Ирвин Уэлш
Джинсы мертвых торчков

4
Спад – За вас, мистер Форрестер!

Малой пацанчик скулит тихонько – звучок, как с пластикового пузыря, прям аж сердце на разрыв. Иво б постричь надо, типа того: скрозь весь этот мех зенки блескучие еле видать.

– Старое хозяйство туточки морозишь, Тотоха. Извиняй, конеш, дружище, но ты ж вест-хайленд-терьер, типа того, у тебя ж меховая шубка, блин, – базарю с пареньком, а он возле ног у миня свернулся.

Мацаю сопатку иво, а она холоднючая, как ледышка, но это ж щитается признаком собачачьего здоровья. Инада мине чисто хреново, блин, чуйствую сибя одним с тех пациков, чё заводят цуцика заместо аксессуара, чёбы проще аскать было, на жалость давить, типа того. Видят Тотоху и такие:

– Спад, а я думал, ты по котикам выступаешь, блин.

А я такой:

– По всем животинкам, типа того.

И говорю тибе, от Тотохи мине чисто никакого гемора нету. Для аска и все такое, да ж. Народ не любит, када животинки мучатся.

– Тока ж я не за тем завел тибя, Тотоха, это ж больше ради общения, да ж, дружище, – базлаю с им.

Я в курсах, животинки не можут разобрать, чё ты им говоришь, но зато они энергетику чуйствуют, блин, мелочевку всякую, негативный язык тела, када ты голосом выдаешь или даж хреновые мысли думаешь. Просто ж весь мир ненормальный, блин: корпорации заправляют медиа, а те распространяют вирус хреновой энергетики. Этот чел Руперт Мёрдок с газеты «Сан». Как тока увижу там заголовок, сразу такой: ну всё, блин. Мине не по приколу Тотоху всей этой фигне подвергать. Все так, но нужен же по жизни мелкий четырехногий корефан, раз уж все двухногие в темпе вальса в закат уехали, в курсах?

Аскается не так уж и хреново, но на праздники оно завсегда прилично. Челы все такие веселые и подбухнувшие, и в такой от колотун у них душа как бы оттаивает, в курсах?

Кароч, наваром своим я доволен – двенадцать фунтов шиссят два пенса. Четыре часа на морозе, по-любасу меньше минимальной зарплаты, хоть тибе и платят просто за то, чё на месте стовбычишь. Прикол, но када под Жана-Клода^[17] косишь, то у тибя такая заточка становится – такое нещасное, злобное щачло, и оно орет на весь свет: «Поможите мине!» Под конец стреляния, када дубак уже все косточки проберет, закашивать уже больше и не надо. Кароч, собираю манатки, как вдруг догоняю, чё надо мной стоит кто-то. Типа того завис, но даж не пытается монету отстегнуть и в старую стакашку покласть. Чисто не хочу смареть вверх, ить инада шизоид какой или фраерок борзый достает тибя. Но слышу дружелюбный голос:

– Здоров, Спад.

Подымаю бошку.

Блин, на миня сверху Майки Форрестер зырит.

– Майки! Как оно? – спрашую.

Ить надо сказать, этот Майки тож по-нищебродски прикинутый: в потрепанной флиске, джинах и кроссах. Я как бы удивлен, блин. Последний раз, как видел иво, этот пацик Форрестер, походу, нехило был упакованный: весь такой в костюмчике и длинном пальте, как на центровом бандюгане.

– Норм, Спад, – Форрестер такой, но как бы видно, чё чувак старается с сибя побольше позитива выдавить, в курсах? – У миня тут есть чутка мулева, если интересует. С классным хавчиком и разъездами. Мож, по пивку?

Я тут такой ушки на макушке, блин:

– Ну тада тибе, Майки, придется котаном угощающим быть типа. Я тут малехо на голяках, пацанчик, – слегонца прибрехиваю. Не можу ж я эти двенадцать фунтов на пивас потратить, блин: этого улова должно хватить на фасоль с гренками для миня и на собачачью хавку для Тотохи.

– Это я догнал уже.

– Он в той наливайке через дорогу с цуциками пускают, – тычу в сторону паба.

