Ирма Гринёва
Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост
Да ещё так некстати появилась эта русская девчонка, Кэт! Она вроде смотрит на Хавьера, хоть и с обожанием, но как на учителя. А вот он-то совсем-совсем по-другому… И Алондра решила не пускать дело на самотёк, а немного подтолкнуть ситуацию, вернее, понадёжнее оттолкнуть Кэт от Хавьера (влиять на мужчину Алондра не отважилась). Она выбирала из двух вариантов: красочно, в подробностях рассказать об их с Хавьером былой страсти или насочинять о нежных, трепетных отношениях между Хавьером и Ноэми.
Первый вариант отпал за давностью лет, да и мало ли у кого каких любовей было в молодости – чем это мешает новым отношениям? И, кроме того, Алондра побоялась, что благородное поведение Хавьера, когда он помог и продолжает помогать бывшей любовнице, наоборот, заставит Кэт обратить на Хавьера более пристальное внимание. Пока только мужчине нравится женщина, а она не обращает на него внимания, есть вероятность, что из односторонней любви так ничего и не получится. А вот, если и Кэт заинтересуется Хавьером, то тогда – держись! Вдвоём можно сломать любые преграды. Тем более в случае с Хавьером. Уж, Алондра его знает.
И Алондра выбрала второй вариант. Кэт хорошая девочка, правильная. И гордая. Она не станет бегать за мужчиной, который любит другую. И Алондра потихонечку, (благо, что занятия пением проходили практически ежедневно, и время для этого было), вроде бы случайными короткими фразами начала рассказывать Кэт о существующем только в её воображении романе между дочерью и Хавьером, которые только и ждут совершеннолетия Ноэми11. Хотя, если бы они спросили её благословления сейчас, – она бы с радостью его дала. Но, если им хочется так, по закону, то это их право.
11 – возраст совершеннолетия, когда можно вступать в брак, в Испании – 18 лет. С 14 лет можно вступать в брак с согласия родителей.
5
Кэт сразу поверила россказням Алондры, хотя её собственные глаза и сердце не верили, не хотели верить. Она не раз сталкивалась глазами с теплым взглядом Хавьера, и её сердце ухало вниз, а потом поднималось и застревало в горле. И единственным вариантом водрузить его на место – было спеть, чтобы вместе с музыкой и стихами выплеснуть наружу внутреннее напряжение, робкую надежду на счастье, страх ошибиться и веру в мечту на взаимную любовь…
Быть может, я поторопилась
Идя, не глядя на следы,
Оставив свои не зажившие раны.
Быть может, из-за моей пылкости
Я пропустила столько вещей,
Что были частью пути,
Частью пути.
Быть может, потому я была лишь той,
Что полюбила Луну
И лишь то было моей ошибкой,
Что я всегда прислушивалась к своему сердцу,
Прислушивалась к своему безумному сердцу…
И я любила так, как любит женщина,
Которая видит в своем мужчине Бога.
Если я отдавалась, то делала это полностью.
И если мне что-то не удавалась,
я снова пыталась начать,
Снова встать на прежний путь.
И я любила так, как любит женщина,
Которая не пала духом,
Которая пытается любить еще день,
Которая живет в своих мечтах,
И из-за любви ошибается,
И из-за любви ошибается…
Быть может, не было времени,
Чтобы ясно увидеть,
Что в конце
Я должна была проиграть.
Когда меня унесло ветром,
Я проживала мое время.
И когда я потеряла сознание,
У меня осталась лишь вера.
И только чтобы продолжать это сумасшествие,
Следовать страсти, которая так быстро исчезает.
Лишь чтобы снова поверить в неё,
Чтобы не потерять силы и снова не упасть,
Все, что мне нужно – стать сильной…
И я любила так, как любит женщина,
Которая видит в своем мужчине Бога.
Если я отдавалась, то делала это полностью.
И если мне что-то не удавалась,
я снова пыталась начать,
Снова встать на прежний путь.
