Ирэн Рудкевич
Искатели Абсолюта. Время бури

– Ты кто, чтоб в таком тоне со мной разговаривать?! – задохнувшись от возмущения, взвизгнул он.

– А ты кто, чтоб иного требовать? – рыкнула я.

Человечек, разинув рот, уставился на меня своими глубоко посаженными злобными глазёнками, но тут в перепалку с лукавой ухмылкой влез вездесущий Дашик.

– Господин Вирий, сии пле… гм… облыжно обвинённые доставлены во дворец по личному приказу его императорского величества. Держать их велено под неусыпной стражей, но обращаться как с гостями: обид не чинить, в общении друг с другом не ограничивать, про вежесть не забывать. А в первый же вечер в баньке помыть, сытно накормить да комнаты выделить. Али, господин Вирий, не получали вы такого приказа?

Захлопнув рот, человечек недовольно уставился на дерзкого гвардейца.

– Ты мне приказы императора не передавай, – проворчал он, отступая. – Куда тебе, безграмотному простолюдину, понимать их. Прощайся давай со своими… гм… подопечными, да поскорее. Чай, зима на дворе, добрый хозяин и пса из дому не выгонит, а ты меня тут ждать заставляешь на морозе.

– Ну добро, господин Вирий, добро, – довольно кивнул Дашик. – Я мигом.

И обернулся к нам.

– Ну бывайте, хворые, – неловко прогудел он. – Император, он того, справедливый. Раз у магиков вас забрал, то во всём разберётся. Уж тут-то, под его приглядом, измываться никто над вами боле не станет.

И, склонившись ближе, заговорщицким шёпотом добавил:

– А Вирия этого, крысу дворцовую, вы не бойтесь. Управдом он, слугами повелевать да понукать привык, вот и вас пытается подчинить. А вы его, чуть зарвётся, на место-то ставьте, он, чай, не император, а и сам как есть слуга, пусть и приближенный к трону, а вы-то императорские гости, хоть и в ошейниках энтих да под стражей. Ну, удачи вам, хворые. Да благословит вас Отец-Прародитель.

– И тебе удачи всяческой, Дашик, – кивнул в ответ Кан. – И спасибо за доброту.

Махнув на прощание рукой, гвардеец торопливо сбежал по ступенькам вниз.

– Ну, чего застыли? – вновь подал голос Вирий. – За мной следуйте… гостюшки. Да поторапливайтесь!

Переглянувшись – «крыса подвальная!» – ясно читалось на лице Кана, – мы двинулись за ним.

– Тащат во дворец всяких оборванцев, – недовольно шипел себе под нос управдом, ведя нас по лабиринту тёмных переходов и лестниц, но задирать больше не пытался, слышал, поди, что за советы нам Дашик давал.

Императорский дворец поражал своим размером и великолепием отделки: резные колонны поддерживали высокие своды потолков, мягчайшие ковры, устилавшие мраморные ступени, скрадывали звуки шагов; стены украшали многочисленные фрески с изображениями великих битв и вполне себе мирных празднеств. Каждые двадцать шагов встречались изящно выкованные поставцы, в переплетениях имитирующих ветви и цветы опор замерли плошки с зажжённым земляным маслом.

Наконец, Вирий, шмыгнув носом и бросив быстрый взгляд по сторонам, словно искал, куда бы высморкаться, остановился у массивной дубовой двери.

– Здесь баня, – напыщенно возвестил он, пальцем указав на дверь. – Час вам даю. Если и после мытья вонять будете, как свиньи, то ночевать пойдёте в хлев.

И резко распахнул перед нами дверь. В лицо прянули клубы густого, ароматного пара. Беловолосый маг, с шумом втянув его ноздрями, расплылся в блаженной улыбке и шагнул вперёд.

– Тебе что, особое приглашение нужно? – ехидно обернулся ко мне Вирий. – Вместе помоетесь, никто не станет баню дольше положенного топить ради каких-то оборванцев.

