Ирина Черенкова
Краски. Бетонный дворец. Часть 2
04
Странно было бы тешить себя иллюзией, что все наладилось, но с иными мыслями пережить предрождественские недели было бы крайне сложно. Поэтому Оливер, закрыв глаза на неудачи и напряженные моменты, как дома, так и в корпорации, счел правильным сосредоточить внимание на целях и позитивных достижениях. Пусть это стремление и выглядело не менее безумным на фоне бесконечных конфликтов, но хотя бы давало ему возможность расслабиться на минутку и осознать, во имя чего он все еще двигался.
– Ты просто обязан запретить ей ходить в этот гараж, Оливер! – Летала на метле супруга, сверкая яростным взглядом зеленых глаз. – Это не место для девочки!
Спорить, что ей управлял сейчас не здравый смысл, а колючий гнев и беспричинная предвзятость к дочери, у главы семьи сил не оказалось. И поэтому он лишь отшутился, что сам бы спрятался от проблем в бетонном отсеке и закрыл за собой дверь, словно в бункер, лишь бы невзгоды не доставали его с такой периодичностью. Мелани, набравшись любви и терпения, посочувствовала «старому седому бегемоту», как он называл сам себя, когда дела и заботы душили его настолько, что сил не оставалось даже на отдых. Домашним такое прозвище доставляло массу удовольствия: девушки хохотали, начинали ухаживать за ним и, что самое главное, воссоединялись для единой цели – посмеяться над удачной шуткой. Для чего, собственно, и устраивался весь концерт.
Итак, декабрь подходил к концу. Чумовой, бешенный, совершенно неуправляемый декабрь, в который «Траст Инкорпорейтед» вкалывала как проклятая. График был до того напряженный, что у сотрудников фирмы сложилось впечатление, будто контора решила заработать все деньги мира, чтобы умереть после Рождества Христова. О подобном символизме попеременно сообщали Оливеру начальники отделов, которые снова вереницей шли к нему с кипами отчетов. Как мог, шеф поддерживал персонал шутками, похвалами, перерывами с легкими закусками и посильной помощью. Как умел, он улаживал любые, даже самые плевые конфликты, на безопасное разрешение которых у сотрудников порой не хватало сил. Даже гирлянды на окнах и перегородках офисных ячеек не вызывали у работников тот позитив, на который рассчитывалось. Их попросту не замечали, пока около девяти вечера не умолкали телефоны, и офисные трутни не начинали собираться домой, остановившись, наконец, в своем рабочем беге, выдохшиеся и с дымящейся головой. Ни о каких встречах и новых контрактах и речи быть не могло в такой обстановке, к тому же контракты сами лились к нему рекой, словно пытаясь к новому году наверстать летний простой.
Больше всех доставалось секретарям и менеджерам, у которых телефон разрывался ежеминутно, а телефонная станция при этом показывала, что еще двенадцать звонков ожидают ответа, заполнив при этом собой все свободные линии. Его доблестный водитель, вынужденный снова сесть на синий диванчик в уголке отдыха, принялся посильно помогать соратникам справляться с предрождественской кутерьмой. Он не брезговал носить коробки с документами, отвечать на телефонные звонки, а к концу декабря и вовсе принялся консультировать звонящих по мелким вопросам. Глядя на ловкость и простоту Дениэла, с которыми тот осваивал любые строительные и экономические вопросы, Оливер невольно подумал о том, что ресурс в виде непризнанных способностей простаивает в шофере с недопустимой расточительностью. Все равно, что в чемодане от Льюиса Вюитона перевозить кирпичи. Однако водитель не требовал повышения или признания, словно его способности оставались в некой теневой стороне от собственного осознания.
Помимо супруги, абсолютно все, с кем Дениэл имел какие-либо связи, восхищались его способностями, и только ленивый не заглянул в кабинет к Оливеру, чтобы сообщить:
– Мистер Траст, что делает на месте водителя такой замечательный и ответственный человек? Он бы мог стать неплохим начальником отдела при должных знаниях.
Но на все похвалы и добрые замечания Дениэл отмахивался, а бывало, и округлял глаза, не понимая, о чем ему вещает шеф. Ничего не оставалось, кроме как оставить его в покое и позволить парню расти самостоятельно.
Даже Луи Кроненберг перестал подозрительно следить за ним, приняв водителя как приятное дополнение к гаражному отсеку.