И я любила так, как любит женщина,
Которая не пала духом,
Которая пытается любить еще день,
Которая живет в своих мечтах,
И из-за любви ошибается,
И из-за любви ошибается…12
Что ж, ей не впервой ошибаться…
Кэт росла неуверенной в себе девочкой благодаря отцу и брату, которые оттачивали на ней своё остроумие насмешками. И, хотя она делала вид, что её это не задевает, на самом деле, в глубине души наслаивались комплексы: не красивая, не умная, бесталанная, неуклюжая… Почему в это не вмешивалась мать, Кэт не знала. Может, потому, что она старалась не остаться в долгу и огрызалась, как могла, проигрывая раз за разом в этой словесной перепалке более взрослым мужчинам? Может быть, Кэт надо было поговорить с матерью по душам, но та была постоянно в хлопотах за двумя младшими братьями и по хозяйству, и девочка стеснялась лезть к матери со своими детскими проблемами. Насмешки закончились, когда она решилась поговорить с отцом, и последние 2 года школы прошли вполне мирно.
И вовсе она оказалась не дурой – в институт поступила легко. Неожиданно прорезался талант к пению, а подростковая угловатость исчезла. Она, правда, немного стеснялась своего высокого роста, но это так, совсем чуть-чуть. А уж когда на неё обратил внимание самый красивый и умный мальчик их группы, Кэт просто расцвела и летала, как на крыльях. Это потом с этой высоты было больно, очень больно, падать, когда она узнала, что его интерес к ней – просто злой розыгрыш, на который его уговорила её соперница по солированию в хоре, позавидовавшая её голосу.
И Кэт бросила институт, не в силах смотреть в глаза однокурсников, поскольку ей казалось, что над ней смеются все поголовно. И старые комплексы вернулись. Кэт связалась с компанией готов13. Их черные одежды как нельзя лучше подходили её высокой фигуре. Густой макияж закрывал лицо, как маска, и за ним надежно пряталась внутренняя боль. А её низкий густой голос и внутреннее состояние идеально легли на минорную мелодику готической музыки:
Так, где же на этот раз доказательство обмана,
Эта бомба замедленного действия?
Так, где я могу услышать её тиканье?
Я слышу только как ты опять смеёшься…
Я любила тебя в этой кровати лжи,
Заполненной искусством обмана и страданий,
Тебя, их создателя. Здесь нет совести, глубока твоя темнота,
Пока вы ставите эти бомбы, настолько вам нравится это.
Так скажи: вправду ли ты её любишь?
Было ли это в нашей кровати?
Наша комната взрывается вашей местью.
Наша любовь всегда была ложь, ложь, ложь14
Кэт открыла для себя мир секса без любви, который давал ей ощущение свободы и уверенности, что никто больше не сможет причинить ей боль.
Постепенно Кэт поняла, что из-за нескольких уродцев, встретившихся ей на пути, не стоит ломать себе всю жизнь. Но в институте восстанавливаться не стала, уже понимая, что это не её стезя. А вот куда зовёт её голос, пока не понимала. Совершенно случайно попала на кастинг шоу «Холостяк» и с лёгкостью его прошла, видимо, благодаря неординарной внешности (обличие готов она ещё с себя не стряхнула). И здесь ей посчастливилось подружиться с Оксаной, по сравнению с судьбой которой ей показались собственные проблемы какими-то мелкими метаниями рефлектирующего подростка. Она поняла, что пора взрослеть и искать своё собственное лицо, и в смысле внешности и в смысле личности, а не прятаться за косметикой и одеждой.
Алондра правильно всё рассчитала. Кэт гордо отошла в сторону, тут же объяснив теплые взгляды в свою сторону Хавьера не его интересом к ней, как к женщине, а его радостью по поводу её успехов в карьере певицы. Хоть в своём таланте у неё не было никаких сомнений! А то, что он никак внешне не проявляет своих чувств по отношению к Ноэми, тоже понятно: он взрослый мужчина, а она ещё совсем девочка. Достаточно того, что Ноэми сияет за них двоих. И Кэт начала изо всех сил загонять свои чувства к Хавьеру вглубь. И чем больше она старалась, тем холоднее выглядела снаружи, и тем горячее любовь расцветала у неё внутри.
