Ирина Юльевна Енц
Пригласила тетенька медведя в гости…
– Ладно… Поживем – увидим…
Дядя Слава посмотрел на меня внимательно, но опять ничего не сказав, просто покачал головой. Мол, совсем ты, девка, с ума съехала. В ответ я только, скорчив извиняющуюся физиономию, пожала плечами. А чего я могла сказать старику? Что, мол, сны меня тревожат? Глупости какие. Так он меня, точно, скорее примет за сумасшедшую. Сны, видите ли, ее тревожат. Я даже тихонько фыркнула, понимая, как глупо выгляжу перед ним.
Поставив кружку на стол, решительно поднялась.
– Дядь Слава, я, наверное, поеду. Дорога неблизкая, а работы много. Чего мучится, да время высиживать? Все одно ведь, уже больше не усну. Вон и рассветет уже скоро. А у нас сам знаешь, как говорят: кто рано встает, тому Бог подает. – И я ему подмигнула, старательно изображая бодрость.
Он закивал головой.
– Тебе виднее, дочка… Коли решила, поезжай… – Посмотрел на меня как-то странно, будто не решаясь что-то сказать, а потом, торопливо добавил: – Ты там того… повнимательнее будь, мало ли…
Я с удивлением посмотрела на старика, ожидая пояснений этого загадочного «мало ли», но он замолчал, видимо, решив, что уже сказал все. Я кивнула головой и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Нужно было переодеться, а то, с такой-то задумчивостью, как у меня, недолго и в пижаме в лес отправиться. Уже в самых дверях, я повернулась и попросила:
– Ты Вальку какой-нибудь работой загрузи тут, пока меня не будет… А то, знаешь, она – натура весьма деятельная и непоседливая, как бы куда свой нос не засунула… – И я выразительно указала взглядом на закрытые двери комнаты, откуда вел тайный ход в подземелье.
Дядя Слава с пониманием и хитрой усмешкой закивал головой.
– Не волнуйся… Езжай спокойно. Все сделаю.
Я поблагодарила его кивком головы, и отправилась одеваться.
Глава 5
Когда мы с Яркой выехали со двора, небо на востоке стало уже розоветь. Кобылка шла бодрым шагом, норовя перейти на рысь. Приходилось ее слега сдерживать. Дорога моя лежала мимо сельского кладбища. Я остановила лошадь, на мгновенье задумавшись, а потом, решительно повернула к воротам. Ярка недовольно всхрапнула, предвидя остановку, но поводьев ослушаться не посмела. Спрыгнув на землю у кладбищенской калитки, я привязала свою четвероногую подругу и торопливо (вероятно, чтобы не передумать) направилась к склепу купца Федорова. Легкий туман стлался между могил, трава под тяжестью росы клонила свои посеребренные головки к земле. Мои ноги до колен моментально промокли. Я быстро пробиралась между могил, пытаясь увернуться от нависших веток кустов калины и бузины, с которым при малейшем прикосновении вниз сыпался дождь из холодных капель.
Склеп купца Федорова я увидела издалека, и ускорила шаги. С того времени, как все здесь произошло год назад, я ни разу сюда не наведывалась. Хотя, честно должна признаться, приходя на могилу деда, косилась в эту сторону, и желание было глянуть, что там, да как. Но, как говорится, сила воли, плюс характер. Удерживала себя от посещения этого места, пытаясь забыть все, как страшный сон. Уж слишком много всего тогда пришлось пережить и перенести. И о своем, внезапно открывшемся даре читать в головах у людей, видеть все их мысли и страхи, старалась не вспоминать. В обычной, нормальной жизни, к которой я так стремилась, эти способности мне были ни к чему, одна досадная помеха. Но, как водится, сколько память не запихивай в самые дальние уголки своего разума, словно надоевшую тряпицу на дно сундука, она, рано или поздно, вылезет на поверхность и даст о себе знать. И хорошо, если так. А то приходит время, и вспоминаешь об этом с мыслями «как мне сейчас это бы пригодилось!». При мысли о последнем варианте меня аж передернуло. Спаси и помилуй!!! Не дай Бог!! Потому что, я понимала, что подобные ситуации не несут с собой ничего надежного или спокойного, а именно, спокойной и размеренной я планировала свою дальнейшую жизнь. И в ней точно не было места ни схваткам, ни погоням, ни, тем более, каким-либо сверхспособностям.