Как ни странно, в этот раз полные яда слова не возымели на меня ожидаемого действия. Наоборот, я с трудом удержалась, чтоб не рассмеяться ему в лицо – до того нелепым показался мне этот выпад. Последние полгода меня каждый день заставляли раздеться, а потом привязывали к дыбе и начинали пытать. Я привыкла к чувству, что в любой момент с моим телом могут сделать всё, что только заблагорассудится заплечных дел мастерам, и давно перестала испытывать смущение. Если будет нужно, я спокойно разденусь хоть перед императором, хоть перед всей его личной гвардией и армией в придачу и не почувствую ровным счётом ничего. А уж помыться вместе с Каном – тоже мне унижение.

Отвернувшись, я молча шагнула вслед за беловолосым, на ходу стягивая рубаху и не удостоив управдома даже презрительно-насмешливого взгляда – крыса он и есть крыса, чего на него смотреть.

Маг, успевший раздеться, уже обливался горячей водой из стоящего подле деревянного ведра и постанывал от наслаждения. Недолго думая, я последовала его примеру. Вирий, постояв ещё какое-то время и убедившись, что нам с беловолосым совершенно наплевать на источаемое им презрение, что-то пробурчал невнятно и громко хлопнул дверью, оставив нас одних.

Спустя час он, опять брюзжа что-то про свиней и хлев, внимательно обнюхал нас со всех сторон, сделав вид, что не замечает наших усмешек, скорчил недовольное лицо и повёл нас дальше. Снова коридоры, лестницы и холлы сменяли друг друга с частотой, приводившей в замешательство – неужели дворец и впрямь столь огромен? Или, может, крысёныш-управдом просто водил нас кругами, пользуясь тем, что от богатства обстановки разбегаются глаза и решительно не получается запомнить, проходили ли мы уже этим вот уставленным разнообразными доспехами коридором или нет? Наконец, путешествие по дворцовому лабиринту завершилось. Вирий, не переставая бурчать, остановился перед роскошно отделанными дверями, у которых мраморными изваяниями застыли двое стражников в накинутых поверх кольчуг сюрко с вышитым гербом императорской династии.

– Пришли, – махнул рукой он. – Тут жить будете. И радуйтесь, что не в хлеву – то милость государя нашего императора, человеческие покои таким оборванцам выделившего. Входите живее, ночь на дворе, спать пора. Приду за вами утром, как только его императорское величество прикажет.

И, повернувшись на каблуках, торопливо засеменил обратно, не дожидаясь даже, пока безмолвные стражники распахнут перед нами двери.

Разглядывать погруженные в темноту покои я не стала, на ощупь добралась до кровати и, не раздеваясь, завалилась на мягко подавшуюся навстречу перину. Сон сморил меня тотчас же.

***

Проснулась я от грохота. С трудом разлепила глаза и уставилась на рослого и плечистого стражника, неуклюже застывшего в дверном проёме, растопырив руки. На полу перед ним валялся кованый поставец, судя по всему, нарочно давеча придвинутый к двери предусмотрительным Каном.

Заметив, что я проснулась, гвардеец густо покраснел и выпрямился во весь свой немалый рост.

– Командир личного императорского охранения Марик, – чётко, по-военному представился он. – Его величество желает увидеть рекомую Аэрлирен Шалифе.

Речь его, в отличие от молодых гвардейцев, звучала столь же правильно, как у наследного нобиля, с детства обучавшегося у лучших учителей словесности, несмотря на то что личную стражу, как и гвардейцев, насколько я знала, набирали исключительно из простолюдинов.

– Её одну? – донёсся сонный голос с соседней кровати.

– Одну, – тем же тоном ответствовал вошедший. – И немедленно.

Зевая и потягиваясь, я встала и провела пятернёй по волосам – больше расчесать их было нечем. Оглядела свою потрёпанную и не очень чистую одежду, доставшуюся мне ещё в тот день, когда гвардейцы под руки вывели меня (а точнее, вынесли) из Башни Абсолюта, хмыкнула, решив, что раз другой не выдали, то и так сойдёт, и обернулась к Кану.

Беловолосый постарался ободряюще улыбнуться, но получилось у него не очень – никто из нас не мог и представить, как пойдёт разговор с императором. Улыбнувшись в ответ – надеюсь, это вышло увереннее, чем у него, – я направилась вслед за стражником.