12 – современная испанская песня Como ama una mujer (Как любит женщина)
13 – субкультура, зародившаяся в конце 70-х годов XX века в Великобритании на базе панк-движения. Готической субкультуре характерны специфический имидж (черная одежда, белая пудра для лица, тёмная подводка вокруг глаз и чёрная или красная губная помада, пирсинг, татуировки, обилие металлических или серебряных украшений) и интерес к готической музыке (из Википедии).
1
4
– вольный перевод песни группы
Diva
Destruction
Bed
of
Lies
(Кровать лжи)
6
Так прошла теплая барселонская зима: Ноэми вся светилась от счастья, Кэт большей частью была погружёна в себя, Хавьер переживал, что Кэт грустит о родине или, что ещё хуже, тоскует по Максу (пусть уж лучше знаменитая на весь мир русская ностальгия!) и может уехать обратно в Россию. И за всем этим настороженным взором коршуна следила Алондра.
Всю зиму Кэт редко видела Хавьера: он был членом оргкомитета фестиваля фламенко «De Cajon!», ежегодно проходящим в Барселоне с конца декабря по конец марта, одной из концертных площадок которого являлся Дворец каталонской музыки, а потому крутился как белка в колесе. Кэт тоже на нём выступила, вне конкурсной программы, правда, и вызвала, между прочим, ажиотажный интерес, как со стороны специалистов, так и публики. И потому Хавьер решил, что им не стоит упускать шанс выступить и на фестивале Flamenco On Fire в Севилье в августе этого года (фестиваль проводится один раз в 2 года). И с облегчением вздохнул, когда Кэт согласилась с его аргументами – по крайней мере, возвращаться в Россию в ближайшее время она не собирается.
В апреле в Барселону пришла весна, больше похожая на лето в Перми. Хавьер уехал в Севилью по делам фестиваля. Алондра набрала большую группу новых учениц, благодаря удачному выступлению Кэт на фестивале под флагом её школы и, в отсутствии Хавьера, стала давать ей больше свободных от занятий дней. Кэт с радостью решила этим воспользоваться, чтобы, наконец, поближе познакомиться с достопримечательностями Барселоны. А то стыдно сказать, живёт уже больше полугода в таком наикрасивейшем городе и ещё даже ни с одним творением Гауди не познакомилась! Ноэми сначала вызвалась быть её гидом по городу, но потом как-то всё время выходные Кэт не совпадали с её планами, и, в итоге, Кэт гуляла по Барселоне одна. Чему, честно говоря, была даже рада. Она понимала, что Ноэми не виновата в том, что Хавьер предпочёл Кэт её, но находиться рядом со счастливой соперницей было больно.
Знакомство с Гауди Кэт начала с его работы ещё в качестве ученика – Фонтана «Большой каскад» в одном из самых знаменитых парков города – Парке Цитадели. И продолжила, гуляя по адресам отдельных домов, оставив парк Гуэля и Собор Святого Семейства на закуску. Покачалась на волнах череды балконов Casa Mila, полюбовалась разноцветьем оформления пряничного домика с балкончиками, похожими на маски черепашек-ниндзя – Casa Batllo, поразилась скромности, по сравнению с другими творениями Гауди, фасада Casa Calvet, что с лихвой компенсировалось Casa Vicens – шахматным домиком в восточном стиле со множеством ярких элементов декора. Palau Guell пришлось фотографировать небольшими кусочками, поскольку он располагался на очень узенькой улочке и много красивых деталей, расположенных на крыше, она так и не увидела. Что ж, остаётся довольствоваться интернетом. Закончила такой насыщенный впечатлениями день на набережной Барселоны с городским пляжем. Возвращаться в свою комнатку, которую она арендовала в доме Алондры, не хотелось, там на неё сразу накатывала тоска по Хавьеру. Вроде и хорошо, что он уехал, и она не видит их вдвоём, счастливых, с Ноэми. А, с другой стороны, она очень по нему скучала…
Следующий свой выходной Кэт начала с Собора Святого Семейства. А потом долго сидела, оглушённая неземной красотой и мощью этого творения гения Гауди, в скверике рядом с Собором. Уже даже было решила отказаться от поездки в колонию Гуэля, куда заманивал её интернет полюбоваться криптой недостроенной церкви, но всё-таки собралась с духом и поехала. И ни капельки не пожалела. Если Саграда Фамилия разрывала её душу, то вознося её ввысь растворяющимися где-то в вышине небес шпилями башен-колоколен, то пригибая к земле скульптурными изображениями фасадов Рождества и, особенно, Страстей Христовых, то сказочная, какая-то «текучая» крипта умиротворила Кэт.