Двери склепа были закрыты аж на два огромных амбарных замка. Я, вроде бы, выдохнула с некоторым облегчением. Значит, никто внутрь не пробрался. Для верности, подергала с силой оба замка, все еще не веря, что все в порядке. Нет… Слава тебе… Замки были закрыты крепко. Молодец Егор, постарался! Я постояла еще несколько минут, глядя на запертые двери. Память тут же услужливо стала вытаскивать из своего сундука, все, что я с таким старанием уложила когда-то в него, стараясь избавиться от воспоминаний о произошедшем. Потрясла головой. Ну уж, нет! Дорогой ценой мне все это прошлое обошлось, чтобы сейчас, так не вовремя, все опять вытаскивать на свет белый! Резко повернулась спиной к склепу, уже собираясь уходить. И тут, в самый последний момент, глаз зацепился, что называется, за какую-то странность. Еще не осознавая до конца, что же мне показалось таким уж необычным, развернулась обратно, и стала пристально разглядывать дверь. Дверь, как дверь. Старая, дубовая, обитая металлическими пластинами, сделанная на века, как раньше все и делалось. Все на месте. И тут я увидела на одном из замков, возле самой замочной скважины какой-то темно-синий комочек. Присела перед дверью на корточки, чтобы лучше рассмотреть, бурча себе под нос:
– Подумаешь… Кусочек краски облупился, а ты уже готова невесть что нафантазировать… – И сама не верила в то, что говорила.
Покарябала это синее пятнышко ногтем. На пальце остался маленький кусочек обычного детского пластилина, правда, слегка уже подсохшего. Помяла малую горошину между пальцев. Ну и что? Пластилин, как пластилин… Вон, его в каждом магазине купить можно. А голос внутри меня уже тихонько хихикал. «Все так… Детский пластилин… Только вот, делать этому самому пластилину на замке совершенно нечего. Если только…» Забыв, что я приличная девушка, выросшая на прозе Толстова и поэзии Тютчева, да, к тому же, нахожусь на месте скорби и покоя, на кладбище, громко вслух выругалась.
– Твою дивизию….!!!!
Но мои эмоции были вполне себе объяснимы. Потому как, объяснение нахождения этой синей заразы было только одно: кто-то делал слепок с замка, и делал это весьма небрежно, раз оставил такие следы. Я стала внимательно рассматривать второй замок. Снаружи никакого пластилина не обнаружила. А вот внутри след синего цвета был едва заметен. Если не знать, что искать, то можно было этого и не увидеть. Но я-то знала! Распрямилась и покрутила головой вокруг, будто хотела немедленно обнаружить того, кто подобными делами здесь занимался. Но, разумеется, никого не высмотрела. Вокруг все было тихо, спокойно и благостно. Покойники лежали по своим местам, как им и было положено, в березовых кронах начинали петь свою утреннюю песню какие-то птахи. Ни ветерка, ни шороха. Да и кого я здесь собиралась обнаружить в такую рань? Судя по состоянию пластилина, здесь он находился уже довольно давно, потому как, успел уже изрядно подсохнуть. Вопрос оставался один: кого это так угораздило «заболеть» той историей, что даже слепок с обоих замков умудрились сделать? Понятно было, что это дело рук уже не детишек, которые беспокоили дядю Славу. Раз собирались заказать ключи, то это дяденьки, наверняка, взрослые и умелые. По крайней мере, знают точно, что и для чего делают. У меня, все же, оставалась надежда, что до подземного хода они не добрались. Тайна открытия входа была не так проста. И все же…
Я в некоторой задумчивости еще немного постояла столбом, а потом двинулась к выходу. Мое пребывание в этом месте никакой пользы не принесет. Надо бы, на всякий случай, зайти в подземелье со стороны усадьбы и все как следует там осмотреть. А пока, следовало заняться своей работой. Обследование приречных участков само собой не сделается. Ярка, стоявшая все время понурившись, увидев меня, тихонько заржала, ей здесь, по неведомой причине было не очень уютно. Я поспешила выбраться с территории кладбища, тоже чувствуя спиной какой-то неприятный холодок. И это, отнюдь, не следствие того, что я пробиралась по мокрым кустам. Похлопав кобылу по шее, тихо проговорила:
