Ирина Валерьевна Дынина
Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья
Шипеть в этом доме разрешалось только вислоухой и наглой кошке, а не всяким там пришлым дамочкам!
Разобиженная кошка, сменив милость на гнев, ловко вывернулась из чужих рук и спрыгнула на пол. Она намеревалась отыскать тапки шипящей конкурентки и хорошенечко в них отметиться.
Прощать наглость длиннохвостая собственница никому не собиралась. Хватит с нее прожорливой собаки, оккупировавшей чужое место на чужой кровати и пожирающей пельмени в огромных количествах. Если к треугольнику прибавится еще один угол, в виде, растрепанной после сна, девицы, то еды станет еще меньше, а, оно, ей, Баське, надобно?
Про хозяина квартиры все благополучно забыли.
Очень осторожно Жизель выползла из-под одеяла, в которое ухитрилась замотаться, точно гусеница в кокон. Следом за ней с кровати сполз Тяпа, широко зевая и демонстрируя отличную, зубастую улыбку.
Жизель пугливо оглянулась – не хватало еще, чтобы этот самый наглый специалист проснулся и увидел невольную гостью в столь непотребном виде.
Покраснев еще больше, Жизель подтянула сползающие с попы штаны и метнулась в ванную комнату – там, за закрытыми дверями, можно было отсидеться.
В ванной девушку подстерегало очередное потрясение, как будто, мало их случилось за одно-единственное утро. Проснуться в чужой квартире, на чужой кровати, в компании постороннего мужчины, пса и кошки – это надобно ухитриться. Подобное приключение, не каждой отчаянной авантюристке по плечу.
Вот Жизель, как-то ухитрилась и теперь страдала, шмыгая носом и хватаясь за голову.
Так вот, о ванной.
Некогда было Жизели осматривать чужую жилплощадь, торопилась она убежать в относительно безопасное место. Будь у нее близкая подруга, та обязательно попеняла бы девушке на ее скудоумие – очутиться в квартире холостого и привлекательного мужчины, это ли не шанс? Нужно все досконально рассмотреть и обследовать на предмет постороннего женского присутствия и, ежели такового присутствия не обнаружится, то, не теряться, а приступать к решительным действиям.
Но, на Жизель напал ступор, после того, как, ворвавшись в ванную комнату, она углядела в ней, висящими на веревке, предметы своего гардероба. Вернее, его интимной части. Эти самые части, бесстыдно висели, как ни в чем не бывало на чужой сушилке, а не находились на привычных местах.
– Негодяй! – залившись краской, неведомо в который раз, шептала бедняжка Жизель, сдирая с веревки эти самые предметы из тонкого кружева. – Развратный тип! Наглец! Хам! Подонок! Как он осмелился?
Но, в этот самый миг Жизель все вспомнила – и свой испуг, и поспешное отступление, и беготню вокруг свалки, и падение в холодную, грязную воду.
Вспомнила и ужаснулась.
Бурачный цвет ее лица мигом сменился смертельной бледностью.
– Позор! – Жизель, поспешно натянувшая на себя нижнее белье, кусала губы и готовилась разразиться слезами. – Что он обо мне подумает? О, как низко я пала!
Слезы, все-таки, прорвались и, хлюпающая носом девушка, рискнула и высунула нос из ванной – где-то же должны отыскаться и все прочие вещи? Пусть мокрые, пусть грязные, но не может же она, Жизель, отправиться домой в нижнем белье? Она, конечно же, теперь падшая женщина, но не до такой же степени – утро, люди и прочие препятствия? Опять же, клиенты.. Они не поймут, если владелица салона «Лампапудель» начнет разгуливать по улицам города в одном нижнем белье. Не такой уж и большой у них город, на самом-то деле. Ее обязательно заметят, опознают и выставят в самом невыгодном свете. Тот же, всем известный, журналист Капустка, не преминет тиснуть в своей газетенке что-нибудь такое и этакое, но очень обидное для Жизели.
К своему удивлению, а потом и радости, вещи обнаружились – все, кроме туфелек и, естественно, колготок, отправившихся в мусорное ведро.