Вновь потянулись хитросплетения коридоров и лестниц. Неразговорчивый гигант топал впереди меня, не особо следя, иду я за ним или нет. Я понимала, в чём причина такого спокойствия – вздумай я сейчас сбежать, в эдаком лабиринте выход буду искать до бесконечности долго, а когда найду – встречу лениво позёвывающих стражников, обозлённых даже не необходимостью меня ловить, а, скорее, долгим и скучным ожиданием.

Путь завершился перед высокими створчатыми дверями. Завидев Марика, двое стражников – почти близнецы тех, что охраняли нас с Каном ночью, – молча отсалютовали ему и распахнули створки. Командир, сделав три шага вперёд, припал на колено. Я осталась стоять, гордо вскинув подбородок.

– Мой повелитель, рекомая Аэрлирен Шалифе прибыла по вашему приказанию.

Человек, нависший над загромождённым множеством бумаг столом в самом центре огромного зала, поднял голову, цепкий, пронзительный взгляд его скользнул по замершему гиганту и переместился на меня.

Императору на вид было не больше тридцати зим. Коротко остриженные чёрные кудри, тонкие, плотно сжатые губы, резко очерченные скулы. В другой ситуации я, возможно, даже посчитала бы его красивым, но…

– Подойди ближе, – звучным, хорошо поставленным голосом – тем самым, что прервал мои мучения в магиковской пыточной, – приказал он. – Марик, ты тоже останься, я хочу, чтоб ты слышал всё, о чём мы станем говорить.

– Повелитель, – коротко кивнул гигант, поднимаясь, и отошёл в сторону.

Мне стоило огромного труда не отвести глаз от горящего, пронзающего насквозь взора императора

– Рассказывай, – бросил он.

– О чём? – хмуро поинтересовалась я, намеренно опустив положенное по этикету «мой император» или «повелитель».

Командир гвардейцев, застывший сбоку от меня, недовольно дёрнулся и замер, остановленный взмахом императора.

– Об этом, – повелитель Заката указал на разбросанные по столу бумаги. – Ты видела врата Абсолюта. Где они?

– Я не знаю. И даже не понимаю, о чём речь, – с деланным спокойствием пожала я плечами, внутренне похолодев.

Когда он успел узнать про врата? Допросил Вельха, пока мы с Каном нежились в бане и отсыпались в тёплых и чистых постелях?

Видимо, мысли мои отразились на лице, и император это заметил.

– Твои видения, – пояснил он и добавил. – Магистр в подробностях записал каждое из них.

Вот, значит, как. Ладно, раз отпираться нет смысла, попробуем извернуться.

– Боюсь, мне нечего будет добавить к его записям, – не моргнув глазом, соврала я. – Я помню только боль.

Император, разумеется, не поверил. Но он не был бы императором, если б не знал, когда следует надавить, а когда, наоборот, проявить терпение.

– Понимаю, – со вздохом проронил он. – Ты считаешь меня врагом. И наверняка ты уверена, что именно я хотел при помощи Вельха найти Абсолют – что ж, отпираться не стану, ты права. Мой отец, мой дед и мой прадед – каждый император лелеял такую цель. Для этого, собственно, и была создана Башня Абсолюта – одновременно с воцарением моей династии. Правителю глупо не хотеть иметь в руках силу, способную повергнуть любого врага.

– А правитель уверен, что именно он – тот, кому положено владеть ей?

Слова сами собой сорвались с губ. Они были не мои – я не собиралась настолько нагло и бесцеремонно дерзить императору. Их словно бы вложили в меня извне – некто, кто желал говорить с повелителем Заката, и одновременно не собирался являть ему себя.

Император нехорошо прищурился, едва заметно сжал губы, и у меня против воли затряслись коленки.

– Уверен, – голос правителя остался спокойным. – За моей спиной – Империя, Аэр. Тысячи судеб и жизней моих подданных.

Я промолчала. Чужой разум, на мгновение овладевший мной, ушёл, оставив меня в одиночку разбираться с последствиями. Император тоже молчал, прожигая меня взглядом.

