Ирина Шайлина
Тихоня
– Я… все на сегодня, – выдохнула я. – Мне к бабушке нужно. Пирожки отнести. То есть, вскопать грядку.
– Удачи, – сказал незнакомец.
И… ушёл. Я даже поверить не могла. Сидела и прислушивалась к хрусту листвы под его ногами. Ушёл… Правда, ушёл? Я вскочила на ноги и понеслась сломя голову, два раза упала, споткнувшись, оцарапала колени и ладони. Боялась обернуться. Мне казалось, он идёт за мной. Спокойным шагом, а я бегу, бегу и не могу убежать.
Влетела на свой участок, хлопнула калиткой. Запирала её и увидела – никто за мной не шёл. Лес был тих и темен. Я бы сказала – очень зловещ.
– Коооржик, – донеслось издалека.
Гигант искал песика. Меня ужасно волновало, существовал ли вообще пёсик? В совпадения верилось с трудом. Как и в то, что такой гигант может меня преследовать. Что ему могло быть от меня нужно? Я заперлась, зашторила окна. Посидела поскулила в углу. Потом вспомнила – завтра мать приедет. Придётся как-то объяснить ей куда делись ковер и плед. А вру я так себе… надо уехать.
Выглянула в окно – уже темень. А где-то в ней гигант. Выйти я не рискну – трусиха. Нужно прибраться. Вошла на кухню, увидела пресловутый бутерброд со шпротами и накатило… Лёшка умер. Я его закопала. Бог мой, взяла и закопала, своими руками! Я села на пол возле уже посохшего пятна крови и разревелась. Руки тряслись, ноги заплетались, в голове набатом – преступница!
В руки я себя взяла лишь к утру. Заставила себя отмыть посуду. Пятно крови, икая и всхлипывая. Когда рассвело решилась выйти на улицу. Тихо. Трава мокрая от росы. И невскопанные парники под огурцы. Я сумасшедшая. Я преступница. Но я же хорошая девочка! Мама за грядки меня убьёт. И лопату я в лесу забыла.
И… я пошла в лес. Нашла свою лопату. А потом плакала в голос и копала грядки. В город вернулась заплаканной, растрепанной и грязной. Моя коммуналка показалась самым лучшим местом в мире, и плевать на перфоратор, на то, что ванная опять занята.
У двери ванной стояла табуретка. Я сама её поставила. Сажусь и жду, когда же наконец щелкнет, отрываясь, шпингалет. И сейчас села. Подожду. Тем более, здесь все так прекрасно и нормально – звук молотка из соседней комнаты, шум душа, занятого не мной, запах варящейся капусты с кухни. Всё хорошо. Так и должно быть.
Дверь открылась и в коридор вывалилась Машка. Босые ноги, ярко алый халат, жиденькая косичка и свежий синяк под глазом. Зато в самих глазах счастье, правда, замутненное алкоголем.
– Что, горячая ночка выдалась? – окинула она взглядом мои оцарапанные после пробежки в лесу руки и ноги.
– Ага, – вяло ответила я, прислушиваясь к происходящему в ванной. Вода выключилась, скоро должна выйти, если повезёт. – Горячая.
– Понимааааю, – протянула Машка. – Я тут со своим помирилась. Ну и подумаешь, что дерётся. А кто не дерётся? Наташке вон последние зубы повыбивали. А она терпит, судьба говорит. Зато работает.
Я вздрогнула. Вспомнилась цыганка, линии на ладони снова словно огнём обожгло. Даже руку подняла, стремясь разглядеть, что же такое происходит. Да, вроде, ничего… несколько царапин, свежая мозоль от лопаты, под ногтями – каемка земли. Позорище. А линии лежат себе, как всю жизнь лежали. Нет никакой судьбы. Человек сам её творит. Но все же… как она сказала? Забыть его не смогу? Признайся, Васька. О чем ты думаешь все эти часы? Даже занимаясь другим, то и дело возвращаешься мыслями к серому волку. Но он не судьба. Волки едят несчастных, заблудившихся девочек, а вовсе не играют с ними в любовь. Я его боюсь. Я даже не смотрела ему в лицо. Зато руки помню прекрасно. Сильные пальцы, россыпь маленьких родинок на тёмной от загара коже. Так и представляю, как они сжимается на моем горле, и хрустит, переламываясь позвоночник… бррр!!! Я даже вздрогнула. Машка понимающе подмигнула.