Чистые, выстиранные и высушенные на сушилке, они, сразу же, были натянуты на тело хозяйки и лишь после этих нехитрых маневров, девушка почувствовала себя более или менее защищенной.
Маньяк, то есть, Кучкин, продолжал дрыхнуть самым бессовестным образом, в то время, когда его, скажем так, гостья, металась по квартире в поисках достойного выхода из щекотливой ситуации.
Обуть оказалось совершенно нечего.
Упавшая ниже плинтуса Жизель была готова пойти на кражу. Она решила украсть пару мужских туфель, потому, как в квартире Кучкина, дамской обуви не оказалось.
Ну, вот совсем никакой – ни босоножек, ни туфелек, ни ботиночек.
Будь у Жизели лучшая подруга, то она не преминула бы заметить, что это – замечательная новость. Значит, в жизни специалиста из офиса с золотой табличкой на дверях, не наблюдается никаких посторонних баб. А, раз женщины нет, то самое время ей появиться.
Например, ею могла бы стать милашка Жизель.
Но, Жизель появляться в жизни Кучкина не желала. Наоборот – самым горячим желанием девушки было исчезнуть из жизни и квартиры Аполлона Михайловича незаметно и, как можно быстрее. Что она и попыталась сделать, шлепая чужими туфлями и пытаясь покинуть чужое жилище.
Круглыми от удивления глазами, вислоухая кошка наблюдала за тем, как растрепанная дамочка влезла в хозяйские туфли и пошаркала к входным дверям.
Это было не по правилам. В этой квартире, в чужие туфли гадила только Баська, но она просто метила свою территорию и мстила за невнимание, а не пыталась присвоить чье-то имущество.
Выгнув спину дугой, Барселона грозно зашипела, демонстрируя наглой воровке свое презрение.
Тяпивар шипеть и выгибать спину не стал – заметив, что девушка направилась к выходу, умный пес первым занял стратегически важный пост у двери и широко зевнув, плюхнулся на коврик, преградив путь.
Жизель затравленно оглянулась – Кучкин продолжал мирно сопеть в своей постели, радуясь тому, что лежится просторно и комфортно, а кошка и собака, застыв каждый на своем месте, с ожиданием уставились на Жизель.
– Не выпустят. – поняла Малявкина и поджала губы.
Слезы закончились и плакать перехотелось.
Захотелось кушать, при чем, сильно.
Зажрать, так сказать, стрессовую ситуацию, калориями.
Несколько долгих мгновений девушка раздумывала, поглядывая на невозмутимую морду сенбернара просящим взглядом, словно умоляя того: «Пусти, миленький. Убери свой зад от двери. Ну, чего тебе стоит слегка подвинуться?»
Пес и ухом не вел, делая вид, что никакая-такая Жизель перед ним не маячит, носом не шмыгает и в чужих туфлях по комнате не шаркает.
– Бессовестно наглый тип. – с неприязнью взглянув на, продолжавшего сладко всхрапывать, Кучкина, Жизель смирилась с неизбежным и поплелась на кухню – если ее не желают выпускать, так, пусть, хотя бы, покормят.
С любопытством осмотревшись – ага, советы несуществующей подруги все-таки пригодились, Жизель неожиданно поняла, что ей нравится эта маленькая, но уютная кухонька – легкие занавески на окне, веселенькие обои, покрытый лаком, деревянный стол и чашки, расставленные для чаепития. И даже одинокий кактус на окне – нравится.
В холодильнике, ожидаемое, не обнаружилось готовой еды.
Жизель вздохнула – нет, а на что она надеялась? Она, что, забыла о том, с каким аппетитом, этот самый специалист-консультант поглощал комплексный обед, заказанный в ближайшем пункте питания?
Впрочем, все оказалось не так печально – два пакета пельменей, ячейка яиц и приличный кусок сливочного масла, заставили желудок Жизель радостно квакнуть. К пельменям отыскались соус и полстакана сметаны, с которыми, недолго думая, Жизель решила сбить яйца, приготовив омлет.
Тяпа, покинувший пост у входной двери и вислоухая кошка, имени которой Жизель так никто и не удосужился сообщить, заняли место, каждый у своей миски, при этом, Барселона, не изменяя скверной привычке, тихонько шипела, сетуя на то, что посудина наглого пса гораздо больше её собственной.