– Сейчас, сейчас, милая… Сейчас поедем. Мне тоже тут не по себе отчего-то…
Лошадка, замотав головой, с пониманием зафыркала. Я вскочила в седло, и тронула пятками бока лошади. Уговаривать ее не пришлось. Солнечные лучи брызнули из-за горизонта, расчерчивая синеющее небо яркими полосами. Птичий хор, надрываясь, гремел на все голоса, напоминая всему живому, что пришел новый день. Выехав на песчаную плотную дорогу, вьющуюся меж высоких вековых янтарных сосен, я пустила Ярку рысью. Кобылка была умной, ей понуканий не требовалась, она считывала мое настроение, словно мы с ней были родными сестрами-близнецами. И, скорее всего, она разделяла мое стремление оказаться как можно быстрее подальше отсюда. По непонятной мне самой причине, кладбище для меня на этот раз таило какую-то неведомую еще пока угрозу. Хотя, казалось, чего бы мне опасаться? Чужих в деревне не было. Иначе, весть об этом давно уже достигла бы моих ушей. А остальные все были своими, и мне даже бы в ум не пришло заподозрить кого-то из сельчан в подобном коварстве. Да и потом, наши, если бы захотели попасть в склеп, не стали бы умничать, просто, сбили замки какой-нибудь кувалдой – и вся недолга. А тут… В подходе чувствовалась некая основательность и, я бы даже сказала, изощренность. Хотя, казалось бы, зачем огород городить? К слову говоря, когда в прошлом году вся эта катавасия произошла с захватом бандитов, то склеп еще некоторое время стоял, можно сказать, нараспашку. И любопытствующие всех мастей и возрастов успели побывать там и насладиться видом четырех могил купеческого семейства Федоровых, праху которого, не без нашего с Валькой участия, никак не давали покоя. Особенно шустрые даже умудрились насобирать гильз от пистолета Холодова. И, думаю, еще тогда все смогли убедиться, что никаких особых потайных ходов там нет, хотя, слухи и утверждали обратное. Но упорные и тщательные поиски, которые вели местные пацаны, так ни к чему не привели. И постепенно толпы любопытствующих сошли на нет. А я, если честно, вздохнула, наконец, с облегчением.
Вот поэтому сейчас у меня и возникал вопрос: кому понадобилось пробираться таким заковыристым способом в склеп, если тайна входа никем (опять же, исключая нас с Валентиной) так и не была раскрыта? Одолеваемая этими мыслями я ехала на лошади, не обращая внимания на красоту, которая щедро разливалась хорошо настоявшейся медовухой по обе стороны от дороги. Высокие травы пьянили сладкими запахами, кружа голову, нагретые солнцем стволы сосен источали чуть горьковатый аромат смолы, птицы всех мастей и размеров надрывались в цветущих зарослях калиновых кустов. Дорога, струившаяся желтой лентой под копытами лошади, сделала резкий поворот, и мы оказались на крутом, нависшем над вертлявой Прой, берегу. Ярка остановилась и коротко заржала. И это заставило меня очнуться от собственных размышлений. Я досадливо фыркнула, будто стараясь подражать своей кобыле. Ни к чему доброму или путному мои размышления все равно не приведут. Как говаривал мой преподаватель вариационной статистики, слишком мало исходных данных. Оставалось только одно: засесть в засаде да караулить. Глупее этого ничего себе придумать было невозможно. Сразу представила, как мы с Валькой, стянув потихоньку берданку у дяди Славы, засели ночью в кустах бузины около склепа, и пялимся в ночную темень в ожидании супостатов. От подобной перспективы меня аж передернуло. Вот же еще…!! Ярка заплясала подо мной, почувствовав мою досаду.
– Тихо, милая, тихо… – Стала я поглаживать кобылку по шее. – Я так больше не буду. Нужно выкинуть всю эту глупость из головы, да и дело с концом! Хочется кому-то по кладбищам ночами шариться, пускай себе… А мы свое, можно сказать, отстояли, отдежурили.