– Эх, мне бы твои годы… сколько мужиков было, да и зубов поболее… – Машка с удовольствием потянулась, едва не продемонстрировав свою грудь в вырезе халата. И ушла на кухню. Оттуда ещё долго доносился её удовлетворенный голос: – Ягода малина, нас к себе манииила…
А я думала о том, когда уже несносная девчонка выйдет из ванной. Опять наверное маминой косметикой втихаря пользуется. А ещё – Лёшка умер. А на самом уголке сознания вертится надсадная, словно надоевший комар мысль – интересно, какого цвета у него глаза?
Глава 3. Елисей
Девица была… несуразной, наверное. Я даже не вникал, была ли она симпатичной – я вообще редко мерил баб по категории привлекательности. Баба должна либо нравиться, либо нет. Если её не хочется, значит не нравится. Я вовсе не был намерен отвлекаться на женские прелести. Да если честно… она не прелестями привлекла внимание. Именно своей несуразностью.
Она словно из восьмидесятых выпала. На ней даже джинсы были такие – не дай бог, где слишком обтянет. И блузка с высоким воротником. Кто вообще надевает блузку в воскресенье? Учитывая, что из пакета торчит хрень для лейки, которая в дырочках. Хрень была ярко жёлтого цвета и тоже привлекла внимание.
Я бы прошёл мимо. Но девица ругалась с моим клиентом. Ругалась она тоже смешно – пыталась подобрать слова, казалось, чтобы не обидеть. К тому времени я прекрасно был осведомлён о моральных качествах подопечного, поэтому уверен – обзывать его можно было по-всякому. И каждое слово было бы в точку.
Смешная и глупая. И неловкая ещё – всю свою огородную хрень рассыпала. Я так и не понял, зачем помог ей собрать. Наверное, стало её жалко. Очень странное чувство, жалость. И оно всегда не к месту. Короткое каре треплет ветром, сопит, и не решается на меня взгляд поднять. Боится? Я даже хмыкнул, но моей у мешки в силу своего испуга она не разглядела.
Недоразумение я выбросил из головы сразу же. Клиент мне попался нервный и дерганый. Весь день в панике метался по городу, успев порядком меня утомив. К вечеру я даже устал, тем более вёл его уже три дня. К моему счастью он потрусил на электричку, а затем в дачный кооператив. Домик был крайним, что очень удобно. Клиент долго шарил под горшками с цветами, добыл ключи. Учитывая, что он облачился в дамский халат, я сделал вывод, что в ближайший час он никуда не исчезнет.
Я фатально ошибся. Душ в ближайшей же гостинице для дальнобойщиков, чистая одежда и обед стоили мне много. Я опоздал и товарищ сбежал от меня туда, откуда мне его точно не достать – на тот свет. Я вернулся на дачи, шёл широким размашистым шагом. Чувствовал я себя отлично, по крайней мере, отдохнувшим. Народу было порядком, но я давно привык, что от меня отводят взгляд. При моих размерах быть не заметным даже странно – при росте в почти два метра я весил немногим больше сотни килограмм. Всё мои килограммы ушли в мышцы и нисколько мне не мешали. А вот людей – пугали. Как ту девчонку. Мало кто решался посмотреть мне в глаза, словно у меня на лбу написано – я убивал людей. Чтобы то ни было, моя устрашаемость меня устраивала. Чем меньше люди надоедают, тем лучше.
Не знаю, что я ожидал увидеть… но точно не то, что увидел. Пятачок был глухой, здесь толпу людей перережь, никто не заметит. Оценила это и та самая девица. Училка, подумал я, первый раз её увидев. Сейчас училка тащила труп моего клиента усердно сопя и спотыкаясь. Я подавил желание ущипнуть себя за руку – порой люди удивляли меня, хотя чего только я не видел.