Майки кивает, и по брущатке в тот офигеть кайфовый гендель чешем. В курсах, када в тибя тепло врывается? Это ни с чем не сравнить, блин, хотя сперва чутка времени хреновато, пока тело чисто привыкает. Это типа того кинчика, чё я раз смарел, када они в космосе были и надо было такой типа фольгой обмотаться и перескочить с одного корабля на другой, без никаких скафандеров и без нифига. Всего пару секунд дубаря этого. Период декомпрессии. Приходится отогревать сибе руки и пальцы на ногах. Помогает, чё Тотоха свернулся у миня на ногах калачиком, пока Майки орет, чёбы принесли две пинты «Сан-Мигель» светлого.

Када их на стол ставит, он такой:

– Я тут малехо в партнерах с Виктором Саймом, – а потом добавляет негромко: – Вик вернулся типа.

Щас я уже чисто не тащуся с этой мазы, блин, ить за Сайма все в курсах как за хренового котана, и не думаю, чё командывать парадом тут будет Майки. Кароч, у миня в бошке малехо сигнализация врубается: ой-ой-ой…

– Там нехилые баблосики, и как два пальца обоссать!

Хотя ладно, пусть котан дельце обрисует, блин. Миня не убудет, ежли послухать, чё там парень имеет сказать, да ж?

– А есть шанс получить малехо маков авансом за это мулево, блин? Дела туговато ж идут, типа того.

– Уверен, чё можно придумать чё-то. Но не хочешь сперва мое предложение выслушать?

– Э, угу, – я такой и еще пиваса отхлебую.

А сам уже забегаю наперед, думаю, а жизня-то налажуется, и пора уж пареньку Мёрфи передыхнуть малехо. Все остальные, даж самые изгои с нашей корзины с кошатами, оставили миня назади. Один удар за другим по старой низкой самооценке, блин. Кроме шуток. Но када ты зачем-то опять нужен, мазовое чуйство.

Кароч, кентяра Форрестер рассказует, чё мине надо забрать малой груз и потом иво передать. Ежли вытрясу с Майки аванс налом, то на эти бабки, можт, новые штаны сибе справлю и кроссы с протектором. Тока от я не в курсах за Майки: можно доверять чуваку или не, типа того? Придется разведку вести на ходу, блин.

– Знач, доставка? Тока ж никакого ганджубаса, блин, да? – спрашую иво. – Ить я ж контрабандой наркоты не занимаюся, такой номер не пройдет.

Майки качает бритым кумполом, потом проводит по ниму рукой. Типа как бы пытается подражать всем этим бандюкам, типа там Жирного Тайрона и все такое.

– Бля буду, кор, и близко ничё такого, – объясняет Форрест Гамп. – Тибе надо просто в Стамбул слетать, парень в эропорту тя встретит и даст коропку, чёбы отвезти на поезде в Берлин. Отвозишь туда груз и другому парню отдаешь. Тока ни при каких условиях, – и котан сморит офигеть, офигеть как серьезно, – не пытайся коропку открыть.

– Как бы типа в кинчике «Перевозчик»?^[18]

– От именно.

– Ну а, э, чё ж там такое-то, типа того?

Майки мрачно на миня лыбится. Оглядуется, голос понижает и наклоняется ко мне:

– Почка, Спад. Человеческая почка. Для срочной операции.

Опаньки. От за это я не уверен, блин.

– Чё? А это разве легально – части тела контрабандой провозить, типа вторжения похитителей тел и все такое?

Майки опять бошкой качает:

– Все кошерно, корефанчик. У нас на это сертификат, все дела. Тебе нельзя коропку открывать, она ж вся запечатанная и стерильная, а почка упакована в лед, ну или какую-то замороженную холоднючую химию: не лед, но типа льда действует.

– Не лед?

– Не, но типа льда действует. Типа ее заместо льда изобрели.

– Заместо льда… – Опа, блин, от за это я не совсем уверен. Лед – это ж чисто натурально типа, ну, обычно иво искусственно в морозиловках делают типа, но в натуральном виде в Заполярье…

Майки рукой махает и качает бошкой:

– Не, Спад. Не такой типа, как в напитках и все такое. – Он ржет, подымая бокал. – Но лучше органы заморажует.

– Сохраняет их чики-поки до этой самой трансплантации, типа того?

– В масть! Откроешь коропку, и эта поебень портиться начнет, и она уже нахуй никому не упала, да ж?

– Но транспортировать это, блин, чутка ж мутновато?

