Ирина Ширяева
Карл у Клары украл кораллы
Часть 1. Карл у Клары украл кораллы
Старушка Агата Кристи была права
Принцесса Клара-Амалия рыдала.
Слёзы сыпались на дно пустой шкатулки для драгоценностей, выбивая похоронную дробь: «Про! Па! Ло!» … «Про! Па! Ло!» … «Ка! Та! Стро! Фа!» …
Принцессу можно было понять. Ну, ещё бы! Сегодня утром из шкатулки бесследно исчезло прекрасное коралловое колье, которое всего неделю назад Клара-Амалия получила на специальной торжественной церемонии в день своего шестнадцатилетия.
Тот день она будет помнить всегда! Пышное, уже по-настоящему «взрослое» платье в пол, причёску со специально поднятыми на затылке волосами, свою склонённую с трогательным смирением головку. Чуткие пальцы королевы-матери, торжественно защелкнувшие на беззащитно открытом затылке принцессы, в аккурат рядом с трогательным бугорком седьмого шейного позвонка, изящную застёжку этого дивного украшения. Словно защелкнулся замок на двери, которая пропустила принцессу в настоящую королевскую жизнь и тут же за ней плотно захлопнулась. Потому что дверь эта открывается не для всех, а только для избранных. Для самых-самых.
Колье было составлено из россыпи тонких поперечных пластинок, выстроенных в ленту и скреплённых на ложбинке между ключицами нежной камеей. Игольчатые пластинки, казалось, трепетали и дышали. Колье легло на шейку Клары-Амалии, как поцелуй.
Гости – сплошь представители древних аристократических домов, местных и заграничных, церемонно зааплодировали. И девушка сразу ощутила себя избранной, особенной, всеми любимой.
Но счастливый полёт оказался недолгим. Спустя всего лишь неделю ожерелье бесследно пропало. Прямо из её комнаты.
– Ааа! Ууу! – убивалась принцесса.
Однако главный ужас состоял в том, что сгинуло не простое украшение, пусть эксклюзивное и баснословно дорогое. Была утрачена высоко чтимая фамильная реликвия – из тех, что передаются из поколения в поколение. В которых сосредоточилась вся суть семейных традиций и ценностей. Которые не просто вещь, а – талисман.
Здесь надо сказать, что кораллы занимают особое место в жизни юных принцесс карликового королевства Лихтендорф. Ведь всем известно, что кораллы – лучшее средство от сглаза. А принцессы Лихтендорфа всегда считались самыми красивыми в Европе, поэтому завистников и желающих навести порчу – пруд пруди.
Поэтому, едва успев появиться на свет, новорожденная получает скромный коралловый кулон, а по достижению шестнадцати лет– роскошное колье. Одно из тех, что дожидаются своего часа в Хранилище королевских драгоценностей и распределяются между представительницами прекрасного пола венценосной семьи по жребию.
– Ааа! Ууу! – продолжала тем временем рыдать Клара-Амалия.
– Брось! Если даже ты наплачешь полную шкатулку, твои драгоценные слёзы всё равно не заменят фамильного колье! – пыталась утешить Клару-Амалию младшая сестра Клара-Эмилия.
Да-да, в крошечном, но гордом государстве Лихтендорф издавна придерживаются ещё одной традиции – все представительницы прекрасного пола в королевской семье должны называться Кларами. И даже девушки «со стороны», которые выходят замуж за местных принцев, обязаны добавлять это имя к своему. Мать-королева тоже не исключение – она увенчана пышным и многослойным, как торт «Наполеон», именем Клара-Ханна-Фредерика-Брунгильда.
Однако в ответ на утешения принцессы Клары-Эмилии принцесса Клара-Амалия разрыдалась ещё громче…
Впрочем, раз вы уже познакомились с сестричками, давайте называть их уменьшительными именами, как зовут домашние: старшую – Милли, младшую – Эми. Ну, для того, чтобы не путаться, и чтобы не сильно рябило в глазах от неизбежных многочисленных Клар. Ведь их в повести встретится ещё немало.
Итак, в ответ на утешения принцессы Эми принцесса Милли разрыдалась ещё громче. Сестре хорошо говорить! Ведь ей предстоит получить своё ожерелье только через год. Поэтому младшая сестра не может в полной мере понять всю глубину страданий старшей, так бездарно проворонившей свой уникальный талисман.
Что скажут родственники, они же соседи? Что скажет «общая бабушка» Химельтруда, которая задаёт тон мнению в аристократических кругах?