Она тащила его в лес, да здесь и некуда больше. Я проводил труп и девушку задумчивым взглядом и вошёл в дом. Пятно крови на полу, рюмки водки на столе – до боли знакомая картина. Именно так и помирали большинство моему клиенту подобных. Разве только девочка в этот раз… удивила. Я прошёлся по комнатам, осмотрелся. Времени было порядком, я прикинул, сколько такое субтильное создание будет тащить труп. Поморщившись, надел резиновые перчатки для уборки, что висели через край раковины и устроил обыск. Здесь явно не было того, что мне нужно. Я слишком… заигрался и прекрасно это понимал. Как и то, что не знаю, что делать дальше. Закончив, пошёл в лес. Интересно было, закопала девочка тело или нет. Закопала. Сидела прямо возле свежевырытой могилы и нежно обнимала свою лопату. Я решительно вышел из кустов, надеясь, что моё появление юную убийцу шокирует и сподвигнет на поступки или нечаянные слова. Сподвигло. На бред.
Я смотрел на неё снизу вверх. Испачканная, растрепанная. На пыльных щеках мокрые дорожки слез. Она напомнила мне крошечного лягушонка, которого я выловил на речке в детстве. Он сидел на моей ладони и лупил на меня круглые глаза. Вот и эта девушка была, как та лягушонка. Такая же маленькая, несуразная, бесполезная, и непонятно отчего – милая. Можно взять и прихлопнуть, просто накрыв второй ладонью. Но жалко. И, даже лягушонок был смелее неё – тот хоть в глаза мне смотрел. Эта же, строго на мои кроссовки.
Я подумал, что можно просто взять, и потрясти её за шкирку, и она, если не помрёт, то все мне расскажет. Но… тогда я не смогу довести игру до конца. Придётся поменять клиента. Надеюсь, эта девчонка менее суматошная, чем убиенный ею мужичок.
– Коооржик, – крикнул я, отойдя подальше, чувствуя, что просто так она не встанет, перепугалась.
И правда, осмелела, понеслась домой так, что только пятки засверкали. Я подумал о том, что если на её пути попадутся деревья, то она их просто снесёт, и утром в лесу будет просека, ведущая прямиком к могилке. Девушку я проводил – на всякий случай. Закрылась на все замки, окна зашторила, словно это её спасёт. Я бы не удивился, если бы она ещё под одеяло спряталась. До утра уйти не должна. Хотя, она и подопечного моего убивать не должна была… Я подогнал машину, которую оставил недалеко, понимая, что кормить комаров всю ночь удовольствие так себе. Подобрал любезно оставленную лопату. И принялся копать.
Периодически поглядывал на дом – отсюда было видно светящиеся окна. Что-то мне подсказывало, что девочка, способная на убийство никогда не оставит свет включённым. Не эта. Электричество же намотает.
Разрыл я быстро, благо грунт уже разрыхлили. Могила была предсказуемо неглубокой. Труп непомерно тяжёл и иметь дела с ним мне очень не хотелось, но пришлось. Я включил фонарик на телефоне и осмотрел тело. Ножевое ранение, ножик тут же, вытащить его девочка не осмелилась. Карман только один, на футболке. Закрыт на молнию, внутри телефон. Брюк на бедолаге нет, только трусы в полоску. В кармане халата фантик от ириски. Я тщательно осмотрел тело, потом завернул его в ковёр, и отнёс в багажник своей машины.
Мне нужна эта девочка. Позволить ей сесть в тюрьму – преступление. Труп я утопил в болоте в нескольких километрах отсюда, предварительно завернув в ковёр камней и замотав кокон клейкой лентой. Затем вернулся, закопал могилу. Подъехал на машине к соседскому дому и припарковался за кустами.
– Блядь, ну ведь только же помылся, – расстроился я, оглядев свою одежду.
Если я что и не любил, так это грязь. Но придётся потерпеть. Утром девочка вышла ни свет ни заря. Потащилась в лес, идти я за ней не стал, все равно все её передвижения слышно за версту. Вернулась она с лопатой. Хозяйственная. Правильно, зачем добром раскидываться. И… снова меня поразила. Она принялась копать грядки, громко при этом рыдая. Иногда рассматривала свои ладони, останавливаясь. Ладошки я уже видел – тоненькие, беленькие. Представляю, что с ними сталось после стольких трудов с лопатой. И тем не менее она копала грядки. Вскопала обе. Зачем???
– Да что же ты за зверь такой? – удивился я вслух.