– Ну, в самолет, ясно, не пронесешь, зато вполне легко на поезде провезти. Парень тибя в стамбульском аэропорту с ней встретит, а ты просто заскочишь на поезд до Берлина. Там тя другой встречает, ты чешешь на таксо в аэропорт и летишь на хауз, подняв пятихатку чистыми. А еще я забашляю тибе другую пятихатку чистыми прямо щас. Честней не придумаешь.

«Пятихатка чистыми… Прямо щас…»

– А чья почка хоть?

– Донора.

– Типа какого-то пацанчика крякнувшего?

– Угу… хоть и необязательно, можно ж вполне и с одной жить, – говорит Майки и задумуется. – Может, кто-то это из-за родственника делает. Я ж не в курсах. Я не собираюсь спрашивать Вика Сайма… – Он сморит на меня и понижает голос: – Не собираюсь спрашивать парня, чё рулит саунами, откудова оно приехало и куда едет. Мой девиз – никаких вопросов, и никакой брехни в ответ. Все документы туточки, – грит он и мине сертификат передает.

На вид такой, как можно с этого скачать, с интернета, типа того, загрузить, кароч, почитай, это как бы вполне офицально.

– Все равно стремно как-то… Вик Сайм, типа того… – я такой. – Сам-то за ниво не в курсах, тока ж у этого котана камышового репутация саблезубого киллера.

– Ну, братан, риск завсегда остается, и ясен пень, товар с черного рынка, операшку забацают в какой-то клинике частной, да ж? Но если хошь эту работу, она твоя, – Майки грит. – Можу тока сказать, чё они уже провернули кучу всякой такой лабуды и покамесь никакого гемора не было. – И он ложит на стол конверт, набитый тугриками.

Размышляю за эту малую аферку, и если смареть эль-фактос в глаза, то мине нифига больше не остается.

– Не хочу ничё ни за кого говорить, Майки, но этому народу типа Вика Сайма, иму доверять вопще можно, в курсах? Не хочу подписываться, ежли доверять нельзя.

– Спад, ты ж за меня в курсах, – Майки плечами дергает.

То-то и оно, ить я ж за ниво много лет в курсах. И иму никада доверять было нельзя, как и мине. Можт, он тож изменился. Надо давать народу кредит доверия. Он дает мине второй шанс, а значит, я должен дать шанс иму. Терять мине все равно нефиг.

– Угу, ништяк. – Тяну руку и беру конверт, как тот парень в «Миссии невыполнимой», малой пацанчик с Голливуда, чё играл в «Лучшем стрелке» вместе с мазовой чикулей с классными хайрами, за которую щас не слыхать нифига. Запись или чё там внутри не самоликвидируется, кароч, все в поряде! – Я не пытался борзеть или там поклеп возводить, Майки, просто юридическую проверку проводил, в курсах?

– Без обид, кор. Бошка варить должна. Я б намного больше дергался, если бы это мулево на какого-то дибила спихнул, который не задавал бы таких вопросов. Вселяет уверенность, чё я выбрал для миссии парня что надо!

Он словом «миссия» чисто как эсэмэсками миня закидал, и с этого мине мазово. Чокаемся бокалами.

– Угу, блин, в лучшем виде сделаю.

– Класс, в курсах был, чё можу положиться на тибя, шабол мой старой, – Майки такой. – И, Спад, постарайся прибраться малехо – да ж, братан?

Я в курсах, чё Майки не борзеет, а просто хочет, чёбы я типа не выделялся в толпе, када буду проходить через КПП «Чарли» или где там еще.

– С такими лавэ я на этот вопрос вопще-то отвечу «угу», котан.

5
Рентон – Конфиденциальность клиентской информации

«Я тащусь от танцевальной музыки, но завязываю с диджеями: када ты их директор, то ты в ссаном положении. Никада такого не было: некоторые диджеи были объебосами, угу, но большинство – нет, просто люди, чё тащились от клубов и танцевальной музыки. Все изменилось, када пришли эти понтовитые цивильные пиздюки-миллениалы, – нельзя грести всех под одну гребенку, и исключений навалом, угу, но есть один момент: чем больше денег получает диджей, тем большее он хуйло. Кароч, када я нарубил капусты, то стал работать с пафосными самовлюбленными мудаками, потом один с этих ебанатов миня кинул – Иван, длинноволосый молчаливый пиздюк-бельгиец, после того как я сделал ему карьеру. Всяко бывает – я не собираюсь тут на жизнь жаловаться, у миня все нормуль: просто как иллюстрация того, что в этой игре нужно иметь охуенно толстую шкуру. Я обязан подымать этих пиздюков-диджеев с их, блядь, постелей после обеда, доставать им наркоту у гандонов-промоутеров, инада вытаскивать их с ебаной тюрьмы, ну и – еще большее унижение – бодаться из-за авторских гонораров с корпоративными лакеями. Но чё хуже всего: я должен искать говнюкам баб, а это не всегда так легко, как кажжжжется…»