Какой позор!
– Ааа! Ууу! Ыыы!
Конечно, в королевский замок была немедленно вызвана полиция. Но увы, представители закона не обнаружили никаких следов похитителя. Отпечатки пальцев на шкатулке говорили лишь о том, что к ней никто не прикасался, кроме самой Милли.
Да и вообще никто из обитателей замка не мог припомнить случая, чтобы в его стенах что-то пропадало. Тем более – драгоценности венценосной семьи. Поэтому владелицы этих самых драгоценностей легкомысленно хранили их в шкатулках, а не в сейфах, как положено.
От кого прятать – от своих? Ведь все обитатели замка – от статс-фрейлины до садовника – люди, многократно проверенные и ни в чём подозрительном сроду не замеченные. А от визитов непрошенных гостей королевская обитель надёжно охраняется. Ну, до сих пор считалось, что надёжно.
Впрочем, надо всё же признать, что преступления в Лихтендорфе нынче стали редкостью. Наверное, потому, что преступникам всё труднее скрываться на пространстве всего-то в два квадратных километра. Да-да, это не ошибка! Именно такую площадь занимает это карликовое государство. Правда, когда-то этой территории вполне хватало для тайных кровавых разборок и мистических происшествий. Но они ушли далеко в легендарное прошлое.
Однако ведь кто-то же сумел пробраться в комнату Милли и похитить ожерелье незаурядной ценности. Кто?!
– Карл! Карл у Клары украл кораллы!
Сестры невольно вздрогнули от этого скандально-обличительного вопля и вопросительно напряглись.
Но тут же разом разочарованно вздохнули и расслабились.
Это орал всего лишь Какоша – старый попугай какаду, клетка которого находилась неподалёку от покоев старшей принцессы, в гостиной с опаловым камином. Скрипучий голос пернатого долгожителя повторял фамильную скороговорку уже, говорят, лет семьдесят. Так что королевские отпрыски слышали историю про Карла и Клару с раннего детства, причём по сто раз на дню. Не удивительно, что дурацкая фраза-детектив им изрядно надоела.
Правда, в эту минуту прожужжавшая все уши скороговорка прозвучала неожиданно свежо и актуально.
«Вот как! А скороговорка-то начинает сбываться! – подумала Эми. –Выходит, старушка Агата Кристи была права. Все дразнилки-скороговорки рано или поздно оборачиваются неприятными делами. Хорошо, если не кровавыми».
Младшая принцесса обожала Агату Кристи. Хотя, по словам королевы-матери, девушке её возраста и положения подошло бы более серьёзное и благопристойное чтение.
Но ах! Вернее – фу! Эми мало интересовали всякие там гордость и предубеждение, чувство и чувствительность, плюс прочая дамская дребедень. Её неудержимо влекли запутанные интриги и загадки, над которыми требуется как следует поломать голову. Головоломные расследования старушки мисс Марпл были младшей принцессе куда ближе и интереснее, чем любовные страдания всех девушек в цвету вместе взятых – от прошлых столетий до наших дней. Всё это скучно, нудно и, если уж совсем честно, – старомодно и изрядно попахивает нафталином. В случае же с Мисс Марпл столь яростно презираемый нафталин приобретал вдруг стильные винтажные нюансы.
Младшая принцесса быстро обнаружила, что Агата Кристи – едва ли не единственный автор-детективщик, интригу которого она не может раскусить. И это потрясающе интересно! Недаром тексты знаменитой писательницы стали одними из самых публикуемых за всю историю человечества, уступая лишь Библии и Шекспиру.
Словом, королева детективов и королевская дочка оказались на одной волне. Эми было чему поучиться у хитроумной британки. Чему? Конечно же, алгоритму лихо закрученной интриги – чтобы потом уметь ловко распутывать подобные. Да-да, именно такую цель ставила себе Эми.
Принцесса-детектив? Почему бы нет! Тем более, что за примером далеко ходить не надо. Идеалом Эми была принцесса-разведчица Клара-Регина, из их же рода Карлзонов. Если эта героическая девушка смогла проявить находчивость и волю в самых опасных и сложных делах, то почему она, Эми, не сможет?
Вот и случай представился – похищение фамильного кораллового ожерелья. И такой случай никак нельзя упустить!
Тем более, что полиция, кажется, с самого начала безнадёжно завязла в этом загадочном деле. А это значит: надо надеяться только на свои силы и смекалку.