– Проглот несчастный, – вещали её, налитые желтизной глаза. – бессовестный оккупант, ворвавшийся на чужую территорию.
Пес, занятый ожиданием и предвкушением завтрака, обнимал миску и облизывался – пахло пельменями и еще чем-то, очень вкусным. Тяпа надеялся, что про него не забудут – как можно не заметить столь замечательное создание? Он, сенбернар, не чета иным, мелким хвостатым и вислоухим – красавец, в самом рассвете сил и разгаре аппетита и занимает большую половину кухни, расположившись всей своей прекрасной лохматостью прямо в проходе.
Жизель, занятая приготовлением завтрака, на страждущих и ожидающих плотного завтрака, животных, внимания обращала мало. Она, вообще и подумать не могла о том, что Кучкин кормит питомцев едой со своего стола. Девушка придерживалась строгих правил – питомцы должны кушать специальную пищу, предназначенную им, хорошо сбалансированную и качественную. У самой Жизели и черепаха, и рыбки питались по режиму и правильно. Как может быть иначе, Малявкина не представляла.
– Кто-то что-то жарит. – до чуткого носа специалиста по решению вопросов, донесся упоительный аромат приготовленной пищи. Обычной, непритязательной пищи – омлета, но голодному Кучкину этот запах показался самым лучшим на свете.
Сладко потянувшись, Аполлон, продолжая вдыхать вкусные запахи, сел на кровати и привычным движением сунул ноги в комнатные тапочки.
Нужно сказать, что он слегка удивился, не обнаружив рядом с собой кошки и Тяпы. За пару дней, которые у него квартировал пес-тяжеловес, Аполлон, как-то свыкся с необходимостью просыпаться рядом с мохнатым и зубастым красавцем, не понимающим слова «нет» и «нельзя».
Впрочем, не понимал их Тяпа только, если они относились к возможности спать на мягкой кровати, во всех остальных случаях с сенбернаром вполне можно было договориться.
– Соседи совсем обнаглели. – сонно посетовал Кучкин. – Разве можно с самого утра третировать людей такими вкусными запахами. Яичница. – решил он. – Точно, яичница на сливочном масле, еще скворчит и ворчит на сковородке.
Соседские разносолы взбодрили Аполлона и он, очень кстати, припомнив о том, что в его холодильнике, кажется, тоже можно отыскать кое-какие продукты питания, бодро поплелся в туалет.
Вчерашний вечер, разумеется, не выпал из памяти Кучкина, как это случилось с некоторыми рыжеволосыми и нервными дамочками, но воспоминания оказались задвинуты в угол зовом природы и вкусными ароматами. Голодный желудок настойчиво напоминал о себе, урчанием и стенаниями сетуя на тяготы жизни.
Вымыв руки и почистив зубы – порядок, наше все! Кучкин направился на собственную кухню, намереваясь тесно пообщаться с холодильником.
И, остолбенел.
Три пары глаз – кошачьи, собачьи и человечьи, укоризненно уставились на смущенного специалиста, растерянно застывшего на пороге.
– Долго спите, Аполлон Михайлович. – голосом сварливой супруги, прожившей в браке энное количество лет, сообщила Жизель, решив, что лучшая защита – это нападение. – Заставляете себя ждать, а еда остывает, и мы, все, между прочим, кушать хотим.
– Я, как-то.. – смутился Аполлон Михайлович, не ожидавший обнаружить на кухонном столе пельмени и пышный омлет. – Я, знаете ли, не рассчитывал..
– Я тоже не рассчитывала увидеть рано поутру растрепанного мужика в одних трусах. – язвительно произнесла Жизель, которую отлично защищала чистая и сухая одежда, выстиранная Кучкиным. – Особенно, перед завтраком. Подобный вид не способствует нормальному пищеварению. Вы, знаете ли, чтобы там не было написано в вашем паспорте, далеки от эталона мужской красоты. На Аполлона не тянете. Разве что, на фиговый листочек.