Вскоре я убедился – лучше иметь суматошного клиента, чем такого зашуганного. Я довёл девчонку до дома. Ехала она на автобусе, бросать машину не пришлось, сопроводил с комфортом. Опросил местных пацанов – да, тётя живет тут. На более масштабные изыски времени не было, только проверил, нет ли второго выхода из подъезда, и засел ждать, что случится. И… ничего не случилось. Иногда шевелилась шторка на окне барышни, и все.
Я понимал, что никуда она из дома исчезнуть не должна. Но… мужика она тоже не должна была убивать. Поэтому все время подозревал в ней способности Гудини – возьмёт и исчезнет из замкнутого пространства. И даже если она не сможет уйти, тот, кто теперь к ней придёт, тот, кого я жду, может пробраться незамеченным, несмотря на весь мой профессионализм. И тогда я просто просру, возможно, единственный шанс поймать его на живца.
Девочку следовало держать при себе. Причём, меня нисколько не смущало, что тот, кого жду, меня увидит – он наверняка уже знает, что я здесь, чего ждёт только – непонятно. Главное, не упустить. И если прошлый клиент всегда был на глазах, то эта… надо что-то делать.
Решился я к вечеру. Сподвигло на решение то, что барышня показалась из дома. Подъездная дверь приоткрылась, она высунула из неё голову, посмотрела по сторонам. Потом вытащила остальное свое тело. И, не увидев ничего подозрительного, потрусила к супермаркету. Я отпустил её немножко вперёд и пустился следом. Девчонку было видно через большие, во всю стену, окна супермаркета – взяла корзинку и припустила в отдел макарон. Очереди на кассах приличные – застрянет, но время терять не стоило.
Район тут не очень благополучный, много бараков, которые никак не снесут, и не расселенных коммуналок. Поэтому то, что мне нужно, я нашёл уже в первом же за магазином дворе. Стайка пацанов курила, залипала на идиотские видео из сети и залихватски ржала. Я подошёл быстрым шагом – сейчас бросятся в рассыпную, и отлавливай их потом, словно тараканов в темноте. Один меня заметил, дёрнулся в сторону, но попытку бегства я пресек – подставил подножку. Парень осел, вытирая пыль с лица и рук. Всё остальные уважительно затихли, только орала баба из не очень приличного видеоролика. Ещё один плюс моих размеров – меня очень боятся пацаны.
– Хватит мучить болезную, – кивнул я на телефон. – Выключи.
Стало тихо. Пацаны молчали, я их рассматривал. Годятся? Наверное… пацанам лет по восемнадцать-двадцать. Самое главное – длинные. А морды придётся спрятать, если они так близко от клиентки живут, то наверняка она их всех не раз видела.
– Значит, так, – начал я объяснять. – Уже буквально через несколько минут из магазина выйдет девушка. Подкараулим во дворе, я вам покажу. Ваша задача – спрятать лица и напугать как следует. Потом я выйду и доблестно героиню спасу. Вы мне много пользы, я вам пять тысяч.
– Вы же нас побьёте, – с сомнением протянул один из парней.
– Побить я и просто так могу, – указал я на очевидное. – А так хоть денег дам.
Парень хмуро кивнул, соглашаясь. Остальные тоже закивали. В итоге уже через пять минут я дал пять тысяч – потом времени не будет, проследил, чтобы все облачились в капюшоны, кепки и очки, и со своей этой армией засел во дворе, который девушка должна была пересечь. Отсюда просматривался выход из магазина, и даже люди ходили, но я давно заметил – вмешиваться в чужие проблемы охотников мало.
– Вот она, – указала я, когда клиентка вышла из магазина. – Ждём. Как поравняется – нападайте. Не покалечьте только, она мне ещё нужна.
И покинул место дислокации – негоже, если спаситель выскочит из тех же кустов, что и бандиты. Девушка шла, снова испуганно озираясь. Потом немного успокоилась – до спасительного дома совсем близко. Зря успокоилась – мои ребята уже готовы, я их вижу, так как нормально спрятаться у них мозгов не хватает – то одна макушка торчит над кустами, то другая.
– Отдавай, что украла, сука! – заверещал один из них то, чему я его научил.
Выскочил из-за кустов. Тощий, длинный, нескладный. Ничего, у страха глаза велики, моя точно испугается. Следом вывалили остальные трое. У одного в руках кривая палка, видимо, в кустах подобрал.
– Я ничего не крала! – тоненьким дрожащим голосом выдала девчонка. – Никогда! Пропустите, я кричать буду! И полицию вызову!