К слову, в домике охраны тем временем кипела работа. В связи с тем, что дочка начальника приняла за норму прогулки по территории поместья, глава семьи решил установить еще с десяток камер по саду и близлежащим помещениям, где девочка начала проводить неожиданно много времени.
– Оказывается, у нас масса слепых зон, мистер Траст! – Сетовал строгий усатый Луи, потерявший сегодня Алексу из вида аж на три часа.
Накануне он опустил не к месту яркие светло-рыжие усы, отчего стал напоминать угрюмого кота, обделенного лакомством.
– Займитесь этим, – согласился Оливер. – Только в гараже прячьте тщательней, не хватало еще, чтобы Дениэл подумал, что следят за ним.
Камеры наблюдения показывали, что Алекса стала меняться. Она смело покидала теперь свое убежище, слабо мерцающее гранями песчаной слюды, изучала природу и малочисленных людей в поместье, спешивших поскорее исчезнуть с ее глаз. Кроме того, теперь и в семье девочка, которая все ярче напомнила молодую девушку, начала интересоваться окружающим миром и задавать вопросы. Причем, больше всего Оливера пугали не они сами, а реакция на них супруги. Жена подставляла всю их кампанию по взращиванию особенной девочки своей растерянностью. Часто глава семьи вытягивал ситуацию, когда считал это нужным, но еще чаще последнее слово оказывалось за Алексой, в силу того, что Мелани оказалась попросту не готова к взрослению дочери.
Девушка же, казалось, не замечала своих изменений, и все так же продолжала провожать с утра отца, одаривая его ароматным какао и собственной счастливой улыбкой. И калейдоскопом своих разнообразных платьев, не без этого. Но тут хотя бы Оливер начал понимать, кому предназначался этот восхитительный маскарад, потому что девушка искренне предпочитала домашние пижамные штаны любому богатому убранству с подолом и пояском. Глава семьи не жаловался, а лишь наслаждался красотой дочери, и между делом благодарил за эти изменения их виновника.
Очередной завтрак с взрослеющей малышкой, одетой на этот раз в солнечный желтый подол, проходил по каждодневному плану. Алекса все так же витала в собственных мыслях за приготовлением традиционной порции горячего шоколада, а Оливер наблюдал за ее плавными движениями, все больше напоминавшими женские.
– Мама готовится к Балу? – Как бы невзначай вдруг поинтересовалась она.
Оливер глубоко вздохнул, обдумывая простой невинный вопрос. От ее чуткого взгляда ничего не спрячешь! Мелани начала подготовку к Ежегодному Весеннему событию чуть раньше обычного и обещала скрыть сей факт от дочери, чтобы не спровоцировать лишние намерения. Но, похоже, тщетно.
– Почему ты не спросишь это у нее? – Отрекся он от ответа, понимая, чем может закончиться разговор, а отказать дочери он будет не в силах.
– Она отмахивается, но я ведь знаю, что время пришло, – опечалилась девушка. – Пап, я все понимаю, я помню ситуацию прошлого года, но…
Она замолкла на полуслове, однако тяжелая гнетущая атмосфера зависла в кухне свинцовой взвесью. Оливер тоже молчал, не в силах пресечь мечту своей любимицы нравоучительной лекцией. Ситуацию, как и всегда, спас Дениэл. Слегка посвистывая колодками, он ловко остановил смольную «БМВ» возле зеркальной стены дома, чем привлек внимание их обоих.
– Мне пора! – Обрадовался смене темы глава семьи, спешно допивая угощение.
– Ага, – отозвалась грустившая еще минуту назад, искрящаяся счастьем и интересом дочь.
Наспех попрощавшись с отцом, Алекса прилипла к прозрачной стене, разглядывая шофера, сидевшего за рулем всего в паре ярдов от нее. Это и было последней картинкой, которую наблюдал отец, прежде чем за ним закрылась стеклянная дверь.
Размышляя в пути о Ежегодном Благотворительном Бале, устраиваемом супругой по окончании марта, Оливер не мог не вспомнить радости Алексы, вызванной присутствием той на синей ковровой дорожке. Ее хрупкая ладонь, державшая массивный локоть шофера, казалась тоненькой ниточкой, пытавшейся соединить зыбкий мир Александры Траст с окружающим пространством. Но, какой бы силы желания не была эта нить, разум подсказывал ему, что семья нескоро оправится от результатов попытки.
– Все так плохо? – Неожиданно раздался бас водителя.