Лежу на своей кровати в поистине сибаритском пентхаусе этого вегасского отеля. Он состоит из двух спален, причем каждая – с мраморной ванной, плюс большая гостиная с роскошной кухней и нарядным камином. Разумеется, все это авансом и со списанием налогов, но у меня такой десинхроноз после дорожного марафона Эдинбург – Лондон – Амстердам – Барселона – Лос-Анджелес – Лас-Вегас, что с трудом понимаю, где я, блядь, нахожусь и что должен делать, в натуре не можу ни за одну мысль зацепиться. Хоть я принял на грудь всего одно-единственное колесико амбиена (и еще одно валли), из-за этого ебучего веселящего газа, чё нагнетают в помещение, чёбы вы круглосуточно сидели внизу за столиками, нормальный сон мине тока снится. Могу щас разве что откинуться на подушку и наверстывать «Игру престолов». Потом стук в дверь, поднимаю свою тушу с кровати и впускаю Конрада. Техноботан сразу хватает быка за рога:

– Я не могу уснуть сейчас и не засну позже утром в Лос-Анджелесе. Мне нужна женщина!

– Прекрасно.

Останавливаю картинку на экране и сажусь в постели, перед глазами все плывет. Не в курсах, поверил ли я, что Джон Сноу восстал с мертвых, но задачка эта по сравнению с моей немудрящая. Всего два года назад Конрад был юным худощавым голландским парнем. Потом он начал отстегивать нехилый шмат со своего новоиспеченного богатства на жрачку, а пиздюк он не особо разборчивый. Что может быть безрадостнее, чем молодой миллионер, чё заказывает лимузин, чёбы затормозить у ебаного «Макдоналдса»? А ты тот самый припездол, чё должен войти и купить говна, от которого у твоей дойной коровы разовьется диабет второго типа. Он буквально не в силах перестать жрать. Фигня в том, чё на ниво свиняк нападает, ведь он же ж тонны травы выкурюет. Сейчас, в двадцать два, пиздюк уже превратился в пыхтящую бочку с салом. У миня самого артерии бляшками покрываются, када просто рядом с ним стою.

– Но женщина должна быть брюнеткой, – подчеркивает круглое, понтовитое кукольное личико Конрада, а иво голландский присвист усиливает легкая одышка из-за начинающегося заболевания дыхательной системы. – И грудь должна быть среднего размера: не маленькая, но и не слишком тяжелая и обвисшая. Никаких имплантов. И губы полные, но натуральные…

Обрываю его:

– Конни, ты ж явно дрочишь на порнуху. Так не тяни кота за яйца и покажь мине работницу секс-индустрии, которой пощастливилось стать объектом желания этого суперзвездного диджея.

Он косится на меня, будто почти догоняет иронию, и достает свою трубу. К счастью, у порнозвезды есть свой сайт, и вдобавок она оказывает эскорт-услуги, да еще и проживает в Л.-А. Если я смогу ее доставить, то сэкономлю несколько, блядь, лет, потраченных на бесплодные поиски девицы, похожей на нее. Када делаешь это от лица кого-то другого, это самое харящее занятие, какое можно сибе представить. Я влечу в крупную сумму, но именно это унылое мелкое уябище приносит мине бабло, и потому я примерно самый несчастный пиздюк во всем христианском мире.

– Если хочешь именно эту, придется подождать до зорьки рассветной, када вернемся в Л.-А. Но если срочная нужда, могу звякнуть в агентство прямо тут в Вегасе…

– Нахуй этих пошлых вегасских шлюх, у них одни деньги на уме, – обрывает он.

– Ну, походу, это профессиональная деформация. Типа проституция, в курсах?

Конни – голландец и хотя б догоняет, када я говорю «в курсах». У них в голландском тож есть похожее слово.

– Только плохо, когда они неспособны работать со вкусом.