На десерт в Барселоне остался парк Гуэля, прогулке по которому Кэт решила посвятить весь день.
7
День выдался жаркий, и Кэт шла по парку вдоль его стены в тенёчке галереи. Галерея извивалась, как гигантская змея или, лучше сказать, какой-нибудь древний динозавр (Кэт никак не могла вспомнить название того, с длиннющей шеей), поскольку столбы галереи больше напоминали рёбра огромного скелета, чем колонны. Она уже почти дошла до выхода из галереи на широкий балкон, опоясанный длинной волнообразной скамьёй с причудливыми мозаичными узорами, выложенными из мелких кусочков кафеля, как натолкнулась на сладко целующуюся и абсолютно этим не смущённую парочку. Кэт как током отбросила назад за поворот галереи, потому что в девушке она вдруг узнала… Ноэми. У неё даже на какое-то мгновение помутнело перед глазами, настолько эта картина не укладывалась в голове. Когда же она выровняла дыхание и собралась с силами сделать шаг за поворот, голубков уже не было. Кэт даже начала сомневаться – не привиделась ли ей эта картина? И она заметалась по парку, уже не замечая его красот, в поисках Ноэми и её кавалера. Но заметила их уже внизу лестницы, выходящими из парка, и догнать их не было никакой возможности – на лестнице было полно народа, который с удовольствием рассматривал её причудливые элементы и фотографировался на каждом метре.
А Кэт совсем поплохело, физически поплохело. В животе образовался тугой горячий ком и её даже начало подташнивать. «Её любит такой человек! Хавьер! А она, паршивка, дурит ему голову! Да и мальчишке, может быть, тоже! Ну, я ей завтра устрою!» И на следующий день Кэт отправилась на урок танца к Ноэми в самом боевом расположении духа.
Урок был групповой, и тянулся для Кэт невозможно долго. Она старалась не смотреть на Ноэми, а только на её отражение в зеркале, и то ей всё время казалось, что зеркало вот-вот лопнет от её взгляда, покроется сеткой мелких трещин и осыплется колючим водопадом на эту изменницу.
Когда последняя ученица покинула зал, и они с Ноэми остались одни, Кэт метнулась к девушке, прижала её к стене и схватила за плечи:
– Que estas haciendo, паршивка?!? El te ama! El, sabes?!? Y con un poco de молокососом сontactodo, дрянь этакая!15
Кэт от переполненности праведным негодованием трясла Ноэми за плечи и перемежала испанскую речь русскими ругательствами, поскольку словарного запаса испанского не хватало. А Ноэми от неожиданности и не сопротивлялась, только, как загипнотизированная, не могла оторвать глаз от ужасных, бездонных, черных от гнева глаз такой обычно спокойной доброжелательной русской.
– Lo tiras, me di cuenta, bruja?!? Entendido? Y volver a Javier! Y que el y el amor va a respetar! Yo a entender?! Voy a ir hasta el ojo no es usted!16
Ноэми уже потихонечку начала приходить в себя. На знакомом ругательстве «bruja» в ней даже вскипела горячая испанская кровь, и только упоминание имени Хавьера остановило её от рукоприкладства.
– Y solo tratar una vez mas para enganar a Javier! Yo.., yo.., te voy a matar!17 – сказала обессилившая Кэт, сползла на пол к ногам Ноэми и разрыдалась.