И за пакет свой хватается, словно он её защитить сможет. Мне снова стало её жаль. Вот честно, просто так шёл бы мимо – спас бы. А пока ещё рано, пусть напугается как следует. И не кричит, хоть и обещала. Глупышка. Трясётся только, как осиновый лист.
– Они все видят, – мрачным многозначительным шёпотом выдал лидер моей банды. – Их обмануть ты не сможешь… поверь, мы только первая ласточка. Отдай по-хорошему, пока мы не принесли шефу твою голову!
Этому я его не учил, мальчишка в роль вошёл, импровизирует. Кстати, они не спешили распускать руки – видимо, не все потеряно. И как ударить девчонку – не понимали. Я даже загордился, словно сам их воспитал, хотя знаком с ними был только минут двенадцать. Хотя выглядели они пренелепо – тот, что с палкой, например, орал и сшибал ветки кустов своим оружием. Наверное, ему казалось, что так он выглядит бешеным. Впрочем, сойдёт, клиентке наверняка тоже так кажется. Наконец, главарь понял, что надо что-то делать, так же жертва бояться перестанет, и рванул на себя её пакет с покупками. Из пакета вывалилось и сразу же разлилось молоко, в молочную лужу шмякнулись две груши и один лимон. Сверху – коробка с полезной кашей. Это я отметил уже на бегу – пора спасать девицу, пока весь спектакль не запороли. Девушка решилась и завизжала.
– Не бойтесь, – громко, чтобы перекричать визг девчонки, обещал я. – Я вас спасу.
Одному пацану дал пенделя по заднице, второго закинул в кусты. Два сбежали сами, ловить я не стал – все равно клиентка ничего не видит. Так и визжит, с закрытыми глазами. Я даже поразился мимоходом возможностям её лёгких, сразу видно – не курит.
– Бежим, – крикнул я и схватил её за руку. – Бежим, пока они не прислали ещё убийц!
Она перестала визжать и открыла глаза. Сначала увидела меня и икнула. Потом увидела пацана, который после лёгкого пинка лежал на земле и делал вид, что умирает. Немного переигрывал, но в целом у парня явные актерские задатки. Долго думать я девице не дал – схватил за руку и побежал прочь. Бежать приходилось медленно, и тащить её за собой, словно на буксире – бегала она медленно и постоянно озиралась.
– Оторвались, – констатировал я, когда мы пересекли несколько дворов.
Девица была – краше в гроб кладут. Белая совсем, волосы растрепаны, глаза дикие. Тем не менее пыталась смотреть на меня осмысленно.
– Кто вы? – спросила, едва отдышалась.
– Я ваш спаситель, – серьёзно ответил я.
– Но я боюсь вас больше, чем тех четверых вместе взятых! – пожаловалась она. – Может, не стоило меня спасать?
– Стоило, – серьёзно ответил я. – И идемте. Нам нельзя долго стоять на месте. Найдут.
И потащил её прочь. Куда – все равно, лишь бы баба под присмотром, и можно было бы, наконец, нормально пожрать, помыться и поспать, не боясь, что за это время моего клиента уведут. Я не спал толком несколько дней, и уже был на пределе. Протащил девицу на буксире ещё порядком – пусть выглядит правдоподобно.
– Нужно найти место и залечь на дно, – шёпотом сказал я, остановившись за очередным углом. – И ни в коем случае не стоять на месте!
– Да зачем вы вообще меня спасаете? – наконец, дошло до девицы очевидное.
Остановилась, посмотрела на меня снизу вверх. Не отошла ещё – потряхивает. На этот вопрос у меня тоже заготовлен ответ. Насколько знаю, такое глупым барышня нравится. В конце концов, на что ради дела не пойдёшь.
– Я влюбился, – напустив драмы в голос, сообщил я. – С первого взгляда.
Глава 4. Василиса
Этот мутант бегал слишком быстро. Так быстро, что я не успевала думать, впрочем, шевелить ногами тоже. Он просто тащил меня за собой с необъяснимым упорством. И вообще… все слишком быстро произошло. А потом он остановился.
– Я влюбился, – вдруг сказал он. – С первого взгляда.