– О каком фиговом листочке идет речь? – продолжая тупить, Кучкин открыл было рот, но, спохватившись, мгновенно исчез, стремительно покинув кухню.
– Идиот! – ругался специалист, негодуя на собственную растяпистость. – Нет, ну, какой же идиот!
Проворно натянув на голое тело спортивный костюм, арендованный Жизелью и, ею же, впоследствии, аккуратно брошенный на кресло, Кучкин, причесав взъерошенные волосы пятерней, решительно направился за завтраком. Чувство голода победило чувство смущения, а о том, что этот самый костюм он ночью натянул на спящую Жизель, думать не хотелось. Как не хотелось думать о молодом, гибком девичьем теле, приятно обнаженном и манящем, которое специалист, в этот самый костюм, деликатно запихивал.
С него, Кучкина, хватило переживаний и волнений. Больше всего, в тот, ответственный и щекотливый момент, Аполлон Михайлович боялся, что девица очнется от своего странного состояния и надает ему по щекам. За домогательства, хотя он, видит Бог, ничего такого не делал и даже не собирался.
– Проходите и присаживайтесь за стол. – голосом строгой мамаши, обратившейся к непоседливому чаду, произнесла Жизель, предлагая Аполлону Михайловичу сосредоточить всё свое внимание на омлете. – Ваши животные неправильно питаются. – владелица салона «Лампапудель», изящно двинув бровями, выразила свое неодобрение безалаберностью хозяина квартиры. – Им категорически противопоказана еда с вашего стола. Купите специальный, сбалансированный корм, с витаминными добавками, предназначенный для котов и собак. Разный корм. – уточнила Жизель, для вящей убедительности ткнув вилкой в потолок. – Это – важно.
– Кто бы для меня купил специальный, сбалансированный корм с витаминными добавками. – проворчал Кучкин, расправляясь с омлетом решительно и скоро. – Жаль, что в магазинах не продаются пакеты с надписью: «Корм специальный, для крупных и средних мужчин. Приятный аппетит и прибавка в весе, гарантированы».
– Не знаю, как для мужчин, а для котов и кошек предлагается большой выбор. – отрезала Жизель, удовлетворившись микроскопической порцией омлета и даже не взглянув на пельмени. Девушка не хотела объедать человека, вытащившего её из той поганой лужи. Если судить по степени заполнения полок в холодильнике, то большими доходами специалист по решению вопросов похвастаться не мог – то ли вопросов предлагалось мало, то ли решальщик попался плохой. Судя по тому, что Кельбас до сих пор не отыскался, второе ближе к правде. Удивительно, как пес и кошка, при таком-то питании, не протянули лапки.
Кучкин добрался до пельменей и, ничуть не стесняясь своего отменного аппетита, прикончил их единым махом.
– Кому-то непросто придется с организацией кормления вредного типа. – вздохнула Жизель, разливая кипяток по кружкам, в каждой из которых засело по чайному пакетику. Сама Жизель чай из пакетика не любила – не вкусно, но в данном случае выбирать не приходилось.
– Спасибо. – поблагодарил Кучкин свою гостью и покосился на часы, висевшие на стене. Сова являлась сестрой-близнецом птичек, обитавших в офисе Кучкина и в его спальне и была изготовлена из яркого, дешевого пластика. Одинаковое трио часов Кучкин приобрел дешево и, по случаю, покупкой гордился, а на некоторую детскость приобретения внимания не обращал. Сова – символ мудрости, а Кучкин мечтал прослыть мудрым, прозорливым и удачливым специалистом. Когда-нибудь, в самом ближайшем будущем.
– Я так вам благодарна. – Жизель не желала затягивать с неприятным разговором и принялась благодарить и извиниться одновременно. – Простите, я доставила вам столько хлопот. Вам пришлось спасать меня от утопления, везти домой и возиться с моими вещами. – щеки Жизель приятно покраснели. Девушка смущенно потупилась – сама мысль о том, что, сидящий напротив специалист снимал с нее нижнее белье, а, затем, неспешно облачал в спортивный костюм, заставляла нежную натуру Малявкиной трепетать и стесняться. – Я..