И пришлось Ноэми ещё и успокаивать девушку, пообещавшую её убить. Понять бы ещё – за что? Из бессвязных причитаний Кэт между всхлипываниями Ноэми постепенно выудила информацию о том, что Кэт видела их с Лукасом в парке Гуэля и осталась в недоумении – причем тут Хавьер и клятва её убить? Но потом и эта загадка разрешилась, когда Кэт упомянула Алондру и их, якобы, «горячее желание пожениться». «Ах, мама, мама, ты уже и Кэт заморочила голову своими планами».
Ноэми отвела совсем расклеившуюся Кэт в её комнату, напоила горячим успокаивающим чаем и, только когда девушка заснула, до неё дошло – а ведь Кэт любит Хавьера! Стала бы она так убиваться, если бы была к нему равнодушна! И Ноэми тихонечко, чтобы не разбудить спящую, захихикала. Ох, беда с этими взрослыми: мама вечно что-то себе придумывает, Кэт любит Хавьера и изо всех сил скрывает это, Хавьер любит Кэт и боится признаться. То ли дело они с Лукасом! Увидели друг друга, полюбили, честно в этом признались (а чего ходить вокруг да около?) и теперь только ждут, когда Ноэми исполнится 18, чтобы пожениться. Всё быстро и ясно. Да – да. Нет – нет. «Хорошо, что Хавьер на днях уже возвращается. Вывалю всё на него, может, хоть это подтолкнёт его к каким-нибудь действиям, а не только к стонам при луне», – решила Ноэми.
«Стонами при луне», кстати, Ноэми называла те тоскливые песни, которые сочинял влюблённый в Кэт Хавьер, которые он приносил на суд Ноэми и которые ей ужасно надоело слушать…
15 – Что ж ты творишь, паршивка?!? Он же тебя любит! Он, понимаешь?!? А ты с каким-то молокососом связалась, дрянь этакая!
16 – Ты его бросишь, поняла, шлюха?!? Поняла? И вернёшься к Хавьеру! И будешь уважать его и любить! Поняла меня?! Я глаз с тебя не спущу!
17 – И только попробуй ещё хоть раз обмануть Хавьера! Я.., я.., я тебя убью!
8
Ноэми решила пока не говорить Кэт о чувствах к ней Хавьера. Пусть помучается! Такие синяки ей на плечах оставила – как она это будет Лукасу объяснять? Но потом и сама не выдержала – очень уж хотелось обрадовать Хавьера, и отправила ему смс, чтобы возвращался побыстрее. Да и Кэт стало жалко – она хандрила, и за целый день даже носа из своей комнаты не высунула. А этот медведь ей чуть хребет не сломал от радости. А то, что новых синяков наставил, так это уж точно!
Хавьер после рассказа Ноэми кинулся было к Кэт, но потом представил себе реакцию Алондры и понял, что ему хочется объясниться с Кэт не здесь, а в каком-нибудь красивом месте, где они будут только вдвоём. В своих мечтах он целовал Кэт на Новом мосту Ронды18, вот, видимо, и пришло время воплотить мечты в жизнь…
К Ронде у Хавьера было особое отношение. Когда его покинула Алондра, он не смог оставаться в Валенсии. Горе гнало его с места на место, и он переезжал из города в город, нигде не задерживаясь больше чем на пару-тройку дней, пока не доехал до Ронды. Там он расчехлил свою гитару в беседке на одной из её многочисленных смотровых площадок и начал петь, выплёскивая в песнях свою боль и отчаяние, также как он делал это и в других городках и посёлках. А когда охрип и открыл глаза, увидел толпу народа, с сочувствием слушавших его, а в первых рядах пожилого сеньора в белом костюме и с тросточкой в руках. Люди долго ему аплодировали, а потом, когда начали расходиться, этот господин подошёл к нему, положил свою руку ему на плечо и спросил:
– Тебе есть где переночевать, сынок?