Приняв такое решение, младшая принцесса оставила сестру, всхлипывания которой стали уже подозрительно натужными, и отправилась в свою комнату. Для размышлений и анализа требовались покой и уединение.
Необходимый экскурс в историю
…И так-то голова идёт кругом от всей этой суеты по поводу похищения. А тут ещё старый попугай непрерывно орёт: «Карл у Клары украл кораллы! Кораллы! Кораллы! Карловы Вары!»
Но орёт он вовсе не абракадабру, как может показаться со стороны. В легкомысленной скороговорке заключена – ни больше, ни меньше! – довольно пикантная история возникновения рода Карлзонов, правителей Лихтендорфа.
Дело в том, что по этому поводу существует статусная легенда. Разумеется, старинная, в которой слышится скрежет рыцарских доспехов, лай собак, загоняющих черного зверя – кабана и горное эхо, отражающее ауканье прекрасных пейзанок.
Согласно преданию, знаменитая история произошла аж в четырнадцатом веке в одном горно-лесистом уголке Богемии. Край этот уже тогда был известен своими многочисленными источниками с горячей водой.
И вот во время травли дичи на лесной охоте одна из собак упала прямо в такой источник. Охотники поспешили на стоны несчастного животного. Вытаскивая бедолагу, они попробовали горячую воду и заподозрили в ней лечебные свойства.
О найденном предположительно чудесном источнике сообщили Карлу IV Люксембургскому, королю Германии, Чехии, императору Священной Римской империи. Если кто не понял – это был один человек, увенчанный аж тремя титулами. Тяжесть этих титулов, вероятно, и подорвала здоровье Карла, которое и без того было весьма хилым. Поэтому дважды король и один раз император обрадовался открытию целебного источника. А когда врачи подтвердили полезные свойства воды, зачастил в Богемию. Там он принимал целебные ванны и, говорят, поправил-таки свою больную ногу.
На месте источника Карл основал лечебницу, позднее названную в его честь Карлсбад (что по-немецки означает «купальня Карла»). Сейчас это знаменитый курорт Карловы Вары.
Но вернёмся к легенде, для которой случай с собачкой стал лишь предисловием.
Для купальни, основанной королём, требовался, выражаясь сегодняшним языком, обслуживающий персонал. Это оказалось задачей не из простых, потому что в местности, покрытой густыми лесами, людей было, наоборот, совсем негусто. А всё из-за того, что крутые склоны и капризный климат не способствовали разведению сельскохозяйственных культур.
К счастью, неподалёку от источника всё-таки нашлась деревенька с немецкоязычным населением. Понятно, что именно её жителям выпал жребий трудиться в королевской лечебнице, помогая врачам и выполняя в основном чёрную работу.
Однако даже непривлекательную работу порой выполняют весьма привлекательные создания. Так что Карл IV Люксембургский, принимая свои ванны, как раз здесь встретил прекрасную пейзанку по имени… правильно – Клара! А как вы догадались? Значит, без труда догадаетесь и о том, что между ними вспыхнуло романтическое чувство.
Ну как – романтическое… Даже из вполне одобренных для чтения принцессы книг, например, хроник короля Артура, Эми знала, что рыцари и вообще средневековые аристократы влюблялись только в Прекрасных Дам. С крестьянками же они особо не церемонились. То есть, мягко говоря, не спрашивали их согласия на отношения. И никакой романтики!
Впрочем, Карл IV Люксембургский не слыл отъявленным воякой и задирой. Все свои титулы и земельные владения он получил в результате хитроумной дипломатии и выгодных браков, которых у него насчитывалось аж четыре. Однако, всё это были, конечно, союзы по расчёту. А хотелось, наверное, чего-нибудь эдакого – пылкого, чувственного… Ну и для души, конечно. И хотя Карл был уже далеко не молод, но, надо полагать, недаром же носил титулы дважды короля и один раз императора! Так что наверняка обладал мощной харизмой. Поэтому не будем отметать напрочь романтическую версию легенды о взаимном сильном чувстве.
А вот ещё одна деталь легенды, о которой нетрудно догадаться: красотка Клара носила скромный коралловый кулон – от сглаза. Впрочем, такие носили все девушки в её деревне.
