткань бронежилета была распорота, за лохмотьями виднелся край бронированной пластины – стрелок успел повернуться передом в сторону «ожившего» монстра прежде, чем тот нанёс ему удар.

– Он был как мёртвый! Честно, ни дыхания не слышно, ничего! – быстро проговорил Рысь, помогая стрелку застегнуть замочек на ремне шлема.

– Вообще никаких претензий! Я сам считал эту тварь сдохшей.

– Хорошо, что всё так обошлось. – Рысь хлопнул товарища по плечу.

Над головами вспыхнули продолговатые лампы дневного света в ребристых матовых плафонах.

– М-м-м-м, – прорычал от боли в глазах Бес.

Палач усмехнулся:

– Вот и я про то же.

Подвальное помещение оказалось почти квадратным. Повсюду стояли серые шкафы, разбавленные рядами стеллажей с папками, коробками, стопками перевязанных бумаг. На потолке под железобетонным перекрытием вилась хитрая сеть гофрированных рукавов вентиляционной системы. Ответвления труб, опускавшиеся то тут, то там к рядам шкафов и стеллажей, закрывали с торцов решетки. Вентиляцию в подвале выстроили не хуже, чем в образцовых музейных хранилищах.

Шерлок подошла к Рыси.

– Здесь архив. Как думаешь, мы найдём то, что нам нужно? – На её лице всё ещё читалась скорбь, но это уже не такая сильная, как в последние минуты в академгородке.

«Пришла в себя!» – обрадовалась Мессия.

Рысь кивнул.

– Думаю, да! Надо посмотреть, и побыстрее! Бери себе девчонок – ищите планы комплекса, упоминания про входы в подземную часть и желательно про их расположение. И выясните что-нибудь о серверных.

– Серверные? – переспросила Мессия.

– Да, предполагается, что все данные записывались на локальный сервер, – ответил Рысь. Затем он обратился к Палачу, показывая ему жестом идти наверх. – Захвати Гору и распределитесь по местам. Если вдруг тебя начнёт мутить, объекты будут двоиться, сразу дай знать!

– Да, в курсе, – произнёс Палач.

– Бес, – Рысь подошёл к бойцу в чёрной балаклаве, стоявшему рядом с «барабашкой», – идите с Палачом караулить периметр. А мы с тобой, – он повернул голову и посмотрел на нашивку ФББ, избегая прямого взгляда в глаза, – дружище, посмотрим, чем жил командир гарнизона.

– Хорошо, – пожал плечами «барабашка» и направился за раскатовцами наверх.

Рысь пропустил бойцов вперёд. Поднявшись по лестнице на первый этаж, он спросил:

– Товарищ Кондарь, неплохо ты одну из тварей уделал! Что по стрельбе было в академии?

Тот стушевался, но, улыбнувшись, ответил:

– Да неважно у меня с ней было: еле-еле попадал.

– Да ладно? – хохотнул ему в ответ Рысь. – А сейчас куда целился, когда мутант на ноги вскочил в подвале?

– В ноги, – произнёс «барабашка», наливаясь краской. – Всё так быстро было!

– Да, но всё равно молодец. – Проходя мимо стола в холле, Рысь прихватил с него пару журналов для ведения записей и направился к открытой двери командира части. – Слушай, а ты поверку прицела делал? Не должно было так смещаться дуло.

– Что делал? – переспросил «барабашка», проводя взглядом Беса, свернувшего за Палачом к выходу из здания.

– Прицел надо подправить, не делал никогда раньше? – Рысь посмотрел на своего спутника, заходя в кабинет.

– Не, не делал.

– Да это быстро. Давай, я сейчас отрегулирую. – Рысь протянул свободную руку. Автомат он повесил на ремень за спину.

– Ну, на, —«барабашка» отдал спецназовцу дробовик.

Рысь улыбнулся и прошёл к письменному столу из красного дерева, на котором располагался плоский монитор компьютера. Кабинет оказался просторным, места хватало для всей внесённой в него мебели. Между рабочим столом командира гарнизона и окном в углу стояла небольшая чёрная тумбочка с электрическим чайником и кружками на ней. У стены справа от входа размещались деревянные стеллажи, заставленные книгами, справочниками и фотографиями в рамках. На стене рядом с дверью висели медали за спортивные достижения прошлых десятилетий, напротив крайней этажерки с папками находился металлический сейф с небольшим шкафчиком, через ручки которого была перекинута дужка навесного кодового замка. Но всё самое интересное располагалось в левой части кабинета: вытянутый стол для переговоров человек на шестнадцать и подробная карта местности, закреплённая на стене. Сбоку от карты висела маркерная доска, черный фломастер лежал рядом на полочке.