– И сколько же твоих подданных, о которых ты так печёшься, погибли страшной смертью в башенных застенках за нарушение эдикта Башен? Разве это можно назвать заботой о них? – наконец, нашлась я.

– Попробуй представить себе, что будет, если каждый, кто наделён даром магии, будет делать только то, что хочет сам. Случится хаос, Аэр, – нахмурился император. – Для того, чтоб его избежать, придуман закон. И тот, кто его нарушает, должен быть наказан. Маги Башен следят за соблюдением закона и делают это на благо Империи. Да, подчас их методы кажутся несправедливыми и жестокими, но они работают, и это главное.

На глаза навернулись непрошенные слёзы, накатили воспоминания, спрятанные на самом дне души, отозвались в сердце толчком тупой боли. Усилием воли я прогнала их, но ушли они недалеко, притаились на самом краешке сознания, готовые вернуться.

– А что, если закон слишком суров? Если наказание не соответствует преступлению?

– Наказание должно быть таким, что удержит от преступления тех, кто его ещё не совершил.

– Ты, видимо, не знаешь, через что проходят попавшие в руки магиков преступники прежде, чем оказываются, наконец, на костре! Если вина очевидна и доказана, то к чему пытки?

– Ты имеешь в виду Кана? – не понял император. – Он предатель, Аэр. Твой спутник присягнул Башням, а затем пошёл против них. Да, порыв уберечь тебя от магов был благороден и достоин мужчины, но… Он предатель, Аэр. И должен был быть казнён. Ему сохранили жизнь ради тебя.

– Ты ошибаешься, повелитель, – желчно усмехнулась я сквозь слёзы. – Вельх не рассчитывал на сотрудничество из благодарности. Кан был ему нужен, чтоб меня сломать. Скажешь, что беловолосого мучили ради всеобщего блага, и иначе было нельзя?

– Я не одобряю методов Вельха, Аэр. Закон империи напрямую запрещает пытать непричастных ради воздействия на допрашиваемого, и магистра тоже будут судить за его преступления, – с нажимом произнёс император. – Но в то же время я понимаю, почему он на них пошёл. Ведь ты ничего ему не рассказала про Абсолют…

– Как я могла? – перебила я. – Я много раз говорила Вельху, что ничего не знаю, но он мне не верил. Как будто человек, с которого живьём сдирают кожу, способен лгать…

– Не способен, – неожиданно качнул головой император. – Мне жаль Кана, Аэр. Его преступление серьёзно, но и его мотивы я тоже понимаю и даже по-человечески одобряю. Он оказался жертвой обстоятельств…

Воспоминания, почуяв слабину, вернулись.

– Обстоятельств? Или твоей жажды силы, способной сделать тебя независимым от магиков.

Судя по всему, я совершенно верно угадала причину, по которой императора интересовал Абсолют – впервые за весь разговор самообладание изменило ему. Лицо повелителя Заката вытянулось, брови удивлённо поползли вверх. Но голос остался столь же спокоен.

– Ты права, – кивнул он, не пытаясь скрыть очевидное. – Все мои предки вынуждены были умасливать магов Башен, позволяя им вести свои собственные, порой очень грязные и бесчеловечные делишки, ради помощи Империи, которую, несмотря ни на что, трудно недооценивать. Мне это надоело. Я хочу принудить их к подчинению императорской династии, пока они не набрали слишком много сил, чтоб начать диктовать свою волю всем без исключения. Поэтому мне тоже приходится иногда закрывать глаза и… марать руки поступками, которые впоследствии мне же и предстоит искупать.

…Каменные плиты, словно жернова, перемалывающие живых людей. Ржание перепуганных лошадей, сводящий с ума хруст костей и чавканье лопающейся плоти…

– Разве искупление способно что-то исправить, повелитель?

…Торчащие из груди лезвия, слабая и будто бы извиняющаяся усмешка – образ, который я гнала от себя и всё никак не могла отогнать…

– Мы все для тебя – просто пешки. Безликие деревянные фигурки без имён. Ты прикрываешься высшей целью, красивыми словами о благе для всех. Но каково тем, кого ты принёс на алтарь этой цели? Никакое искупление не оживит мёртвых. И не подарит покой тем, кто ради твоей – и только твоей! – цели потерял родных и близких.

