Ирина Сергеевна Утимишева
Избыток сердца
Лёд
Лёд трещит по швам мгновения,
защекочет вдохновение,
заиграется любя,
серебрится пруд звеня
(иней выдыхает белый),
кружат смелые метели,
с жутким свистом нарастая,
разрезая острым твердь.
Небу в ноги поклонившись,
вихрь стихнет в синеве,
словно заново родившись,
день возвысится к зиме.
Узы
Я в шёпоте твоих волос,
я на губах из дивных роз,
твоя судьба.
Я холодок твой по спине,
я млечный путь в твоём окне,
всегда жива.
Неукротимая, тобой любимая,
необозримая мечта твоя.
Я ветер нежный по щекам,
я твоя вечность по слогам,
я глубина твоей души
и вера в чудо, свет зари.
В твоей руке моя рука,
мы вместе, будто облака,
плывём по океану чувств
и нет в природе крепче уз.
Дети солнечных полей
Душа крестьянина в мозолях,
усталый взгляд её огня,
ткань бесконечного узора
на лоне будущего дня.
Чело испариной обильно,
согнуты ноги от бедра,
того гляди упадок силы,
насквозь натружена спина.
Для счастья стойкие мотивы
природа, солнце и семья,
да предков скромные могилы
и матушка для всех земля.
Сизифов труд порой печален,
сердца упрямых больно жаль,
супротив этому поставлен
их гордый и свободный нрав.
Мгновение
Как на воздухе мгновения кадр отпечатан,
при детальном рассмотрении сказочно богато.
Как при шёпоте ночном синева раската
глубиной души звучит с мастерством, азартом.
Как по струнам дождь спешит,
как сыреет вечность,
как деревья лес хранит, трели птиц и нежность.
Как при вздохе голод жил утоляет время,
так и сон седой летит шёлком на постели.
Народное
А у той речушки, а у том краюшки,
а у той девчушки той-то матушка.
Навострили ушки зелены макушки,
день по деревушке сполз в вечерний сад.
Птички на избушке песенки поют,
в неведомые дали нас с собой зовут,
дали те чудесные, эко манят в путь!
Локоны прелестные, ветер косы вьёт.
Ночью прийдут грустные думы те гнетущие,
завяжу головушку я платком цветным!
Пусть мне снятся зорюшки,
как дою коровушку, золотое полюшко,
знать, мне слыть простым!
Рябина
Мокрая крона рябины пушистой
в жёлтом июльском цвете лучится,
раскинулись ветви над старым сараем,
над шиферной крышей, что мхом прорастает.
И густо трава в объятия сковала,
намокшие стебли от края до края,
а на макушку ложится хмельная
прохлада вечерняя, в сумраке тая.
Вдали горизонт холмистый клонится
и дым облаков, темнея, всё мчится
(за ними и коршун спешит устремиться).
Сгущаются краски, стирая различия,
размытый пейзаж, прошедшим дождём,
уныло плывёт, забывая о нём.
Где бы
Где бы ни было печали,
всё о том поёт,
как прекрасная октава
высоту берёт,
как звучат, не умолкая,
трели соловья,
как ночной туман
сползает, пеленой шумя.
Где бы ни было восторга
летних красок дня,
там бы не сопели
звонко воды ручейка.
Там не снились бы младенцам
хороводы фей,
не носила бы под сердцем
мать любви своей.
Софиты
Летают пылинки в нежных софитах,
улыбчивый вечер парит над судьбой,
душа нараспашку, как ветер открыта
и весь этот мир между мной и тобой.
Оркестр звучит миллионами всплесков,
касаясь двоих в общей зале мечты,
как сложится жизнь всегда интересно
и будет ли в ней ещё больше любви?
Тебе
В воздухе так мало тебя,
лишь память, обжигающих чувств.
Дыхание горячее огня,
говорила мне, не вернусь.
Жду, скучаю, вечно твоя,
в сердце наши встречи храню,
там, где ты любовь высока,
там, где я увижу её.
Посмотри на небо своё,
оно общий наш кислород,
нам так повезло на земле
знать, что есть родное плечо.
Ты первый
Ты первый из моих снов,
разбужена тобой моя любовь,
шторы блэкаут закрой,
времени мало с тобой,
нежность.
Не говори ничего,
слышу дыхание твоё,
свежесть.
Мы в замке из мечт,
любовники здесь,
в порыве жарких чувств,
страсть.
Были чужие с тобой,
в сказке начертан герой,
вечность.
Стали, как тени близки,
полные сил и любви,
дерзость.
Мы заменили собой
весь этот мир под луной,
верность.
Лёгким касанием рук,
пламя горит между двух,
смелость.
Осенние журавли
По сему у дальней той осоки,
где жужжала осень сентября,
от ветров дрожало там болото
и прохладой наполнялось дня.
И шептали бледными губами
облака молитвы перед сном,
словно на груди своей ласкали,
как кормилицы поили молоком.
И уже студёный вихрь рьяный
будоражил на ветвях листву,
по краям расставленных деревьев,
что глядели на других в пылу.
Всё спешило в тени да уныние,
пыль взметалась в грязи монастырь
и места родные опустели,
улетели сердца журавли.
Нежное туше
Не лги, красивой осени, туману,
не лги, довольствуясь обманом.
Прочти надежду на стихи
в холодные сырые дни.
Пойми, нет важности,
есть ты, есть мы.
И блики золота лови
случайным взглядом,
и наслаждайся листопадом.
Люби всем духом колыбель природы
и забывай тихонечко невзгоды.
Родной отец
Я дочь твоя, милуй, как прежде, слово,
люби, всей вечностью меня храня,
не отдавай свой свет ты ласково-суровый
ни по приказу, ни по крови дня.
Учитель мой, просторы юных взоров,
мой опыт и награда лет,
я буду ждать, родной мой, тебя снова
и моя жизнь наш с тобой секрет.
Красивые глаза
Надень свои красивые глаза
и губы сочной поцелуй помадой,
пойдём гулять до самого утра,
ты и я, и большего не надо.
Смотри, какой любви аттракцион,
словно дети, радуемся солнцу
и мчится наше счастье кувырком
навстречу ветру, обжигая воздух.
Сегодня наши ангелы шалят,
превращая мир в сказочный домик,
мы видим его в розовых тонах
и коррмим райских голубей попкорном.
Дубравы листья шелестели
Дубравы листья шелестели,
звени, как ручей весной
и с каждой нотой вниз летели,
безбожно жертвуя собой.
Ветер всё рвался к инструменту,
по белым клавишам души
он нажимал со страстью зверя
и жаждал больше, всей листвы.
Она стелилась, прямо в ноги
к стволам могучим и родным,
и лились золотые слёзы
на полог осени судьбы.