– О, ты код знаешь? – Рысь кивнул на замок.

– Не, они же персональные.

– Покрути пока, может, получится открыть, – предложил спецназовец, переключив всё своё внимание на прицел дробовика.

– Ну… ладно, – пожал плечами «барабашка» и подошёл к закрытому шкафчику.

Рысь положил дробовик на стол рядом с клавиатурой и аккуратно взял в руки один из прихваченных журналов с надписью на обложке: «Штаб. Журнал посещений». Пролистав последние страницы, он невзначай спросил:

– А какой он сам по себе был?

– Кто? – не понял «барабашка», увлекшийся кручением маленьких дисков с цифрами.

– Командир гарнизона, ну, этот…

– Демченко?

– Да, он самый.

– Да нормальный. Командир, как командир. – «Барабашка» обернулся. – А ты уже закончил?

– Не, просто пальцам дал отдохнуть. – Рысь посмотрел на него, отложил журнал и снова взялся за дробовик. – А что вообще было на последнем совещании, помнишь? Что за день до этого здесь докладывали?

– Да всё было, как обычно, – «барабашка» вернулся к замку, – просто совещание.

– И в последний день?

– Ага, ничто не предвещало беды.

– А ты в курсе, что Кондарь уже неделю в штабе не появлялся?

По спине «барабашки» стремительно пробежала дрожь, он испуганно повернулся в сторону спецназовца. Рысь целился в него из пистолета. Дробовик лежал на клавиатуре за его спиной, добраться до него теперь было почти невозможно.

Рысь рявкнул:

– Название ближайшего аэродрома?

Чужак в чёрной форме был крайне напуган:

– Я… я не знаю! Не стреляй!

– Вверх руки! – огрызнулся спецназовец, а после того, как «барабашка» выполнил требование, продолжил угрожающим тоном, но гораздо тише: – Ну, давай заново знакомиться: кто ты?

Чужак с перекошенным от страха лицом молчал. Его лоб был мокрым от пота, на одном из глаз начался нервный тик. В дверном проёме показался Гора и тут же, не задав ни одного вопроса, ушёл с линии огня, оставшись караулить выход из помещения.

– Кто ты? – повторил Рысь.

Чужак молчал.

– Говори! – Рысь шагнул чуть ближе. – У тебя есть пять секунд, чтобы остаться в живых. Иначе я пристрелю тебя как диверсанта! Кто ты, мляха? Пять… четыре… три…

Глаз чужака стал дёргаться чаще.

– Два, – продолжал считать Рысь.

«Барабашка» ещё мгновение колебался, после чего поднял руки и выкрикнул:

– Я – зэк! Не стреляй! Я – заключённый!

Рысь нажал на спусковой крючок. Хлопок заставил чужака зажмуриться и вжать голову в плечи. Но, к его собственному удивлению, он не умер: пуля прошла в нескольких сантиметрах от его головы и оставила дыру в штукатурке коридора.

– Что ты мне лечишь тут?! Какой ещё на хер заключённый?! Это секретный военный объект, а не зона! – рассвирепел Рысь. – Как ты здесь оказался? Откуда форма? Откуда знаешь офицера, за которого себя выдавал?

Чужак, мокрый от холодного пота, медленно опустился на колени, сложил руки на затылке в замок и пробормотал:

– Вятенко Глеб Валерьевич, 1987 года рождения. Пятая группа испытуемых, камера 5-Б. Осуждён на двадцать пять лет лишения свободы за участие в массовых беспорядках, приведших к гибели людей и сотрудников при исполнении. Группа крови – B, положительная. Группа годности – 2Е.

Рысь опустил оружие и произнёс:

– Ни черта не понимаю… Что всё это значит? – Он внимательно посмотрел в глаза склонившемуся перед ним мужчине.

– Я – биоматериал, – ответил помрачневший чужак. В его глазах были раскаяние, страх и боль.

Глава 5. Задача

1980 год

За тридцать шесть лет до сигнала «Лавина»

Солнце, опустившись за тёмно-зелёную стену леса, ознаменовало конец душного летнего дня. На учебной заставе сержанты готовили прибывшее пополнение к тяготам и лишениям армейской жизни: потные новобранцы ползли, бежали, прыгали через полосу препятствий. «Вот же засада! Куда я угодил?» – крутилось в голове Путилова, когда он начал шестой круг.