Может возникнуть резонный вопрос: откуда в глухой горной деревне, далёкой от тёплых южных морей с коралловыми атоллами, взялось такое количество кораллов? Резонно предположить, что их занёс какой-нибудь неуёмный бродяга, успевший побывать на берегах Средиземного моря и даже это море побороздивший. Как бы то ни было, легенда есть легенда, предание в правдоподобии не нуждается. Это – как выбитые на мраморном камне строчки. На века. Спорить неучтиво и даже глупо.
Но вернёмся к прекрасным носительницам коралловых ожерелий. По обычаю, на свадьбе невеста отдавала свой талисман суженому, а впоследствии он переходил к дочери.
Дальше существует два варианта происхождения первой части фамильной скороговорки. Один – опять же романтический, по которому пейзанка Клара просто подарила свой талисман королю Карлу на память.
Второй – фривольный. Если верить ему, в деревне, где жила прелестная крестьянка, бытовало одно специфическое выражение. Когда девушке случалось согрешить, не повенчавшись с милым, то по этому поводу говорили: «Он украл её кораллы».
Согласно этому выражению, Карл IV Люксембургский именно что «у Клары украл кораллы». Да и был таков. Его ждали важные государственные дела.
Конечно, Эми, как и все королевские дети Лихтендорфа, должны была знать только первый вариант легенды. Хотя он не объясняет слова «украл».
Далее существует невнятная версия, что Клара как будто невольно отомстила возлюбленному за вероломство. Якобы, пока стареющий король самозабвенно развлекался с юной красоткой, враги под шумок оттяпали у него небольшой, но весьма процветающий городок под названием Кларинет. Так появилось злорадное продолжение истории с «украденными» кораллами: «А Клара у Карла Кларинет украла!» Со временем «Кларинет» превратился в более привычный для слуха «кларнет». В результате скороговорка обрела нынешнее звучание, своеобразно отражая лав стори четырнадцатого века: «Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла кларнет украла».
Юная принцесса-детектив подозревала, однако, что версия с отнятым городком возникла не так давно – уж больно натужной она выглядела. Увы, у легенд нет авторов, поэтому некого привлечь к ответу за логические ляпы. Остаётся только верить (или не верить) красивым историям.
Как бы то ни было, в положенный срок Клара родила мальчика, которого назвали Карлзон, то есть «сын Карла». Незаконный отпрыск короля-императора мирно рос себе в глухой богемской деревушке. А когда парень отметил своё совершеннолетие, его мать неожиданно для всех ушла в монастырь клариссинок – замаливать грех юности. Причём после пострига ей даже не пришлось менять имя, ибо оно и так созвучно имени святой Клары, которой посвящён этот монашеский орден.
Тут юная принцесса- детектив не к месту вспомнила, что основательница ордена – святая Клара Ассизская впоследствии была объявлена покровительницей телевидения. Впрочем, этот занятный факт не имеет никакого отношения к героине нашей истории. А между тем она в новой своей ипостаси настолько прославилась благочестием и добрыми делами, что после смерти была канонизирована, то есть причислена к лику святых. Похоронили монахиню, согласно последней воле, на родине, в окрестностях Карлсбада. Могила святой Клары Богемской сохранилась до наших дней и, по слухам, является местом паломничества и утешения девушек, бессовестно брошенных вероломными возлюбленными.
В отличие от смиренной матери, сын дважды короля и один раз императора Карла оказался нахрапистым и неуёмным парнем. От него и пошли предприимчивые и непоседливые Карлзоны, унаследовавшие от славного предка-короля тягу к государственным устройствам. Первым делом они дерзко провозгласили себя побочной ветвью Люксембургской династии. Вторым – дошли до Средиземного моря, построили на берегу часовню св. Клары Богемской и основали вокруг неё карликовое государство.
Такова была легенда о происхождении рода Карлзонов, которую нынешним его юным отпрыскам следовало знать назубок. И которую старый попугай излагал в предельно сжатом виде:
– Каррл у Кларры украл коррраллы! А Клара у Каррла кларнет укррала! Кораллы! Кораллы!
Причём здесь Карл?
Те, кто читал Агату Кристи, конечно, помнят, что у королевы детектива имеется свой фирменный рецепт для закрученной интриги. А именно – она любила связывать суть кровавого преступления с забавной детской песенкой или стихотворением.
На таком забавном сюжетном приёме построены, например, романы «Тайна чёрных дроздов» и «Десять негритят», а также пьеса «Мышеловка». Если особо смекалистый читатель сможет разгадать эту связь, он мигом раскусит мотивы преступника. И вычислить самого убийцу будет для него уже не проблема. Вот только это мало кому удаётся.