– Раздевались вы сами. – поспешил избавить девушку от сомнений Кучкин, понимая, как она сейчас переживает по поводу собственного морального падения. – И, одевались – тоже. – в этом случае, Кучкин солгал, но для пользы дела. – Я, всего лишь, забросил ваши вещи в стиральную машину и предоставил вам свой костюм. – Аполлон Михайлович небрежно огладил упомянутый предмет гардероба по карману. – Это было не сложно.
– Правда? – Жизель с благодарностью взглянула на парня за столом. Может быть, не так уж низко она и пала? Что ж, со всяким может случиться. – Еще раз – спасибо вам, уважаемый господин специалист-консультант.
– Расту на глазах. – подивился Кучкин странным вывертам женского сознания. – Уже – уважаемый. И это, после того, как мы спали в одной постели? Можно было ограничиться просто Аполлоном.
Пока Жизель возилась с посудой, Кучкин позволил себе кратковременную отлучку, строго-настрого приказав Тяпе, ни в коем случае, не выпускать гостью из квартиры.
Аполлон Михайлович, побегав, за рекордно короткие сроки, успел приобрести женские колготки телесного цвета и очень миленькие, замшевые туфельки, тридцать шестого размера, распрощавшись с одним из, честно полученных от клиентов, задатков.
Продавщица из магазина «Одежда», точно знавшая о том, что Аполлон проживает в своей квартире в гордом одиночестве, если, конечно, не брать во внимание, ворчливую и капризную кошку, посматривала на покупателя многозначительно, но специалист-консультант, не повелся ни на глубокие вздохи, ни, тем более, на, полные любопытства, взгляды.
– Зачем вы так потратились? – изумилась Жизель, успешно делая вид, что это не она, пять минут назад, настойчиво пыталась отодвинуть мохнатую тушку Тяпы от порога и вернуть себе свободу передвижения. – Не стоило беспокоиться. – но за новенькие туфельки ухватилась двумя руками.
– Сели, как влитые. – похвалилась Жизель, оправляя юбку-карандаш. – Спасибо, Аполлон Михайлович, я вам всё обязательно верну, всё, до копеечки.
Кучкин пожал плечами – денег у него осталось мало, но не отпускать же Жизель на улицу почти голышом? Без колготок и босиком? Он, Кучкин, не жмот и не варвар.
К тому же, девушка не поленилась и приготовила для Аполлона прекрасный завтрак, вкусный и питательный.
За Кучкиным никто и никогда не ухаживал, а, это, как оказалось, очень приятно, знать, что кто-то проявляет заботу и оказывает вниманием.
Жизель заторопилась домой. Кучкин не препятствовал девушке в этом порыве и даже вызвал грумерше такси, клятвенно пообещав не забывать о пропавшем миляге Кельбасе.
Жизель вздыхала и мялась – уже завтра в салон заявится мадам Кололосникова и потребует предъявить своего питомца, а питомец где-то бегает, пугая горожан своим экстравагантным внешним видом. Если Кучкин не справится с поставленной задачей, то, её, Жизель, ожидает позор и разорение.
*
Телефонный звонок настиг Аполлона Михайловича, выходящим из подъезда собственного дома – обычного здания, непрезентабельного вида девятиэтажки, недавно пережившей знаменитый «капитальный» ремонт. Нельзя сказать, чтобы после этого ремонта дом стал выглядеть лучше, но стены в подъезде побелили и покрасили, а, так же, заменили трубы отопления и вставили металлопластиковые окна в местах общего пользования. Теперь, зимой, в подъезд можно было выходить без шапки и перчаток, не боясь замерзнуть.
– Мое терпение лопнуло! – ожидаемо громко, вопил нетерпеливый гражданин Пипко, лишившийся супруги и очень этим обстоятельством возмущенный. – Вы так ничего и не предприняли! Вы – наглец и обманщик! Я немедленно пойду по инстанциям и привлеку вас к ответственности! Имейте в виду – ваша безалаберность вам ещё аукнется! Да-да! Попомните! Слово Пипко.
И, отключился.
Кучкин сунул телефон в карман той самой куртки, в которую ночью закутывал Жизель. Он не знал, чья это куртка, но она, отлично отстиравшись, успела высохнуть и теперь прекрасно спасала своего нового владельца от холода, дополнившись очередным ярким шарфом, мягким и пушистым.