Он, конечно, прав: самые успешные шалавы – те, чё ведут себя не по-блядски. Вот почему у элитных спутниц самые высокие цены: они преуспевают в эмоциональном труде. Конрад полагает, чё Вегас ломится от залетных понаехавших, но нету постоянной клиентуры. Он дуется на меня, как мыша на крупу, раскрывая пачку чипсов с моей упакованной кухонной зоны. Его люкс рядышком, и он, видать, уже обчистил там все запасы и разорил обслуживание в номерах.

– Подгони мне эту Бренди, – говорит он, цапнув перед уходом «Пауэрбар».

У миня двадцать минут уходит на то, чёбы связаться и заключить сделку, я даж прогоняю обычную телегу за «конфиденциальность клиентской информации». Баба очень спокойная и деловая и обходится без кукольных придыханий, как тока грю ей, чё обращаюсь от лица другого пиздюка. Потом звоню Конраду:

– Она будет ждать в «Стандарде» около четырех утра, когда вернемся в Л.-А.

Отправляюсь на боковую и думаю, чё вот-вот и впрямь вырублюсь, как вдруг этот пиздюк снова молотит в дверь.

– Все равно не могу уснуть.

– Вот… – Подхожу к ящику стола и достаю пару амбиенов. – Возьми две штуки, – опускаю малые коричнево-оранжевые колесики в обращенную вверх ладонь, похожую на пуховое одеяло. От этого мине хреновенько. Сам-то я пытаюсь с этой поеботы слезть, ну и гниловато подсаживать на нее других.

– Ладно… а почему я останавливаюсь в «Стандарде»? Мне нравится «Шато Мармон», – ноет он.

«А вот и хуюшки тибе: у меня в „Стандарде“ скидка».

– Нет мест, кор, – вру, зная, что проверять ему лениво, – и кроме того, сейчас все в «Стандарде» тусят: лапули, Гленны Ходдлы^[19] и голливудские старлетки. Там снова жара.

– В Западном Голливуде или в центре?

– В Западном.

Конрад одутловатыми пальцами разрывает пачку жвачки. Предлагает мне пластинку. Я отказываюсь.

– Говорят, «Стандард» в центре круче. – Он вскрывает две пластинки и запихивает в рот.

– С этим я бы поспорил. В центральный прет всякая пафосная богема, но с точки зрения Майклов Овитц^[20], конечно, лучше западноголливудский, – высматриваю у ниво на фейсе признаки понимания. Он лыбится, начиная догонять рифмованный сленг. – Ну и там большая часть нашего бизнеса. Ты ж не хочешь застревать между легковушками на забитых фривеях. В курсах же, как кататься на машине, если тибя укачивает.

Он согласно скисает, а я сибя чувствую, как батя на семейных вылазках: Норт-Берик, Кингхорн и Колдингем. Пикники на галечных пляжах под тоскливым пасмурным небом на морозном ветру. «Не ежь так много этого морожена, а то стошнит». Не зря ж мы выросли, сука, наркоманами. Какая там нафиг деиндустриализация – тут главную роль сыграли сахар и обжигающий ветрюган.

Конрад опять сваливает, – видать, амбиен его расслабил, – и миня никто больше не достает. Провалююсь нахуй в стремный сон, где все непонятки моей жизни вихрятся у меня в голове ремиксом в стиле Сальвадора Дали. Када просыпаюсь, вообще как выжатый лимон. Валяюся в постели весь день, рассылая мейлы с ноута и стараясь не звонить по трубе.

На вечер забронировал столик для нашей компашки в «Вин-Лэй» – прекрасной китайской едальне высокой кухни в отеле «Уинн». Одно с моих любимых местечек. Там теплая и пышная, но какая-то сдержанная золоченая меблировка и буйная растительность, и, как во всех лучших заведениях Вегаса, там забываешь, чё ты в Вегасе. Это еще и первый китайский ресторан в Америке, награжденный мишленовской звездой. Вдобавок до Конрада и Эмили (я хочу, чёбы она в перспективе у ниво на разогреве играла, хоть и не сёдня) с нами еще Йенсен – прихлебатель моего суперзвездного диджея. Это доставучий малой пиздюк с торчащим зубом и нависающей на глаза черной челкой, но, как ни крути, он полезен тем, чё отвлекает Конрада и тот миня не грузит. Тут же Митч – промоутер. Карл, который открывает сейшен, как обычно, пока не явился. Мине стоило превеликих трудов убедить Конрада, чёбы не убирал иво с афиши после ЧП с самотыком.