Я старалась, чтоб голос звучал спокойно, но получалось всё хуже и хуже. Боль сменялась злобой, наверное, это просто был единственный способ защититься от раздирающих сердце стальных когтей воспоминаний. Мне хотелось вцепиться в лицо стоящего передо мной правителя, рассуждающего о жизни и смерти так… безлико и отрешённо, как только и может рассуждать человек, никогда не видевший воочию, как эта самая смерть по-хозяйски забирает дорогих сердцу людей, обещая взамен благо для других, неизвестных, далёких. Чужих. Но я понимала – Закатные земли долгие столетия жили в мире, не было ни войн, ни эпидемий страшных болезней. Откуда императору было знать, что такое смерть, кроме как из романтических баллад, воспевающих подвиги героев прошлых лет? На этой мысли, как на спасительной нити, всё ещё скреплявшей створы, не позволяющие выплеснуться наружу боли, давно превратившейся в обжигающую ярость, я и держалась из последних сил – потому как что бы ни говорил сейчас император, как бы ни оправдывался, он всё равно был виновен.

– Жажда Абсолюта лишила тебя человечности, повелитель. Но поверь, он не стоит ни одной жизни, отданной за него.

– Ты про второго своего спутника? Насколько мне известно, он был обречён вне зависимости от того, помогал бы тебе или нет…

Договорить император не успел – нить лопнула, открывая дорогу ненависти и жажде убийства. Схватив со стола тяжёлый бронзовый подсвечник, я прыгнула к императору. Время привычно замедлилось. Плавно, будто в воде, разлетелись испуганными рыбками пергаменты; я видела, как отшатывается от стола повелитель Заката, как медленно поднимает для защиты руку, как выступают на его лбу капельки пота. Ты не успеешь, император, ты не был готов к нападению.

Марик, невзирая на свои немалые габариты, рванул следом, изловчившись поймать меня в самом конце прыжка. Больно заломив руки, бросил лицом в пол у ног императора и для надёжности придавил коленом.

– Против него выставили четверых Теней! – взвыла я, силясь вырваться. – Теней, император, даже не твоих хвалёных солдат в алых плащах.

Меня сотрясли рыдания.

– Отпусти её, Марик – устало велел император.

Давление в спину исчезло, но я так и осталась лежать, уткнувшись носом в холодный мрамор и в бессилии сжимая пустые кулаки. Марик, пыхтя, подцепил пальцами валяющийся рядом подсвечник, поднялся, отходя в сторону.

– Вы были близки, – удивлённо сказал император. – Странно, но Вельх не указал этого в своих записях.

– Магистра интересовал Абсолют, а не люди. Совсем как тебя.

– Ты несправедлива, Аэр. Императорская династия никогда не прибегала к услугам ночных убийц, – в голосе властителя Заката прозвучала сталь. – Судя по записям Вельха, Тени сами пришли к нему и указали, где вас искать. Твой мужчина тоже был одним из них. Но он чем-то провинился перед своим орденом, и ценой за сведения о тебе и Кане Тени назначили его, – рука императора, пошарив в ворохе пергаментов, выхватила нужный. – Вельх согласился, нарушив мой давний приказ о запрете для Башен сотрудничать с ночными убийцами.

– Если бы ты не начал охоту на нас, они бы его не достали.

– Не начни охоту я, её начал бы сам Вельх. Но в таком случае некому было бы спасать тебя от рук палачей. Встань! – впервые с начала разговора голос императора хлестнул резко, точно кнут. – Хватит протирать пол, он достаточно чист и без твоих стараний.

Зло утёршись рукавом, я села, испепеляя повелителя Заката взглядом и отчаянно жалея о надетом ошейнике.