Я так растерялась, что посмотрела ему в глаза. Гром и молния меня не поразили, но, право слово, лучше бы я этого не делала. По его глазам невозможно понять ничего. Сначала мне показалось, что они чёрные. А потом вгляделась и поняла, что они серые. Совсем тёмные, словно свежий асфальт, вымоченный дождём. Я таких глаз ещё не встречала. Впрочем, и громил таких раньше только в кино видела. Я замерла, шокированная и его ответом, и его глазами.
– Вы издеваетесь, да?
– Нам нельзя долго стоять на одном месте, – напомнил он. – Они найдут нас.
И снова схватил меня за руку. Моя ладонь в его огромной просто утонула. И линии снова загорелись, я отбросила от себя мысли ещё и об этом – только предсказаний мне сейчас не хватало! Легонько потянула на себя руку и поняла – отобрать её смогу, только если мне бензопилу дадут. И то потом буду бежать обратно, а на моей руке – его отпиленная. Он и потом не отпустит. Брр. И сразу с тоской вспомнила о своей коммуналке… Как там хорошо и уютно, оказывается. И как обратно хочется.
– Вы за мной следите, – обвинила я. – У вас и Коржика-то наверное нет!
– Почему это нет? – обиделся он. – Ещё как есть! Но мне слишком дорога ваша жизнь, чтобы разменивать её на пустой разговор. Идемте.
Отчего бы не пойти, спрашивается, если тащат? Я бы подумала снова покричать, но район здесь так себе, а этот тащил ещё дальше. Плюс стало вечереть. Теперь-то я испугалась на самом деле.
– Вы меня изнасилуете, да? – Великан вздохнул, отвечать не стал, но и не остановился. – Я никуда с вами не пойду, – снова подала я голос. – Отпустите меня! Я пойду домой.
Он обернулся и посмотрел на меня, как на неразумное дитя. А потом взял… и разжал пальцы, отпуская меня на свободу.
– Идите, – кивнул он. – Идите. И через вон тот лесок, в котором со мной не страшно было. И мимо всех этих домов, за углами которых вас будут караулить. Вы думаете, они ограничатся четырьмя отморозками? Вы им нужны. Вы же не хотите кончить… Как ваш Лёша.
И ушёл. Учитывая, что он убил Лёшу сам – в чем я абсолютно точно уверена, не бедного же Коржика он искал возле моей дачи – мутант был чертовски спокоен и самонадеян. Я посмотрела на его широкую спину. Он и правда отпустил меня! Обернулась, посмотрела назад. Мы только что пересекли то, что раньше было парком. Теперь заросло и одичало, власти обещали и ничего не делали, как всегда. Я бы сюда и днем не полезла, столько жутких рассказов про убийства и изнасилования, а потом вспомнила тех четверых… Они же и правда на меня напали. И Лёшка умер. Если громила убил Лешку, он и меня мог бы там, в лесу. И рядом с Лешкой упокоить. Я сделала шаг по направлению к дому. Парк был тёмным, и там наверняка меня ждали. А я совсем не громила, совсем! Сделала ещё шаг. А потом закричала со страху и понеслась догонять своего мутанта. Он шёл медленно, но я порядком запыхалась, пока догнала. Тот сделал вид, что ничего особенного не произошло, и на том спасибо.
Мы дождались автобус, на котором уехали ещё дальше от моего дома. И ещё дальше от цивилизации – в район, приличное название которого не помнили, наверное, и его жители. Самое мягкое из его названий, что я могу позволить себе сказать – клоака. И вот в этой клоаке мы вошли в тёмный подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Великан отпер дверь и протолкнул меня в квартиру.
Я сразу поняла, что она съёмная. Здесь даже кровати не было великанского размера, и все такое… заброшенное. Даже в нашей коммуналке чище и красивее. Ключ заскрежетал, запирая дверь, я сразу поняла, что оплошала. Не стоило сюда идти!
– Тебя как зовут-то? – небрежно спросил влюблённый в меня великан, стягивая с себя кроссовки.
– Василиса, – ответила я и села на край табуреточки, не зная, куда себя девать.
– Премудрая?
– Прекрасная! – обиделась я. Великан пошёл в кухню, заглянул в холодильник, повздыхал. – А вас как зовут?
– Елисей, – проинформировал он из недр холодильника.