Очевидно, Дениэл имел не только острый интеллект, но и крайне тонкое ощущение мира и людей в нем. Оливер не заметил, как углубился в размышления настолько, что это стало заметно и работнику. Лукавить с этим человеком было бессмысленно.
– Алекса хочет на Бал, – вздохнул он, привыкший к тому, что шофер теперь частично посвящен в их семейную жизнь.
Собеседник замолк, переваривая информацию. Густые брови молодого человека сдвинулись к центру, заложив тугую складку, а над головой, едва протиснувшись между макушкой и низким потолком «БМВ», повисла темная туча воспоминаний.
– Можно, конечно, взять с собой гарнизон охраны… – Вздохнул начальник, не в силах продолжить мысли.
– А можно ее отвлечь, – закончил мысль Дениэл. – Нужно дать ей такую альтернативу, чтобы Бал стал неинтересным для нее.
Оливер уставился на шофера изумленно. Словно подсвеченная его ясной мыслью идея, дремавшая в дальнем углу подсознания, теперь и сама начала светиться яркой радугой, поджигая взгляд главы семьи искрами догадок. Все больше складывая в голове выход из ситуации, шеф распрямил плечи и еще немного раздвинул рамки восприятия, удивившись простоте решения такой сложной и, казалось, безвыходной ситуации.
Нужно будет предупредить Мелани о надвигающемся штурме ее кабинета Алексой и подсказать ей выход с помощью такого элементарного «белого флага», о котором бы сам Оливер не додумался без помощи своего шофера.
05
Стоять на пронизывающем декабрьском ветру в обусловленном месте оказалось чертовски холодно, но ее подруга, похоже, не спешила. Ветер, словно пытаясь поразить девушку своей мощью, задувал отовсюду, откуда только мог пробраться. Сетчатые урны пропускали шалуна сквозь себя и позволяли ему беспрепятственно свистеть в них, а козырьки зданий, украшенные хлопающим на порывах американским флагом, слегка пошатывались в ритме, задаваемом стихией, словно напоминая, что даже металл не в силах с ней совладать. Ветер выл, казалось, даже в выхлопных трубах припаркованных автомобилей, выгоняя из-под них опавшие листья и редкий городской мусор.
Лиз плотнее закуталась в широкий кофейных тонов шарф крупной вязки и смиренно подставила потокам воздуха расслабленное лицо, прикрыв глаза. Вскоре то, что вызывало в ней дрожь и озноб, стало даже приносить некое удовольствие, охлаждая разгоряченную рабочим днем голову.
В безмозглом ожидании подруги в голову вдруг полезли странные мысли. Почему-то, именно сегодня девушка вспомнила их первую встречу возле ворот «Голден Гейт Парка», сейчас уже казалось, что прошло ни одно столетие с тех пор. В тот вечер Лиз едва по собственной воле не ушла к праотцам, которых ни разу не видела. Она передернула плечами, вспоминая их встречу длиной в час, которая буквально разбудила ее и нашла яркую причину страданий.
– А ты вспомни, когда все пошло псу под хвост! – Ядовито возмущалась та, которую Лиз меньше всего ожидала встретить возле парка.
– С момента переезда, – растерянно промямлила растрепанная малышка.
– Серьезно? Я приезжала в старый офис, ты и там жалась к стенам затравленным зверьком!
– Когда же? – Спросила она дрогнувшим голосом.
Лиз с надеждой сжала тогда кулачки возле груди в ожидании, что взрослая опытная тетя спасет ее, если не от всех мирских забот, то, как минимум, от нее самой. Стало даже немного стыдно за свой неопрятный вид, хотя еще полчаса назад ей и дела не было до того, в чем она вышла из дома.
– Оливера будто подменили с тех пор, как у него стал работать этот… Этот! – От возмущения у докладчицы не нашлось слова, достоверно характеризующего объект обсуждений, но его и не потребовалось, потому что Лиз и так все поняла.
Слезы гнева тогда покатились по ее щекам от осознания того, что она едва не наделала глупостей из-за какого-то подхалима в сером костюме. Пазл сложился, разбив ее вселенную на куски и собрав в новом, нужном порядке.
Конечно же, как она раньше не поняла очевидной истины?! Единственной проблемой в ее жизни была не она сама, а долговязый водитель начальника – Дениэл, чертов, Кентмор, будь он неладен!
– Я его уничтожу! – Выплюнула Лиз.
– Не кипятись, дорогая! – Произнесла любовно соучастница и стала вдруг доброй и отзывчивой, успешно завершив вербовку новобранца. – Все не так просто. Нам нужна стратегия!