И вот приходят двое других моих гостей. Фрэнсис Джеймс Бегби и его жена Мелани приехали в Вегас, взяв напрокат тачку. Они совершили большую вылазку в пустыню и для разнообразия переночевали в Палм-Спрингс. Ну прям твои влюбленные голубки. Обратно они могут полететь с нами на арендованном джете, что займет меньше часа. Кой-какие пиздюки говорят «частный джет», хотя джет арендованный и налогами не облагается. Опять пропаганда для запугивания масс и внушения благоговейного страха. Не знаю ни одного звездного музыканта, которому хватило б дурости завести частный джет. Если надо, просто возьми напрокат.

Мелани заколола волосы и надела стильное сиреневое вечернее платье. Франко щеголяет в белой рубашке и черных джинсах. Волосы подстрижены почти под ноль. Када-то мы зависали на пару в каких-то задрипанных литских кафешках, догоняясь с жуткого бодуна. А теперь наш общий порок – классная еда, и наши стрелки всегда проходят в четких ресторанах. Познакомив их со всеми, обращаюсь к нему с деловым предложением:

– Слышь, эта выставка в Эдинбурге, чё у тебя в мае, – как тебе, если мы вечерину замутим? Я могу договориться, чёбы мои диджеи там сыграли. Карл Юарт с радостью подпишется. – Предлагаю, а сам думаю, где ж этого Карла, блядь, носит, и снова проверяю, нет ли эсэмэсок на трубе, пока официант подает на двух больших блюдах шипящие ребрышки. Када кушанье ставят по центру стола, подальше от липких ручонок Конрада, он отчаянно обстреливает всех пулями пота. – Ну так как, Фрэнк?

Франко медлит, и тогда встревает Мелани:

– Было б здорово!

– Та не, никакого кипежа не хочу, угу. – Фрэнк Бегби качает головой. – Тока туда и обратно: одна нога там, другая туточки, – говорит он, и я замечаю, как Конрад устремляется к райскому блаженству, буквально отпихивая Йенсена, чёбы добраться до поживы.

– Та мине не ломы, Франко. Минимум, чё могу, – говорю и, бросив взгляд на стол, угораю с моего суперзвездного диджея.

Тот наполнил свою тарелку доверху и упахивается над грудой ребрышек в соусе барбекю, рассеянно болтая с Эмили. Ё-мое, я уверен, чё расслышал слова «трек» и «студия».

– Да брось, Джим! – уговаривает Мелани.

– Ладно, – улыбается Франко, – но это противоречит голосу моего разума.

– Да, и еще одно, – понижаю голос, наклоняясь к нему поближе. – У меня есть для тебя те бабки.

Франко замолкает на несколько долгих секунд.

– Это клево, братан. У нас с тобой все ништяк, – налегает он. – Просто рад тя снова видеть, тут в Америке, и рад, чё у тибя все пучком. – Он окидывает взглядом стилизованную роскошь ресторана. – Шизовая штука жизнь, угу?

Могу тока согласиться с этим аргументом, но када собираюся вернуться к теме бабла, приходит Карл – с суровой заточкой, в ковбойской шляпе и темных очках. С ним эта баба под тридцатник, блондинка с малиновыми прядями и ушлым взглядом. Представляет ее: Шанель Хеммингуорт, журналистка с сайта по танцевальной музыке.

– Пишет за миня статью.

Он кратко перетирает с Франко за Джуса Терри, Билли Биррелла и некоторых других старых знакомых, после чего чешет на другой конец стола к Шанель. Конрад смотрит на него с наигранным презрением. Карл демонстрирует классическую накокаиненность, очень мало ест и трындит, а Конрад греет уши напропалую. Стараюсь не вникать в пиздобольство Карла, но в перерыве разговора улавливаю убогое кобелиное:

– У меня зависимость от женщин, но в то же время аллергия на них, а это гремучая смесь.

Шанель Хеммингуорт остается невозмутимой: она явно попадала в подобные расклады и раньше.