Я обиделась. У меня был непростой день! Я закопала труп. Успела поставить крест на своей жизни. Собрала вещи, которые могли пригодиться мне в тюрьме. Выдержала разговор с мамой, которая хватилась пропажи ковра. Весь день боялась собственной тени! Потом на меня напали. А потом… похитили. А теперь, словно мне этого мало, издеваются над моим именем.
– Отчего же не Иван-царевич? – едко спросила я.
– Это было бы слишком просто. Слушай, я пойду, душ приму. Ты это… пожрать приготовь, а?
Я вспыхнула. Но спорить поостереглась – прибьет ещё ненароком. Вода в ванной зашумела, я метнулась к дверям. Проклятье, не открыть без ключа! Поискала ключ – не нашла, видимо, он только один, и тот у великана с собой. Понеслась к окну – может, вылезу? Сразу отбросила эту мысль – я же не черепашка-ниндзя. Если начну орать, то мутант точно меня прихлопнет. Вот что же теперь делать? Я вспомнила о том, что сытый мужчина – добрый мужчина. И вообще путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Великанское сердце мне даром не сдалось, но и злить его – страшно. Нужен компромисс. И приготовить что-нибудь, и не стараться. Вот!
В холодильнике нашлась упаковка сосисок. В ней двенадцать штук. Сама бы я не съела больше двух. Великаны наверняка едят больше. Я закинула в кастрюльку шесть. Потом подумала и высыпала всю пачку, благо их в холодильнике ещё три. Через несколько минут горка сосисок исходила паром в тарелке, я шмякнула сверху кетчуп и сочла свою миссию исполненной.
– Что у нас на ужин? – спросил великан, входя на кухню.
Я отвела взгляд. Оказывается, великаны не слишком воспитаны и позволяют себе ужинать в одних шортах. А приличной девушке на такое буйство плоти точно смотреть нельзя.
– Сосиски, – буркнула я и все же посмотрела одним глазком.
И даже испугалась. Таких мужиков не бывает! Если только в кино. Для красоты и устрашения. Потому что именно такое впечатление он и производил – страшно красиво. Его тело невероятно сильное. Оно не казалось перекачанным, как у анаболиков из соцсетей. Оно казалось удивительно гармоничным. Но, между тем, у него имелись все эти мышцы и кубики, о которых приличный обычный мужик может лишь мечтать. Мне даже захотелось подойти и потыкать пальцем в это великолепие – может, оно каменное?
– Хлеба хоть дай, – попросил великан, врываясь в мои мысли.
Я смутилась, пошла искать в шкафу хлеб. Отрезала кусочек. Потом вспомнила, что он великан, отрезала ещё три, положила на стол, стараясь не смотреть на мужские плечи, руки, спину…
– Я вообще-то стараюсь ограничивать приём мучного и мясного, – вдохнув, признался вдруг великан – Это же вредно. Надеялся, что хоть картошки пожаришь.
Мне стало стыдно, и я тут же разозлилась – почему я должна стыдиться? Почему я вообще должна его кормить? Он совершенно чужой мне великан! Пусть его кормят те, у которых есть доступ к его телу! И тут же спохватилась – я что, завидую? Нет, хорошие девочки не завидуют.
Великан расправился с сосисками, повёл меня в единственную комнату. Здесь был раскладной диван и кровать-однушка. Кто где будет спать – сомнений даже не возникало, правда, я все ещё надеялась, что меня отпустят. Точнее, проводят до дома – одна я бы выйти ночью не рискнула. Мы молча застелили каждый свою постель. Я легла, не раздеваясь, не в силах поверить в то, что это вообще со мной происходит. Ау, Вася! Прием-прием!
– Имей в виду, – напомнил великан, – ключ от квартиры один. Лежит в кармане моих шорт. Карман очень глубокий. Если полезешь, спросонья могу подумать, что ты позарилась на самое дорогое. Понятно?
И свет выключил.
– Понятно, – буркнула я и повернулась к стенке.
Кровать была чужой и неудобной, я чувствовала себя принцессой на горошине. Бедную похищенную принцессу срочно нужно спасать! Только деликатнее, чем сегодня, и можно даже на белом коне. С лентами в гриве.
– А ты кто вообще? – решилась спросить я.
– Агент ЦРУ, – мрачно и торжественно раздалось из темноты. – Смотрела фильмы? Так вот, все против меня, а я один против системы. Ты – важный свидетель, я должен защищать тебя, но нечаянно влюбился. Всё, как по нотам.