С того сентябрьского вечера их дружба процветала, если так можно было назвать холодную войну, разворачивающуюся вокруг ненавистного типа. Девушки спелись, объединившись против общего врага, и стали проводить время вместе по меньшей мере пару раз в неделю, нуждаясь в подпитке друг друга на сложном для обеих пути.
Ее маленький секрет о попытке суицида остался нераскрытым. Никому Лиз не смогла рассказать о своем белоснежном таблеточном ужине, которого не нашла по возвращении из парка, словно ей все почудилось. Хотя она могла поклясться, что оставила его на краю стола перед уходом. Чудеса, да и только! Никто не заметил ее переломного момента, кроме самой девушки.
Погрузившись в себя, Лиз не услышала, как возле нее остановился автомобиль с той, которую она, собственно, и ждала этим странным вечером пятницы.
– Прости, дорогая, на Маркет-стрит страшная пробка! – Тут же защебетала Мелани, приобняв замерзшего насупившегося воробья. – Просто замечательно, что ты согласилась составить мне компанию, одна я бы еще пару лет думала, и все равно бы не решилась! Идем?
Нехотя девушка поплелась за зачинщицей странного предприятия, не понимая толком, что она здесь делает. Вообще, сам союз «врагов Кентмора», если подумать, казался странным. Подругами их назвать было очень сложно, ведь одна превосходила другую по возрасту на целых пятнадцать лет, а по жизненному опыту и вовсе годилась в матери. Каждый раз наставница придумывала какой-то выход в свет для них обеих, непонятно, кого желая развлечь больше – себя или ее. Однако вот уже три месяца как девушки общались: им всегда было о чем поговорить и что обсудить. Впрочем, один объект обсуждения и стал ключевым фактором к их сближению.
– Как поживает наш подопытный кролик? – Вопросила Мелани, хитро поглядывая на приятельницу.
– Бесится, – просто бросила та. – Если бы не его внешность, я бы сказала, что он напрочь лишен знания, что в принципе можно делать с женщиной.
– А что меняет внешность? – Удивилась собеседница.
– Хм, многое! – Задумалась Лиз. – Ты ведь не думаешь, что он девственник, верно?
Женщина брезгливо поморщилась, однако далее нашла в себе силы признать, что и она думала о половой жизни того, кто так сильно портил ей существование, и тоже в довольно нелестном ключе. Хоть это ее и не касалось никоим образом.
Тем временем подруги зашли в одноэтажное кирпичное здание и, миновав пост охраны и бесконечно длинный коридор вглубь строения, нырнули в маленькую раздевалку с узенькими шкафчиками – каждый на персональном замке.
– И зачем мы сюда?.. – Пробубнила девушка, растерянно стаскивая с себя плотные колготы, чтобы заменить их на красочные в ядовито-розовых неоновых разводах лосины, купленные накануне.
– Потому что отзывы хорошие, – сообщила ей Мелани, занимаясь тем же самым.
– Я не об этом месте, а про йогу в целом, – вздохнула лиса и, закончив с переодеваниями, выпрямилась возле шкафчиков.
Вторая посетительница заведения оказалась не такой шустрой, отчего оказалась под взором девушки в белье. Та же невольно залюбовалась фигурой женщины, поражаясь, насколько ухоженно и облюбовано ее тело. Впрочем, у богатых свои причуды. Как и возможности, как и цели. Наверняка в этот стан вложена ни одна тысяча баксов.
– Не твой вид деятельности? – Больше утвердительно поинтересовалась Мелани, продолжая натягивать тугие лосины лаконичного синего цвета на стройные ноги. – Послушай, я тоже впервые. Но иногда нужно выходить из зоны комфорта, чтобы понять, кто мы есть на самом деле! Да и существует ли этот комфорт вовсе.
Вскоре раздевалка опустела.
Зал для занятий занимал всю оставшуюся часть здания. Просторный и, должно быть, светлый днем, вечером он казался балетной школой. Впрочем, не исключено, что в свободные от йоги часы он ей и являлся. Длинные деревянные перекладины на стенах, закованных в отполированные зеркала, простаивали в эти часы без дела, зато пол, покрытый новейшим дубовым паркетом, уже облепился дюжиной ковриков разных расцветок и текстур. Под высоким потолком во всю длину стены располагалось окно, за которым простиралась шумная пятничная мгла, подсвеченная оранжевыми всполохами фонарей.