Посмотрев на часы, громко требую счет, рассчитываюсь и гоню этих разболтанных котанов в клуб. Забудьте за обеспечение секс-услуг: вот где самая тяжкая часть работы. В вегасских клубах хуева туча охраны, потому нам надо пройти сквозь лабиринт подвальных коридоров, даже дать крюка через душную, забитую персоналом кухню (с одной стороны, Конрада харит, что суперзвездного диджея подвергают таким унижениям, а с другой – терзает шипение готовящейся еды), после чего попадаем в элитный ВИП-зал, расположенный за диджейской аппаратной с пультами и микшером. Карл притарабанил с собой бортовую сумку с пластинами, употев, как министр провещения в тэтчеровском кабинете с вакантным портфелем, и весь такой красный, чё аж страшно. Как тока приходим, он чешет прямиком к гигантскому пузырю ледяной водовки, это засекает сексапильная хостес и предупредительно иму наливает. Када Карл, подкрепившись, прошмыгивает в диджейскую, а Конрад обводит глазами толпу, предлагаю всем беруши. Мелани берет, Эмили и Франко – нет.

– Будет громко, – предупреждаю, легко вставляя свои. – Я не собираюсь из-за какого-то блядского диджея оглохнуть. Лучше не рискуй.

– Давай, Джим, – уговаривает Мелани.

Франко с неохотой берет затычки:

– Никада по танцевальной музыке не выступал.

– До сих пор фанатеешь от Рода Стюарта?

– Угу, до сих пор не прочь Рода чутка послухать, а ты слыхал «Китайскую демократию» «Ганз н’ Роузиз»?

– Чё-т не особо зашло. Это ж не тру альбом «Ганз н’ Роузиз», нету Слэша на гитаре.

– Угу, но парень, чё на гитаре лабает, еще пизже Слэша, – отвечает он, вдруг снова заговорив как Бегби, после чего вставляет затычки, чтобы пресечь любые мои возражения.

Карл слегка замудоханный, и его часовой разогревающий сет, када он крутит старый винил на вертушках, которыми никто не пользовался лет десять или больше, принимают хреново. Я вседа звоню заранее и говорю, чёбы откопали ламповые вертаки «Текникс», потому как этот пиздюк упорно хочет крутить винил. Сперва думают, это прикол такой, а потом обычно облаживают миня хуями. Некоторые тупо отказывают: из-за бескомпромиссности этого альбиноса-луддита мы теряем ангажементы. Ну и, походу, на его дип-хаус тут всем поебать. Выходная вегасская ебливая толпа жаждет тока видных деятелей ЭТМ. Все сидят за своими столиками и нажираются, а потом скопом выходят на танцпол, када в аппаратную заваливает Конрад, чёбы сменить Карла. Звезда выступает очень даже нехило, если, конечно, вас прикалывает такое вот тошнотное псевдопроституирование пультов, а вот миня – нет. Как по мне, этот бренд дерганой нарезочной ЭТМ-хуйни, чё присвоил себе Конрад (это прибыльно, и я не можу иво осуждать), – просто ебаная подмена понятий. Под это совершенно нельзя танцевать, но толпа бростепных студиозусов и охотящихся за мужьями пригородных профур хавают на раз.

Шанель, журналисточка, походу, слиняла, а Карл сидит и набухивается, неуклюже заигрывая с хостес. Он вполне заебанный. Выступал без души. Чёбы девица, просто выполняющая свою работу, немного передохнула от иво плотоядного внимания, отзываю иво в сторонку и пытаюся сказать чё-то успокаивающее:

– Вегас никогда не станет кислотным.

– Тогда какого хуя я тут делаю? – орет он, а Конрад между тем нарезает новых поп-хитов для тяжело обдолбанного и загашенного танцпола.

– Капусту рубишь. Имя себе возвращаешь.

Карл тяжело переживал разрыв со своей чувихой Хеленой. Я выбил для него этот сейшен на подхвате у Техноботана, и оба они недовольны. Но это ж «Саррендер» в «Уинне» – один с лучших ночных клубов в Штатах. Кароч, в голове у меня чутка звучит фраза «неблагодарный мудак».

«Саррендер» – это воплощенный жир, и мы озолотимся, но этого, как обычно, мало. Вечно мало. И для Карла, и для Конрада, который после сейшена заводит старую волынку, када мы выпиваем, перед тем как выдвинуться в аэропорт:

– Почему я не могу получить контракт в «Экс-Эс»? У Гетта ведь есть контракт «Экс-Эс»!

«Экс-Эс» – другой клуб в «Уинне», даже больше и жирнее «Саррендера». Он больше и жирнее всего на свете – древнеримский дворец порока и декаданса.