К своему стыду, Кучкин питал слабость к броским аксессуарам и ничего с этой слабостью поделать не мог.
Мимолетно Аполлон Михайлович посочувствовал легкомысленной Жизели Малявкиной. Девушка не отличалась предусмотрительностью и практичностью и не успела позаботиться о телефоне, прежде чем свалилась в ту самую канаву, полную грязной воды.
Ее гаджет безвозвратно погиб – Аполлон сам наблюдал за тем, с каким печальным выражением лица Жизель рассматривала свой красивенький телефончик.
Но, рыжеволосая грумерша отправилась заниматься личными делами – приводить в порядок свой внешний вид, а, после этого – и внешний вид своих клиентов из числа животных. Ему же, Кучкину, предстояло разгадать тайну вурдалаков, бесчинствующих в семнадцатиэтажке и разыскать сбежавшего Кельбаса.
В, конце концов, он обещал.
Тяпа, медленно переваливался со ступеньки на ступеньку – сегодня его временный хозяин никуда не спешил и это обстоятельство немало порадовало ленивого пса.
– О, Аполлоша! – любопытная тетка Карташиха возилась со своим дверным замком, пытаясь извлечь, застрявший ключ. – Ты все носишься с этой бесполезной копной шерсти? Да еще и кормишь, поди? Ловко Лидка пристроилась – сама в больничку залегла вместе со всей родней – объедать наше государство, а пса-проглота тебе сплавила. Умеют же некоторые в жизни устроиться, не то что мы, работяги.
«Работяга» Карташиха в своей жизни не трудилась ни дня, благополучно справляясь с должностью домохозяйки, воспитывавшей единственную дочь. На сколько было известно Кучкину – дочь Карташихи, Лариса, очень сильно походила на мать. Такая же ленивая и капризная, мечтающая отыскать себе мужа, похожего на отца – потомственного пролетария, неприхотливого в быту и не скандального. Разумеется, Ларисе, было бы, желательно, дабы в её сети попался мужчина-миллионер, а не обычный рабочий с местного завода. Мечты девицы Кучкину, в общем-то были понятны, но, на всякий случай, Аполлон Михайлович старался как можно реже встречаться и мамочкой, и с дочуркой. Понятное дело, небогатый сосед капризной девицы, Кучкин, не входил в список свободных и холостых миллионеров на выданье, но, кто знает – вполне возможно, что разборчивая девушка, к этому времени, слегка поумерила свой аппетит и решила ограничиться кем-то более реальным и доступным.
– Что слышно о состоянии здоровья Лидии Николаевны? – Кучкин оттеснил в сторону соседку и ловко извлек ключ из ловушки. – Надеюсь, ей лучше, и она очень скоро порадует нас своим присутствием?
Карташиха, подозрительно покосившись на молодого соседа – ишь, как ловко с ключами управляется! Не вор-домушник ли, часом? Может быть, поэтому парень столь услужлив и вежлив? Усыпляет подозрения и притупляет бдительность?
– Ей уже значительно лучше. – Карташиха поджала губы и заторопилась, заканчивая разговор. – Но её ещё не выписывают, так, что обузу в виде пса, с тебя, Аполлон, никто не снимает.
Почувствовав, что соседка по неизвестной причине на него обиделась, Аполлон Михайлович пожал плечами и направился по своим делам – мало ли какие тараканы бегают в голове этой дамы? Главное он уяснил – Тяпивара придется кормить и выгуливать сегодня, завтра и, возможно, до начала следующей недели. Впрочем, кроме кормежки, Кучкина ничего не беспокоило. Пес, и вправду, оказался хорошо воспитан, незлобен и послушен.
Добравшись до офиса и приветливо поздоровавшись со знакомым охранником – почти что, братом-близнецом предыдущего, убедившись в отсутствии толпы страждущих, у дверей с золотой табличкой, специалист по решению вопросов направился привычным, в последние дни, маршрутом. К семнадцатиэтажке.