– Клоун, – обиделась я и решила больше не разговаривать.
О том, чтобы уснуть не могло быть и речи. В комнате было темно, я прижалась спиной к стене и затаила дыхание. Слушала, как дышит великан. Он, казалось, уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки. Словно для него нормально похищать девиц, пусть и попавших в беду, а возможно даже – людей убивать. Хотя, будь я его комплекции, я бы тоже ничего не боялась… Хорошо быть великаном. А вот Васькой Щегловой, которая сорок восемь килограмм весит быть совсем обидно. Все вокруг меня больше и сильнее. Я вспомнила про Лешку, который был на пятнадцать сантиметров меня выше, но это его все равно не спасло, и всхлипнула. Потом пожалела, что не взяла на кухне ножик – с ним было бы всяко спокойнее. Великан спит… Я спустила одну ногу на пол.
– Куда пошла? – спокойно поинтересовался мутант.
– Никуда, – обиделась я, и ногу спрятала под одеяло обратно.
Мутант сожравший целых двенадцать сосисок сваренных моими руками должен был подобреть, но на своей шкуре проверять так ли это, не хотелось. Я лежала, баюкала свои обиды, страхи и израненые мозоли, прислушивалась к темноте, готовая вскочить на ноги в любой момент. А потом… Уснула. Проснулась резко, даже не сразу поняв, где нахожусь, и что происходит. Посмотрела на часы на стене – пять утра. И светло уже почти. Самое тихое время, наверняка все маньяки этого района спят. Можно сбежать. Где у него там ключ? В кармане шорт. Нет, я не решусь. Поглядела – спит. Вытянувшись в струнку, руки на груди сложив, словно покойник. Ступни свисают – не влез великан на диван целиком. Ну точно же, спит! Вон как спокойно дышит. Засунуть руку в карман, вытащить ключ и сбежать – что может быть проще?
Часы на стене советские, старые совсем – такие у моей мамы в кухне висят. Степка шутит, что скоро их можно будет продать как антиквариат. Раньше, ребёнком, я ночью просыпалась и слушала, как мерно отщелкивает минутная стрелка – звук успокаивал. А вот теперь напрягал и казался совсем лишним. Гигант не шевелился, только грудь поднималась, все также мирно свисали с дивана пятки. И каждый раз, когда стрелка нарушала тишину, я думала – вот сейчас проснётся. Не просыпался.
Я тихонько встала. Чуть скрипнула кровать, но полы не подвели – дешёвый, не способный скрипеть линолеум. Я подошла к дивану. Сказать, что во сне гигант казался милым или добрым – наврать. Я боялась его ничуть не меньше, чем вчера. Странно, но сейчас он казался даже более опасным. Одеяло он презрел, поэтому я могла сколько угодно любоваться его безупречным телом. Но теперь-то при утреннем свете я могла разглядеть, сколько на его коже рубцов и шрамов. Да, громилам явно живётся ничуть не легче, чем Васькам. Но жалеть его не надо. Не стоит забывать – во что бы я ни влипла, выпутываться мне придётся самой.
Я затаила дыхание. Потянула руку к карману. Вот он – совсем близко. Засунь руку, возьми ключ, тихонько открой дверь и задай стрекача. Бросила короткий взгляд на его лицо. Просто не удержалась от любопытства. Когда ещё рассматривать гиганта, как не во сне? Он не был красив, нет. Пожалуй, черты его лица слишком резкие. Да и могло ли быть иначе с таким-то телом? Было бы странно иметь тело идеального убийцы и лицо ангела. Всё в этом мире должно быть гармонично, какой бы эта гармония ни была. Моя рука протянута к карману, но вдруг захотелось поменять направление. Легко коснуться сомкнутых век, едва задев, пройтись по кончиками ресниц. Пробежаться пальцем по не раз сломанному носу – его старательно вправляли, но все же не смогли убрать следы полностью. С кончика носа соскользнуть на чётко очерченные, тоже, словно вырезанные, губы. Наверное, они совсем сухие, возможно, даже грубые. Нехорошее, совсем плохое желание, его я подавила. Оно не свойственно Ваське Щегловой, видимо, ветром надуло. Следом за желанием я подавила вдох и полезла-таки в карман.