В случае с кораллами убийства, слава богу, не было. Тем не менее, мысли Эми упорно крутились вокруг того, что кража драгоценного колье непременно связана с фамильной скороговоркой. Обязательно должна быть связана! Хоть каким-то боком! Уж больно это фразочка на слуху, прямо прохода от неё нет. Похоже, вор, мало того, что утянул колье. Он ещё решил поехидничать, поиздеваться как над его недотёпистой владелицей, так и над незадачливыми сыщиками. Вот же гад!
Ну, допустим, что это так. Что сюжет про Карла и кораллы – это, согласно заветам Агаты Кристи, и есть ключ к преступлению. Тогда сразу возникает вопрос: зачем бы преступнику намекать детективам на этот ключ?
Первое предположение: из лихачества. Вот он, мол, я, Карл, хватайте! Всё равно ведь не догадаетесь, кого хватать! Несмотря на то что я как бы намекаю, делаю вашу работу. Но вы ведь всё равно не догоняете, потому что тупые! Бу-га-га!
Второе предположение: чтобы пустить ищеек по ложному следу. Пусть себе выслеживают мифического Карла, тогда как искать надо в совсем другом направлении. Ха-ха-ха!
Третье. Никакого похищения не было. Ну, то есть злоумышленник вовсе не собирался присваивать себе драгоценное ожерелье. Это просто дурной розыгрыш. Некий мизантроп затеял издевательскую шутку, желая, однако, не на шутку досадить окружающим. Устроить так, чтобы они понервничали, поволновались, порыдали. А он чтобы понаблюдал за всеобщим смятением из уголка и злорадно похихикал. А потом – оп-ля! – да вот же оно, ожерелье! Это была просто такая игра, разве не понятно?! Старая скороговорка на новый лад! Хи-хи-хи!
Если честно, последнее предположение как раз пришло в голову Кларе-Эмилии в первую очередь. И наверняка не только ей одной – явный намёк на виновника скандала просто висел в воздухе.
Но младшая принцесса тут же постаралась прогнать неудобную версию. А когда это не получилось, поместила её в задний ряд прочих версий. Потому что если дать волю подобным соображениям, то под подозрение сразу попадал – ни больше, ни меньше! – наследный принц Лихтендорфа по имени Карл-Людвиг! А? Каково?
Ну, на самом-то деле Карл=Людвиг был для принцессы-детектива прежде всего младшим братом. И, как ни морщись от оскорбительности подозрений, братец вполне мог выкинул такую нелепую шутку. Во-первых, в силу своего вздорного, как считала Эми, характера. Во-вторых, у него имелся очевидный мотив.
Прежде всего надо признать, что мальчишке изрядно доставалось от всех Клар королевской семьи вместе взятых. Мать, стремясь воспитать из сына достойного наследника трона, придерживалась самых жёстких воспитательных методов. А сёстры частенько откровенно или исподтишка развлекались, подтрунивая над будущим «королевским величеством». Ну, ещё бы не подтрунивать! Ведь к младшенькому они должны были обращаться на «вы» уже в ту пору, когда едва научились говорить, а принц ещё вообще щеголял в подгузниках.
Но больше всех принца допекала именно Милли. Вообще-то старшая принцесса старательно поддерживала имидж эдакого ангелочка с белокурыми локонами и пухлыми розовыми губками. Однако это не мешало ей хихикать над братом.
А что такого? Подумаешь, детские дразнилки, среди которых «Карл у Клары украл кораллы» занимала не последнее место. Другой мальчишка не обращал бы внимания на такую ерунду, а Карл краснел, злился, заводился и отвечал колкостью.
Королева-мать не раз пеняла детям на недостойное поведение, а то и наказывала. Но это не шло королевским отпрыскам впрок. Едва утихомирившись, они принимались за своё. Со временем взаимные насмешки приобрели характер традиционного соревнования в домашнем остроумии. И это даже как будто облагораживало нескончаемую перепалку.
Но как раз вчера Милли и принц рассорились в дым.
Дело было так.
После обеда Карл устроился в гостиной с опаловым камином, чтобы сделать в скетчбуке наброски выразительной головы горбоносого Какоши.
Вообще у принца ещё в раннем детстве обнаружили кое-какие способности к рисованию. Королев-мать тут же с восторгом взялась эти способности развивать и поощрять.