Мимо салона «Лампапудель» Аполлон Михайлович проследовал походкой, уверенного в себе человека – быстро, но твердо, тем более, что Жизель, как он полагал, до сих пор приходила в себя и пудрила носик.
Около входа в салон прохаживалась незнакомая Кучкину тетка, с переноской в руках. Из сумки-переноски торчала голова мордатого кота, немыслимого, прямо-таки, апельсинового окраса.
Тяпу кот не заинтересовал, не заинтересовал он и Кучкина и они, тихо-мирно продолжили свой путь.
Настроен специалист был решительно – с засильем вампиров, в отдельно взятом подъезде, пора было заканчивать. Сколько можно трепать нервы и издеваться над, почти что, молодоженом по фамилии Дохлик?
– Кстати, – Кучкин подобрался и настроился на рабочий лад. – вон они, легки на помине.
Слова у Таисии Григорьевны не расходились с делом – фамилия Горемыкина была позабыта и на встречу Кучкину, сверкая широкой улыбкой на лице, шла именно Зайчиха.
Первый клиент специалиста по решению конфиденциальных вопросов не улыбался. Вид Дохлик имел чуть пришибленный и ногами двигал несколько заторможено.
– Мы идем в загс. – строго произнесла бывшая Горемыкина, а, ныне – Зайчиха, Таисия Григорьевна. – Подавать заявление. Скажи, Афанасий. – и требовательно взглянула на коллекционера.
– Именно так. – кивнул головой поклонник шаманской магии африканского племени юмбаинути. – Таисия Григорьевна уверена в том, что нынешний день – самое подходящее время для столь ответственного мероприятия. Жаль, что Гололупенко Асмодея Имоловна не может дать нам свой драгоценный совет. – тяжело вздохнул, почти счастливый жених.
– Она вышла замуж. – бывшая Зайчиха совершенно точно не привыкла зря терять время. – Твоя экстрасенсиха не стала бы препятствовать нашему общему порыву и горячему желанию бракосочетаться. Дорогой, я в этом совершенно уверена. – ворковала Таисия Григорьевна, на время позабыв о своем склочном характере. – К тому же, я уже позвонила Сыну и внуку. Они очень рады тому, что я решила разнообразить свою семейную жизнь.
– У вас есть сын? – удивился Кучкин.
У этой женщины есть дети? Нет, то, что муж умер, понятное дело – не выдержал мужик столько счастья в длительной перспективе, но, дети?
– У меня – есть. – с достоинством ответила Таисия Григорьевна, снисходительно посматривая на будущую жерт.., то есть, супруга, которому повезло разом заполучить и жену, и Сына, и даже, внука. Все, так сказать, в комплекте. – Дочь.
– Как, так? – непритворно удивился Кучкин, напрягая свой мыслительный аппарат. – Вы же, только что сказали о том, что у вас есть сын?
– Ах! – хлопнув ресницами, Таисия Григорьевна отмахнулась от вопроса, как от чего-то несущественного. – Мой Сын – это дочь.
– Даже, так? – посочувствовал Кучкин. У парня нетрадиционная ориентация? Он гей? Трансгендер? Какое горе для любящей матери.
– Попрошу без намеков! – гаркнула Таисия Григорьевна, заставив Кучкина отшатнуться, а будущего счастливого молодожена вжать голову в плечи. – У меня есть дочь, которую зовут Сын.
Кучкин ничего не понял, пенсионер Дохлик, судя по его растерянному виду, тоже.
– Мой муж.. покойный, – уточнила Таисия Григорьевна, снизойдя до подробных объяснений. – всегда мечтал о сыне. Постоянно твердил о том, как, они с ним, станут ходить на рыбалку и бегать по бабам. Совместно. Но, родилась девочка. Мой покойный супруг, до самой смерти, был уверен в том, что это, я сделала ему на зло и, потому, вместо мальчика получилась девочка. Пока я приходила в себя и отлеживалась в роддоме, он направился в соответствующую инстанцию и записал её, как Сын Сергеевна Горемыкина.
– Бывает же. – удивился Кучкин. И он еще печалился по поводу своих имени, отчества и фамилии? Некоторым куда хуже приходится. – Сотрудники загса пошли навстречу его необычному пожеланию?