Хавьер отрицательно покачал головой, поскольку сил на ответ у него уже не было. И Сальвадор19 Бардем, так звали сеньора, отвёл его к себе домой. У него-то Хавьер и прожил всё то время, пока был в Ронде. И деньги за постой сеньор Сальвадор с Хавьера брать категорически отказался, сказав, что музыка, которой он наслаждается каждый день, с лихвой окупает все его затраты. Так у Хавьера появился надёжный друг. Он же смог и подобрать слова, благодаря которым Хавьер стал возвращаться к жизни. Так и получилось, что Ронда стала началом его возрождения.
Примерно через полтора года, когда Хавьер уже обосновался в Барселоне и приступил к созданию своего оркестра гитаристов, его вызвали в нотариальную контору и вручили огромную сумму денег, оставленную сеньору Хавьеру Висенте по завещанию сеньора Сальвадора Бардема. Они-то и стали той материальной базой, на которой Хавьер смог воплотить свой проект в жизнь…
… И Хавьер развил бурную деятельность. Надавал Ноэми кучу поручений и по делам Дворца каталонской музыки, и по предстоящему фестивалю в Севилье. Первое было для Ноэми делом привычным, а второе новым, и она заартачилась. Когда же она будет учиться и с Лукасом встречаться? Но Хавьер был неумолим: практика лучше любой теоретической подготовки, а с Лукасом они недельку-две друг без друга переживут, тем слаще будет встреча! Ну, спасибо, удружил! Она так для них старалась, а он… Хавьер рассмеялся на надутые губы Ноэми, поцеловал её в лоб и побежал покупать билеты на ближайший самолёт до Малаги20. Алондре и Кэт озвучил одну и ту же версию финансово выгодных концертов в Ронде. И на следующее утро они с Кэт вылетели из Барселоны в Малагу.
18 – город Ронда располагается на юге Испании и стоит на скалах (723м над уровнем моря), перерезанных ущельем Эль-Тахо, через который перекинут Новый мост (конец XVIIIв) высотой около 100м
19 – в переводе – «спаситель»
20 – курортный город на юге Испании, ближайший от Ронды из тех, где есть аэропорт
9
В Малаге Хавьер арендовал автомобиль, и они начали подниматься вверх по красивейшему горному серпантину. Кэт с удовольствием смотрела по сторонам, и её осунувшееся бледное лицо наконец-то порозовело, а в прекрасные карие глаза стала возвращаться жизнь.
В Ронде Хавьер отвел Кэт на ближайшую смотровую площадку, и у неё захватило дух от открывшейся картины: где-то далеко-далеко внизу виднелись крохотные домики, слева и справа тянулись обрывистые скалы, на самом краю которых вилась узкая лента смотрового балкончика, сразу за которым стоял ряд домов. Некоторые дома подходили к самому краю скал и даже, так, по крайней мере, казалось, нависали над обрывом. А если смотреть прямо вдаль – открывались величественные горы, пики которых торчали из лежащих на них облаков. И получалось, что они с Хавьером смотрят на это сверху, как боги!
Кэт в порыве восторга обернулась к Хавьеру и попала в плен его встревоженного взгляда и крепких рук.
И Хавьер начал рассказывать Кэт, как он в 25 лет встретил Алондру и страстно полюбил её. И как отчаянно ревновал к многочисленным мужчинам, крутившимся
вокруг неё. И как хотел жениться на ней, а она над ним только смеялась. И как решил убить её, а потом и себя, когда она объявила, что нашла богатого, как сеньор Скряга, но щедрого, как сеньор Доброта21, мужчину и выходит за него замуж. А когда он пришёл к ней домой однажды ночью, чтобы осуществить свой план, то застал там только её трёхлетнюю дочь Ноэми, которая радостно кинулась к нему со словами: «Аве (она тогда не выговаривала его имени Хавьер, и называла его так – Аве), ты пришёл рассказать мне сказку?» И он уложил малышку в кроватку, и, обливаясь слезами, рассказывал ей сказку, пока она не уснула. А потом просто сидел рядом со спящим ангелочком, совершенно опустошённый, уже понимая, что не сможет сделать девчушку сиротой, пока не вернулась её мать – его ветреная возлюбленная Алондра. Тогда он встал и молча ушёл. А боль свою выливал через гитару…
Как было бы возможно прожить без воздуха…
Как было бы возможно прожить без воды…
Мне бы хотелось любить тебя немного меньше,
Но как было бы возможно жить без тебя.