– Потому что Гетта – это Гетта, а ты – Конрад Техноботан, – огрызаюсь в капризном изнеможении, отступая перед его недовольной рожей. – В следующем году будешь стоять рядом с ним, братан. Давай просто наслаждаться этой экспресс-поездкой на лифте к звездности.

– Значит, в следующем году мы играем в «Экс-Эс»?

«В бога ж душу мать. Загребущий толстый пиздюк».

– Посмотрим, корешок. Но прогноз благоприятный.

– Тут одна девушка… Я пообещал, что отвезу ее с подругой обратно в Л.-А. – Он кивает на ураган секса в образе двух девиц: загар, волосы, зубы, глаза, груди, ноги – и все это умудрилось прошмыгнуть мимо охраны в наш зал.

«Ебаный хуй». Это означает, чё мине придется договариваться за пропуска, документы и страховку для этих озабоченных-но-ебабельных молодух, которые избрали мишенью жирного голландского парня. Вдобавок я уже подогнал этому ненасытному пиздюку дорогущую шалаву в «Стандарде». Надеюсь, их всех прикалывает вкус «тюльпанной» затычки. Мы садимся в мини-автобус. Карл бухой, завалился на самое последнее сиденье и требует кокса. Ну хоть Эмили спокойная: она разговаривает с Мелани.

– Наверно, херово сознавать, что как диджей ты уже кончился, – орет Конрад назад Карлу, Йенсен фыркает, а обе девчонки разевают рты в показном восхищении.

– Отъебись, хуйло. Музон играй. – Он достает свой телефон и показывает фотки Конрада с приклеенным самотыком.

Разражается буря мелкой грызни, и я закатываю глаза. Франко поворачивается ко мне и кивает за наши спины:

– Ты отрабатываешь все те бабки, что поднимаешь: так с ними нянчиться!

«Я наблатыкался, пока нянчился с учителем: уходя в загул, старался, чёбы ты какому-то пиздюку бошку не отрезал».

– Постоянно себе это повторяю, – говорю.

Частный аэродром примыкает к «Маккаррану»^[21], так что от Стрипа рукой подать. Остаток пути я на телефоне, пытаюсь договориться за разрешение для двух девиц, одну с которых Конрад потно лапает, пока Йенсен ловит каждое слово Эмили, вещающей о своих влияниях, и не врубается, чё шансов у него ноль. Карл заткнулся. Не нравится мине, када он в таком настроении. Мы садимся в джет и без лишнего кипиша летим в Л.-А. Мелани под впечатлением, Франко тоже. Поглядывает на меня в недоумении, типа «хули ты выябываешься».

– Со списанием налогов и покрытием расходов, – подчеркиваю. – Дядюшка Сэм платит нам за засирание экологии, чёбы мы могли лечь к себе в койку, а не провели еще одну бессонную ночь, убитые вусмерть, в оксигенированном номере вегасского отеля.

– Угу, точняк, – с сомнением говорит Франко.

Хотя полет и недолгий, без амбиена мне стремновато, и моя потная клешня ощупывает желтый контейнер в кармане. Приземляемся в частном аэропорту в Санта-Монике, где я прощаюсь с Франко и Мелани, которых встречают явно преданные, учитывая время суток, друзья. Эмили забила стрелу со своими тусовщиками, а Карла забирает парочка зачуханных нариков, и он растворяется в темном лос-анджелесском утре. Собираюсь посадить Конрада, Йенсена и девчонок в такси, а сам сесть на убер, но Конрад криком кричит.

– Ты должен поехать со мной в «Стандард» и проследить, чтобы пришла эта блядская шлюха, которую ты нанял, – командует он, запихивая в свое липкое хайло батончик «Херши», купленный в автомате.

Моя берлога в Санта-Монике всего в десяти, блядь, минутах езды. Я весь измочален, и челюсти клацают, как тока подумаю за эту кровать. Не такой уж классной конструкции, зато может похвастаться дорогущим матрасом. До Западного Голливуда минут тридцать пилить, даже по свободным дорогам в это время суток, и стока ж обратно. Но талант из нас – он. Этот жирный, понтующийся, избалованный мелкий сексистский хуй, чё называет баб «блядьми» и «шлюхами», потому как он тупой богатый белый сопляк, пытающийся подражать какому-то безмозглому черному рэперскому уебищу, с которым когда-то познакомился на конференции по хип-хопу, – вот кто из нас, блядь, талант!