И тут мне в голову пришла простая мысль. А что если эти замки изначально были вымазаны пластилином, и Егор их уже такими повесил? Мало ли… Может в магазине их испачкали или еще чего, а я уже тут напридумывала кучу всего, пугая себя, и не только себя, но еще и кобылу! Чего проще-то! Егор вернется, у него и спрошу, а потом и думать уже буду. Да, и еще… Для собственного успокоения, сегодня же вечером пролезем с Валькой через тайный проход (как же без нее!), ведущий из усадьбы, и все как следует там осмотрим. Кстати, где бандюки спрятали Веревкинский клад, мы так до сих пор толком и не знаем, потому как, не видели, откуда они доставали свое добро. Точнее, не свое, а награбленное за многие годы. Но, скорее всего, где-то вынули пару камней и сделали себе схрон. Понятное дело, искать его я не собиралась. Просто проверим ход и все. На этом я и успокоилась.
Не слезая с седла, достала карту и принялась рассматривать ее, ища ориентиры пробных площадей, которые мне предстояло обследовать. Убедившись, что еду правильным курсом, направила лошадь вдоль берега. Решила начать с дальних, а третью осмотреть уже на возврате домой, если, конечно, успею. А не успею – не велика печаль, завтра доделаю. Мне на эту работу было отпущено три дня, и я надеялась все успеть за этот срок. Еще два часа ушли на то, чтобы добраться до первой площади. Быстро сделав замеры и записав их в свой блокнот, отправилась на вторую.
К третьей площади, самой ближней от деревни, я подъезжала уже в густых сумерках. И меня вдруг осенило. Ведь третья-то площадь расположена как раз недалеко от того места, где мы в прошлый раз выбрались с Валентиной из потайного хода! И это обстоятельство меня почему-то насторожило. Хотя, с чего бы? На меня опять нахлынули воспоминания: овальный зал с возвышением в виде небольшого трона, поблекшие фрески на стенах, ряды сундуков, покрытые толстым слоем пыли, скопившейся там не за одно столетие, печати на них в виде филина, расправившего крылья, а еще, показавшийся нам таким долгим путь на волю по извилистым коридорам, сложенным с большим мастерством из серого гранитного камня. Нет… Наверное мне теперь от этого не избавиться до конца моей жизни. Да и разве можно ТАКОЕ забыть?!
Будто отвечая на мои мысли, тихонько всхрапнула Ярка и сразу же, сбавила шаг, останавливаясь. Это было несколько странно. Я склонилась к голове лошади и, поглаживая ее по гладкой шерсти, принялась уговаривать:
– Ты чего, родная? Может зверя чуешь? Так если даже и волки, то ты для них сейчас не добыча. Вон в лесу сколько дичи помельче водится! И опять же… Я с тобой, и тебя в обиду никому не дам…
Моими словами лошадь не впечатлилась, а продолжала мотать головой, фыркать, и при этом, отказываясь двигаться дальше. Такое поведение лошади должно было что-то означать. Я внимательно прислушалась к окружающим звукам. Ничего необычного. И тут я почувствовала запах дыма. Лето стояло сухое и дым в лесу мог означать только одно – пожар! Худшего бедствия себе представить было невозможно! Я сдавила бока кобылки, понуждая ее идти вперед. Ярка помотала головой, поупиралась немного, но ослушаться не посмела. Она, как и все живое в лесу, чувствовала опасность задолго до того, как ее могли почувствовать люди. И все ее инстинкты противились тому, чтобы идти навстречу этой опасности. Но она уже была достаточно привязана к человеку, чтобы сопротивляться его воле. Нехотя она сдвинулась с места, постепенно набирая темп.
У меня беспокойство имело место быть, но даже по запаху я могла сказать, что, если это и пожар, то достаточно небольшой. А значит, была возможность справиться с ним в одиночку. Вскоре между деревьев стал виден отблеск костра. Какие-то товарищи (которые, вероятно, нам и вовсе не товарищи) умудрились развести костер на берегу реки! Они что, ненормальные?! Не понимают, где они находятся?! Да у нас каждый пацан старше двух лет, знает, что в пожароопасный период костер в лесу приравнивается к измене Родине в военное время! Чувство обеспокоенности уступило место раздражению. Кому это в голову могло прийти в заповедной зоне, да еще в такую сушь разжигать костер?! Я понукнула кобылку, и она ходко затрусила в ту сторону. Ну держитесь, птицы певчие! Сейчас мало вам не будет! То, что у меня с собой не было никакого оружия, кроме моего ножа, нисколько не печалило и не снижало кипящего во мне негодования.