У принца были лучшие учителя, каких только можно выписать из-за границы. Ну потому, что в крошечном, но нереально богатом государстве Лихтендорф с обучением искусству живописи дела обстояли, прямо скажем, не очень. Молодёжь здесь обучали в основном искусству крупье, ювелира-оценщика, банковского клерка, гостиничного служащего и прочего персонала по обслуживанию роскоши.
К слову, цены в Лихтендорфе были столь высоки, что многие его жители ездили за продуктами либо во Францию, которая граничит с королевством на западе, либо в Италию – через границу на востоке. Так получалось дешевле, да и сами рубежи носили весьма условный характер.
Итак, набор заграничных учителей выглядел блестяще. Но были ли блестящими результаты? Да, все вокруг умилялись, любуясь на работы принца. Увы, это умиление подозрительно легко объяснялось желанием угодить королеве. Ведь ни для кого не тайна, с каким трепетным вниманием Клара-Ханна-Фредерика-Брунгильда следит за успехами своего младшенького в области живописи. Как гордится его пока особо не проявившим себя талантом. Хотя при этом, холя и лелея способности юного художника, королева продолжала держать самого художника в ежовых рукавицах.
Принцессы же за плохо скрытыми и необъяснимыми восторгами всегда сдержанной холодноватой матери по поводу скромного творчества Карла наблюдали с ревнивым недоумением. И находили в ситуации отдельную тему для колкостей.
Но вернёмся ко вчерашней ссоре.
Карл устроился рядом с опаловым камином, напротив картины Тициана «Урок музыки» и увлечённо набрасывал в блокноте профиль Какоши. А мимо по дворцовой анфиладе совсем некстати проходила Милли.
Любопытство заставило принцессу остановиться и заглянуть через плечо брата в скетчбук. Увидев ученические наброски, девушка хмыкнула и дежурно заметила, что эти карикатуры всё равно никогда не повесят рядом с полотном Тициана, которое – вот оно, висит, напротив.
Прямо скажем, так себе острота. Но юный художник обиделся. В привычно разгоревшейся перепалке принял посильное участие и старый попугай. Он вставлял в паузы обличительные вопли про вороватых тёзок принца и принцессы. Других слов Какоша просто не знал.
И вот почему бы этим воплям не вдохновить Карла на месть сестре и вообще всем Кларам во дворце? Может быть, именно в этот момент парню в голову пришла мысль утянуть у сестрицы колье? Устроить знатный переполох, чтобы родственницы надолго запомнили и впредь поменьше к нему цеплялись. А Милли довести до рыданий и истерики, тем самым отомстив за все свои обиды.
И что мешает потом выдать эту авантюру за якобы остроумный розыгрыш? В рамках, так сказать, традиционного соревнования в домашнем остроумии, ха-ха. Принца, конечно, ждёт серьёзное наказание. Но сладкая месть того стоит.
В этой версии был лишь один изъян. Она не объясняла, почему на шкатулке, в которой хранилось колье, обнаружились только отпечатки пальцев его владелицы. Но это несоответствие меньше всего беспокоило юную сыщицу. Ведь сестрёнка-раззява запросто могла оставить своё ожерелье просто на туалетном столике. Или на письменном столе. Да на любой подходящей, а точнее – не подходящей для этого поверхности. И с этой поверхности украшение мог взять кто угодно. В том числе и Карл.
Эми додумала свою версию и осталась довольна. Полюбовалась её логической стройностью.
Однако, кроме стройности, версия имела ещё два взаимоисключающих качества – она была хороша и нехороша одновременно. Нехороша тем, что имела вид скандала в благородном семействе. Да не просто в благородном – в королевском! Неизменная мечта жёлтых журналюг и бессовестных блогеров. Они-то уж постараются, чтобы сыр-бор с кораллами лёг тёмным пятном на репутацию Карлзонов.
Но всё пока выглядело не безнадёжно – и здесь начиналась положительная сторона версии. Она заключалась в том, что конфуз ещё реально было потихоньку замять.
Во-первых, поговорить с Карлом и убедить его без выкрутасов и свидетелей вернуть колье сестрёнке. Во-вторых, поговорить с Милли. И уговорить страдалицу объявить с виноватым видом во всеуслышание: мол, тревога была ложной, ожерелье нашлось. Ну, упало там за комод или сама убрала в другую шкатулку и забыла. Не важно. Важно, что искатели нездоровых сенсаций останутся с носом.
Приняв такое решение и тем самым взвалив на себя нелёгкую миссию миротворца, Эми отправилась на поиски брата.