По разным частям зала стояли девушки стайками по две или три щебечущих птички, создавая своими яркими нарядами калейдоскоп красок, от которых рябило в глазах. Смелая красотка в синих лосинах шмыгнула к одной из кучек посетительниц, чтобы узнать, что ждет вновь прибывших, оставив Лиз одну. Наконец, вся группа из двенадцати человек расселась по разноцветным коврикам, а визитерша в ярких розовых штанах так и продолжала робко топтаться на входе.
– Прошу всех внимание! – Призвала гостей активная молодая женщина, сидящая у дальней стены лицом к залу; она уставилась на Лиз крупными карими глазами в густых накладных ресницах и улыбнулась, как показалось посетительнице, излишне приветливо. – Похоже, у нас сегодня новенькая! Давайте поддержим ее! Как тебя зовут?
– Элизабет, – хрипло проговорила скромница.
– Проходи, Элизабет! Мы тебе рады!
Хоть от приторности голоса тренера и начало подташнивать, девушка, чей лоб сверлили двенадцать пар глаз, предпочла скорее ретироваться из зоны всеобщего внимания. Мягко ступая босыми пятками, она проскользила по залу и плюхнулась рядом со ставшей уже родной брюнеткой.
– Ты чего там застряла? – Прошипела та.
– Задумалась, – буркнула подруга и притихла, потому что дальнейшие полтора часа эфира заняла сладкая дама на главном ковре.
– Раз у нас сегодня новенькие, предлагаю повторить азы и вспомнить способы контроля дыхания.
Слушая долгую утомительную лекцию, щедро посыпанную странными словами на санскрите, Лиз порядком устала. В тот самый момент, когда захотелось выйти из зала, женщина утихла и предложила провести практику подготовки к основному занятию.
– Закройте глаза и визуализируйте самую яркую эмоцию на сегодняшний день, – вещала тренер тягучим голосом, словно в трансе. – Чем она была вызвана? Попробуйте понять, в какой части тела она находится? Какого она цвета и текстуры?
С закрытыми глазами запросто можно было вздремнуть несколько минут, пока остальные не видят. Уже почти провалившись в сон под монотонный треп медовой женщины, она очнулась от того, что зал наполнился странным звуком.
– Выдувайте ее! – С упоением вещала тренер, задыхаясь от восторга. – Выдувайте свою боль и злость, чтобы ничего не осталось! Дуйте!
Двенадцать ротиков, смешно свернутых трубочкой, задували двенадцать невидимых свечей, стараясь изо всех сил. Мельком окинув взглядом подругу, девушка поняла, что самозабвенно не дует лишь она одна во всем зале. Шум ветра, который так мучил ее снаружи здания, теперь пробрался и внутрь. Пару раз дунув ради приличия, она оставила эту странную процедуру: уж больно глупо выглядели взрослые женщины, имевшие свои дела, бизнес или карьерный рост в крупных компаниях с большими, судя по стоимости одного занятия здесь, зарплатами, надувавшие щеки под гонениями некой, не совсем вменяемой тети. Потом, после занятия ее подруга обязательно восхитится результатом духотерапии, как она восхищалась всеми странностями, которые посетили девушки за все время дружбы, а сама Элизабет покивает головой. Обычно этого было достаточно, чтобы ее оставили в покое. Но в этот раз она ошиблась.
– Боже, ну и бред! – Возмущалась Мелани по дороге домой. – Вот тебе и хорошие отзывы! Она неадекватная! Невменяемая!
– Тебе не понравилась эта елейная барышня? – Едко подначила ее собеседница, но женщина лишь презрительно фыркнула в ответ.
Привычным маршрутом, под звук привычного голоса подруги, обсуждавшей новые навыки и эмоции, в привычном угольно-черном «Ленд Крузере» они ехали по вечернему Сан-Франциско. За окном мелькала сплошной пеленой в мокром тумане иллюминация, поджигая черную мглу миллионом огней. Вскоре снаружи поплыли спальные районы Иннер Парксайд, и автомобиль остановился возле знакомого дома.
– До четверга? – Вывел Лиз из задумчивости голос подруги.
Она почти не заметила, как они добрались до дома.
– До четверга! – Эхом отозвалась девушка, но на выходе из машины, вдруг поняла, чего она хочет. – Только, Мелани, давай на этот раз никуда не пойдем, а? Приезжай в гости, я напеку слоеных «язычков» к чаю.