– Всё должно было произойти совсем не так, – император коснулся лба, стирая бисеринки пота, устало вздохнул. – Заклятья магистра, настороженные на зов Абсолюта, сработали и сняли слепок с того, к кому он был обращён – так, кажется, это называется у вас, магов. Вельх должен был найти тебя и уговорить вместе с ним отправиться сюда, во дворец. Добровольно, а не… так, как это произошло. И уже тут ему предстояло изыскать способ помочь тебе увидеть путь к Абсолюту. Кан, сбежав со слепком, спутал все планы. К тому же, он оказался мастером прятать свой собственный след, так что в помощь ищейкам пришлось поднимать Алых Плащей и искать его, уже не таясь. А тут ещё эти захватчики, что называют себя верными. Всё смешалось, Аэр. И Вельх, видимо, решил воспользоваться случаем. Захотел сам стать хозяином Абсолюта. Он предал меня – а предать императора означает то же, что и предать Империю. Магистр будет казнён несмотря на былые свои заслуги. Вы с Каном в безопасности, никто больше не подвергнет вас мучениям. Допросов при помощи пыточных инструментов не будет, даю слово.

– А какие будут? – ехидно поинтересовалась я. – Ты можешь хотя бы вообразить, через что мне пришлось пройти в подвалах Башни, пока ты выяснял, предал тебя Вельх или нет?

Император нахмурился, отрицательно качнул головой. Я лихорадочно рассмеялась

– Так я расскажу. Для начала мне ломали конечности, это называлось разогревом. Потом уже шли сами пытки. С дыбой, раскалёнными прутами, заклинаниями, причиняющими боль – такую, что кажется, тебя медленно разрывают на части. А знаешь, что было самым страшным? Они не давали мне умереть. После каждой пытки меня лечили, тщательнее даже, чем твой целитель, что сопровождал нас сюда. Догадываешься, каково это – знать, что кошмар никогда не закончится? Сопротивляйся, не сопротивляйся – итог один. Однажды они пытали Кана прямо у меня на глазах. Сдирали с него кожу, клали на раскалённую решётку, вырывали ногти… Что такое, повелитель? Ты побледнел…

Император нервно сглотнул.

– Я уже сказал – Вельх ответит за это. Как и все причастные, – пообещал он.

Я зло усмехнулась и ничего не ответила.

– Мне жаль, Аэр, – нарушил затянувшееся было молчание император. – Я не отдавал приказа подвергать тебя пыткам. Я даже не знал, что Вельх нашёл тебя, пока ко мне на аудиенцию не пробился торговец, рассказавший, что видел, как маги вместе с отрядом Алых Плащей напали на мирных путников на Северном тракте. Мне это показалось странным, и я, несмотря на военное положение, лично отправился в Кхарр, надеясь успеть спасти вас. Для меня предательство магистра тоже было ударом под дых. Вот, посмотри, какими методами собирался действовать я. Мною был подписан приказ, согласно которому с тебя и Кана будут сняты все официальные обвинения. Вы оба получите полную и безоговорочную свободу, грамоту Башен на занятие чародейством и, разумеется, денежное вознаграждение. Не отворачивайся, посмотри сама.

Пришлось встать и подойти к столу. Повелитель Заката откинул крышку резной шкатулки, скромно спрятавшейся среди множества исписанных с обеих сторон пергаментов, и извлёк оттуда свиток с оттиснутой в сургуче печатью, протянул мне. Я взяла его двумя пальцами, будто змею, развернула, пробежала глазами по тексту. Так-так, полное и безоговорочное помилование рекомым Аэрлирен и Кану, бессрочная грамота на занятие чародейством, вознаграждение за помощь в размере…

– Зачем тебе Абсолют? – устало спросила я. – Башни никогда не претендовали на большую власть, чем имели. Магикам не нужна Империя, им интересны только собственные исследования. Вельх скорее исключение, чем правило. Ты мог точно так же арестовать его и раньше, и ни один из магистров тебя бы не осудил.

Император шумно выдохнул. Марик снова дёрнулся.

– Ты многое пропустила, пока была в застенках, – холодно отчеканил властитель. – Да, все Башни, кроме Абсолюта, уже заверили меня в своей вечной лояльности короне. Но у нас появился враг, Аэр, и враг сильный, который угрожает не только Империи, но и всему Закату.

– Грокхи? – спросила я, уже зная ответ.