Правда, ломиться к костру в кавалерийской атаке я не стала. Раздражение, раздражением, но и разумную осторожность соблюдать требовалось. Не плохо для начала было бы присмотреться, кто такие, да сколько их, прежде чем лезть на рожон. Кобылка осторожно, почти неслышно ступала по мягкой подстилке из прошлогодних листьев и осыпавшейся пожелтевшей хвои. Под пологом леса уже было почти темно, а вот на самом берегу отблески уже севшего за горизонт солнца все еще давали достаточно света, чтобы мне можно было весьма подробно рассмотреть сидящих у костра людей. Не доезжая до кромки леса я притаилась за круглым большим кустом рябины, прошептав Ярке:
– Не вздумай фыркать и издавать прочие шумы, а то до конца своих дней останешься в стойле…
Лошадка обиженно сморгнула, косясь на меня влажными фиолетовыми глазами, и замерла каменным изваянием, чуть подрагивая ушами. Я осторожно отодвинула ветку с тяжелыми кремово-белыми ароматными гроздьями в сторону, и стала внимательно разглядывать людей у костра. Было их четверо. Один постарше, лет сорока пяти, с окладистой бородой, коротко, по-военному подстриженным ежиком седеющих волос, с сурово насупленными бровями. Я бы не могла с уверенностью сказать, был он высок или низок, но, судя по его плечам, широк он был точно. Он сидел на толстом бревне, и разглядывал карту, которая была у него запрятана под пластик в планшете. При этом, что-то тихо говорил своим спутникам, водя пальцем по карте. Слов я разобрать не смогла, только какой-то ровный и басовитый гул голоса говорившего. Двое других были чуть помладше. Точный возраст их определить не бралась, но судя по порывистым и пружинистым движениям, по прямой осанке, было им чуть больше тридцати. Один расхаживал взад-вперед возле костра, а другой шурудил большой заостренной палкой в костре. Не иначе, пек картошку. Но при этом, они внимательно слушали старшего, впрочем, при этом их лица не выражали огромного оптимизма. Скорее всего, им не нравилось то, что они слышали, но перечить не смели. Четвертый же их спутник выглядел совсем пацаном. Невысокого роста, щупловатый, сутулые плечи, взлохмаченные волосы, закрывающие сзади шею неровными прядями, он был несколько суетлив в движениях. Восседал этот немного странный персонаж на небольшой чурке, вытянув ноги в сторону, через каждую минуту проводя пятерней по своим волосам, видимо, пытаясь их как-то пригладить. Хотя от этого жеста эффект был прямо противоположный. Волосы топорщились еще больше, что только раздражало паренька. Выражение его лица, напоминающее мордочку какого-то грызуна, было недовольно-презрительным. Складывалось ощущение, что все, что говорил старший его и вовсе не касалось, но он, вынужден был это слушать и терпеть.
Небольшая палатка стояла тут же рядом. Недалеко от костра, за бревном на котором сидел старший, которого я про себя окрестила «бирюк», стояло четыре рюкзака. Тут же, прислоненный к одному из вещмешков, лежал старенький карабин с потертым прикладом. Оружие, конечно, серьезное, но для четверых человек, собравшихся серьезно в лес, все же было маловато. И что еще было интересно, никакого транспорта поблизости не наблюдалось, ни на колесах, ни на копытах. Значит, пришли они сюда пешим ходом, что само по себе уже было довольно странно, потому что, оказаться здесь, минуя нашу деревню было достаточно сложно. Конечно, если они не прошмыгнули ночью, когда все добрые люди уже спят. Но тогда это вызывало еще больше вопросов. К чему такая таинственность? И еще, очень бы хотелось понять, зачем они сюда явились, если не браконьерничать? Отдыхать? Место здесь, конечно, было шикарным. С высокого берега открывался завораживающе-прекрасный вид на извилистую реку и на разлитые вольным зеленым морем леса по ее берегам. Опять же, закат отсюда смотрелся, словно гениальный шедевр талантливого художника. Но для подобного отдыха необходимо было специальное разрешения от нашего заповедника. Впрочем, о чем это я? В этот период никаких отдыхающих здесь нет и быть не должно. И, разумеется, никто никакого разрешения им выдать точно не мог! Уж мне ли об этом не знать! Значит, причина и правомерность их здесь появления была в другом. И вот это мне и следовало немедленно выяснить.