Но я не могу, я чувствую, что умираю,
Я задыхаюсь без твоей любви.
Как было бы возможно прожить без воздуха,
Как было бы возможно успокоить меня в моей печали,
Как было бы возможно прожить без воды,
Мне бы хотелось покорить твое сердце.
Как могла бы рыба плавать без воды?
Как могла бы птица летать без крыльев?
Как мог бы цветок расти без земли?
Как было бы возможно жить без тебя.
Но я не могу, я чувствую, что умираю,
Я задыхаюсь без твоей любви.
Как было бы возможно прожить без воздуха…
Как было бы возможно прожить без воды…
Мне бы хотелось любить тебя немного меньше,
Но как было бы возможно жить без тебя.
Как бы мне хотелось бросить тебя в забвение,
Как бы мне хотелось запереть этот ящик на ключ,
Как бы мне хотелось вычеркнуть тебя из памяти одним вздохом, движением.
Мне бы хотелось не петь и не сочинять эту песню22
… Пока однажды ему не сказал его друг: «Твоя гитара плачет, и с ней плачет весь зал. И это хорошо. Слёзы очищают. Но, если на очищенное поле не посеять семена надежды на радость жизни, люди уйдут, и ты останешься один в выжженной пустыне». И он начал искать и находить радость в повседневных мелочах: в погожем солнечном утре за окном, в ласковом тёплом море, в прохладном ветерке в жаркий день, в глазах друга, протянувшем руку помощи в трудную минуту… И постепенно его гитара научилась не только вызывать слёзы, но и вселять надежду, и дарить радость. Он работал, очень много работал. Стал знаменит и разбогател. И он любил, и его любили, но что-то внутри всё равно мешало любви воплотиться в счастье…
Почти два года назад он встретил постаревшую Алондру и повзрослевшую Ноэми. Пожалел первую и подружился со второй. И теперь они, как два заговорщика, скрывают от Алондры, что Ноэми не собирается становиться танцовщицей, а уже второй год учится в школе бизнеса. И что она встретила уже свою любовь – Лукаса23, и тут же передумала оставаться свободной до конца учёбы. И теперь они вместе только ждут, когда Ноэми исполнится 18, чтобы пожениться, и скрывают это от матери, чтобы она не могла вмешаться, поскольку Лукас не очередной «сеньор Скряга + сеньор Доброта», а из обычной среднестатистической семьи.
А он, Хавьер, встретил её, Кэтэрину, и полюбил почти с первого взгляда. Но она пела для своего русского, Макса, кажется, и что он мог поделать, кроме как предложить ей учиться и работать? И надеяться, что когда-нибудь она примет его предложение и, может быть, забудет этого Макса… И чудо случилось – она приехала. И вроде всё даже стало удачно складываться. Но потом он почувствовал от неё холод и увидел пустоту в её бездонных черных глазах. И пришёл в отчаяние… А вчера к нему прибежала Ноэми и пересказала разговор с ней … Вот он и решил всё-всё ей рассказать, чтобы окончательно всё не запуталось. И привезти в это место, Ронду, где в какую сторону ни посмотри, нигде не увидишь края земли, потому что и его любовь к ней, Кэтэрине, такая же бескрайняя…
Первый поцелуй случился здесь же на смотровой площадке, а не на Новом мосту, как виделось Хавьеру в мечтах, но стал ли он от этого хуже – им ещё предстояло проверить. Теперь все смотровые площадки, беседки, мосты, улочки, столики в ресторанах, скамейки в скверах и, конечно, кровати в отелях были к их услугам.
21 – герои испанской народной сказки «Сеньор Скряга»