– Да, они. Впрочем, сами себя они зовут верными. За столетия мира Закат разучился воевать, даже мы, имперцы, и то потеряли большую часть навыков. Но хотя бы сохранили армию, не превратив её в сборище необученных и трусливых ополченцев. А верные фанатично преданы своим богам, они не успокоятся, пока не очистят земли Заката от всех, кто их населяет ныне. Альтар уже пал. Границы Гардейла оборонить не так уж сложно, думаю, номады ещё долго смогут сопротивляться вторжению, но помощи от них я не жду. Бывшие кочевники в безопасности внутри Полуночных гор, но выйди они на равнину – и верные их сметут. А прямо сейчас под ударом Империя, и она словно пробка в бутылке – если устоит, выдержит давление – то спасёт не только себя, но и всех, кто находится за её спиной: Озёрный край, земли Восхода, Степные Вольницы, твой любимый Гартен-онарэ – не удивляйся, ты успела поведать Вельху и об этом. А если Империя падёт, то вслед за ней падёт и весь Закат. Теперь понимаешь, зачем мне нужен Абсолют?

– Понимаю. Но я действительно не знаю, как его найти. Видение врат – это всё, чего удалось добиться Вельху.

Я сложила руки на груди, обошла стол, приблизилась к окну. На голых ветвях, прислонившихся к стеклу, весело щебетала крохотная серая птаха, с любопытством заглядывая внутрь.

– Эту проблему решить не так уж и трудно, – проронил император.

– Пытками? – я почувствовала, как предательски затряслись плечи, а сердце ухнуло куда-то вниз и замерло в страхе.

– Нет. Взгляни вот сюда.

Пришлось оторваться от созерцания мирной птахи и вернуться к столу.

– Это записи, которые магистр вёл во время допросов. Я не маг, мало что понимаю в этом, но и мне хватило ума, чтоб увидеть – боль была лишь принуждением. Те видения про врата Абсолюта рано или поздно явились бы тебе и без пыток. Вельх придумал ритуал, помогающий их вызвать. Пытки нужны были лишь для того, чтоб сломить твоё сопротивление. Вот, взгляни сюда, думаю, ты поймёшь больше, чем я.

Император протянул мне один из пергаментов. Я пробежалась глазами по строкам, отложив пергамент, взяла второй, затем третий.

– Это просто конспект, – покачала я головой. – Без понимания, что это был за ритуал и как его повторить, он бесполезен.

– Мы многое вывезли из Башни Абсолюта. В том числе личный архив магистра, его исследования. Может, они что-то прояснят?

– Для начала мне надо взглянуть на них.

– Я распоряжусь, чтоб их доставили в ваши с Каном покои.

Я открыла было рот, чтоб напомнить, что не давала согласия помогать, но не успела.

– Я не требую ответа прямо сейчас, Аэр. Останься здесь и изучи всё это, – он повёл рукой над столом. – С этой стороны лежат, как ты изволила выразиться, «конспекты». Там – донесения моих армейских командиров с границы с Альтаром. Да, ты правильно поняла – я хочу, чтоб ты понимала положение, в котором оказалась Империя. К верным пришло подкрепление. Вот это – донесения с юго-востока, из Ррана. Возможно, ты ещё не знаешь, но верные сумели добраться и туда, благо, морем, а не по суше. Идут бои, город пока что держится, враг не может сойти с кораблей на землю, но долго ли это будет продолжаться? Впрочем, зачем я это рассказываю, ты сама всё изучишь. Но прошу тебя – читай внимательно.

Я промолчала, впиваясь глазами в строки «конспектов», и вдруг почувствовала, что император стоит совсем рядом, за моей спиной. Шею обожгло горячее дыхание, меж лопаток пробежали мурашки, нос слабо защекотал запах благовоний – дорогих, тех, что привозили темнокожие купцы с Южного Осколка. Но тотчас память услужливо подсказала запах другого мужчины; в нём смешивались ароматы высокогорных трав и едва заметно сквозила нотка пряной горечи, которой знаменито было пиво, что варил в своей таверне добродушный толстяк Швель.