Был всего лишь его второй день в армии, а он уже чертовски хотел домой. После того, как их привезли в эту глушь, командир учебной роты провёл получасовую лекцию о светлом будущем, которого следует ожидать срочникам в ближайшие два года. Затем Олег с другими парнями учился наматывать портянки, подшивать подворотничок, а ещё слушал, что означают линии и звёздочки на погонах и какие звания вообще существуют. С обеда и до самого отбоя новобранцы осваивали движение строем, привыкали делать первый шаг с левой ноги и правильно прикладывать руку к пилотке для выполнения воинского приветствия. Отбой долго не наступал: к вечеру подвезли ещё группу молодых солдат, таких же, как и они, только что с поезда, и к азам размещения формы на табуретке прибавился повторный курс наматывания портянок на ноги. Прибывшие ребята не по своей воле оказались в экстернате. Результатов здесь от них ждали все, включая Путилова, потому как: «Пока все не научатся, спать никто не ляжет!» Слово сержанта – закон. Следующий день начался всего через пять часов после того, как забегавшийся по казарме учебный сбор всё-таки сдал норматив «Скоростное падение на матрасы своих коек». Олег отключился почти сразу, как только погасили свет. Он не понимал, как так быстро могло наступить утро. Но реальность оказалась сурова: по центральному проходу ровно в шесть ноль-ноль зашагал старший сержант Лабутин. Его натренированные голосовые связки могли бы и мёртвого поднять: «Рота, подъём! Подъём, рота!»

«Я же только-только подушки коснулся!» – подумал в тот момент Олег, но всё же соскочил с койки. Началась зарядка, потом уборка, подшивка подворотничков с ускоренным обучением швейному мастерству прибывших ночью. Наконец завтрак, после него строевая, что сменилась читкой Устава – великой книги мира зелёных человечков. Следом, соблюдая эту самую букву армейского закона, подкрался долгожданный обед. К сытому желудку, к сонной, чумной голове добавилась новая порция обязанностей – уборка, колка дров, помощь в столовой и… И день всё ещё не собирался заканчиваться. Да, красными лучами солнца загорелся вечер. Да, капитан Петренко убыл за очередной партией пополнения. Но покой наступит нескоро! Потому что время перед ужином – час для физической подготовки. Так решил старший сержант Лабутин. Его слово – приказ, а приказы нужно выполнять. Три десятка солдат старались, как могли. Ноги болели от непривычных сапог, утомительных занятий строевой и этого изматывающего забега по полосе препятствий. Она протянулась от казарм и до столовой. Начинай бегом, затем иди шагом до бани – ею оказалась пристройка в задней части, за кухней, – потом рывком метнись до турника, подтянись, спрыгни и снова беги по дороге из покрышек, расставленных в шахматном порядке. И это не конец: нужно взлететь на брусья, после них вскарабкаться на стенку из досок, проскочить вдоль по бревну и рухнуть на землю. Тут уже вечерняя развлекательная программа потребует ползти, роя грудью траншею под низко натянутой проволокой. На финише солдата будет ждать младший сержант Коршаков, с упоением наблюдавший за выдохшимися, уставшими новобранцев. Он в очередной раз прогнусавит в свой кривой сломанный «по духанке» нос: «Быстее! Быстее давай! Ещё кхуг!» И всё начнётся по новой…

У стены казармы, опершись на неё спиной, согнув ноги в коленях, отбывали наказание «синий» и ещё какой-то парень с отталкивающими чертами лица из второй партии, приехавшей поздно вечером. Наказали этих двоих за утренний проступок: не сговариваясь, парни решили показать сержантам, что они не как все и дурацких приказов выполнять не собираются. Командир роты моментально назначил «таких ретивых молодчиков» на уборку уличных туалетов, а после повторного отказа подошёл к «синему» и что-то сказал ему на ухо. Тот моментально осознал свою неправоту и резко помрачнел. Насчёт нарушителей сержанту Буйворову была дана вполне ясная инструкция: «Задрочить до потери сознания!» Поэтому у «парочки» день был особый: сначала состоялась персональная тренировка по рукопашному бою, в процессе которой их лица раскрасили в красно-фиолетовый, затем пробежки друг с другом на плечах отбили всё желание вступать в конфликты. Час ходьбы гусиным шагом, приём пищи в упоре лёжа заставили крепче задуматься о месте, в котором они оказались. А когда «настоящие пацаны» уже не могли стоять на ногах, им было предложено посидеть «на ветерке». Олегу даже стало жаль «синего», выпускника детской колонии, хотя вчера он и сам желал «блатному» чего-то подобного.

Из столовой вышел старший сержант Лабутин, держа кружку чая в правой руке:

– Рота, на приём пищи строиться!

Олег не стал добегать до конца бревна и просто спрыгнул на землю рядом. Коренастый Коля и полнотелый Ватруха – так командир роты стал звать белощёкого новобранца в круглых очках, прибывшего в первой партии – замерли под колючкой, чтобы отдышаться. Жора Рывцов хватал ртом воздух, как рыба, наклонившись вперёд, уперев руки в бёдра. Перед ним неаккуратно спрыгнул с деревянной стенки долговязый Довгаль, распластавшись на траве. Олег только-только коснулся земли, как его тут же сбил с ног оступившийся Семён.