– Не такое оно и необычное. – напыжилась Таисия Григорьевна, обидевшись за покойного супруга. – Некоторые, вон, вообще, детей именами орудий смертоубийства называют – Байрактарами или, Джевеллинами. Еще бы Бетеэром ребенка обозвали или Гаубицей.
– Действительно. – слегка смутился Кучкин. Он не особо следил за хитросплетениями политической жизни страны, но про подобные казусы, происходившие в сопредельном государстве, слыхал.
– Мой почивший супруг проявил настойчивость. – Таисию Григорьевну не так-то просто оказалось смутить. – Редкостную. Он был упрям, как бык и орал, словно раненый слон. Им пришлось уступить.
– Да уж. – Аполлон Михайлович невольно посочувствовал сотрудникам госучреждения. Таисию Григорьевну и одну-то было трудно переносить, а уж вместе с мужем..
– Кстати, – женщина, демонстрирующая намерение решительно вступить в новую, радостную жизнь, осененную светом обручальных колец, нахмурила подрисованные брови. – как там продвигаются поиски, украденного у меня имущества? Я надеюсь, вы помните о том, что оно дорого стоит и мне жизненно необходимо? Особенно, в виду новых обстоятельств?
Кучкин глупо улыбнулся, решив кое-что уточнить, как раз по поводу того самого имущества, но..
– Имейте в виду, – Таисия Григорьевна продолжая хмуриться двинулась вперед, уверенно увлекая за собой жертву своего неуемного темперамента, то есть, коллекционера Дохлика. – я вам достаточно заплатила для того, чтобы вы рыли землю носом. Поспешите – я надеюсь, моя потеря вернется ко мне еще до конца недели.
И, будущие супруги Дохлики зашагали в светлые дали, то есть – свернули на улицу Советскую, на углу которой, собственно и находилось здание загса.
– Я тоже на это надеюсь. – пробормотал Кучкин, перебегая проезжую часть.
Останавливать и о чем-то расспрашивать даму, стремящуюся попасть в загс – пустое дело. Не в этот раз.
Роковое здание выглядело почти, как близнец родного дома Кучкина, разве что, без следов капитального ремонта, да и этажей в строении, было куда больше. По двору многоэтажки бегали дети, молодые мамочки курили и сплетничали, жалуясь друг другу на мужей, свекрух и прочих личностей, отравляющих жизнь. Старушки, как им и положено, перемывали кости соседям, а толстые домашние коты блаженно щурились, развалившись на газоне и подставив бока скупому осеннему солнышку.
Кучкин впервые наблюдал подобное столпотворение – обычно, во дворе бывшего долгостроя, бывало малолюдно, может быть, по причине плохой погоды.
Что ни говори, но, ближе к середине октября, погожие дни стали редкими.
На Кучкина глазели, но без фанатизма. Пожалуй, что специалист по решению вопросов успел примелькаться и перестал вызывать жгучее любопытство у аборигенов.
Однако, Аполлон Михайлович не спешил проходить в подъезд и демонстрировать всем и каждому свое умение открывать закрытые замки. Вместо того, что отправиться на поиски черноволосой и клыкастой дамочки, Кучкин свернул за угол и взял курс на мусорные баки.
Как известно – о том писала газета «Свекруха», неопознанный зверь синей масти, мелькал где-то в той местности.
– Наверно, у Кельбаса там гнездо. – предположил Кучкин, поглядывая на меланхолично переставляющего лапы, Тяпу. – Может быть, экзотический питомец мадам Кололосниковой завел себе симпатию и строит семейную жизнь с какой-нибудь местной красоткой серой масти? – но, вспомнив фото этого самого беглеца, Аполлон Михайлович вздохнул. – Нет, вряд ли – наш экзот крупноват для местных хвостатых. Скорей всего, он просто прячется в укромном уголке, напуганный шумом и огнями большого города.
Охотников прогуливаться вокруг «мусорки» наблюдалось немного – парочка местных жителей, спешащих забросить пакеты с отходами в контейнер и, уже знакомая Кучкину, беспокойная троица подростков – двое рыжеволосых, худощавых и пронырливых и одна, хорошо упитанная, с колечком в носу.