Я обернулась, в упор взглянула на императора. Да, в иное время, в ином месте и при совсем иных обстоятельствах я сочла бы его весьма привлекательным. И даже сейчас его близость вызывает весьма… неоднозначные ощущения. Вот только ощущения эти – сугубо плотские, а сердце бьётся всё так же ровно, в нём холод и зияющая дыра, продуваемая всеми ветрами – там, где раньше теплился ласковый огонь.

Сколько ночей нам с драконьим оборотнем довелось провести в объятиях друг друга? Немного. Большую часть отпущенного времени мы потратили на взаимные подначки. Он демонстративно отбивался от приставаний Аины, я посмеивалась над этими попытками и не думала больше ни о чём. А теперь Влада нет. Остались лишь воспоминания да место в самой глубине души, место, которое никому другому уже не занять.

Император был проницателен. Рука, почти уже дотронувшаяся до моей руки, отдёрнулась, повисла безвольной плетью. Стоявший поодаль Марик уставился в окно, сделав вид, что ничего не заметил.

– Я не стану тебя торопить, – тихо сказал император. – Изучи все эти записи. Марик позаботится, чтоб еду тебе принесли прямо сюда. Когда закончишь, он отведёт тебя обратно к беловолосому. Марик?

Командир личного охранения, оторвавшись от созерцания, стукнул кулаком в грудь и снова отвернулся.

– Я хочу, чтоб ты поняла мои мотивы. Помогла бы добровольно. Не вздрагивай, пыток не будет, я не это имел в виду.

– А если откажусь? – с вызовом прошептала я.

– Всё равно не будет, даю слово. Я… найду другой способ. Но всё же надеюсь, что ты меня поймёшь. У меня слишком мало сил, чтоб защитить доверившихся мне. Мои солдаты не бессмертны, они погибают сотнями и тысячами, а новых взять неоткуда. Те, кто стоит сейчас на границе Альтара и в Рране, пытаются дать мне время собрать в кулак остальные силы. Но рано или поздно верные прорвутся. Мои личные маги не всемогущи, они тоже умирают под молниями врага, не в силах защитить даже себя. В Рран уже спешат вольники, но, боюсь, они не успеют. Я отправлял гонцов с просьбой о помощи к озёрникам и огненноглазым, но ответа так и не получил.

Закусив губу, я задумчиво разглядывала императора, а он не отводил глаз от меня и даже не порывался отшагнуть хоть немного дальше, так и стоял почти вплотную.

– Если я проиграю, погибнет не Империя. Погибнут люди, множество не в чём не повинных, беззащитных людей. Просто подумай над моими словами, – унизанные перстнями пальцы императора всё-таки коснулись моей руки – да так и замерли, не продвигаясь дальше, но и не отрываясь. – Взвесь все аргументы. Посоветуйся, в конце концов, с беловолосым – мне он кажется весьма разумным человеком.

Я неуверенно кивнула.

– Подумай хорошенько, Аэр, – повторил он и, заложив руки за спину, прошествовал к дверям. Створки при его приближении распахнулись будто сами собой, но прежде, чем покинуть зал, император обернулся.

– Утром мы снова встретимся, и ты дашь мне свой ответ.

С этими словами он вышел, оставив меня наедине с множеством разбросанных по столу пергаментов.

***

– И ты ему поверила? – саркастически фыркнул Кан, выслушав мой пересказ разговора с императором.

– Про грокхов он не лгал, как и про потери – я своими глазами видела отчёты.

– Но разве это доказывает, что Абсолют ему нужен лишь для этой победы?

Мне оставалось только вздохнуть. С момента, когда я пересказала разговор с императором, беловолосого словно подменили. Растрёпанный, бледный, исхудавший, но, в кои-то веки полный сил, он расхаживал по комнате с самым что ни на есть грозным видом, сложив руки на груди, и метал из глаз гневные искры.

Меня же полнила усталость – слишком многое мне довелось узнать из оставленных императором пергаментов. Донесения с фронтов, доклады разведчиков, списки погибших – не только солдат, но и мирных жителей. Поражения, отступления, смерти. Крестьяне, угнанные в рабство – почти то же самое, что и погибшие, если вспомнить жертвоприношения, устраиваемые грокхами. Я не могла читать эти доклады без слёз.