– Прости! – прохрипел земляк сквозь одышку.

– Ничего, – махнул рукой Путилов и начал вставать, хватаясь за бревно. Те, кто ползли, неохотно поднимались с земли, а большинство из тех, кто шёл на корточках, в момент остановки попадали, кто вперёд себя, а кто и назад. Строй напротив входа в столовую начал формироваться, в первую очередь, из солдат, которые смогли быстрее остальных восстановить дыхание.

– Это что такое? – прикрикнул Коршаков. – Стооиться!

– Рота, я непонятно сказал? – громким раздражённым тоном произнёс высокий, крупный Лабутин. – Строиться! Пять, четыре…

«Блин!» – пронеслось в голове Олега, и они с Семёном побежали на свои места в шеренге так быстро, насколько им позволяли ноющие от изнеможения ноги.

Когда старший сержант досчитал до одного, в строю не хватало нескольких человек: Коли, Ватрухи и ещё троих солдат, бежавших от участка с покрышками.

– Рота, упор лёжа принять! – После этих слов Лабутин сделал последний глоток чая, а остатки размашистым движением вылил на землю, в сторону ворот. – Раз, два…

Упавшие там же, где стояли, три десятка новобранцев отжимались на трясущихся руках с круто прогнутой поясницей. Самые короткие движения были у «синего» с его собратом по несчастью: у них еле-еле хватало сил, чтобы не рухнуть на траву, потеряв сознание.

Досчитав до пяти – по количеству опоздавших на построение, включая озлобленного «синего» и его угрюмого сотоварища, – Лабутин скомандовал:

– Рота, встать! На приём пищи строиться! Три…

Пятеро опоздавших влетели на свои места, чуть не сбив с ног стоявших рядом.

– Упор лёжа принять! – рявкнул старший сержант.

Путилов плюхнулся одновременно со всеми, восклицая в своих мыслях: «Да что не так-то?»

– Отставить! – неожиданно спокойным голосом произнёс Лабутин. – В колонну по два, лицом к полосе препятствий, по ранжиру становись!

Солдаты, немного потолкавшись, встали в нужном порядке.

Старший сержант продолжил:

– К умывальнику шагом марш!

Уставшие ноги в кирзовых сапогах ступали по песчаной площадке. Пыльные, мокрые лица наконец будут умыты живительной влагой…

– Направо! – скомандовал младший сержант Пинчук – девятнадцатилетний приземистый паренёк с большими выпуклыми глазами и носом-уточкой.

Рота пришла на утоптанную травяную полянку за баней, на бревенчатой стене которой были закреплены два трёхлитровых дюралевых рукомойника. Для отвода грязной воды под ними крепилось вытянутое корыто из нержавеющей стали, за которым вполне комфортно могла уместиться пара взрослых мужчин.

– Стой! – приказал Пинчук. – Эй, вы двое – на подачу воды становись!

Еле живые «синий» с угрюмым выползли откуда-то из глубины строя и поплелись к колодцу. «Синий», казалось, повис на ручке – было непонятно, откуда он найдёт в себе силы её вращать, но тем не менее ведро начало опускаться в глубину.

– Ты чё сачкуешь? – крикнул младший сержант на угрюмого с неказистым фиолетовым лицом: дневная жара добавила дискомфорта и без того горящим местам побоев. – Помогай товарищу! Он сейчас тут душу отдаст, и мы вовсе без воды останемся!

Угрюмый молча ухватился за свободный конец металлической ручки и тоже стал вращать её. Ведро вышло из тёмного зёва колодца, разбрызгивая кристально чистое содержимое из-за небольшого раскачивания. Холодная вода приятно остужала разгорячённые потные лица, омывала грязные руки. Многие, перед тем как уступить место за умывальником следующему, нацеживали в сложенные «лодочкой» ладони живительную жидкость и тут же её выпивали. От такого глотка сводило зубы, но зато жажда немного отступала. «Ручные приводы колодца» не стали дожидаться, когда наступит их очередь и по-быстрому набрали себе полведра для помывки, покрутив кривой рычаг последний раз: уже почти все освежились и почистились. Младший сержант не стал их останавливать – было видно, что наказанные осознали, к чему будет приводить пререкание с командирами и начальниками. «Синий» с угрюмым просто хотели поскорее смочить синяки, пылавшие на коже: после «обучения» им никто не давал возможности привести себя в порядок. Олег и Семён стояли рядом и улыбались: морозная свежесть ободряла, давала силы жить дальше. Красные от летней жары лица не скрывали радости от минут затишья и спокойствия.